В глубине темноты появился Свет. Он прикоснулся ко льду и растопил его. Забурлила и запенилась вода, а тысячи ветров завыли, застонали, засвистели в один голос и остудили воду. Растаявший лед обнажил сушу. Когда ветра стихли, Свет продолжил свое шествие по земле: он пришел к горе и взобрался на ее вершину; мир расстилался под ним и был уже не бесформенной глыбой, а живым и трепещущим. Земля породила первых живых существ и те обратили взгляды к Свету.
- С этого дня начнется время. – Сказал Свет. – Живите и пойте песни в честь Дня, Когда Растаял Лед. Я должен идти дальше, но чтобы вы помнили обо мне, здесь останется часть меня.
Свет повелел Небу и Земле, Огню и Воде возложить частицу себя к подножью горы.
Услышав об этом из темных лощин, глубоких оврагов, гниющих болот и ледяных пещер, к подножью горы потянулись острые черные когти тени. Увидев их на священных подношениях, Свет разгневался:
- Как смеешь Ты осквернять дары, подносимые мне?!
Тьма не ответила и еще ближе подползла к горе, пряча лик в глубине листвы.
- О великий Свет, ты смог растопить лед и доказал свое могущество. Забудем прошлую вражду: прими и мой дар в знак покорности. - С этими словами, Тьма возложила к подножию горы частицу себя.
Свет не знал, что замышляла повелительница ночи. Сладкие речи пленили его сознание. Он коснулся даров, и они испарились, превратившись в едва уловимую дымку — так появился Кили;н, сын неба и земли, огня и воды, дух света и тьмы.
Много ветров замолчали навсегда или улетели в другие края. Много морей испарилось и упали дождями, разбиваясь о камни. Великая гора, на которую восходил Свет, рассыпалась в прах. Тысячи поколений существ сменяли друг друга, потому что век их был краток. Они позабыли о дне Когда Растаял Лед, но безмолвные вечно-зеленые хранители помнили все. Деревья не могли двигаться и говорить, но чувствовали приближение Килина. Когда его дыхание касалось их листвы, они вздыхали. Шорох нарастал, превращаясь в неразборчивый гул.
В отличие от простых созданий, Килин не имел плоти, и вся его сущность представляла собой частицы того мира, по которому он блуждал.
Однажды Килин увидел одинокую гору. Она была могучей, неприступной и такой высокой, что никто из плоти и крови не мог забраться на нее. Гора не упускала случая похвастаться этим:
- Все живое и сущее боится и обходит меня стороной, потому что я здесь владыка.
Услышав это, Килин возмутился. Он вобрал в себя всю свирепость тайфунов с темных морей, по которым плавают гордые корабли; силу ураганов с беспокойных течений, над которыми поют вечную песнь чайки; легкие дуновения бризов с золотых берегов, где не звучали голоса человека. Тучи заволокли небо. Оно разразилось яростью, громом и вспышками. Великая сила собралась в исполинском духе. Дыханием Килин сравнял гору с землей, ни оставив на том месте ни следа от надменного утеса.
В один из теплых летних дней, когда все живое изнемогало от жары, Килин парил высоко над землей. Вдруг он услышал негромкую, прекрасную, ласковую трель. Это была певчая птица. Она сидела на раскидистом вязе и восхваляла теплую улыбку солнца, которая согрела и пробудила ее. Килин невольно заслушался. Он приник к дереву и замер словно завороженный. Птица все пела и пела, а Килин слушал и слушал, забывая обо всем. Каждый день он приходил к тому дереву, где птица свила гнездо. Случилось так, что однажды Килин устроился в маленьком цветке, что распустился рядом и стал ждать птицу. Теплые лучи потекли по ростку и листьям. Маленький бутон раскрылся навстречу небу, испуская тонкий едва уловимый аромат. Килин дышал тысячами пор цветка и чувствовал, как ветер нежно ласкает листья и стебель. Прошел час, другой, но птица не появилась. Обеспокоенный Килин покинул растение.
На земле у корней дерева он нашел пернатого певца мертвым. Килин склонился над пестрым, бездыханным телом и коснулся его теплым дыханием. Через мгновение птица открыла глаза, встрепенулась и взлетела. Она вздохнула маленькой пестрой грудкой, и чарующие звуки наполнили воздух. Околдованный, плененный и сбитый с толку Килин не спускал с нее глаз — глаз лисицы, пробегавшей неподалеку.
Чуткие уши остроносой бестии уловили нечто другое, и Килин будто проснулся от сна. Что это, крики? Кто-то звал на помощь! Сорвавшись с места, он покинул тело лисы, и та скрылась в лесу. Килин летел, мчался на зов и остановился у самого края огненной стены — деревня горела. Языки пламени жадно лизали соломенные крыши домов. То, что должно было служить надежной защитой, трепетало, стонало и кричало от невыносимой, всепоглощающей жары. Килин спешно зашептал, и небо заволокло тучами. Огонь увидел Килина, вздрогнул и злобно зашипел. Тучи сгущались, клубились. Небеса разразились грохотом и дождем. Отвесные, ледяные струи хлынули с неба и принялись хлестать ненасытное пламя. Раздалось последнее предсмертное шипение. Огонь отступил в этой неравной схватке, оставив после себя дымящиеся, обгоревшие руины. Дождь продолжал поливать землю, но в этом уже не было необходимости.
Возле чернеющих остатков, выгоревшей деревни сидела женщина. Она подобрала ноги, обхватив их тонкими, белыми руками. Все ее тело содрогалось от холодных потоков воды, которые обрушивались на ее голову, словно тяжелые, беспощадные удары. Килин подошел к ней в теле зайца и замер напротив. Словно почувствовав его проникающий в душу взгляд, она перестала плакать и посмотрела прямо на него. Их взгляды на мгновение встретились. В это короткое, ускользающее, словно песок сквозь пальцы мгновенье Килин прочитал в них боль, ужас и отчаянье.
Он отпрянул, но это не помогло. Темное, извивающееся, чудовищное нечто пробудилось, зашевелилось в его сознании и коснулось сердца. Тень сомнения легла на него и закрыла собой тот нерушимый образ света, что хранил память о Дне, Когда Растаял Лед.
- Зачем я здесь? – Безмолвно вопрошал он в пустоту. И никто кроме пустоты не слышал его, но та не могла или не хотела ему отвечать.
- Зачем я должен вечно блуждать здесь? Каково мое предназначение? Ответь мне, Свет?! – Он швырнул, бросил эти слова в лица далеких звезд и те покачнулись.
Одинокий яркий луч мягко коснулся его лба и Килин ощутил давно забытое тепло – тепло, которое растопило лед, тепло, что однажды дало ему жизнь.
- Ты должен оставаться здесь. – Прогремел голос, и свет снова начал угасать.
- Но зачем, зачем? – Килин рвался вверх, силясь догнать ускользающую нить, связывающую его с прошлым.
- Ты должен творить добро. – Луч исчез, звезды вспыхнули последний раз, и он снова оказался там, где был: напротив одинокой, плачущей девушки.
В тот День, Когда Растаял Лед, тьма посеяла в сердце Килина семена сомнения. Время шло. Они росли, ждали своего часа…
«Значит, я должен блуждать здесь вечно? Значит, я должен творить добро, помогать другим, дарить радость, но сам я буду всего лишь бесплотным духом, одиноким и забытым?» Сомнения разрывали его. Они бурлили, точно неспокойное море, смывая хрупкие следы-воспоминаний.
Килин прикоснулся к девушке и увидел боль, которая терзала ее сердце. Сознание в беспамятстве рвалось и металось, словно дикий зверь в клетке.
- Чем я могу помочь тебе? – В отчаянье крикнул он, силясь перекричать вой страдания, мук и сожаления.
Никто ему не ответил. Он пытался найти свет в душе человека, но каждый раз буря застилала ему глаза, и он не видел ничего.
- Разве можно дать свет тому, чье сердце заволокла тьма? – Прошептал тихий голос. – Зачем нести искру к углям, которые никогда больше не вспыхнут? Она и другие, только тлеющие, мерцающие огни, что выстраиваются в очередь на краю пропасти. Рано или поздно их жизнь угаснет, и все твои усилия окажутся напрасными. Так зачем же ты…
- Кто это говорит? Покажись! – Воскликнул Килин.
Тишина.
«Что если это правда?...»
Никто ему не ответил. Буря сгущалась, давила, сжимала и душила все сильнее и сильнее.
«Что если все напрасно?...»
Темные когти рвали бесплотный дух Килина на части.
«Как помочь тому, кто забыл, Когда Растаял Лед; кто не знает, что такое свет; кто не хочет и не понимает…?»
Последние остатки бессмертной души рассыпались, словно прах, разлетелись вдребезги, как осколки стекла. Так погиб Килин, бессмертный дух, призванный вечно скитаться по земле, чтобы хранить в памяти поколений воспоминания о Свете.