Летом 1980 года, отца отправили в командировку в Ленинград, на завод ЛОМО. И он прихватил меня с собой, с целью приобщить тринадцатилетнего подростка к красивому и великому. За неделю, мы побывали везде, где только можно и ещё чуть-чуть. Поднимались по военнному рано, в шесть утра и возвращались в гостиницу к полуночи.
Я был переполнен чувствами, эмоциями, впечатлениями. Но запомнил на всю жизнь один эпизод. Это был наш последний день пребывания в прекрасном городе. Мы возвращались в гостиницу много раньше обычного. По дороге увидели извилистую живую очередь. Отпускали персики, довольно редкий продукт не только для Ленинграда, но и для других северных городов. Причём это был не базар, где можно купить что угодно, даже говорят черта в табакерке. Это был государственный ларёк с надписью Овощи-Фрукты. Конец очереди терялся за углом на соседней улице. Персики давали один килограмм в руки. И я подумал, вот бы здорово съесть персик сейчас. Я сразу вспомнил невероятный аромат крымских персиков, это волшебство натурального парфюмера. И рот сразу же наполнился вязкой сладкой слюной. Видно я подумал вслух. Отец сказал, что времени нет стоять в такой очереди, мы тогда вряд ли успеем к поезду. Да и вряд ли хватит персиков всем желающим, кто уже стоит в очереди. Так как командировка была официальная, отец был в военной форме. Мы подошли к началу очереди с целью узнать, стоит ли занимать? Продавщица сказала, что осталось пять ящиков, в каждом ящике десять килограммов, по кило в руки, значит осталось персиков первым пятидесяти стоявшим в очереди. А людей было гораздо больше, но они не расходились, не теряли надежду, а вдруг, произойдёт чудо и хватим всем. Отец посмотрел на меня, я понимающе кивнул головой, и мы пошли дальше, когда пожилая женщина, в самом начале очереди, вдруг сказала:
-Отпустите офицеру в форме без очереди,- Она так и сказала: -Офицеру в форме.
-Мужчина сколько вам нужно?
Отец даже не сразу понял, что обращаются к нему. А когда впередистоящие стали говорить в один голос, чтобы военному отпустили без очереди, понял, что это говорят про него. Я видел растерянность в его взгляде. И он сказал, совершенно смущённый:
-Можно два?
И люди были не против, хотя понимали, что кому-то не достанется, они утвердительно говорили, отпустите офицеру два килограмма. Но отец сказал:
-Спасибо, но мне надо не два килограмма, а два персика.
И тогда пожилая женщина, которая к тому времени уже отоварилась, достала из хозяйственной сумки два персика и протянула отцу.
-Возьмите пожалуйста.
Отец полез в карман форменных брюк за деньгами.
-Нет, нет,-остановила его женщина, -Денег не надо. Угостите своего сына и сами угоститесь.
Отец взял персики, сказал Огромное Спасибо, и мы пошли дальше. Отойдя я заметил, как он, отвернувшись, смахнул выступившие слёзы. Так тронула его человеческая доброта ленинградцев, пожилой женщины, которая может быть пережила блокаду и знала и помнила цену еде. Тронуло уважение людей к человеку в форме.
Сейчас, сорок лет спустя, вспоминая этот случай, слёзы смахиваю я.
Не смотря ни на что, надо быть добрее. Сейчас в мире, так не хватает ДОБРОТЫ.