Мама.
Рассказ о ней, наверное, мог бы стать бесконечным.
Чтение! Вот что первым приходит ко мне: увлекательная книга на ночь, когда я лежу в постели, шелест страниц в библиотечной тиши. Мама берёт меня на работу, когда остаётся одна, без напарницы, специально чтобы почитать.
За окнами давно стемнело.
- Доча, двенадцать часов, пора бы ложиться спать. Но, может, ещё одну главку?
- Да, мамочка! Конечно же!
Время идёт. Час, два, три. Мамин голос охрип. Наконец, она прекращает, когда заканчиваются силы.
Я легко могла определить, нравится ли ей книга, которую мы читаем. Интересное произведение мама всегда читала с выражением, даже когда устала, поэтому не хотела напрягаться. Она начинала спокойно, тихонько, но с каждой страницей голос как будто бы рос, наливался чувствами героев, оживал их радостями и бедами.
На улице мама показывала мне много замечательных вещей: ловила бабочку, большого жука, срывала яркий цветок. Мы ходили за речку собирать букеты, зимой катались на санках. Это она однажды дала мне в руку палочку, чтобы я, опустив её в воду, ощутила, как тугая струя стремится её унести.
Именно мама была главной моей воспитательницей.
- Собери игрушки! Сейчас же! А ну ка, быстро! Я жду!
Я плачу, пытаясь отказываться. Раскидать игрушки по комнате было гораздо интересней, очень нравилось нарвать газету на мелкие кусочки, разбросать её по ковру.
Но теперь я её собираю, миллиметр за миллиметром, ползком, на ощупь.
Мама стоит рядом.
- Ещё не всё. Правей ещё есть.
Наведение порядка закончено, я попадаю прямо в мамины тёплые объятья. Она прижимает меня к себе, гладит по голове.
- Доченька моя!
Какая же мама большая, надёжная, с ней ничего не страшно.
Иногда я оказывалась настолько упряма, что приходилось прибегать к наказанию. Чаще всего я лишалась чтения на срок, длинна которого целиком зависела от тяжести совершённого проступка.
Никаких тёмных комнат, битья полотенцем или скакалкой, о чём я с ужасом слышала от других детей.
Самое страшное в мамином наказании была его неотвратимость. Её невозможно было смягчить ни проливаемыми слезами, ни сотней горячих извинений.
- Замолчи! Если не перестанешь, накажу тебя ещё больше!
Я успокаивалась. Впоследствии, чтобы добиться нужного результата, маме было достаточно просто меня напугать.
- Если ты так и продолжишь забывать утром расчёсываться, я на летних каникулах тебе месяц читать не буду! – сказала однажды мама, когда воспитатели школы в который раз на меня пожаловались.
Эффект оказался просто волшебным.
Мама старалась не давать напрасных обещаний, а если дала, то всегда их выполняла, находя для этого средства. Я была абсолютно уверена, она меня не обманет. Я не знаю, каким терпением ей это давалось, но она никогда не называла горькое лекарство сладким, болючий укол приятным.
- Доченька, будет больно. Ты потерпи немножко, это очень быстро пройдёт!
Вечером или днём я могла лежать прижавшись лицом к её тёплому боку, охваченная нежными руками. Мягкая ладонь гладила меня по голове. Тогда казалось, я становлюсь сильней от её присутствия, словно волна незримой энергии капля за каплей перетекает в меня.
Сейчас мама стала старше, наверно, грустней и мудрее, но порой в сердце вдруг прозвучит её молодой голос, протяжная песня о любви, что пела она вечерами, не детские песенки, а именно те, лирические.
- Беда, не беда, а травка горькая.
Зачем я тогда платочек комкала?!
Мне, маленькой, не понять пронзительных, нежных слов. Но голос звучит ,полный любви и гордости, согревая беззащитный комочек, прижавшийся к ней, пробуждая детское сердце, что в свой час станет женским, как у неё самой.
Продолжение
http://proza.ru/2020/01/14/1036