Подводить промежуточные итоги важно. "Так идёт за годом год, так и жизнь пройдёт", - мой ровесник, написавший эту простую строчку, погиб молодым, но до сих пор на заборах пишут новые молодые "Цой жив".
И мне важно помнить о том, что я из того поколения, которое "ждало перемен" - и они пришли так же неуклонно, как приходит за летом зима. Хотя поначалу показалось, что, напротив, потеплело. "Я думала, это весна, а это оттепель".
Бывает такое. Ветер, ветер на всём белом свете, и поначалу он тёплый, а потом всё холодней. И безполезно жалеть о том, что некогда радовалась его приходу, нужно думать о том, как пережить холода.
Поначалу мне хотелось просто описать эти "две зимы и два лета", два ушедшие года, 2018-й и 2019-й, но, начав вспоминать, довольно быстро я поняла, какое событие было самым важным, даже два.
Повседневная жизнь течёт своим чередом, будни, будни, будни перемежаются тихими домашними праздниками, но иногда это течение омывает остров, что ясно чувствуешь, когда сама на нём стоишь.
Первый остров - Жировичи, старинный белорусский монастырь с чудотворной иконой Божией Матери, на западе страны, в Гродненской области. Приехали туда на рассвете и, когда поднимались на раннюю Литургию на кладбищенский холм, заалело небо на востоке, стали проступать из тьмы окрестные просторы и зазвучало внутри само собой:"Уже поздней, чем вы думаете".
Священномученик Серафим Жировичский - один из самых близких мне святых. Проповедовал все три года под немецкой оккупацией, с немцами не ушёл и погиб в советском лагере. Единственный из священников с такой судьбой, миссионеров в оккупации, прославлен. Опубликованы протоколы его многочасовых допросов, на которых из него выбивали показания, признание в "сотрудничестве с оккупантами", он ничего не признал и не подписал, твердил только, что в своих проповедях призывал народ жить с Богом, как жили предки, "с Богом мы снова заживём счастливо".
Похоронен в безвестной лагерной могиле, в монастыре только его большая икона, с которой ежегодно в день его памяти, 6 сентября, в монастыре совершается крестный ход. Экскурсию по монастырю для нас проводил семинарист, и я не столько его слушала, сколько наблюдала за ним, мне важно было понять, откуда такие мальчики берутся.
У одной подруги закончил сын иконописное отделение в Троице-Сергиевой лавре, женился на племяннице одного известного священника, та только школу закончила. Подруга продала свою городскую квартиру и купила два дома в деревне, себе с мужем и молодым, растут двое внучат, вроде бы вполне обычная жизнь у молодого иконописца, разве что приходится ему ездить туда, где есть заказы расписать храм, оставлять семью, хорошо, что родители рядом.
Когда я вижу новые росписи с новыми иконами в новых храмах, какое-то неописуемое чувство: когда они каноничны и только видно, что с иголочки, всё равно нет той радости, что в сохранившихся старинных храмах, а когда наляпаны "весёлые картинки", то попросту грустно и тяжело на душе.
Вот и на этого мальчика глядя, я всё силилась угадать, какой новодел получится из этой юной души, прикоснется ли она непостижимым мистическим образом к традиции, к священномученику Серафиму, живых-то не осталось...
Там у них всё красиво так в монастыре, Минская семинария, новые учебные и келейные корпуса... Позже купила книжку выпускника этой семинарии, Сергея Быстрова, "Православная церковь в Европе: от Рейкьявика до Таллина". Лучших учеников потом дальше посылают учиться, и он учился в Великобритании в Уорикском университете и в Нидерландах в Маастрихском, потом ещё в докторантуре снова в Великобритании, учился, учился и учился...
Интересная книжка. Православие в Европе - это как правило маленькие и дружные общины, священникам часто приходится работать по своей мирской профессии, поскольку приход не может их содержать. Автор не был в Греции, Сербии, Болгарии, Румынии - православных странах Балкан, а пишет про общины Исландии, Дании, Великобритании, Нидерландов, Бельгии, Франции, Италии, Венгрии, Литвы и Эстонии.
Мне интересней всего про Литву было читать. Священник из вильнюсской православной церкви св. Параскевы, отец Виталий Моцкус, этнический литовец, вырос в деревне и в детстве знал единственную православную русскую женщину, вышедшую замуж за его земляка. И вот поведение этой женщины и вызывало у него интерес к православию! Со временем он нашёл в Вильнюсе православный храм, поступил в семинарию в Беларуси как раз во время развала СССР, когда я в последний раз была в Вильнюсе и своими глазами видела там на заборах: "Русские, убирайтесь вон"...
Закончил семинарию, женился, вернулся на родину, нашёл старый, конца XIX века, перевод Литургии на литовский, неизвестного автора, напечатанный кириллицей, и сделал свой, новый. Теперь служит Литургию на литовском.
По его словам из 140 000 номинальных литовских православных не более 5 000 регулярно приходят на службу хотя бы раз в месяц в один из 57 православных храмов. В основном русские, для литовцев русские все, кто говорит на этом языке: этнические белорусы, украинцы и все русскоязычные бывшие граждане СССР.
Я не была в Литве после развала Союза, языка литовского не знаю, да и на мове-то с большим трудом говорю, но в Беларуси ситуация другая, но мове служат католики, а во всех храмах МП - на церковнославянском.
Литва в Евросоюзе, там по 10 центов платят за каждую пустую стеклянную или пластиковую бутылку или жестянку, и поэтому чище в "местах массового отдыха", кто-то бросает пустые бутылки, а кто-то подбирает и сдаёт.
А на меня, когда я не выдерживала и начинала сначала собирать весь мусор на берегу, а уж потом "отдыхать", косились сограждане, а один мужичок навеселе так прямо и сказал: - Мадам, Вам надо в Европе жить!
На что я ему ответила, что я и так в Европе живу, в самом центре...
Слукавила, отлично понимаю, что живу я на границе двух цивилизаций и культур, европейской и восточнославянской. У Толкиена во "Властелине колец" описано такое место, Пригорье, где живут вместе и хоббиты, и "громадины"...
Отправила сына к мужу в православную школу в Россию и сама, наконец, выбралась к своим на север России, в Сыктывкар.
Вроде бы не так и мало там пожила, целый месяц, но только нянчилась с внучатами да ходила по гостям, на службу в храмы и с Тишкой на прогулки, никаких концертов-театров-музеев-кино, видно, не больно-то и хотелось.
И на второй остров в реке времени там попала. Впервые в жизни - в Бутово не была - попала на могилу новомучеников, они ведь, эти могилы, по большей части лагерно-безвестные. Я была в Абези на последнем тамошнем уцелевшем нераспаханном лагерном кладбище, на котором лежат Лев Карсавин и Николай Пунин, они личности известные, но умерли в лагере своей смертью и как исповедники не прославлены.
А недавно стала известно захоронение расстрелянной в 37-м "Священной дружины", на Тентюковском кладбище под Сыктывкаром, якобы после расстрела выкупила у охраны их тела местная жительница, тайно похоронила, ухаживала за могилой и завещала племяннице ухаживать, а та, состарившись, рассказала о могиле другим, так и стала она известна. Эксгумации не было, так что председатель "Покаяния" Михаил Борисович Рогачёв в достоверность местной легенды не верит, нарочно ходила к нему спросить.
Но место благодатное. Старое кладбище в лесу, пробираться на него нужно по разбитой дороге в резиновых сапогах, сразу предупредила проводница. Пришли туда втроём, вчетвером, точней: наша пожилая проводница, схоронившая на этом кладбище сына, мы с подругой и Тишка.
Помолились в тишине, тонкоствольные сосны с берёзами тянулись к низкому северному небу, и вдруг так заиграло между ними уже заходящее солнце... Сразу вспомнился рассвет в Жировичах.
В круглую жестяную коробку я набрала землицы с этой могилы, сейчас открыла: влажная земля пахнет прелью и зеленеют ростки мха...
Когда-то я мечтала о подлинном возрождении родины. "Всего ничего" нужно было для этого сделать: похоронить всех погибших солдат, все уцелевшие лагерные кладбища привести в божеский вид и все остовы порушенных храмов если не восстановить, так хотя бы законсервировать.
Энтузиасты доселе так и делают: ищут по лесам и болотам и хоронят солдатиков, восстанавливают храмы. Единицы. Если в Литве с трёхмиллионным населением какая-то часть одного процента ходит в православные храмы на службу, то в РФ с Беларусью на православные службы регулярно побольше народу ходит, один-два процента.
Остальных только раздражает то, что государство обдирает народ и поддерживает церковь, покупая её молчание, и церковь молчит. Многие священники понимают эту коллизию, один мне даже сказал, что скоро их, попов, на фонарях будут вешать вместе с олигархами... Понимают, но молчат.
Вот эта история про единственную русскую православную женщину в литовской деревне, которая просто своей жизнью пробудила в литовском пареньке интерес к православию, она ведь трогательная, но не мейнстримная, чаще бывает наоборот: западные ценности превращают этнических русских в либералов.
Прочитала речь Егора Жукова в суде, посмотрела, как встречала его толпа на выходе, когда отпустили его, как скандировала молодёжь "свобода и ответственность". Или "любовь и ответственность". Не помню уже дословно, только что очень красивое что-то.
С одной стороны - красиво, они умней нас в том же возрасте, мы какими-то очень наивными были. С другой - в моём поколении хоть кто-то пришёл в храмы, застал ещё недобитых исповедников. А им кому подражать?
Мысль о том, что придётся доживать белой вороной, особенно наглядная, когда вовсю веселится "бывший советский народ" на новый год (наутро 1 января вышла гулять с собакой и отнесла на мусорку целое беремя пустых водочных бутылок, валялись прямо на лужайке под окнами, собрала от греха подальше, пока не побили и не порезала лапы собака), она ведь не самая тяжёлая, быть белой вороной уже не привыкать.
Тяжелей всего мысль о безпомощности, когда так бы и полетела пташкой в эти благодатные места: на поля сражений, на забытые кладбища, в те места, где рассеяны и взошли травой косточки русские, - а крыльев нет...
"Красная-красная кровь, через час уже просто земля, через два она снова жива, через три на ней цветы и трава"... Земля-то жива. Пока. Но в моём сознании есть какая-то связь между "безумной Гретой" и забытыми могилами русских героев и исповедников, между горами мусора и остовами храмов.
Как быстро "общество потребления" похоронит себя и планету уже рассчитали так и эдак разные учёные по-разному, кто пророчит, что очень скоро, кто не очень... Ехала к своим на поезде мимо Шиеса, машинист дал гудок, остановку там отменили, но на насыпи стояли и махали поезду люди, и пассажиры подтянулись к окнам и махали им в ответ.
Прочитала потом, что один священник по имени Адам, служивший там долгие годы, приехал поддержать протестующих: - Люди криком кричат, но власть их не слышит, а им отступать некуда...
Да, у них уже отняли всё остальное и остались только их земля, вода и воздух, и люди вторую зиму стоят там, живут на болоте в палатках, и хорошо, что нашёлся хотя бы один священник, который их поддержал.
Всё как всегда: единицы против толпы. Христианство ведь всё про это, про одинокое стояние в истине, "одинокий голос человека". Глупо было мечтать о чём-то глобальном, просто не хватит рук, нет людей, и когда толпа скандирует "перемен, мы ждём перемен", это о чём-то другом, а не об этом одиноком стоянии.
В оные дни, после казни Спасителя,
В дни, как апостолы шли вдохновенные,
Шли проповедовать слово Учителя,
Книжники так говорили надменные:
"Распят мятежник! Нет проку в осмеянном,
Всем ненавистном, безумном учении!
Им ли убогим идти галилеянам
ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ!"
Стихотворение Алексея Константиновича Толстого обращено к друзьям-писателям и заканчивается так:
Верх над конечным возьмёт безконечное,
Верою в наше святое значение
Мы же возбудим течение встречное
Против течения!
Сейчас наивными кажутся эти строчки и этот призыв. Очевиден упадок искусства и культуры, режут глаз и ухо рекламные призывы и пропагандные вопли тех, кто плывёт по течению, заглушая тихие голоса плывущих против течения. Но они есть, эти голоса, одинокие в толпе, "одинокий голос человека".
Не попала в Шиес. Хотела, но так холодно на севере, что я с непривычки и в городе там сразу захворала, возобновилась астма, что уж про палатки на болоте говорить.
И если подумать, то Шиес - это самое значимое из того, что произошло за эти два прошедшие года, 2018-й и 2019-й, когда больше некуда отступать, "это даже хорошо, что нам очень плохо", значит, Господь посетил эти места и этих людей - живых, а не мёртвых...