По уровню благополучия Россия никогда не была самой передовой страной.
Но каким-то образом стала самой великой по занимаемой территории..
Россия не только оборонялась, но и «прирастала» захватом чужих земель.
Пыталась даже в начале прошлого века перехватить у Китая кусочек Кореи, направив отряд, переодетый в гражданскую одежду.
А принадлежала ли она когда-нибудь себе? - Никогда её войны не делали счастливее россиян.
Были иногда первыми по урожаю зерна, по выплавке чугуна и производству цемента, даже в космосе, а по уровню жизни – никогда.
Долгое время народу внушали, что стояние в православной истине дороже «чечевичной похлёбки» материального благополучия.
Призвание быть «третьим Римом» льстило, возвышало, обязывало «нести крест».
Общественная мысль во все века колебалась между желанием приобщиться к достижениям Запада и опасением быть «проглоченной» им. Поводы для опасений, конечно, были.
После победы над французами патриотизм взыграл до небывалых высот.
Но даже освобождения от крепостного права народ ждал ещё полвека.
К началу 20 века, после трагедий Крымской войны и Цусимы, от патриотизма ещё что-то осталось.
Но судьбу страны определял уже не её собственный выбор.
Нельзя же сказать, что народ выбрал себе участь послереволюционной разрухи и гражданской войны.
В карательных отрядах ВЧК прославились своей жестокостью китайцы.
За пропитание они служили большевикам лучше, чем многие другие за идею…
Известно, что бумагу, шёлк, компас и порох изобрели в Китае.
Судя по величию этих изобретений, Китай давно должен был стать великим.
Традиция выращивания из детей уродов в глиняных кувшинах и обычай бинтовать девочкам ноги «для красоты», практически, не портят его репутацию.
Тем более, что в Европе одно время элита тоже выращивала для своей забавы уродцев, и даже кастрировала мальчиков для пения в церковных хорах.
Почему же Китай был много раз крепко бит и в опиумных войнах, и в двух последних войнах с Японией?
В Японии известна поговорка: “Лучший из цветов – сакура, лучшие из людей – воины”.
А в Китае говорили:
“Из лучшего железа не делают гвоздей, лучшие люди не идут в солдаты”.
Русский путешественник Николай Пржевальский писал , что для китайской армии характерно «расслабление, как физическое, так и нравственное, и решительная неспособность солдат переносить труды и лишения военного времени».
В 19 веке за Китаем закрепилась репутация воплощения мещанства и безбожия.
«Китаизацией» пугали Европу.
Д.Милль писал: “Превращение в новый Китай – вот тенденция развития Европы, и это несмотря на всю ее благородную родословную и христианство»
Герцен соглашался с Миллем: "Если в Европе не произойдет
какой-нибудь неожиданный переворот…, то,… Европа сделается Китаем".
Н.Чернышевский возражал: «Рано, слишком рано заговорили вы о дряхлости западных народов: они еще только начинают жить».
Ещё конкретней выразился учитель Чернышевского, академик А.В.Никитенко:
«Не пришлось бы нам удивить мир бессмыслием наших драк, наших пожаров, нашего поклонения беглому апостолу Герцену, из Лондона, из безопасного приюта командующему на русских площадях бунтующими мальчиками»
Призрак китайской опасности казался фантастическим и был вскоре вытеснен гораздо более реальными призраками коммунизма.
Европа изгнала их, как бесов , со своей земли, позволив войти в Россию, которая и бросилась, как с обрыва, в пучину революции.
То, что выплыло, было уже совсем другой страной.
Советские идеологи усмотрели в Европе и во всём Западе процесс «загнивания».
После распада СССР этот диагноз отпал. А после обманутых перестроечных ожиданий Запад снова стал внешним врагом и разносчиком всякой заразы от джаза до толерантности.
Особое звучание приобрело пророчество Достоевского о Великом Инквизиторе:
«мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы... О, мы разрешим им и грех, ибо они слабы и бессильны, и они будут любить нас, как дети, за то, что мы им позволим грешить».
Все новейшие направления толерантности являются воплощением этого пророчества.
Россия пытается лавировать между фактом запрета на идеологию и туманными рассуждениями о «скрепах» традиционных ценностей.
«Не хлебом единым жив человек» - говорит нам власть.
И под этим предлогом делает аморальными все претензии к власти по поводу её презрения к нуждам людей.
Тех, кто критиковал СССР, обвиняют в продаже идеалов за колбасу.
Тех, кто критикует сегодня качество колбасы и путинский застой, обвиняют в нелояльности.
Вся энергия недовольства перестройкой, будто рукой стрелочника, перенаправлена на Запад, откуда, как оказалось, исходил коварный замысел уничтожения России.
Энергию общественного мнения, как китайского мальчика в глиняный кувшин, поместили в форму патриотизма. Что из этого вырастет?
Злодеяния недавних партнёров с запада выставлены в таком свете, что не опасаться их кажется безумием.
Дружба с Китаем кажется благом, несмотря на древние опасения китаизации и современные слухи о тихой оккупации Китаем Сибири и Дальнего Востока.
Н.Пржевальский крайне нелестно отзывался о китайцах:
“... В своей преданности деньгам они не знают ни морали, ни совести, ни жалости. За деньги они могут обмануть, обобрать и даже убить”.
Китайцы, как и американцы, стараются всегда улыбаться.
На повестке дня сегодня Запад и, прежде всего, США с его амбициями быть единственным полюсом мира.
И для подкрепления теории его загнивания пропаганда смакует всё от снятия скальпов с индейцев до повешения Хусейна.
Опасениями внешних угроз российская власть отгородилась, как китайской стеной, от своих внутренних проблем и критики её многолетней беспомощности.
Выбирая меньшее из зол, предпочитая ехать тихо, но далеко, народ неизменно оказывается перед разбитым корытом своих ожиданий.
Более двадцати лет тому назад в знак досады и беспомощности президент Ельцин от имени всех россиян демонстративно помочился на колёса самолёта и на землю США.
И это всё, что он мог.
А теперь страна подбирает название ракетам, нацеленным на Вашингтон.
Россиянам предложено гордиться тем, что Родина-мать, как шахидка, обвязана взрывчаткой, которая, если рванёт, может уничтожить всё живое на земле.
Власть недавно сообщила народу, что он рад отдать жизнь за своё отечество.
РПЦ на это сказала: «Аминь».
Оказывается, такое искусственное разжигание патриотизма практикуется с давних пор.
Писал о нём и упомянутый здесь академик А.В.Никитенко:
«Теперь в моде патриотизм, отвергающий все европейское, не исключая науки и искусства, и уверяющий, что Россия столь благословенна Богом, что проживет одним православием, без науки и искусства.
…Тот не патриот, кто не орет, не беснуется, не ломает стульев и столов».
Пытаясь объяснить это явление, Никитенко рассуждает:
«Драться надо, — говорят отчаянные патриоты, — драться до последней капли крови, до последнего человека». Некоторые действительно так думают и чувствуют, как говорят. Это люди благородные, хотя и недальновидные. Но большинство крикунов состоит из лицемеров, которые хотят своим криком выказать патриотизм. Есть и такие, которые жалеют о войне как о мутной воде, где можно рыбу ловить и где они действительно и ловили ее усердно».
Сегодня нас уже не зовут строить бомбоубежища по месту жительства и примерять противогазы на всю семью, включая младенцев, а говорят прямо:
«Они сдохнут, а мы попадём в рай».
Во времена Петра1 протопоп Аввакум одобрял самосожжения людей ради «двоеперстия».
А сейчас-то ради чего?
Тем более, что часть элиты нашей на той стороне пропасти совсем не хочет в рай, а другая вообще не верит в него.
И такими пустяками кажутся все старые страхи перед призраками китаизации, коммунизма и глобализма, что старый лозунг «Лишь бы не было войны» может показаться спасительным.
Там, хоть, остаётся надежда на то, что великое стояние на своём Запада и России окончится.
А борьбу за идеалы каждый может продолжить на поле битвы в своём сердце.
Тут уж не спрячешься в погребе и не закосишь в уклонисты по религиозным соображениям, по состоянию здоровья или по китайской поговорке о том, что лучшие люди не идут в солдаты.
А шансов попасть в рай даже больше…