(Заметки нейрохирургического больного)
Среди всех жизненных коллизий — тяжелая болезнь, возможно, наиболее серьезная вещь! И особенно тогда, когда приходит она внезапно, когда о ней не то что не догадываешься, но даже не знаешь о самом ее существовании на свете.
Читатели «Н.Р.» и областной парламентской газеты «Тюменские известия» помнят наверняка прошлогодние мои летние и осенние этюды и статьи о природе. Почти каждую неделю уезжал я и на местные протоки, и на Обь, и в целебные кедровники, и на обширные болота. За интересными впечатлениями, за «здоровьем», за хорошими цветными фотоснимками, за грибами и ягодами, за лекарственными растениями.
Тема природы в моем журналистском творчестве доминирует с юношеских лет. Поэтому в 2002 году я шибко «разорился» на новую японскую и отечественную фототехнику: два фотоаппарата «Canon», набор сменных объективов к ним (тоже японских), на фотоштативы, в том числе и один для мощного российского телеобъектива «Рубинар», которым мечтал снимать птиц и зверей крупным планом.
Мечтал...
Вся эта дорогая техника пылилась зимой. Продолжает лежать без движения и наступившей весной. Конечно, с октября по март я не написал ни одной статьи...
Возможно, лишь в конце мая и в июне отважусь снова отправиться в лес, да и только с небольшим легким рюкзачком.
Причина? Тяжелая внезапная болезнь, опасная операция и долгий мучительный период реабилитации после нее.
С 1985 года живу на Севере, практически никогда за это время не бывал в больницах (кроме стоматологии). Случались небольшие простуды, расстройства желудочно-кишечного тракта, небольшая бессонница: отрицательно действовали резкие перемены погоды, затяжные циклоны. Конечно, после лесных походов очень уставал, но зато и сон был «мертвецким»!...
... Инсульт случился со мной 15 октября прошлого года дома, у включенной газовой плиты, на которой к завтраку на чугунной сковородке жарилась яичница-глазунья. Помню: сознание мгновенно свернулось в голове как бы в спираль, я задохнулся, промелькнула отчетливо тягостная мысль: «Я — умер!».
Очнулся минут через 30-40 на полу в тесном углу кухни, между холодильником «Стинол» и кухонной мойкой, где стояло мусорное ведро. Вся кухня и квартира были наполнены дымом, чадом и гарью. Жир и яйца на раскаленной сковородке превратились уже в черные твердые комья-угли. В дверь стучали вызванные соседями пожарные!...
Так первый раз в жизни я узнал, что такое инсульт. Правая нога и рука стали плохо слушаться, но я все еще тешил себя мыслью, что «все пройдет»! Только через четыре дня вызвал «скорую помощь» и оказался в неврологическом отделении Нефтеюганской центральной городской больницы.
«Вас никто не бил чем-то тяжелым по голове?» — этот вопрос врача врезался в память, как и первые капельницы в вену правой руки. (Лет пять назад я поскользнулся и ударился затылком о батарею отопления). Подумав, я и заявил об этом встревоженному невропатологу Александру Владимировичу Лаптеву, заведующему отделением.
Пользуясь случаем, сердечно благодарю его, а также лечащего врача-невропатолога Андрея Александровича Ведерникова, главного невропатолога Нефтеюганска Валентину Ивановну Базарову, принявших самое непосредственное участие в моем спасении от смерти! Именно А.В. Лаптев срочно отправлял меня на операцию в Сургут!... А А.А. Ведерников и В.И. Базарова внушили мысль о том, что еще не «вечер» и я еще проживу, дай Бог, лет 10-15. Как сказала мне Валентина Ивановна, я «родился в счастливой рубашке» и подобные операции уже не раз бывали с нефтеюганскими пациентами, которые еще живут...
Продолжая свое повествование, скажу откровенно: происходившее со мной в дальнейшем не помню! Ни как на инвалидной коляске меня подвозили к междугородному телефону в стационаре, где в трубку чуть не плакала испуганная престарелая мать, срочно позвонившая из города Серова.(Из редакции «Н.Р.» горькое известие от А.В. Лаптева сразу сообщили и в Кировград, Свердловской области, где живут мои дочери). Не помню, как мне делали УЗИ, томографию, флюорографию, как везли в Сургут, в филиал окружной травматологической больницы.
Чуть память прояснилась именно там: высокая импортная ортопедическая кровать, снова — капельницы, снова — томография (везли с четвертого на первый этаж на операционной каталке). И помню еще поездку на «скорой» в поликлинику НГДУ Сургутнефть, где мой мозг исследовали перед операцией на установке ядерно-магнитного резонанса (ЯМР). Погружение в туннель установки, плотные заглушки на уши и громкие, мощные звуковые удары работающего аппарата, все же достигавшие моих органов слуха. Срочно приехала из Свердловска младшая дочь Анна, работающая корреспондентом газеты «Жизнь». Она навестила меня прямо в палате, принесла фрукты, конфеты и т.д. Попросил ее купить в сургутских магазинах книги о природе. И она выполнила эту просьбу, положив на мою прикроватную тумбочку произведения Моуэта, Дарелла, Мантейфеля. (После операции я полностью, от корки до корки, прочитал «Заметки натуралиста» отечественного писателя-натуралиста Петра Мантейфеля. А повесть Моуэта «Не кричи, волки!» долго читал сосед по палате, оперированный по поводу грыжи позвоночника пожилой сургутянин).
После этого помню приход в палату молодого врача-нейрохирурга (фамилию не записал, так как после операции временно утерял способность писать) и вечернюю подготовку к утренней операции на следующий день. Обязательная клизма, стрижка и бритье головы. Утро — без завтрака; уже снова на операционной каталке мне вставляют в пенис трубку-катетер с емкостью между ног.
Лифт, двери операционной, хирургическая медсестра, сочувственно заглядывающая в мое лицо. Потом — укол, провал в беспамятство!...
Очнулся я в реабилитации поздно вечером. Тупая боль в голове, противная дыхательная трубка во рту, на левой и правой руках, привязанных к каталке-кровати, — автоматически надувающаяся минут через 10-15 манжета тонометра и опять же... игла и тонкая прозрачная трубка капельницы.
Только часам к трем ночи меня доставили в палату №405, где лежали уже оперированные пациенты и дожидавшиеся своей очереди на операцию больные.
Здесь были разные люди, молодые и пенсионного, как я, возраста. С гематомами головного мозга, с сильным внутричерепным давлением, с грыжей позвоночника и т.д. И сургутяне, и нефтеюганцы, и школьник-старшеклассник из Приобья, и даже 42-летний чеченец, которому на родине уже делали трепанацию черепа, удалили обширную гематому (кровоизлияние в мозг), но неудачно: у бедняги все двоилось перед глазами, он не мог ни читать, ни писать...
Отступление первое.
Трепанация (вскрытие) черепа делалось еще в пятом и четвертом тысячелетиях до нашей эры — в Китае, Египте и других древних цивилизациях.
В моей обширной «Медицинской папке», хранящейся на персональном компьютере, сейчас содержится около сотни интересных материалов по нейрохирургии, по лечению гипертонии и других болезней (их ныне — тьма-тьмущая в мире и в России!). Все статьи и заметки — из Интернета, с различных медицинских сайтов, коих сотни, если не тысячи во Всемирной компьютерной сети.
Так вот что пишется в одной из интернетовских заметок: «Известный украинский археолог и антрополог Светлана Ивановна Круц утверждает, что до пятнадцати процентов найденных черепов представителей так называемой катакомбной культуры носят на себе следы прижизненных трепанаций — и вполне успешных!
Судя по состоянию костной ткани, люди жили после этих операций еще годы и десятки лет...
Древние «нейрохирурги» подчас удаляли столь крупные участки кости, что даже их современные коллеги вряд бы решились на такое! Более того: обнаружены следы операций, вообще непостижимых для нынешней медицины. В коллекции С.И. Круц есть череп, обладателю которого не только сделали две трепанации. Каждые несколько лет этому человеку просверливали пару отверстий в черепной коробке! Для чего? С целью лечения хронической болезни мозга, например, для введения неких лекарств? А может быть, жрецы-лекари могли таким образом изменять свойства психики пациента? Например, погасить чрезмерную агрессивность? Что, если перед нами наказанный преступник? Или раб, которого сделали покорным управляемым «зомби»? Или, наоборот, жрец-вождь с нарочно пробужденными особыми качествами мозга... может быть, экстрасенсорными? Курганы бронзового века хранят свои тайны!».
А по-моему, тогда тоже удаляли опухоли головного мозга, коих ныне (доброкачественных и злокачественных) насчитываются многие десятки.
В Сургуте мне удалили менингиому головного мозга — доброкачественную опухоль. И находилась она, к счастью, под самой черепной коробкой, произрастая из тканей головного мозга. А инсульт был лишь следствием давления на сосуды головного мозга этой растущей опухоли.
В конце января с.г. мне в Ханты-Мансийске сделали повторное обследование мозга на установке ядерно-магнитного резонанса. Снимки показали: опухоль вновь не растет! Но на месте удаленной опухоли видно жидкостное образование размером 20х10х17 мм с гипоинтенсивным ободком вокруг. МР-томографические данные указали и на наличие ликворной кисты левой теменной доли (постоперационной).
А с 18 февраля я был выписан на работу врачом-невропатологом высшей категории Нефтеюганской взрослой поликлиники Клавдией Васильевной Стрекаловской, практикующей в городе (платные — за 10 сеансов плати 500-600 рэ!) курсы иглорефлексотерапии, древнейшего метода лечения многих болезней. Но перед этим меня посылали на КЭК — клинико-экспертную комиссию, в КДЦ (комплексно-диагностический центр) на территории ЦГБ. Предлагалось даже пойти на группу инвалидности?!!
И, надо сказать, в таком предложении юганских медиков был свой резон: существует опасность рецидива (повторного инсульта), поскольку никак пока не удается стабилизировать артериальное давление. Может, на иглорефлексотерапию запишусь, она и от гипертонии, говорят, помогает...
Но в нашей медицине есть нормы и правила, которые врачам запрещается обходить. Так предельный срок нахождения на больничном для меня был установлен 4 месяца. А сургутские хирурги выписали меня домой 18 ноября, т.е. менее чем через три недели после операции (до операции я там находился еще с неделю). Правда, самостоятельно ходить (да и то при поддержке молодой санитарочки Ирины Шамониной) я начал через несколько дней после операции. Подгибалась в колене правая нога, меня шатало, голова кружилась. Помог восстановить мышцы правой ноги назначенный врачом массаж, но его я не закончил из-за начавшейся аллергии (ежедневно ставили по две банки капельниц!).
Поэтому при выписке (на помощь приехал брат Леонид с женой из Серова) у меня было весьма и весьма тревожное и угнетенное состояние. Родственники купили и привезли инвалидную трость, с помощью которой я сошел вниз с четвертого этажа и доковылял до машины...
В выписке из истории болезни №4743, подписанной лечащим врачом М.Н. Бондарем и заведующим нейрохирургическим отделением Д.А. Глухих, была рекомендована симптоматическая терапия, МРТ-контроль через 1-2 месяца; а также предлагалось решить вопрос о возможной лучевой терапии в условиях специализированного радиологического отделения. Кстати, окружная больница «Травматологический центр» в Сургуте не имеет такового, как и весьма дорогостоящей импортной установки ЯМР. Чтобы не платить, например, за один сеанс обследования больного на ней в поликлинике НГДУ Сургутнефть (ведомственной!) 1400 рублей, пациентов не-нефтяников направляют со всего нашего округа в Ханты-Мансийск, в окружную клиническую больницу, где МРТ-контроль делается бесплатно, по направлению поликлиник городов ХМАО.
Но это же громадные расстояния — из того же отдаленного Нижневартовского района! Как нейрохирургическим больным переносить дорогу, тряску, шум, духоту в салоне автобуса или даже легковой автомашины? Кто-то из власть предержащих над этим задумывался? Меня снова, как после операции, шатало, когда наконец почти через 4 часа после выезда из Нефтеюганска я неуверенно зашагал в окружную клиническую больницу. Таково же было мое состояние и по прибытии домой: АД скакнуло на 160/110!!! А ведь больной сам должен еще побеспокоиться о транспорте за личный счет или попросить помощи в организации, где он работает или работал. Хорошо, что мне лично помог с машиной редактор газеты «Нефтеюганский рабочий» Ю.Я. Кондрюков. Юрий Яковлевич без промедлений предоставил редакционную машину и для того, чтобы меня срочно отвезти на операцию в Сургут! И после операции я добирался домой все на том же стареньком «Жигуленке» с водителем Иваном Петровичем!...
А если еще бы и радиология, которая базируется не ближе Тюмени и Екатеринбурга? Так, большинство нефтеюганских больных раком, в том числе и со злокачественными опухолями мозга, направляются в специализированный онкологический центр в Екатеринбурге, за тысячу с лишним километров?!! В плацкартном вагоне (другой не по карману больному) — те же шум, тряска, духота, которые надо выдюжить в течение чуть ли не суток пути?!!
К счастью, обследовав меня, нефтеюганские онкологи решили на учет меня не ставить: и без того в городе очень много больных со злокачественными опухолями мозга и других органов.
Находясь во второй раз в стационаре Нефтеюганской ЦГБ (в конце ноября — в декабре 2002 г.), я попал в палату № 12 и как раз на ту койку, на которой перед моим помещением лежал неизлечимый раковый больной с опухолью мозга. Стадия болезни зашла так далеко, а преклонный возраст не давал никаких шансов на выздоровление, что врачи расписались в своем бессилии и попросту отдали беднягу на руки дочери, которая и ухаживала за умирающим больным. Сколько он протянул, не ведаю...
Насмотрелся я в Сургуте и Нефтеюганске на «колясочников» — парализованных больных. В той же 12-й палате вот уже больше года обитает инсультник Валера, у которого парализованы речь и правые конечности. Подобрали Валеру где-то на нефтеюганских улицах как бомжа. Кроме нескольких слов матом, он ничего не может произнести. Правда, научился есть, пить и бриться левой рукой. Часто катается по больничному коридору на инвалидной коляске, но и ту у Валеры порой забирают для других инвалидов. Моет и купает Валеру раза два в месяц дежурная санитарка. Как-то у Валеры поломалась электробритва, от чего он несказанно загрустил. Меня уже выписывали, поэтому я подарил ему свою «Агидель», благо дома лежала новенькая голландская «Филлипс».
У соседей-сургутян подобранных на улицах и в подвалах бомжей в палаты стараются не помещать, их кровати стоят в коридоре. Но не это самая страшная картина! На третьем этаже ОТЦ (окружного травматологического центра) помещается отделение экстренной нейрохирургической помощи, куда попадают тяжелейшие пациенты с различными травмами мозга и позвоночника после нередких в городе ДТП, когда машины буквально расплющивает. Понятно, что и смертность среди таких пациентов выше, и на инвалидность отправляется гораздо больший процент. Но поражает то, что большинство — лежачие, недвижные, а значит санитаркам и медсестрам приходиться очень тяжело, даже просто физически — многие уже нажили себе радикулит, ворочая 80-90-килограммовые тела пациентов.
Хочу сказать, что нейрохирургические операции у нас в России до сих пор опасны и сложны. Не так в других странах.
Отступление второе.
В Швейцарии существует уникальная и единственная установка «Гамма-нож» (Клиника Им Парк). Она позволяет лечить опухоли головного мозга, включая метастазы, без... хирургического вмешательства и длительного многонедельного облучения головного мозга. Часто применение Гамма-ножа является вообще единственно возможным способом лечения новообразований головного мозга. (Узнал об уникальной установке опять из того же Интернета).
Суть метода заключается в том, что с помощью современной компьютерной техники гамма-лучи с точностью 0,5 мм фокусируются в патологическом очаге, не повреждая окружающих здоровых тканей. Показанием являются хорошо ограниченные опухоли головного мозга, те же менингиомы.
Процедура проводится однократно, не требует вскрытия черепной полости и выполняется в большинстве случаев... амбулаторно!!! «Послеоперационное» наблюдение за больным может осуществляться врачом общего профиля по месту жительства.
Для контроля за обратным развитием опухоли применяется чаще всего ядерно-магнитный резонанс. Первый контроль рекомендуется проводить при метастазах через 6 недель, при прочих опухолях — через 6 месяцев.
Стоимость применения Гамма-ножа намного ниже нейрохирургической операции, не говоря уже об отсутствии или пониженном уровне риска для пациента.
Эффективность метода очень высока — 95 процентов!
В России нечто подобное внедряется в клинике нейрохирургии Новосибирского НИИТО, основанного в 1950 году заслуженным деятелем науки Российской Федерации, профессором Ксенией Ивановной Харитоновой.
На сайте этого научно-исследовательского института травматологии и ортопедии я нашел и сведения об операциях по удалению менингиом — внемозговых, как правило, доброкачественных опухолей, растущих из оболочек мозга. Они встречаются среди всех опухолей головного мозга в 30 процентах случаев. В связи с тем, что они часто расположены в труднодоступных местах мозга, нередко связаны с крупными питающими сосудами мозга и достигают иногда гигантских размеров (более 10 см в диаметре), удаление их для хирурга представляет чрезвычайно сложную задачу. Для пациента же — это и дополнительная травма мозга, и иногда смертельное кровотечение...
Для улучшения клинических результатов лечения менингиом новосибирские ученые-медики используют в процессе операции хирургический лазер (твердотельный инфракрасный Nd-YAG) с длиной волны 1,06 мкм, с выходной мощностью до 60 вт. И все же и тут не обходится без вскрытия черепной коробки! Но под воздействием лазерного луча обнаженная опухоль «сморщивается» и на глазах уменьшается в объеме. При этом она превращается из плотной в мягкую, хорошо разрушаемую, бескровную и легко удаляемую ткань.
Для предотвращения повторного роста опухоли в Новосибирском НИИТО обязательно делается лазерная обработка исходного места роста опухоли на твердой мозговой оболочке.
Однако нефтеюганцам попасть на прием к новосибирским медикам непросто: нужно собрать целую кучу самых разных анализов, сделать подробную выписку из истории болезни и т.д. Это для тех, кто готов ехать к соседям за свой счет. «Бесплатно» же на операцию в Новосибирск можно попасть только по направлению врачей Ханты-Мансийской окружной клинической больницы.
А ведь в Новосибирском НИИТО делается много чего нового и помимо удаления менингиом бескровным, щадящим способом. Тот же лазер используется и при операциях на позвоночнике (болезни его более часты и мучительны). Насколько мне известно, в Сургуте и Ханты-Мансийске речи о простом лазере и тем более Гамме-ноже пока не шли, но, возможно, помогут решить эту проблему нефтяные олигархи. Ведь купил же г-н Богданов для своей ведомственной поликлиники установку ЯМР, а ОТЦ сделать это не смог ввиду отсутствия денег. Правда, там скоро вступит в строй новый высотный комплекс, где для нейрохирургических и других больных будут созданы более лучшие условия для пребывания и лечения (двух-трехместные палаты и др.). Пока же оперированные больные вынуждены страдать в пятиместных палатах, где и шумно, и душно, особенно во время прихода родственников. Та же проблема и в Нефтеюганске, где существуют даже 7-местные палаты и где режим пребывания частенько нарушается самими больными (распитие спиртных напитков, азартные игры, сквернословие и т.д.). При мне троих больных врач А.А. Ведерников выписал досрочно за такие нарушения. Но сколько случаев остается «незамеченными»!
Увы, окружные нейрохирурги и невропатологи вынуждены работать по старинке, ведь отечественная промышленность мало что поставляет им нового. Все те же традиционные инструменты: держатели бритвенных лезвий, разные долота, коловороты, кусачки Дальгрена, комплекты ложек нейрохирургических острых и др., производимых, например, на МИЗ им. Ленина в г. Ворсме, а также на медико-инструментальных заводах в поселках Тумботино и Досчатое. Сведения — из Интернет-магазина, где реализуются подобные дедовские инструменты. Хотя, конечно, большой плюс — их сравнительно дешевая цена (самый дорогой комплект стоит не выше 1,8 тыс. рублей).
И все же обидно и за себя, и за других жителей нашего богатого округа, подвергающихся болезненным и травмирующим операциям на мозге и позвоночнике.
Повторю: нашей нищей медицине самой не под силу приобретать установки ЯМР, «Гамма-нож», даже простые лазеры, чего вдосталь в зарубежных клиниках. Ведь только одна установка ядерно-магнитного резонанса (там чего стоит лишь магнит весом 19 тонн!) тянет до полутора миллионов долларов! А спонсоров у медиков все нет и нет!... И государство заботится о них все больше на словах...
Пишу эти строки 13 марта, после пяти месяцев со дня инсульта. Артериальное давление днем составило 150/100, а пульс сердца — 71. При ходьбе и тяжелой физической работе последний подскакивает аж до 120 ударов в минуту! АД доходило и до 170/110, что во всем мире называют — гипертония!
В нашей местной поликлинике мне сказали: будете пить таблетки от гипертонии всю оставшуюся жизнь! Чтобы не подвергнуться повторному инсульту, ведите самостоятельный ежедневный мониторинг АД (использую сейчас для этого японский электронный тонометр).
Сердечно-сосудистые болезни и их неудовлетворительное лечение — главная причина низкой продолжительности жизни взрослого населения в России, где гипертонией страдают 40 процентов людей. Эффективно лечится в нашей стране лишь каждый десятый гипертоник! Не случайно Россия занимает второе место в мире по частоте развития инсультов (кровоизлияний в мозг) вследствие гипертонии!!! Об этом много пишут на медицинских сайтах в Интернете...
По-моему, и профилактика этой тяжелой заболеваемости желает оставлять лучшего (знаем ли мы о знаменитой американской диете DASH ?). О пьянстве, курении, наркомании, ожирении россиян сказано достаточно, но даже в стационаре больные куда больше смолят папиросы и сигареты, чем дома! О «подпольном» употреблении горячительного в палатах тоже надо уже кричать во весь голос!..
Владимир Назаров
2002 год.