С позиции стандартного мужского гендерного самоопределения эйфорическая аура противоположного пола представляется основанной прежде всего на бессознательном стремлении к образу матери и эстетическому порядку окружающего её мира во всём многообразии этого эстетизма в любом ключе его бытового приложения как части собственно источника чистой человечности и основанной на ней самого понятия женственности, когда генетическая функциональность фиксируемого в поле действительности женского образа сливается с бессознательным напоминанием о предельно возможной свободе и надёжности в материнских объятиях.
Таким образом традиционная сексуальность завязана в некоторой степени на инфантилизм, с которым мужественность неосознанно борется всеми доступными способами, не отдавая себе отчёта о причинности истока психического диссонанса, не позволяющего полностью стать ребёнком в атаке подавляющего света представленного его восприятию и институции инстинктов множественного образа, микшированного смесью раннего детства и огня основного инстинкта.
Суть именно в этом, в ностальгическом желании вернуться в прошлое методом объятий и прочих тактильных манипуляций в тандеме с дублированной моделью своей тотальной зависимости инстинктивного происхождения.