Она решила, что сегодня вечером непременно объяснится с ним. Голова шла кругом, в груди били крыльями то ли гигантские бабочки, то ли птицы. От их движений было тяжело сосредоточиться, собрать мысли в красивый букет и преподнести ему в виде главных слов. Она медленно мяла пальцами спелую вишню, смотрела на ее мясистое тело, на темнеющие пальцы и стекающий с них бордовый сок, ощущала твердую сердцевину… и думала о том, что те самые главные слова, как вишневая косточка. Ты наслаждаешься ягодой и ее вкусом, а потом вдруг обнаруживаешь, что там кроме наслаждения есть еще что-то. Что-то более глубокое, неведомое взору.
Косточку можно проглотить и не заметить, можно набить оскомину или сломать зуб, а можно бережно извлечь и посадить в землю. И наблюдать, как появляется первый росток. Как он крепнет и постепенно превращается в тонкое деревце…
Она попробовала размятую в руках вишню и ощутила ее сладковато-вяжущий вкус. План был готов.
Он стоял у кресла и перелистывал вечернюю газету. Она осторожно открыла прозрачную дверь и на мгновение остановилась. Перед ней вихрем пронеслись терпко-пряные лавандовые поля, прогулки по кедровому лесу, бесконечная синева васильков. Все то, что было ей так дорого, все то, что манило и звало, все то, что уже было частью ее.
Она вдохнула еще раз аромат, витающий в комнате, приблизилась и поставила на стол блюдо с вишней. Затем подошла к нему, поцеловала нежно в родинку на шее и обняла его крепкую спину.
Он отложил газету, коснулся губами ее светлого лба и прижался щетиной к персиковому румянцу. Он втягивал ноздрями ее пудрово-телесный аромат, чувствовал, как вибрирует жилка на ее виске, как бьется сердце, которое в любой момент может вырваться наружу миллионами бабочек, птиц, цветов и всего того, что хранится во внутреннем мире этой хрупкой и сильной женщины.
Он взял самую крупную вишню, аккуратно вынул косточку, разделил ее на 2 части и коснулся ягодой ее скульптурных губ.