Господин Халль стоял у панорамного окна и смотрел, как работают эльфы в цехах. В руке у него был стакан, наполненный Головоломом Забористым на «два пальца». Вчера все могло пойти наперекосяк, но как-то обошлось. Старший эльф нашел временную замену, отправил поисковые отряды на собачьих упряжках и один реквестированный, по старой дружбе, вертолет. В цехах, услышав плохие новости стали работать втрое продуктивней - попасть под горячую руку старшему эльфу никому не хотелось. В принципе, можно выдохнуть, и снова за письма. С этой кутерьмой их опять накопилось неприлично много.
Посмотрев на свет сквозь напиток, старший эльф развернулся и не спеша прошел к своему столу. Дверь в кабинет с грохотом ударилась о стену и чуть не слетела с петель, настолько мощным был удар. Помощник господина Халля - младший эльф Паспарту, пулей влетел в кабинет.
- Шеф, все пропало! - Малыш носился по комнате, нарезая один круг за другим. От его движений поднялся мини-ураган, и кипа писем на письменном столе начальника начала потихоньку оседать на пол.
- Все пропало, шеф! - Паспарту остановился на пару мгновений, выхватил у господина Халля стакан, залпом выпил. Сунул пустую посуду обратно в руки опешившему начальству и продолжил беготню. Господин Халль посмотрел на стакан, на помощника и на бутылку. Все так, на этикетке была все та же надпись «Головолом Забористый. Тройной перегонки». Не вода. - Он не справился! Наш чингисханский дедушка провалился!
Господин Халль ухватил помощника за курточку и с размаху влепил ему пощечину. Пока Паспарту приходил в себя, старший эльф усадил его в свое кресло и, поставив перед ним многострадальный стакан, плеснул в него порцию горячительного.
- А вот с этого места, поподробнее, мой мальчик.
- Угу. - Паспарту двумя руками схватил стакан и дрожа, как осиновый лист на ветру, попытался отпить. Зубы выбили мелодичную дробь о край. Кое-как выпив, паренек более-менее собрался. - Увлин не вышел на смену!
- В смысле?
- Не пришел сегодня на плановый смотр!
- По причине? - Господин Халль начал багроветь.
- Вчера, как только вы его утвердили, мы с ним связались. На ломанном мандаринском, пополам с русским, мы его уговорили. Через час он уже был у нас и уплетал Имбирное Печенье от Матушки Огг. Старший смотритель оленей, исключительно в целях преодоления эм, язывкового бариера предложил гостю выпить. - Речь Паспарту потихоньку становилась невнятной, то ли от пережитого, то ли от выпитого. - Они открыли одну бутылку, потом втрую, потом тетью, потом я ушел по делам.
- Понято. Где они?
- Де… ик… дедшка Увлин спит в соломе. А старший смотритль оленей лжит в оленьей поилке, трет голову огромным куском льда и хо… ик… хочт умереть.
- Иисусе! - Господин Халль спрятал бутылку в ящик и закрыл на ключ, от греха подальше. - Паспарту, соберись! Соберись тряпка! Активируем протокол «Доппельгангер», запускай генератор случайных личностей!
- Это вопилипьющие нарушение… ик… чловечскиих прав! - Паспарту пытался встать, но руки предательски соскользнули с подлокотников кресла и он с грохотом упал. Спасло его только то, что он отрубился, пока летел к полу.
- Ну дед, лучше тебе не находиться... - Мрачно процедил сквозь зубы господин Халль.
Господи как же хочется имбирного печенья, такого, что бы было ароматное, с корицей, мягкое, теплое. Но крошилось во рту на маленькие, сочные крошечки… И молоком запить! Теплым. Нет! Лучше ледяным. О, да! Да что это со мной? Не понимаю… Я же не люблю сладкое! Откуда это непреодолимое желание? А, черт! Лицо чешется! Зуд непереносимый, сейчас кожу раздеру! Вспомнив, как долго и безуспешно боролся с аллергией прошлым летом, я бросился к зеркалу.
Лицо распухало буквально на глазах! Из подбородка, прорываясь сквозь кожу, лезли, извиваясь, словно змеи, седые волосы. Шея, плечи, а за ними и остальное тело стало безобразно распухать. Жажда молока и печенья становилась настолько невыносимой, что я зарычал, сотрясая стены в ванной комнате мощным басом: Аррргххоу-хоу-хоу!