По крохам собрав свой мешок из людских подаяний,
Он вышел на снег, проклиная безрадостный день.
И зыбкий барак, взяв сполна из сумы покаяний,
Стыдливо смотрел на уходящую в сумерки тень.
Он шёл сквозь года, содрогаясь от боли и страха,
У ветхих крестов, вдоль убогих пустых хуторов.
Он видел закат, беспощадный как миссия Стаха,
Вдыхая дурман бесполезных и преданных слов.
Он падаль в метель: без еды, но с надеждой в победу,
В блокадном кольце пропадая за глупость вождей.
Он жался в окоп, а по свежему робкому следу
Безумной толпой нёсся рой озверевших людей.
Он мёрз и горел, но хранил как святыню те крохи
Из нищей сумы, осветлённой величием души.
Он нёс всё, что мог, даже если там были лишь вздохи,
И что-то ещё… Так скажи же, старик, не молчи!
Ты всё же донес, хоть и жил в коммунальной квартире,
Хоть пил беспробудно и дрался за всякий пустяк.
Ты выжил и здесь, в ошалевшем от лозунгов мире,
Ты с той же сумой и всё так же косишься на флаг.
Спасибо, старик. Как нужны нам забытые корни.
Хоть я не поэт. Да и время, пожалуй, не то, –
Но легче прожить, если знаешь, что праведный дворник
Сметёт шелуху, закрывая эпоху постов.
Июль 1991
(из сборника "Моя Печаль")
*подбор иллюстрации: автор