Православная политика, [01.01.20 15:47]
Для тех, кто проснулся, еще из книжки – про феминопацифизм.
Кроме продекларированных доктрин «ненасилия», на мышление и жизнь христианских общин все сильнее влияет типично женское мировосприятие. Домохозяйки, любящие писать в Интернете, и прочие общественно активные дамы начинают форменную истерику всякий раз, когда кто-то пытается доказать неправду пацифизма, особенно «христианского». Им вторят феминизированные мужчины, идеологические подкаблучники и все те, кто боится идти наперекор дамским медийным окрикам. Поневоле вспоминаешь слова одного неглупого современника: «Если бы матриархат действительно существовал, человечество до сих пор бы ничего не достигло и только бы размножалось под пальмами». Впрочем, сказавший это неправ: человечество бы просто исчезло, но сперва оказалось бы порабощено самыми злыми и агрессивными его представителями. Сторонницы же мнимого матриархата в это порабощение легко бы встроились, оправдывая его лозунгами вроде «лишь бы не было войны».
Пацифизм противоречит не только большинству подлинных религиозных традиций — в частности, традиции христианской. Он противоречит логике жизни в нашем, увы, греховном мире. Я много лет предлагаю выделить радикальным сторонникам ненасилия отдельную территорию в самом прекрасном уголке Земли — и дать там возможность построить свое государство без армии и полиции. Понятно, как долго оно просуществует — и проблема будет не только во внешних агрессорах, а и в том, что сами прекраснодушные пацифисты быстро перережут друг друга.
Впрочем, к концу девяностых присоединение основных религиозных общин к радикальному антивоенному движению стало чуть ли не аксиомой. От известных деятелей разных религий успешно требовали задекларировать лояльность «культуре мира», идея которой обкатывалась на площадках ЮНЕСКО. В 2000 году в нью-йоркской штаб-квартире ООН прошел «Всемирный саммит религиозных лидеров», где без особого обсуждения был подписан документ о согласии «осудить любое насилие, совершенное во имя религии». Подобные заклинания превратились в «общее место» социального богословия. Многие «духовные лидеры» прямо так и говорили: все равно во что верить — главное, чтобы был мир. Будто бы земная жизнь для верующего человека — это единственная или по крайней мере основная ценность. Такая перевернутая, с точки зрения традиционной религии, ценностная иерархия должна была стать мейнстримом — но в Европе вновь начались войны. Долгого мира не получилось. Вооруженные конфликты на территории бывшего СССР, кровопролитие на Балканах, а затем глобальное наступление террора и борьба с ним — все это показало безжизненность пацифизма. Религиозные общины были вынуждены вспомнить о том, что во многих случаях люди призваны умирать за веру и отечество — и убивать неприятеля либо террориста.