Павел Вегов
…Поволжским моим
землякам-одноклассникам
посвящается…
НА ПЫЛЬНОМ ЧЕРДАКЕ ДЕРЕВЕНСКОГО ДОМА
(часть 24)
Серые страницы рукописи, найденные девчонками-подружками на пыльном чердаке деревенского дома поволжской деревни, сохранили нам стихи неизвестного поэта, датированные годами с 1904-го по 1915-й. Строки стихов ожили сейчас, ожили такими, какими они и были написаны когда-то в родном правобережье Средней Волги, малой родины моей, и удалось мне показать их на страницах сайта в Стихи.ру.
Но после стихов в рукописи следуют ещё и несколько сказок, написанных тем же автором, в те же годы, и сохранившиеся в той же загадочной рукописи, основе нашего повествования. Вот и счёл возможным оставить их тексты здесь, на очередных страницах...
Вот сказка первая…
1911 год
В ЛУННОМ СВЕТЕ
(сказка)
Он вышел в сад. Он чувствовал себя таким разбитым, что едва передвигал ноги. Опустившись на скамью, он устало поник головой.
А в саду в это время была такая тишина, что невольно и сам он сделался ещё тише. Смешанный запах цветов густой волной колыхался в аллеях, которые под лучами яркого месяца, как вытянувшиеся серебряные ленты, в разные стороны убегали от его утомлённого взгляда.
Тополя, клёны и молодые берёзки стояли как вылитые из матового золота и не шевелили ни одним своим листком. Пронизанные серебряным, таинственным, чудным, как сказка, что снится в детские годы, светом, они стояли, как сторожа разлитого вокруг очарования. Кисти расцветшей сирени и жасмина, как причудливой разноцветной рамой украшали уснувший дом, на прозрачные стёкла которой бросала луна взгляды своих серебряных очей, и всё кругом окутывала своей тончайшей, едва заметной для глаз, паутиной.
Беседка, вся заросшая диким виноградом, стояла в отдалении от дома и казалась сказочным жилищем Феи. Высокий пень у входа в беседку был увенчан стеклянным шариком, как маленьким зеркалом, и в нём отражалось всё окружающее.
Стояла дивная пленительная ночь, одна из тех ночей, которые могут присниться разве что во сне, или быть созданы причудливой фантазией Шахерезады.
Вдруг он поднял голову и замер: в нескольких шагах от него стояла Фея. С расширенными от ужаса зрачками он сидел и не мог даже пошевельнуться.
Но, по мере того, как Фея говорила, он, под влиянием её голоса, который внушал обыкновенное доверие к ней, перестал её бояться, и его ужас стал понемногу переходить в изумление. И изумляло его блаженство, которое стало разливаться по всему его телу…
Фея сказала:
- Я пришла к тебе узнать, почему ты всегда так печален, одинок; почему не играешь с себе подобными детьми, и постоянно отворачиваешься от радости?
Фея вопросительно посмотрела на него, и её серебряные крылья зашевелились, а корона на голове ослепительно засверкала драгоценными камнями. Она была в голубой мантии, которая широкими складками мягко спадала к её ногам. Она протянула свою лилейную руку, которая открылась из-под мантии выше локтя, и, указывая на окружающее, проговорила:
- Посмотри, разве мир не прекрасен? Разве он не будит в тебе радость? Разве всё, что ты видишь вокруг себя, не находит отзвука в твоей душе? Что ты можешь сказать на это?
Он затрепетал, и бледные губы его прошептали мимо его воли:
- Меня все ненавидят. За мою любовь я только встречаю повсюду одно издевательство и насмешку. А я хочу на любви по «ней», на её сердце основать блаженство, потому что с её любовью я могу перевернуть весь мир, а без неё я нуль, ничтожество… И я не причинил никому зла, а они меня душат своей ужасной ненавистью. Даже родные, и те смеются надо мной, что я какой-то особенный. Но разве моя это вина?
Он замолк, и слёзы неудержимо лились по его бледным щекам, плечи судорожно вздрагивали. А сердце готово было разорваться…
- Дорогой мой мальчик – тихо сказала Фея и ласково положила свою нежную тёплую руку на его шею. – Плачь, плачь, пока есть слёзы, потому что таких слёз у тебя уже скоро не будет.
Эти слёзы, что льются сейчас из твоих глаз, дороже самых драгоценных камней, дороже всех сокровищ мира, так как они святы и непорочны, как мысли ангелов пред престолом Творца этого мира… Тебя ненавидят? Так что же? А за что им любить тебя? Что ты им дал взамен?
- Я прошу только, чтобы меня оставили в покое. Больше я ничего не умею.
- Ты несправедлив и неправ, мальчик – сказала Фея. – А тот, кто думает перевернуть мир, не может быть несправедливым. Всё в мире имеет определённую цель, и всё неудержимо стремится к одной высшей цели, которая предопределена от века. Будь твёрд, верь в себя, в свои силы. Это теперь для тебя самое главное. И знай, что пока ты будешь верить в свои силы, до тех пор ты будешь несокрушим и добьёшься победы, к которой стремится твоя душа.
Он упал перед Феей на колени и плакал жаркими, горячими слезами, и в слезах угасало его горе…
А Фея положила руки на его голову и прошептала:
- Бедный мой мальчик, величайшее страдание назначено тебе во благо. Ты будешь оклеветан, оплёван, безумная ненависть тебя будет сопровождать повсюду, как твоя тень. Грудь твою будет глодать червь сомнения, несколько раз ты потеряешь веру в свои силы, будешь на краю пропасти отчаянья. Бездна человеческого страдания будет сквозить из твоих воспалённых зрачков, и всякий будет бежать от тебя, как от безумного. И, наконец, усталый смертельно, ты поймёшь, в чём твоё счастье. Ты будешь стоять как будто бы на высокой скале, тебе будут чужды человеческие муки и страдания, ты будешь «освобождён». Мелкими и жалкими покажутся тебе все человеческие радости и печали, и душа твоя будет сливаться с бесконечным. Ему же нет ни имени, ни формы. И ты поймёшь, что ты был только одной жалкой песчинкой в громадном необъятном мире.
Он глухо простонал:
- Как холодны твои слова, и какой холод ты разлила вокруг меня. Как холодно дыхание вечности… Но тогда не стоит жить!
Фея сказала:
- Ты не можешь говорить «не стоит жить» только потому, что тебе это не нравится. Ведь ты не знаешь, что твоя жизнь – это есть одно из промежуточных звеньев, может быть одно из самых красивых, той громадной цепи, которая связывает все вещи, руководясь единой высшей волей – необходимостью.
Затрепетав от охватившего его волнения, он сказал:
- Не позволишь ли мне предложить тебе несколько вопросов?
- Спрашивай – сказала Фея, не отрывая от глаз его своего спокойного взгляда.
- Во-первых, скажи мне, каково предназначение человека на земле? Затем: в чём состоит земное счастье? И, наконец, что такое любовь?
- Не спрашивай меня об этом, дитя моё. Ты ещё совсем ребёнок, а это вопросы не для твоего слабого ума. Но раз уж ты смог поставить их, то я не могу отказать тебе и постараюсь дать такие ответы, чтобы ты мог понять их.
Ты говоришь, какое назначение человека на земле? На этот вопрос могу тебе сообщить, что «неизвестным» человек брошен на маленькую планету, называемую Землёй, вместе с божественной загадкой своего назначения, которую человек всей своей совокупной жизнью, всеми усилиями должен разрешить, и тогда для него раскроются более широкие перспективы.
Далее, ты спрашиваешь, в чём состоит земное счастье? Этот вопрос целиком заключается в первом. Счастье и состоит в решении этой загадки. Ты, может быть, спросишь: значит, оно вряд ли возможно? Да – отвечаю я. Но и приближения к разгадке могут дать счастье, потому что счастье есть совокупность ряда счастливых мгновений. А вся жизнь есть совокупность перемежающихся счастливых и несчастных мгновений.
Она замолчала на мгновение, а затем взяла его голову в свои руки и, тихо поцеловав его чело, спросила:
- Пусть твой ум будет светел, пусть никогда он не будет помрачён никакой страстью. А теперь прощай. Взгляни, ты вступаешь в новую жизнь. Начинается твоё утро.
Он, снова упав на колени, прошептал:
- Не уходи! - и в голосе его звучала невыразимая тоска, - Ведь я даже не знаю, кто ты? А, кроме того, ты мне не ответила на последний вопрос.
Фея сказала:
- Кто я – это тебе знать не дано. Если хочешь – назови меня Грёзой. А на последний вопрос я не ответила потому, что на него может ответить только сердце того, кто спрашивает: не тебя я люблю, а вокруг смотри и чувствуй, и ты поймёшь, что такое любовь. Потому смотри!
Фея протянула руку и указала вдаль, на горизонт. Он посмотрел в направлении, показанном её рукой, и ничего не увидел. В недоуменье обернулся он снова в ту сторону, где стояла Фея, и задрожал от неожиданности и изумления. Перед ним стояла «Она», его Нина. Она говорила:
- Милый, какое счастье – быть сейчас вместе. Пойдём бродить по этим залитым светом месяца аллеям.
Она склонилась своей головой на его плечо, прижалась и прошептала:
- Обними меня!
Он обнял её стройную фигуру, и они начали скользить по уснувшим аллеям. Они оживились и щебетали, как вырвавшиеся на свободу маленькие птички.
- Смотри – говорила она – как хорошо здесь, и всё это для нас – и ночь, и месяц, и аромат. Как я люблю тебя!
И она теснее прижалась к нему. И звук её голоса порождает в его сердце эхо, которое и раз, и два, и три повторяется, всё ослабевая и ослабевая. И ему так радостно. Он забыл обо всём. Целый мир уходит из его глаз, и помещается в его маленьком сердце. Он пьёт из невидимой чаши божественный напиток, и его сердце расширяется, и глаза увлажняются слезами. Они, обнявшись, идут среди тополей и клёнов, облитых чарующим лунным светом, идут тихо, и шаги их замирают, едва успевая прозвучать среди ночного безмолвия.
Как прекрасна жизнь! Боже, как безумно прекрасна, как упоительна жизнь!
Они идут и идут, всё вперёд и вперёд. Серебряные аллеи убегают вдаль, они удаляются и удаляются вдаль… Неземная любовь горит в их взорах. Уже исчезла луна, начинают гаснуть звёзды, и начинает светать.
Вдруг какое-то тёмное чудовище подлетает к ним и хватает у мальчика «его» Нину. И не успевает он опомниться, как они уже далеко. И только последнее «прости» прозвучало ему с высоты. Как подкошенный он упал на сырую землю.
А когда пришёл в себя и поднялся – солнце уже вышло из-за горы и прогоняло грёзы ночи.
Он бессмысленно оглядывался кругом и ничего не понимал. Зубы его стучали, как в лихорадке; на своём лбу он ощущал поцелуй Феи. Левая рука его, которая обнимала стан Нины, была утомлена, а в ушах звучали полные тайны слова Феи и счастливое щебетанье Нины. Зачем?
На следующий день он стал ещё пасмурнее прежнего, но в его глазах появилось какое-то до сих пор небывалое выражение: их взгляд сделался ещё глубже и ещё печальнее…
29/VI – 1911 г.
…(продолжение следует)…
П.Вегов, Москва,
январь 2020 года