Линоаль и её спутники выехали на рассвете. Девушка изредка зевала, и каждый участок её тела мечтал снова оказаться в пусть и лишённой изысков, но чистой и уютной постели придорожного трактира. И всё же она была рада: ей нравилось раннее утро. В эти часы солнце поднималось достаточно высоко, но воздух был прохладен и свеж. Время словно останавливалось, мысли замедляли бег, тревоги утихали: казалось, что прошлое лишь сон, настоящее – простое и понятное как стёклышко: в нём хотелось раствориться, чтобы слышать пение птиц, видеть алмазную россыпь росы в траве на обочинах, чувствовать встречный ветер на своём лице. Приятно быть здесь и сейчас.
Под Линоаль была гнедая кобылка преклонных лет, как мысленно она её охарактеризовала. В городских конюшнях, куда они пришли с грамотой от архимага, её заверили, что лошадь ей отлично подойдёт: спокойная и выносливая. Животное двигалось неспешно, но не сильно уставало, буйного нрава кобылка тоже не проявила: видать, конюх не соврал.
Рядом скакал Патиас на чёрном жеребце: таком же худом, как гнедая, но помоложе. За ними молчаливо следовали близнецы Мик и Фелл: одинаково высокие и мускулистые, рыжеволосые, с голубыми глазами и густыми бородами: неотличимые друг от друга ни одеждой, ни причёской. Под ними были крупные и сильные лошади им под стать - таких же мастей, как у Линоаль и Патиаса. Братьям приходилось их сдерживать, чтобы скакали менее резво.
При первой встрече Линоаль отнеслась к близнецам настороженно, но Патиас заверил, что путешествует с ними не первый раз, и что им можно доверять.
«Вояки они славные, хоть неразговорчивы, - сказал он тогда. – Пока не выпьют». При первой встрече дин из них довольно ухмыльнулся, посмотрев на Линоаль так, словно оценивал её, прикидывал, по вкусу ли ему её красота. Итог размышлений ей разгадать не удалось. Они были товарищами, спутниками, но оставаться с братьями наедине Линоаль опасалась.
В полдень сделали привал.
Линоаль приготовила чай из листьев и веточек дикой малины в котелке над костром. Кольцо с рубином на тонкой цепочке было скрыто под тканью рубахи. Патиас лежал рядом на траве, подложив под шею руки. Перед поездкой он купил новый плащ того же болотного цвета, что и прежний. День выдался жарким, но плащ он не снимал, только расстегнул его и откинул капюшон.
Патиас молча смотрел в одну точку, сознанием находясь где-то далеко. Братья расположились поодаль. Один из них с громким хрустом грыз морковку, другой чистил и натачивал топор. Линоаль не понимала, кто из них кто, но это не имело значения: личности обоих не были ей близки. Она лишь пыталась угадать, который из них недавно ухмылялся, глядя на неё. Наверное, тот, что противно хрустел и чавкал, как ей хотелось думать.
Линоаль необъяснимо нравился вкус неподслащённого чая. Она черпала его ложкой с длинной ручкой, которую захватила в дорогу из дома.
- Ты знаешь, что мы не сможем всегда ночевать в гостиницах, - внезапно заговорил Патиас. Она не могла понять, была его фраза вопросом или утверждением. – Сейчас дорога светлая и широкая. Мы едем через леса, которые опасны днём и ночью. В пути нам встречаются торговцы, жизнь кипит попреки войне и страху. Впереди ждёт нечто пострашнее. И ни единой живой души на многие дни пути. Мы направляемся в глушь, не на оживлённые торговые площади, - взгляд его снова стал отрешённым, зубами он принялся грызть только что сорванную травинку.
У них был запас монет, выданный Далием, и грамота с его печатью, дающая право искать помощи у местных представителей власти, однако Патиас был прав: могло случиться так, что не к кому будет обратиться. При мысли об этом Линоаль становилось не по себе.
– Ты меня недооцениваешь, - заговорил он так же внезапно, как несколько мгновений назад. – Это лишь жалкие рощицы, - он развёл руками в обе стороны. – Мне приходилось сталкиваться со страшными вещами…
- Тёмные: ты видел их?
Патиас повертел головой из стороны в сторону, отрицая.
- Я говорила, насколько близко они могут быть.
- Я помню. Но я не видел.
- А что знаешь о них?
- Когтистые лапы, - он усмехнулся, сам не зная, почему. Правда в том, что разговоры о войне, о тёмных ему надоели, как и сама война, как и необходимость выбирать, принимать решения, выживать, играть с судьбой, удачей и людьми, - клыки…
- Так все говорят. Но такие ли они?
- Не знаю, - он пожал плечами. – Это важно?
Линоаль не успела ответить. Вопрос был риторическим.
- Пора, - откликнулся один из братьев. Лошади отдохнули, путники – тоже. Ехать дальше не хотелось, от духоты клонило в сон. Но небо заволокло тучами, и оставалось надеяться, что, если хлынет ливень, они смогут укрыться в одной из деревень, которые нередко попадались на пути.
- Простите, что отвлекаю…
- Ты ещё кто такой? Чёрт тебя побери, - воскликнул тот же из близнецов, который только что поторапливал путников.
Патиас поднял голову и перевёл взгляд со своего большого дорожного ножа, который только что задумчиво рассматривал, на внезапно появившегося непрошеного гостя.
- Я Эрден, сын и помощник скорняжника. Везу партию свежих шкур в Вэс. Всего лишь хотел спросить у вас, милостивые попутчики, можно ли воспользоваться вашим костром.
- Что ж, - недовольно отозвался Патиас. – Мне жаль, но пламя я уже засыпал землёй из-за ненадобности. Не объяснит ли милостивый Эрден, сын скорняжника и помощник, зачем он соизволил одарить нас излишней информацией, тогда как мы не спрашивали, чем занимается он и его семья, а также куда он держит путь? Тем более никто не говорил, что мы направляемся в одну с вами сторону.
Юноша поднялся и подошёл к гостю: достаточно близко, но сохраняя некоторую дистанцию. Несколько мгновений они рассматривали друг друга, не отводя глаз ни на секунду.
Линоаль стояла поодаль и нервно теребила рубаху в области груди и кольцо под ней. Девушке было не по себе, её не покидало чувство, словно страх обратился в жидкость и просачивался во все сосуды её тела, наполняя собою каждую клеточку. Она посмотрела по сторонам и остановилась взглядом на крытой повозке, оставленной поодаль за деревьями.
- Что тебе в самом деле нужно, Эрден? – наконец изрёк Патиас, заранее зная, что правдивого ответа не получит. Какой бы ни была цель игры, в которую они попали, придётся делать ходы, не зная правил.
Эрден молчал. Патиас готов был поклясться, что заметил мимолётную ухмылку на его губах.
Страх бурлил в Линоаль. Она не понимала, что происходит, но всё существо её подсказывало, что нужно что-то предпринять. Ей приходилось слышать, что крысы бегут с тонущего корабля, что животные предчувствуют землетрясения задолго до того, как земля начинает крошиться и ходить ходуном. Сейчас она ощущала себя подобным зверьком, неведомые инстинкты трубили в теле тревогу что есть силы. Девушка сжала кисти обеих рук в кулаки: настолько сильно, что ногти до крови впились в плоть, а потом крепко зажмурилась, задержала дыхание и с выдохом резко рванула вглубь чащи.
Она бежала, молниеносно петляя между деревьями и чудом не врезаясь лбом в стволы. Зрение ушло на второй план, она не думала о том, что видит перед собой и куда держит путь, единственной целью было не останавливаться. На краткую долю мгновения ей вспомнился недавний сон, и Линоаль с горечью сравнила реальность и сновидение: почти один в один. Туман не окутывал деревья, но перед грозой окрестности потемнели и стали более зловещими, чем в ясную погоду, деревья утопали в полутьме, на ветру ветви хлестали по щекам более жестоко.
Она смотрела вперёд, но не цеплялась взглядом за элементы пейзажа и не задумывалась о том, что видит перед собой, иначе мыслей в голове стало бы больше. Не думать и бежать вперёд – этим двум непростым задачам Линоаль отдавала все усилия. Когда она впервые решила осмотреться и оценить смысл своего нелепого поступка, когда приподняла голову, чтобы сфокусироваться на раскинувшихся впереди зарослях - врезалась в некий предмет и сразу поняла, что это было живое существо. Рассмотреть его девушка не успела. Она лишь ощутила, как цепкие объятия рук сомкнулись за спиной и нечто острое впилось поверх рубашки.
Линоаль бежала так быстро, как от себя не ожидала, и только остановившись, заметила, насколько участилось её дыхание. Она жадно хватала ртом воздух, думая о том, что не смогла бы сама устоять на ногах от нахлынувшего головокружения. Но беспокоиться не стоило: незнакомец надёжно держал её. От его одежды исходил слабый запах пищи, оттеняемый более отчётливыми ароматами трав и настоек. Линоаль закрыла глаза.
Очнувшись, она поспешно осмотрелась. Прошло несколько минут, не более: девушка понимала это. Тогда почему стало настолько темно? Окружающая обстановка едва просматривалась в темноте, но цвет её был естественным – оттенки чёрного и серого, перед глазами не плясали звёздочки. Наконец, глаза привыкли к полумраку, и Линоаль поняла, что находится внутри помещения.
В дальнем углу виднелись силуэты, и девушка поняла, что незнакомцев было двое. Один из них - вероятно тот, на кого она налетела. Было сложно рассмотреть их лица и одежду, но наряды, определённо, имели тёмную гамму. Лица скрывали капюшоны.
Одна из фигур оторвалась от пола и сделала несколько шагов в сторону Линоаль, протянув ей нечто.
- Выпей. Поможет прийти в себя, - сухо зазвучал мужской голос. Возникало ощущение, что говорящий давно не пил, отчего в горле и во рту у него пересохло и голос стал надломленным и трескучим, хотя вряд ли всё так и было. – Не отравлено. Хотел бы убить – убил бы, - добавил он, видя, что Линоаль колеблется.
Девушка приняла небольшую стеклянную бутылку, полную наполовину. Горло обожгло неприятным жгучим потоком с терпким ягодным привкусом, навеявшим воспоминание о настойках, которые в детстве при простуде им с сестрой давал Фейон.
Вскоре к девушке пришло запоздалое осознание, когда она поняла, кто ей только что вручил напиток: даже в темноте она смогла заметить, что кожа на руке незнакомца была тёмной, а пальцы его были увенчаны короткими изогнутыми когтями. Девушка закашлялась, прикрывая рот рукой. Оба существа, находившиеся с ней в комнате, разразились громким смехом.
- Картина маслом. Маленькая птичка и два чудовища в одной клетке, - голос второго был более приятным, бархатистым, но в нём присутствовали нотки, делавшие звучание зловещим и едким, оставляя неприятные отголоски в ушах после того, как наступала тишина.
У Линоаль возникло необъяснимое желание присоединиться к их странному, бессмысленному торжеству, просто смеяться, не имея цели, забыв о том, кто она, что делает и зачем делает. Хотелось сбросить напряжение и отпустить волнение. Отчасти было даже приятно находиться где-то не по своей воле и ничего больше не решать: такие обстоятельства виделись отдыхом от боли, которая преследовала девушку ежедневно, ежечасно. Но Линоаль промолчала, вместо этого откупорив бутылку и сделав несколько больших глотков, пересиливая сопротивление тела и заставляя жгучую жидкость стекать по пищеводу.
Её тело сотрясала истерика, челюсти и скулы непроизвольно начали сжиматься, по коже рук выше локтя пробежала дрожь. Каждая из последующих минут – мучительная неизвестность. Вот каково было находиться рядом с монстрами из страшилок, с убийцами её матери, с теми, кто отравил её Леана, не понимая, чего ждать в следующий миг.
«Уж лучше бы знала, что им нужно» - желание, которое заполняло её мысли в бесконечно тянувшиеся минуты наедине с незнакомцами. Однако, они не сделали ей ничего плохого и находились поодаль – у противоположной стены комнаты, сидя на полу, прижавшись к стене спинами, как и она. Больше ничего не говорили и не делали. Линоаль поняла, что с ней теперь может случиться что угодно и что, по сути, ей теперь нечего терять, она и сама потерялась.
- Что вам от меня нужно? Почему вы привели меня сюда? – выпалила она, смотря в их сторону, но не видя ответных взглядов, скрытых под покровом капюшонов.
Она подметила, что в домике, скорей всего, была всего одна комната: виднелась только полуразвалившаяся дверь, ведущая на улицу, и пара незастеклённых окон. Ветер раздувал пышные кроны стоявших вблизи осин, отчего листья шумно трепетали и иногда срывались, падая вниз и залетая в домик. Пол был усыпан свежими и высохшими листьями, под ними виднелись трухлявые доски.
Едва различимым со стороны движением Линоаль провела ладонью поверх рубахи, убедившись, что кольцо матери на месте. Ей стразу стало спокойнее.
- Что нам нужно? – донёсся до неё скрипучий голос, и его обладатель тут же поднялся в пола и подошёл к девушке, откинув капюшон. – Посмотри на меня. Я хочу, чтобы ты рассмотрела и запомнила. Мы этого очень хотим. Как и того, чтобы ты рассказала другим, что ты увидела. Чтобы ты им подробно описала.
Он склонился над девушкой и поднёс своё лицо к её лицу так близко, насколько мог, не прикасаясь. Скупой свет пасмурного дня позволил рассмотреть представшее глазам зрелище. Зрачки у тёмного были заужены несмотря на полумрак, кожа казалась более грубой, чем у обычного человека, шершавой, бугристой и обладала синюшно-серым оттенком.
- Знай и бойся, - добавил незнакомец с лёгкой улыбкой и вернулся на прежнее место.
Линоаль шумно сглотнула, тёмные никак не прокомментировали свидетельство её испуга.
- Нам не нужна маленькая пугливая птичка, - продолжил скрипучий голос спустя долгое время. – Птичка взмахнёт крылышками и скоро полетит в свой хлев. Ты из столицы, да? Несколько дней пути, и ты снова дома.
Он улыбнулся, сверкнув в полумраке зубами – намного более острыми, чем Линоаль привыкла видеть у людей. Она смогла рассмотреть его клыки более детально, когда тёмный подходил к ней с глумливыми речами.
- Ты свободна сию же минуту. Мы тебя проводим, потому что не хотим, чтобы ты запомнила это место. И ещё, - он сделал длительную паузу, - я хочу предложить подарок, но не настаиваю, ты можешь отказаться.
- Что это? – невольно отозвалась Линоаль, увидев, как в полумраке говорящий протянул к ней руку с зажатым в пальцах предметом.
- Поймай и увидишь, - тёмный с «пересохшим» горлом подбросил предмет в сторону Линоаль. Поймав его, девушка нащупала пальцами прохладную стеклянную поверхность маленькой бутылки. Внутри плескались две трети содержимого – тёмной жидкости с консистенцией немного гуще, чем у воды.
- Волшебный эликсир, - продолжил собеседник. – Пока не появились новые вопросы, скажу сразу: я даю его тебе лишь чтобы позабавиться. Каждый день больше людей гибнут от нас, нежели спасаются. Поэтому если спасёшь кого-нибудь или прибережёшь его для себя – это будет лишь каплей в диком море. Всего лишь забава. Не верь. Не используй. Выкинь по пути домой. Мне без разницы, - он пожал плечами, словно силясь подтвердить своё безразличие к дальнейшей судьбе флакона с жидкостью.
- Подожди… Эликсир от чего? Для чего?
- Лекарство от нашего яда.
Линоаль казалось, что за последний час она испытала намного больше, чем за последние недели. Сердце бешено пульсировало в груди, исход каждой минуты мог стать неожиданным, это пугало. Она словно блуждала по лабиринту, полному кровожадных, но разумных тварей, не зная, чего ожидать от них. Она сидела рядом с тёмными, такими же, какие убили её мать. С теми, кого любой боялся встретить на своём пути. Она говорила с ними, она попрощалась заранее со своей жизнью. И теперь – внезапный поворот – они дают ей то, что она искала. То, что вернёт Леана. То, что избавит её от призрачных надежд, от охоты за мифическим сокровищем, которое не гарантирует решения проблемы. Если б всё было просто! Зелье может быть обманкой! Более зловещим ядом или шуткой – возможно, в бутылочке не что иное, как обычная настойка. Или сейчас она решит подняться, а они вонзят ей нож в спину. Никогда раньше мысли в её голове не проносились так судорожно. Никогда раньше ей не казалось, что она может умереть в следующую секунду.
- Ну, поднимайся.
Он подошёл, наклонился к ней, грубо схватил за руку выше локтя и рванул на себя. Затем прикрыл её глаза ладонью и попросил не открывать. Линоаль обречённо согласилась, готовясь к новому неожиданному витку событий.
Втроём они неспешно вышли из хижины и начали плавно от неё отдаляться. Под ногами шелестели листья, птицы на ближайших деревьях выводили трели, слух не соперничал со зрением и оттого птичье пение казалось более многогранным. В нос ударяли запахи свежей травы и исходившие от мантии спутника нотки снадобий.
- Досчитай до двадцати и открывай глаза. Иди по тропе и окажешься на тракте, - его губы находились так близко к уху к Линоаль, что она услышала смешок, - или не считай и не оглядывайся. Без разницы.
Он отпустил руку. За спиной раздался шелест. Линоаль стояла, словно онемев, не считала, не открывала глаз и не двигалась с места. Наконец она пошевелила пальцами и разлепила веки.
Птицы заливались, не жалея сил. Сквозь кроны деревьев пробивались слабые лучи солнца. Гроза миновала, так и не начавшись. Линоаль стояла и смотрела по сторонам, не решаясь сделать хотя бы шаг. А потом набрала в грудь побольше воздуха и двинулась вперёд, следуя за изгибами едва различимой тропинки.
- Проклятье! – выругался Патиас, сжав руки в кулаки. Он посмотрел в ту сторону, где ранее стояла Линоаль, и уловил взглядом слабое колебание ветвей рябины. На миг перед глазами потемнело, и чувства обострились. Всё, чего хотел он в тот миг – не упустить девушку, его инстинкты были направлены на это, и тело следовало им без вопросов.
Патиас кинулся в сторону сгущавшейся чащи, пытаясь уловить невидимые, но слабо ощутимые потоки энергии. Энергетические следы навийцев – словно внезапные потоки прохладного ветра среди жаркого дня. Вот ты ловишь их лицом, чувствуешь их скольжение по оголённым рукам, наслаждаешься ими несколько секунд, потом они не исчезнут так же внезапно, как появились. Солнечная энергия ощущается иначе: тягучая, как мёд, тёплая и навевающая мысли о сладости. Попав в такой поток, не можешь отделаться от чувства, словно кружишься в вихре, сотканном из ароматов майских цветов.
Патиас бежал так быстро, как мог. Все его мысли сосредоточились на одном: найти и защитить Линоаль. Но от кого защитить? От самой себя? Это не имело значения, он знал, что она не в себе, напугана, встревожила, и кто-то должен успокоить её и подарить чувство безопасности. Тело внезапно замирало, если след становился едва различимым или начинал петлять среди стволов.
Внезапно поток прохладной энергии иссяк, к нему примешалось нечто тёмное, пугающее. Энергии смешались и растворились в пределах небольшой полянки, оставив едва уловимое ощущение присутствия.
Патиас блуждал наугад в округе, пока не набрёл на полуразвалившуюся хижину охотников. Приоткрыл ветхую дверь и заглянул в полумрак. В груди кольнуло, когда он понял, что Линоаль недавно была здесь: он почувствовал это всей своей напрягшейся душой. Но был здесь кто-то ещё. Это пугало его больше всего. Он думал, что исчезновение девушки в неизвестном направлении было самой большой проблемой. Гораздо хуже понимать, что она могла попасть к злодеям. Тогда, вероятно, он не найдёт её в этом лесу.
Бегство Линоаль сначала показалось абсурдом. Конечно, Эрден, как он себя назвал, был в сговоре с тёмными и работал на них, но он не был личностью настолько пугающей, чтобы заставить кого-нибудь внезапно скрыться, особенно Линоаль, которая была девушкой решительной и смелой. После минутного размышления Патиас пришёл к выводу, что в округе блуждали сообщники Эрдена, которые и вызвали панику у Линоаль. По иронии судьбы, убегая подальше от них, она попала в их же лапы. Час от часу не легче.
Патиас опустился на деревянный пол, прикрыл лицо ладонями и попытался отключить все мысли, отдохнуть от них, прежде чем снова бросить всё внимание на поиски девушки. Он отказывался верить в то, что с ней что-то случилось. Но даже тогда не всё будет потеряно, он попытается найти решение. Сам или обратится к Далию, но найдёт выход и заплатит цену, если потребуется.
Поднявшись, на едва сгибавшихся ногах направился в сторону, куда вёл сотканный из нескольких энергий след, почти растворившийся в воздухе. Дойдя до тракта, заметил в отдалении маленькую тёмную фигуру и с облегчением понял, что ею оказалась Линоаль. Молчаливая, спокойная, она стояла у обочины, ей на лицо падали солнечные блики, пробивавшиеся сквозь переплетение ветвей, а на дороге под её ногами лежал узор, сотканный из света и тени.
- Всё хорошо, - облегчённо сказал Патиас, приблизившись к девушке. Возможно, он хотел задать вопрос, но интонация в итоге прозвучала утвердительно: так он успокоил сам себя. Он нашёл её, теперь они были рядом, целые и невредимые.
Линоаль посмотрела на него устало, ничего не ответив. Патиас прижал её к себе, не думая в тот миг, что нарушает границы, что ей неприятно или она разозлится. Он был так счастлив, что нашёл её и смог увидеть снова!
Маленькие худые пальцы цепкой хваткой повисли на его плаще. Он слышал гул и только спустя время понял, что это бешено колотится его сердце. Она тоже слышала эти неистовые удары и не пыталась высвободиться из его объятий, обессилевшая и испытавшая слишком много эмоций для одного часа.