ВЕЛИКИЙ ПРАВЕДНЫЙ СТАРЕЦ СТРАСТОТЕРПЕЦ ГРИГОРИЙ
Глава 10. Месть врага рода человеческого
1. Обвинение в хлыстовстве
Начиная с 1906 года, сибирский крестьянин, странник и богомолец, Григорий Ефимович Распутин, высочайшим повелением ставший именоваться Новым, занял прочное место в жизни Царской Семьи. Внимание читателя уже было заострено на том, что причина сближения носила чисто духовный характер. Всякое доброе дело претит врагу рода человеческого, который по попущению Божьему начинает строить козни православному подвижнику. Никто из подвизавшихся Христа ради не избежал этого. Но каждому своя мера. Мерой испытаний поверяется высота подвига, твёрдость наших побуждений. В жизни простого человека такое событие, как сближение с Семьей Помазанника Божьего, не ради корысти, но, следуя закону духовной любви, не могло пройти бесследно — миновать испытаний Григорий Ефимович не мог.
По наущению дьявола, некая женщина, проживавшая в Тобольске, Елизавета Александровна Казакова, возомнила о себе много, и, думая играть роль старицы, стала внимательно следить за Григорием, желая уличить его в прелести. Но не подозревала бедная женщина, движимая чувством зависти, скрытой гордости и иудиной ревности, что сама, восстав на крестьянина, горевшего истинной ревностью по Богу, оказалась на крючке у сатаны.
Уже давно в его родном селе Покровском тлело недовольство в отношении крестьянина-богомольца. Однако, именно Елизавета Казакова оказалась детонатором, той спичкой, от которой вспыхнуло пламя уже не скрываемой враждебности, лживых обвинений, всего того, что с тех пор тяготело над главой Григория Распутина, причиняя ему страдания, переживания, боль, о которых ведает только Господь.
Ревностные усилия Елизаветы Казаковой легли на подготовленную почву. По свидетельству Матрёны Распутиной недобро относился к её отцу и его духовным исканиям настоятель Слободо-Покровской церкви отец Пётр Остроумов. Вот уж поистине: нет пророка в своем отечестве. Впрочем, дело обычное в человеческом роде. Иной раз так озлобит враг человека, что тот восстаёт на ближнего своего, только диву даёшься, откуда что берётся. Так и с отцом Петром, всё его раздражало в Григории: и то, что знаменит больно стал, и народ к нему стекается, и что собрания в дому своём устраивает, и что барышни из Петербурга приезжают, и что духовные псалмы поют, и что помимо церкви Священное Писание читают и на темы духовные разговоры ведут, и что лечит, и что предсказывает. А в центре всего кто? — Григорий, простой мужик, челдон, голь перекатная, неуч и бестолочь, а дерзает о Боге говорить, да ещё и крест золотой на груди носит (подарок Царя Николая II и Царицы Александры Феодоровны). В отношении креста показателен эпизод, приводимый корреспондентом А. Сениным, который передаёт всю сложность в общении пастыря с пасомым: «… местное духовенство усиленно следило за Распутиным и его учениками. Настоятель Покровской церкви о. Остроумов потребовал от Григория, чтобы тот не являлся на клирос в своём золотом кресте. Григорий повиновался. Тем же настоятелем было предложено Илье Арапову либо отказаться от Григория, либо от церкви. Илья пообещал прервать связь с Григорием, но обещания своего не исполнил». [1]
Но более всего раздражило батюшку следующее, как о том свидетельствует в своих воспоминаниях дочь Григория Ефимовича Матрёна (Мария Соловьёва-Распутина). Как-то вернувшись в село с богомолья, решил Григорий подобно древним подвижникам вырыть себе пещеру, устроить в ней часовню, да там, в полной тишине и уединении Богу предстоять и молиться. Таковое делание, конечно, уже и в XIX веке было невидалью, и поощрять его духовные пастыри не стремились: нам ли, утопающим в грехах, дерзать о высоком подвиге. Но, духовное рассуждение должно всё же иметь место. Курица — не птица, но ведь и орлы не перевелись на белом свете. А отличить орла от курицы в духовном смысле — это уж дело пастыря. Но, видно, не так рассуждал о. Пётр и постановил однозначно: Григорий в прелести, людей смущает и от церкви отводит. Одно слово — сектант, по всему видать, хлыст первостатейный.
Впрочем, скрытый антагонизм пастыря в отношении благочестивого мирянина имел определённую подоплёку, о которой рассказал сам Григорий Ефимович в разговоре с ссыльным учителем и одновременно пропагандистом левых идей А.И. Сениным. Сенин сотрудничал в Тюменской газете, где были напечатаны его очерки о Григории Распутине. Эти материалы позднее легли в основу статьи, опубликованной в трёх номерах газеты «Южная заря» (Екатеринослав) за 1910 г., а также в 1912 г. в петербургской «Речи». Приведём выдержку из текста публикации «Южной зари», доступной для современных исследователей. На вопросы Сенина старец Григорий отвечал:
— Ничего я, миленький, не скрываю, <…> — а что делаю, все на виду… Тяжело мне здесь… Сплетничают они… А тянет к родине-то, хотя отвык уж я от крестьян… и они не так смотрят на меня… Да и батюшки не ладно делают… А почему? Тёмные они люди и батюшки тёмные, и не могут понять любви… Разве такие люди там, в Петербурге?.. Мои знакомые там все знатные, да богатые и образованные… Раз он сказал тебе что или подумал что о тебе — не изменит… <…>
— Я умный и “братья” мои умные, мало они только путешествовали и людей видели… Взять хотя бы Илью (брата)… одно слово сказать, и сейчас бы во священники посвятили, да сам не хочет, боится… Много про нас, миленький, дурного говорят… <…>
— Не хорошо батюшкам под окнами бегать да подглядывать… Но я не жалуюсь на них… И когда в Питере меня спрашивают про них, я отвечаю, что самые обыкновенные попы… Завидуют они мне, почему не с ними, а со мной, с простым мужиком, имеют дело и знакомство такие знатные люди… За доходами они лезут… вот что, миленький… А ты полюби сначала человека-то, да дело ему сделай, пользу ближнему от всего сердца своего и всё тебе будет… «Ищите прежде всего Царствия Божия и правды Его, всё остальное приложится вам»… «Правды ищите», сказал Христос… А погонишься сперва за деньгами, ничего не увидишь… Жадны они у нас… Тёмные люди… Жалею я их… Триста вер на свете — триста истин… Одна истина — любовь… Она, как весна, все оживляет… Женщины, говорят они… Зачем ты, Григорий, с женщинами постоянно?.. — спрашивают они. А женщина разве не такой же человек?.. Их любить не надо?.. «Не прикасайся!..» — сказал Христос Магдалине по воскресении... На это упирают они… А при жизни разве одни ученики у Него были?.. Разве не было у Него учениц и разве не прикасался Христос к ним?.. Жизнь — в любви… Утешь душу — и успокоится, поверит человек… Нет такого человека, которого бы нельзя было заставить поверить и утешить… Хотя с настоящими неверующими плохо… Трудно их заставить поверить… Будешь говорить с ними, меньше всего упоминай про Бога… О Нём они знают лучше всякого попа, а ты в душу загляни, успокой и, главное, полюби, узнай, отчего страдает человек… Не любишь, не можешь полюбить человека — ничего не выйдет…
Много я спорил по этому предмету с ихним братом: с попами, с игуменами, с архимандритами, архиереями… Они меня буквой, а я их жизнью, сердцем… У каждого человека в душе своя библия… Это — совесть… Её не изменишь и от неё не увернёшься… Спорил раз так-то с Антонием волынским… и до того я довёл его, что он стакан с чаем опрокинул… А чтобы понять душу человека, полюбить его, самому надо много перестрадать. Пил я раньше-то шибко, а потом бросил и всю свою жизнь перевернул… Трудно это было… И когда пил, то много страдал и всё думал, — думал, что живу не ладно… И мысль, что по иному нужно жить, никогда меня не покидала… А теперь вот сам утешаю страждущих… Главное, душу у человека надо узнать, чем она страдает, а потом и лечить. Трудно это… ох, как трудно!.. Потруднее, чем дрова в лесу рубить…
А женщина… разве не страдает?.. Не нуждается в утешении?.. Не могут они этого понять, что иначе можно любить женщину, как у вас вот, например, у социалистов…
— А где вы живёте теперь? — спрашиваю [Сенин].
— В Александро-Невской лавре, миленький… — Любят меня там… Не все, положим… Половина за меня, а другая против… И знакомые мои знатные, учёные… Там я при академии и живу, там и больных, нуждающихся в утешении принимаю… Трудно мне, миленький… До двух часов каждый день у себя принимаю, а потом по больным да по знакомым разъезжаю… Часа три в сутки свободных имею, не больше.
— Какие же больные у вас бывают?..
— Всякие, миленький, всякие… а больше женщины… нервные все… из-за границы даже приезжают…
— Ну, а как же вы узнаёте, чем болен человек?..
— А смотря по тому, какой человек… Проникнуть нужно… И пока в душу к нему не заглянешь, что можно сказать?.. А трудно это, ах трудно!.. У всякого своё горе… И труднее всего заставить поверить… Многие вот в святых не верят… А как в них не верить? У Бога ничего даром не пропадает… Взять хотя бы ваш труд — ученье. Учится человек, старается и за то ему свидетельство дают, права получает, образование. Так же и перед Богом-то. За святую жизнь — нетлением Господь награждает… А отсюда вот мощи, монастыри… Да что теперь наши монастыри!..
Распутин безнадежно махнул рукой:
— Если хорош ты мне был в миру, иди в монастырь — там испортят… Не по душе монастырская жизнь. Насилие там над людьми… Есть и там хорошие люди, вот, например, Никита на Валааме, но не любят их монахи и заставляют жить по-своему. Вот, хоть бы Троице-Сергиева лавра: нужно одеваться, в сермяге неприлично, надо приноравливаться и к уставу, и к публике… А выходит, ведь, лицемерие… А по-моему всё простится: и воровство, и убийство, и блуд, а лицемерие — никогда… Строго нужно следить за душой и без дела любви её не оставлять…
— А почему же вы, Григорий Ефимович, не занимаетесь делами любви здесь, в деревне?..
— А потому, миленький, что не поймут меня здесь… А там люди нервные, больные, понимают меня и нуждаются во мне… [2]
Как следует из слов Григория Ефимовича, основным мотивом негативного отношения со стороны духовенства Покровской церкви явилась зависть, питаемая корыстью. Зависть идёт рука об руку со злобой. По зависти отпал от Бога Денница-Люцифер, по зависти Сатана в облике змея искусил Еву, по зависти Каин убил Авеля, по зависти книжники и фарисеи предали Христа на пропятие. Отсюда, зависть — чувство вполне фарисейское, зависть отравляет душу, ослепляет, лишает людей разума и рассуждения, вот почему не бывает пророка в своём отечестве. По фарисейской зависти и ослеплению не принят был старец Григорий в родном селе, отвержен теми, кто по духовному своему званию обязан был распознать у Григория особый дар благодати. Зависть глаза застила, не пожелали согласиться с тем, что дано было много простому мужику от Бога, и не увидели простоты, бескорыстия, искренности, ревности духовной, желания служить Богу и людям своими необыкновенными способностями духовного рассуждения, утешения, проникновения в душу страждущего больного человека, горячей молитвы, которая творила чудеса предвидения и исцеления.
В приведённом выше диалоге устами самого старца Григория дано, собственно, изложение сути его служения, как человека, одарённого Богом, и призванного направить свой талант для духовной помощи, нуждающемуся в этой помощи страждущему человеку. Это не учение в собственном смысле, а изъяснение его духовного метода, который, конечно, не является руководством к действию для каждого рядового христианина, сгибающего под тяжестью греха и духовной немощи. Удивляет, прежде всего, сила веры старца Григория Распутина-Нового. Эта вера живая и могучая, потому что зиждется на краеугольном камне учения Господа Иисуса Христа — на подлинной силе любви к Богу и человеку. Сила веры и сила любви умножались необыкновенными качествами души, потребными для такого служения: жалостью, сопереживанием, умением чувствовать чужую боль, и откликаться на неё действием, и всё это помноженное на необыкновенную широту души, щедрость, открытость и бескорыстие, быстроту духовной реакции, за которой следовала безотлагательная скорая помощь. Безусловно, уникальная личность, самородок духа, многогранное духовное дарование которого сложно было постичь современникам, дотянуться до той духовной высоты, на которой происходило служение старца Григория! Он стал камнем преткновения для многих, знавших его, пусть даже внешне благочестивых людей, искренне искавших спасения, но чья духовная неопытность и буква, неразумие и непонимание дали толчок для гонений на праведного человека.
К такого рода людям относилась и Елизавета Казакова. Неким политическим каторжанином Григорием Зайцевым, родом из Петербурга, в несчастной судьбе которого приняла участие Казакова, ей дана весьма лестная характеристика. Зайцев проходил по этапу через Покровское, где и познакомился с ссыльным корреспондентом А. Сениным, которому рассказал, что: «Г-жа К. <…> высоко нравственная личность и вместе со своими дочерьми занимается благотворительностью в тобольских тюрьмах. По своим политическим воззрениям она стоит вне партий; её единственная цель — благотворительность. Познакомился он с нею и её дочерьми в тюрьме, где они устраивают чтения, помогают заключенным советами, вещами и деньгами. Между прочим, Зайцев показывал целую пачку писем от дочерей Казаковой. Все эти письма начинаются: «Возлюбленный и дорогой во Христе брат». [3]
Знакомство Елизаветы Казаковой, со слов её дочери произошло при следующих обстоятельствах (из показаний Е.Д. Казаковой, дочери Е.А. Казаковой, Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, 1917 г.): «В 1904 г. я вместе с моей матерью жила в Ивановском монастыре, куда явился одетый по-крестьянски в то время нам неизвестный Григорий Ефимович Распутин. К матери моей в то время ходило много народа, почему пришёл к моей матери и Распутин. Я вела много бесед с Распутиным». [4]
А. Сенин пишет: «Тем же летом (1907 г.) приезжала г-жа К. к Григорию Новому с своими дочерьми, но скоро уехала обратно, так как ей что-то не понравилось в Распутине». [5]
В беседе со священником Александром Юрьевским (август 1907 г.) Григорий Ефимович говорит, что знает Казакову «лет уже десять», а познакомился с ней «ещё когда начал странствовать». О. Александр признался, что называл Распутина «сектантом», а его мнение сформировано благодаря рассказам как раз Е.А. Казаковой, которая считает крестьянина Григория Распутина «заблуждающимся». В то время, как Григорий Ефимович продолжал относиться к Елизавете Казаковой, как к духовной «сестре», приезжал к ней летом 1906 г., радужно принимал её у себя в Покровском в июне 1907 г. (гостила с дочерями неделю), на правах старого знакомого и друга остановился у неё в Тобольске в августе 1907 г., оказывается Казакова, начиная с июня 1907 года, о «заблуждениях» своего духовного брата разносила по всем углам Тобольской губернии: благодаря письмам Казаковой о «сектантстве» Распутина уже были осведомлены и о. Александр Юрьевский, и о. Фёдор Чемагин, и правящий архиерей Антоний (Каржавин). Казакова била в набат, возбудив целую кампанию против Григория Распутина, не ответить на которую епархиальным властям было просто невозможно. Что же произошло? Ведь она знала Григория 10 лет. Приехала к нему в Покровское с дочерями (июнь 1907 г.). Значит, до этого момента не видела в нём сектанта. И вдруг увидела. Всё дело в том, что до приезда в Покровское она считала себя старицей, находившейся на недосягаемой для Григория Распутина духовной высоте. И вдруг она увидела перед собой не оборванного странника, а мужа благочестивого, духовно озарённого, духовно опытного старца, к которому притекали за назиданием, утешением и помощью со всех концов России. Не к ней притекали, а к нему. Ущемлённое самолюбие Елизаветы этого перенести не могло. Её глаза, широко раскрытые от удивления и уже подёрнутые пеленой зависти, стали подмечать не то доброе, что окружало жизнь Григория Ефимовича в Покровском, а всё то, что могло помочь ей ниспровергнуть Григория с духовной высоты на грешную землю, и доказать как-нибудь самой себе, что он не выше неё, а другим же доказать, что он вовсе не старец, а зарвавшийся самозванец.
То, что, по слову Сенина, «не понравилось» г-же Казаковой у Григория Распутина, довольно сумбурно изложено в трёх её письмах священнику Фёдору Чемагину. Для иллюстрации приведём лишь короткую цитату из первого письма от 10 июня 1907 г. Елизавета Казакова пишет: «Дорогой глубокочтимый батюшка отец Феодор. Не скрою от Вас что я поплатилась великою скорбью за свое самовольно посещение села Покровского, а главное то за посещение крестьянской семьи известнаго Вам Григория Ефимовича Распутина. Но не смотря на величину скорби я не раскаиваюсь даже если предстоят еще и больше сих скорбей которыми погрозил мне наш Владыка за мою своевольную поездку ибо тянуть и ждать после того как я встретила Гр. Ефимовича с Петербургской барыней приезжавшей с ним в Абалак, тянуть и ждать после того как я убедилась что ближняя сестра моя во Христе верующая и увлечена боготворит вверяясь неопытно неискусному мужичку могущему так легко увлечься своею ролью неискуснаго учителя и себе на погибель да и другим на падение. Я не раскаяваюсь [так] и скорбей не боюсь где дело идет о сбережении учителей ли учеников ли увлеченных от пути прямого спасительного» — и так далее в таком же духе три письма. [6]
Как можно понять из сбивчивого, мало внятного изъяснения Казаковой, внешним поводом для нареканий в адрес Григория Ефимовича послужила его необыкновенная манера духовного общения с людьми. Говоря о духовных предметах, Григорий Ефимович, стараясь проникнуть внутрь человека, понять его душу, как бы охватить его своей любовью, имел привычку по-детски просто и бесхитростно прикасаться к собеседнику. Такова была его особенность, совершенно невинная, и свойственная, по-видимому, не только ему одному. Причём он не делал различия между полами, мог взять за руку, приобнять, похлопать по плечу, погладить и даже поцеловать, видя перед собой, прежде всего, брата или сестру во Христе. Потому при встречах, по слову святого апостола, приветствовал всякого лобзанием святым.
Эта особенность в манерах общения Григория Распутина стала известна епископу Феофану (Быстрову), который усмотрел в этом повод для обвинения Григория Ефимовича в духовной прелести. На допросе в Ч.С.К. (1917 г.), архиепископ Феофан показал следующее: «До нас в Лавру стали доходить слухи, что при обращении с женским полом Распутин держит себя вольно, гладит их рукою при разговоре. Всё это порож¬дало известный соблазн, тем более, что при разговоре Распутин ссылался на знакомство со мною и как бы прикрывался моим именем» [7].
Почему так делал Григорий Ефимович, поясняет он сам в разговоре с Марией Константиновной Коровиной, которая и изложила этот разговор в «Докладной записке Частному собранию членов Пятницкого братства» города Тобольска. Мария Коровина задала вопрос Григорию Ефимовичу:
— … во время разговора зачем Вы трогаете за руки и как бы обнимаете? У Симеона Нового Богослова для людей спасающихся есть указание, чтобы этот человек без особенной нужды даже до своего тела не дотрагивался. В данном же случае я для Вас женщина не только посторонняя, но мало знакомая.
Григорий Ефимович ответил:
— Ах, нет, я знаю, что этим ты не смущаешься, и если я дотрагиваюсь до твоих рук, так это опять-таки потому, что у меня много любви, я и о. Александра трогал за руки, ведь ты заметила? Да я и не могу иначе, без дотрагивания за руки у меня нет вдохновения. (Полный текст записки см. в «Приложении»). [8]
Интересно, что, обвиняя Григория Распутина в «заблуждениях», сама Елизавета Казакова не отличалась строгостию в понимании вероучительных вопросов Православной веры. В частности, по свидетельству Марии Константиновны Коровиной, Елизавета Казакова отрицала возможность сотворения чуда Господом Иисусом Христом, например, при насыщении пяти тысяч пятью хлебами и двумя рыбами. М.К. Коровина была не согласна с приемами Казаковой при её беседе с людьми заблуждающимися или неверующими: «… зачем она употребляет ложь или странные приемы, которые не всегда согласуются с Христовой истиной. Например, учение о Св. Троице, разве можно здесь допустить какую-либо неправду?» — задаётся вопросом Мария Коровина [9]
Тем не менее, письма Елизаветы Казаковой о. Фёдору Чемагину* появились как нельзя кстати. Отец Фёдор служил вторым священником в церкви Покрова Пресвятой Богородицы в селе Покровском. В этот период времени о. Фёдор, выполняя поручения Тобольского преосвященного Антония, был занят организацией деятельности общества трезвости в слободе Покровской. Его рассказ об этом был опубликован «Тобольских епархиальных ведомостей» в № 9 за 1907 г.: «25 марта с. г. в слободе Покровской Тюменского уезда было открыто «Общество трезвости». Открытие общества было вызвано чрезмерным употреблением вина среди населения Покровского прихода. Редкий день пройдет, чтобы не было слышно в селе, не видно шатающихся пьяных. Пьющих особенно много зимою, в свадебный сезон и в масленицу, когда вина расходится по 500 — 700 рублей в сутки. Пьянство нередко сопровождается воровством и дракою. Грустно и прискорбно пастырю видеть и слышать, как пьяная ватага молодых людей с песнями и гармоникой проходила мимо храма Божьего. Проповедь на пьяниц действует мало, потому что в трезвом виде они избегают встречи со священником… В день открытия общества записалось, кто на год, кто на три, а кто без сроку — 18 человек. Вчера, 1 апреля, еще записались несколько человек, так что всего у нас членов 37 человек. Вступают как трезвые люди, так и пьющие немного, и горькие пьяницы…» [10]
* [Биографическая справка: «Федор Афанасьевич Чемагин родился в 1878 году в 137 верстах от уездного города Тобольска в деревне Пиджаково Тюменского уезда. В 22 года окончил Тобольскую духовную семинарию. Преподавал русско-славянский язык в городском духовном училище. С 1905 по 1910 год служил в храме села Покровского Тюменского уезда. Следующие пять лет был священником села Бишкильского Ялуторовского уезда.» [Кузьмин Анатолий. Горячее сердце Федора Чемагина. Вэб сайт: «Зауральская генеалогия», kurgangen.ru]. В 1917 г. являлся ключарём кафедрального Успенского собора, где служил архиепископ Омский и Павлодарский Сильвестр (Ольшевский), причисленный Русской православной церковью к лику святых (1998 г). В дальнейшем о. Фёдор в сане протоиерея служил в Свято-Троицкой церкви г. Кургана. Дважды был арестован. После освобождения в 1935 году служил в Тульской епархии в Покровском храме села Новопокровского Богородицкого района. В 1942 году назначен настоятелем Успенского собора города Богородицка, где служил до своей кончины 22 марта 1959 года. [Чемагин Фёдор Афанасьевич. Древо: открытая православная энциклопедия]]
Как считает краевед Анатолий Кузьмин: «Общество трезвости создавалось в Покровском не просто так. Это был демарш против действий самого беспокойного жителя этого села — Григория Ефимовича Распутина. <…> Епископ Антоний, действуя, вероятно, не по собственному желанию, решил перехватить инициативу. Он дал благословение на создание общества трезвости при храме и распорядился выделить денежное пособие от местного церковно-приходского попечительства. И молодой священник Фёдор Чемагин был здесь обыкновенным назначенцем, исполнявшим волю начальства. <…> Предполагалось, что общество трезвости откроет в селе библиотеку-читальню, потом, возможно, чайную, будет распространять брошюры соответствующего содержания. Председателю общества трезвости было понятно, что этими средствами людей от пьянства не отучишь, поэтому он обратился через газету с призывом: «Отзовитесь, отцы-трезвенники и поделитесь в печати: кто, где и как борется с пьянством?..» Увы, призыв неопытного в мирских делах священника остался гласом вопиющего в пустыне.» [11]
Мнение краеведа Кузьмина похоже на правду. Оно ценно вот ещё чем. Из письма о. Фёдора следует, что не всё было благополучно в духовном, да и в житейском отношении среди его пасомых. Пьянство порождает онемение души, охлаждение к духовной жизни, а то и вовсе неверие и отхождение от Церкви Божией, а в быту блуд, обман, чёрствость жестокость и лицемерие. Эти явления были массовыми настолько, что забили батюшки тревогу и искали средства противостоять пьяному наваждению.
Что же видим на этом фоне в семье Распутиных. Картину изобразили не кто-нибудь, а сами духовные лица под присягой и под страхом Божьего суда, значит, по совести, давши показания противораскольническому миссионеру священнику Никодиму Глуховцеву, утвердив свои слова подписью в присутствии понятых и урядника. Вот для примера показание о. Петра:
«1907 года Сентября 6 дня Миссионер, священник Никодим Глуховцев, во исполнение Указа Тобольской Духовной Консистории от 1 сего Сентября за № 11176 по делу о учении и деятельности крестьянина слободы Покровской, Тюменского уезда Григория Евфимиева Распутина (ныне «Новаго»), производил в слободе Покровской по этому делу предварительное дознание [слово «дознание» подчеркнуто красным карандашом], для чего спрашивал нижеследующих лиц, которые и дали мне показания:
Священник слободы Покровской, Тюменского уезда Пётр Иоаннович Остроумов, 30 лет.
Прихожанина нашего прихода Григория Распутина я знал с самого времени поступления на приход в 1897 году. По духовным росписям церкви значится 38 лет. Христианский долг исповеди и святаго причащения, как сам Распутин, так и всё семейство его исполняют всегда неопустительно. В семействе его состоят: жена, трое малолетних детей и старый отец. Занимается Распутин сельским хозяйством в среднем размере и ведёт таковое всё сам, а в последние года во время отлучения его, хозяйством заправляет семейство и девицы, проживающие постоянно в доме его в числе 3 или 4 человек. В первые годы моей службы Распутин жизнь вел такую же набожную, как и в настоящее время. Ежегодно ходил пешком на богомолье по монастырям, последние же два года он предпринимает довольно частые и продолжительные поездки в Казань, С-Петербург и др. города, по вызовам разных лиц. Начало этих поездок можно отнести к 1905 году. В этом году после продолжительного богомолья по монастырям, он показывал мне письма архимандрита Феофана, инспектора С-Петербургской Академии, Сергия, ректора С-Петербургской семинарии и других монашествующих лиц с просьбой дать советы в духовной жизни. Показывал мне и карточки фотографические, на которых он снят с разными епископами, монахами и студентами С-Петербургской академии. В Октябре этого же [года] он снова уехал в Россию и приехал в конце Ноября месяца с госпожой О. В. Лохтиной и женой Петербургского священника Медведь. При посещении моего дома первая из них причину приезда своего в нашу сл. Покровскую объяснила желанием посетить Григория Ефимовича, произведшего на неё необычайное впечатление своими чудесными исцелениями, предсказаниями и т.п. Прогостили они у него около недели. В следующем 1906 году он ездил в Россию также несколько раз и дом его посещали нарочито приезжавшие разныя интеллигентныя лица, как например: Лохтина, Берладская и Сильверс в настоящем году. Сейчас Распутин уехал в четвёртый раз в пределы России на неопределенное время.
В религиозном отношении Распутина и весь дом его можно назвать примерным: строго соблюдают посты, часто посещают храм, подают на проскомидии, говеют по не одному разу в год. Случается и нередко, что Распутин в храм ходит с проживающими у него девицами-работницами. Жизнь семейство Распутина ведёт нельзя сказать, чтобы замкнутую, посещают его крестьяне и другие, чаще бывают его родственники: Николай Матвеев Распутин, Илья Тимофеев Арапов, Николай Павлов Распопов. При посещениях моих дома Распутина мне доводилось иногда слышать пение домашних духовных песнопений и молитвы Православной Церкви и от других слышал, что пение у Распутиных бывает часто и без посторонних. Отношения приезжающих посетителей и посетительниц, а также девиц-работниц к самому Распутину проникнуты чувствами уважения и почтения, со стороны слышно, что некоторые называют его и «отцом Григорием», сам же он с почитательницами обращается довольно просто, видал его ходящим под руку и поглаживающим их рукою, но, чтобы обнимал и целовал кого, я не видал и от других не слыхал. Особенных молитвенных собраний в доме Распутина я никогда не замечал, хотя и есть слухи, будто что-то подобное бывает. Могу только сказать, что я три раза заставал у него обыкновенные собрания гостей приезжих и местных, как-то: писаря с супругой, учительницу, телеграфистку и др., по просьбе гостей он пел с домашними: женой и девицами и Николаем Распутиным разные религиозного содержания стихи».
Нарисовав эпическую картину образцовой благочестивой жизни православного мирянина и его семьи, причём на основании своих личных впечатлений и непосредственного общения, отец Пётр Остроумов не смог удержаться на заданной ноте, и сославшись на непроверенные никем и ничем неподтверждённые слухи добавляет изрядную порцию дёгтя в бочку мёда (таково уж свойство завистливой натуры).
«В последний раз, — продолжил о. Пётр дачу своих показаний, — на первой неделе минувшего Великого поста в числе прочих гостей были замечены и последователи Барбарина [придерживавшегося учения хлыстовства, а посему этот факт дан, как улика, и именно так он преподносится в указе преосвященного Антония, хотя двери распутинского дома были открыты для всех, кто нуждался в его духовном совете], в числе восьми человек, возвращавшихся их Абалакского монастыря. Между жителями всего прихода нашего Распутин пользуется популярностью непорядочного человека, как изменник своей веры православной [это, мол, не я, а народная молва, я ни причём]. Ставят ему в вину пребывание в его доме постоянно женских лиц и его непринужденное обращение с ними, подозревая его в грехе против седьмой заповеди. Смущают многих православных его частые поездки в Россию и связанное с ними сравнительно скорое обогащение. Что касается смерти спутницы его по богомолиям, крестьянской девицы дер. Дубровиной, факт этот передавали мне в том виде: умерла она, заболев чахоткой, от простуды, полученной от хождения зимой босой будто бы по принуждению Распутина, когда они странствовали по России.» [Так «будто бы» или «по принуждению»? Если «по принуждению» — скажи на каком основании ты так считаешь, потому что это уже обвинение. А если «будто бы», то и нечего говорить об этом, мало ли кто что сказал. Оговорить человека, возвести на него напраслину — разве это не грех? Батюшка должен был дать показания за себя, а не озвучивать чужие сплетни. За язык никто не тянул, разве что лукавый] [12]
В том же духе показал о. Фёдор Чемагин. Он полностью солидарен с о. Петром относительно благочестия и набожности семьи Распутина, что есть, то есть. Однако, и он не смог удержаться, чтобы не добавить от себя лично порцию грязи. Он рассказал о том, что видел, как Григорий вышел из бани, а через какое-то время оттуда же вышли женщины. Что подумает благожелательно настроенный человек с нормальной психикой. Да он ничего не подумает, вышел и вышел человек из бани, банный день сегодня, а баня топится один раз, кто желает попариться, милости просим, да поторапливайся, пока парок ядрёный. Порядок известен: мужчины, женщины, дети. А попарился, можно и посидеть в предбанничке, дух перевести, на то он и предбанник. Вот и всё. Но не так подумал о. Фёдор. В батюшкиной голове возникли фантазии, да поядрёней, чем свежий парок, так, что и вспотеть можно. Срамно и помыслить такое, Господи, помилуй. Перекрестись, да покайся в гнусных мыслях. Ведь не видел же ничего постыдного. Так, помыслилось, да показалось. Креститься надо, когда кажется. Но батюшка, хорошо зная, что Григория хотят уловить на свальном грехе, да не знают, к чему придраться, своим намёком подлил масла в огонь, да подал пищу заинтересованным лицам трактовать сообщённые им сведения, как тем вздумается. Как и вздумалось инспектору Тобольской Духовной Семинарии Димитрию Михайловичу Березкину, эксперту по сектантским делам в суде, который в своём содержательном отзыве дал глубокомысленное заключение, признав на основании показаний о. Фёдора Чемагина в Григории Распутине сектанта-хлыста. . Да присовокупил о. Фёдор про Григория, что мол в доверительной беседе тот признался (в доверительной, т.е. человек доверился батюшке, да верно ведь, исповедь была?). В чём же признался? Оказывается, в слабости обнимать да целовать барынек. Только батюшка утаил, что слабость то, видать, имел он сам, о. Фёдор, так что в его слабой головушке рассказ Григория Ефимовича трансформировался до невероятных вещей, которые услаждали батюшкино воображение и щекотали его нервы.
Последствия нервно-мышечных реакций о. Фёдора и о. Петра прошлись серпом по жизни крестьянина Григория Распутина-Нового. Но и это надо было пережить. Короткими мазками картину изобразил репортер Сенин (который всё же симпатизировал Григорию Распутину). Сенин со слов очевидцев пишет: «Тюменский миссионер Глуховцев в сопровождении настоятеля Покровской церкви Петра Остроумова и другого священника Федора Чемагина обыскали весь дом, баню, амбары, подполье и все закоулки, ища кадку, вокруг которой происходили будто бы радения. Ничего найдено не было». [13]
Результаты обыска представлены в официальном протоколе следующего содержания:
«Протокол осмотра.
1908 года января 2 дня. Следователь, миссионер, священник Никодим Глуховцев, в присутствии местного священника села Покровского Петра Остроумова, урядника 7 участка 2 … (?) Николая Васильева Сейфуллина, сельского старосты села Покровского Романа Алексеева Мироненко и понятых крестьянин села Покровского Дмитрия Варламова Изосимова, Мирона Иосифова Конюхова, Дмитрия Капитонова Зубова производили осмотр помещения, в котором проживает семейство Григория Распутина-Нового, причем нашли: 1) все комнаты увешаны иконами и картинами религиозного содержания, некоторые из них символического значения, в роде прилагаемой при сем Иконы Божией Матери Остробрамской, по столам и стенам масса карточек, на которых Распутин-Новый снят с великими князьями и другими светскими и духовными особами, есть карточки на которых он снят со своими странницами вроде прилагаемой при сем; 2) В дому Распутина-Нового застали гостей из пределов России: Ольга Владимировна Лохтина, Хиония Михайловна Берладская с сыном, Екатерина Дмитриевна Соколова, Акилина Никитична Лабчинская [так] и девиц прислуг Кураловской [так] волости, дер. Ламбской Екатерина и Евдокия Ивановны Печеркины. 3) Обстановка в верхнем этаже городская, в нижнем – крестьянская, подозрительного ничего в дому осмотром не установлено, в том и подписуемся. При сем прилагается несколько писем и телеграмм, устанавливающих близкие отношения Распутина к разным особам, как то: телеграммы за № 411771 и 102755 и письма Анны Димитриевны и два на Распутина Гр. Еф.
Следователь, миссионер, священник Никодим [подпись]
Священник С-Покровской Церкви священник Пётр Остроумов
[….?]Урядник 7 уч. II ….[?]
Сельский староста села Покровского Роман Алексеев Мироненко, неграмотный, приложил печать [круглая в середине написано: «сельский староста» по кругу «Покровской вол.»]
Понятые: крес. Села Покровского Дмитрий Варламов Изосимов, неграмотный, по его личной просьбе и за себя расписались Дмитрий Зубов, Мирон Осипов Конюхов». [14]
Допрошен был и Григорий Ефимович. Что же ответил он по сути обвинений. Надо и его послушать. Вот протокол допроса:
«1908 года Января 2 дня. Следователь, миссионер, священник Никодим Глуховцев, в присутствии депутата с гражданской стороны крестьянина слободы Покровской Ивана Семенова Изосимова, после убеждения чистосердечно признаться спрашивал обвиняемого по сему делу и он показал:
Крестьянин слободы Покровской Григорий Евфимиев Распутин-Новый, 42 лет, женат, веры православной, у исповеди и святого причастия бываю ежегодно. Странствовать по богомольям начал лет 15, первоначально поблизости в Сибири, а последние годы странствую по монастырям исключительно Петербурга и Киева и сам не отказываю в приюте проходящим странникам. Постоянно живут у меня в качестве работниц две девицы Кураловской волости Екатерина и Евдокия Печеркины из-за хлеба и подарков. Не держу рабочих мужчин, потому что сам редко бываю дома, а семейные боятся, как бы вред какой не нанесли. Когда приходят ко мне братья по Христу Илия Арапов, Николай Распутин и Николай Распопов, случается поем разные песнопения: «Отверзу уста моя», «Хвалите имя Господне» и канты про гору Афон, «Слава в Вышних Богу», «Спит Сион» и др. Читаем Евангелие и по силам объясняем его, что можем. Большую часть времени настоящего бываю в поездках по разным монастырям для посещений знакомых особ, с которыми имею постоянно душевные разговоры о любви Божией, чтобы в человеке была правда и совесть покойна. Друзья мои тоже не забывают меня и приезжают ко мне гостить в с. Покровское, как напр., настоящие дамы научиться от меня любви Божией, послушать пения кантов и чтения Священного Писания. При встречах, при прощаниях с теми женщинами, с коими я близко знаком и которые могут вместить, я приветствую их поцелуями в щеку из истинной любви. Называю таких ласкательными именами: «Хоня, Еля, Зина» по примеру их родителей. С посторонними женщинами я никогда не лобзаюсь, а чтобы, когда целовал какую странницу насильно или рассказывал ей о явлении Троицы не упомню. Сознаюсь, что я как человек грешный, делаю ошибки и когда меня останавливает человек совершенный, я исправляюсь, вот и теперь скажи мне кто совершенный, не ездить по богомольям, я никуда не поеду, и езжу потому что меня зовут везде. Мясо не стал есть лет 15, табак курить и вино пить бросил лет 10, так как пьяный имею скверный характер. Показал все по чистой совести, в том и подписуюсь Григорий». [15]
Лаконично, просто, понятно — что и характеризует незаурядную личность (краткость — сестра таланта). К тому времени Григорий Ефимович стал уже известен, если не сказать больше — знаменит. Круг его знакомых и друзей внсьма обширен: архимандрит Мелетий (Заборовский) — ректор Томской духовной семинарии, епископ Финляндский Сергий (Страгородский) — ректор Санкт-Петербургской духовной академии, архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), епископ Чебоксарский Хрисанф (Щетковский) — викарий Казанской епархии, архимандрит Андрей (Ухтомский), схиархимандрит Гавриил (Зырянов) из Седмиезерной (Семиозерной) Казанской пустыни, архимандрит Феофан (Быстров) — инспектор Санкт-Петербургской духовной академии, протоиерей Иоанн (Сергиев) Кронштадтский, епископ Саратовский и Царицынский Гермоген (Долганов), архиепископ Томский и Барнаульский Макарий (Парвицкий), священник Роман (Медведь) из Санкт-Петербурга. (Оказывается, и сам о. Роман, и его зять Невзоров, и его жена гостили у Григория Ефимовича в Покровском). Из светских лиц: Вел. княгиня Милица Николаевна, её супруг Вел. князя Пётр Николаевич, Вел. князь Николай Николаевич, Вел. княгиня Анастасия Николаевна, Анна Александровна Танеева — фрейлина Государыни Александры Феодоровны, наконец, сами Царственные особы: Государь Император Николай II и Государыня Императрица Александра Феодоровна.
Надо перечислить и тех, кто окружал его и в Покровском, и в Санкт-Петербурге в описываемый период времени, кто был предан своему благодетелю и духовному наставнику, кто был спасён молитвами старца Григория, и кто сам молился за него, тех, кого он называл ласкательными именами: «Хоня, Еля, Зина» по примеру их родителей, кто не предал его, какие бы гадости не сочиняли и про них, и про Григория Ефимовича. Вот их имена, как они значатся в протоколе допроса:
Евфимий Яковлев Распутин, 69 лет — отец старца Григория.
Парасковья Феодорова Распутина-Новая, 42 лет, крестьянская жена с. Покровского — супруга старца Григория.
Ольга Владимировна Лохтина, 45 лет, дворянка гор. Казани, жена Действительного Статского Советника.
Хиония Михайловна Берладская, 29 лет, вдова поручика инженерной академии.
Зинаида Леонидовна Манштет, жена дворянина Смоленской губ. гор. Поречье
Акилина Никитична Лаптинская, 29 лет, сестра милосердия, крестьянская девица Могилевской губ., Городскаго уезда. Святошинской волости, села Бахова.
Екатерина Дмитриевна Соколова, 25 лет, купеческая девица Тверской губ. Ковязинского уезда.
Елена Димитриевна Соколова, 23 лет, купеческая дочь, девица Тверской губ., Ковязинского уезда.
Евдокия (Авдотья) Ивановна Печеркина, 31 год, Крестьянская девица Тобольского уезда Кураловской вол. дер. Ламбской.
Екатерина Ивановна Печеркина, 24 лет, Крестьянская девица Тобольского уезда Куларовской вол. Дер. Ламбской, племянница Авдотьи Печеркиной.
Дмитрий Иванович Печеркин, послушник Пантелеимоновского монастыря на старом Афоне, брат Авдотьи Печеркиной, духовный брат старца Григория.
Николай Матвеев Распутин, 33 лет, крестьянин слободы Покровской.
Илья Тимофеев Арапов, 28 лет, крестьянин слободы Покровской.
Николай Павлов Распопов, крестьянин дер. Никитиной.
Знал крестьянина и правящий архиерей епископ Тобольский Антоний (Каржавин), который, начиная уже с лета 1905 года следил за Распутиным, получая от Тобольского губернатора Н.Л. Гондатти (в материалах дела читается, как Н. Лондатта) копии рапортов пристава Вишневского, направляемых через уездного исправника. Помимо рапортов, фиксировавших время визита и имена личностей, гостивших в доме Распутина, источником информации служили слухи, например, те, что на хвосте Елизавета Казакова принесёт. Этим слухам вполне доверял преосвященный владыка, как и руководитель Сретенского приходского братства г. Тобольска священник Александр Юрьевский. Сами же духовные чины встретиться со знаменитым странником не спешили, да и не стремились к тому: зачем себя обременять. Старалась за всех Лизавета... Ведь и она была личностью известною, всем писала, всё знала, обо всём ведала — как и положено настоящей, бдительной «общественнице».
Что же вменялось в вину крестьянину-богомольцу? Прежде всего, и в основном — слухи, которые дотошный корреспондент А. Сенин скрупулёзно перебрал в своём сочинении о Распутине: «Многие уверяли, что видели Григория, как он целовался и творил грех с «сёстрами» в лесу, другие говорили, что по ночам у них происходят радения, что Григорий ходит с сёстрами в баню, где поочередно заставляет их мыть себя, что будто бы жена его ревнует Григория к сёстрам и раз даже бегала за г-жой Б. с топором по двору». [16]
Удивительно, но вопреки порочащим слухам Сенин получил совершенно иное впечатление от увиденного в доме Распутиных, что привело его в полное недоумение:
«Но, вот, подали чай. Пригласили нас в столовую. Уселись мы за большой круглый стол. Явилась жена Григория Ефимовича, больная, испитая, но очень бойкая женщина, лет 40. Два раза она ездила уже в Петербург, где ей делали какую-то операцию. Рассказывает, что и во дворце была… Пришла Берладская, симпатичная, с интеллигентным лицом, просто, но со вкусом одетая, маленькая, прихрамывающая на одну ногу, видимо измученная чем-то женщина, лет 30–35. Явились три, четыре «сестры» в платочках, приветливы, ласковы и с нами, и между собой. Держатся просто, скромно и непринуждённо. Пришёл Илья Арапов. Появились на столе самовар, пироги, булочки, конфеты, семечки, орешки («сибирский разговор»), фруктовая вода. Мальчик лет 12-ти и девочка лет 10-ти, дети Распутина, учащиеся в местной школе, вздумали было наклеить какую-то картинку светского содержания на стену. Отец и мать воспротивились. На одном из столов увидал я книгу и справился — какая. Оказалась библия.
— А это вот, — указал Григорий на другую книгу: житие мое.
Оказалось, что Берладская со слов самого Распутина, пишет его «житие», которое предназначено для печати.
Чай был кончен. Все чинно расселись по местам и началось пение. «Братья» и «сёстры» под руководством Григория начали: «Спит Сион и дремлет злоба: спит во гробе Царь царей» …
Выходило стройно, гармонично и красиво. Товарищ мой с чувством подтягивал басом. Создавалась таинственно-благоговейная атмосфера, точно в храме. А хор трогательно и с чувством начинал уже новый стих на церковно-монастырский грустный напев: «Не унывай, не унывай, душе моя, уповай, ты, на Господа».
Тонкие, женские голоса, печально и нежно переливались, им глухо и грустно аккомпанировали басы. Мирное, спокойное настроение создавалось в душе… И становилось жаль чего-то… жаль до бесконечности… И в сердце заползала тихая, непонятная грусть…
Поблагодарив хозяев, простившись с «сёстрами», около полуночи мы направились домой.
Всё виденное и слышанное произвело на меня крайне сильное и досадно неопределенное настроение: мирное, тихое житие, святость на словах, высоконравственные начала из уст грубого сибирского безграмотного мужика, передовой взгляд на серьёзные, спорные вопросы жизни и тут же рядом эти слухи, компрометирующие Григория, его нездоровый цвет лица, мутный взгляд, его юродство, — всё это создало такой сумбур в моей голове, что разобраться в нём и вывести какое-либо определенное заключение я положительно не мог… Кто такой, этот Григорий?.. Хитрый и ловкий пройдоха-святоша или в действительности верующий и много чувствующий человек?..» [17]
Укажем на те пункты в мотивации Сенина, которые заставляли его видеть в «верующем, многочувствующем человеке» «хитрого и ловкого пройдоху-святошу».
Итак: 1) слухи, компрометирующие Григория, 2) его нездоровый цвет лица, 3) мутный взгляд, 4) его юродство. Что называется, без комментариев. Единственное, по поводу взгляда, который многих выводил из себя (вспомним описание сцены убийства Г.Е. Распутина Феликсом Юсуповым, когда пристальный, прямой взгляд жертвы, проникающий в душу, приводил убийцу в неистовство и исступление). Сам же Сенин вносит ясность в «мутное» описание распутинского взгляда: «И вспомнилось мне, как часто во время разговора менялось лицо Распутина. То делалось оно унылым, и мрачно-серым, и тогда оно было неприятно, то оно вдруг просветлеет, оживится, и тогда речь его проникает прямо в душу…» [18]
Каков итог? Стараниями Казаковой, как и стараниями настоятеля Покровской церкви и его помощника, на основании вышеизложенных четырёх пунктов, Григорий Ефимович Распутин-Новый был причислен к сектантам. Вопрос о Распутине через священника Юрьевского был поднят на уровне епархиального архиерея. Но и тот не стал обременять себя личным разбирательством, а дал задание другим. Самому крестьянину Григорию Распутину в приёме долго отказывал, мол, лицом не вышел, хотя Григорий Ефимович не раз просил аудиенции, чтобы дать объяснения, и получить архипастырское благословение на строительство новой церкви в родном селе, но тщетно. Двери архиерейского дома перед ним долго не раскрывались. Всё же, по прошествии немалого времени такая аудиенция была предоставлена, но впечатления от визита архиерей вынес самые неблагоприятные для покровского крестьянина. Довлело мнение священника Юрьевского, за спиной которого маячила бдительная Елизавета, а также отцы Пётр и Фёдор с четырьмя пунктами обвинений, перечисленными Сениным.
Всего увиденного и услышанного владыкой оказалось достаточно, чтобы архиепископ Сибирский и Тобольский Антоний (Каржавин) 1 сентября 1907 г. в секретной записке предложил (а по сути дал распоряжение) Тобольской Духовной Консистории возбудить дело о принадлежности крестьянина слободы Покровской Григория Ефимовича Распутина-Нового к секте хлыстов. Предложение было закреплено Высочайшим Указом Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского, что говорит об осведомлённости и заинтересованности в объективном разбирательстве Государя Императора Николая II и Государыни Императрицы Александры Феодоровны. Безусловно, во главе всего стоял министр внутренних дел П.А. Столыпин, которого информировал Тобольский губернатор Н.Л. Гондатти, действовавший через полицейских приставов и урядников. Гондатти обменивался сведениями с епископом Антонием, собиравшим компромат на Григория Распутина через священников Петра Остроумова и Фёдора Чемагина, а также осведомителей, или доносителей (Елизавета Казакова). Произвести предварительное дознание, а, если обвинение подтвердится, то и формальное следствие по этому делу, Консистория, руководствуясь предложением правящего архиерея, на основании Высочайшего указа поручила «о. Противораскольническому миссионеру», священнику Никодиму Глуховцеву. (Материалы дела см. в «Приложении»).
Отныне милость Царской Семьи и немилость бдительной церковной и светской «общественности» шли рука об руку и сопровождали Григория Ефимовича до самого конца его земной жизни, точно по слову народной мудрости: «жалует Царь, да не жалует псарь». Но таков крест, возложенный Царём Славы на Своего верного угодника.
Ссылки:
1. Сенин А. Григорий Распутин // Южная заря. 1910. 2 июня//текст: Коцюбинский Д.А., Семыкина Е.В. Распутинская сенсация на страницах российской прессы. Становление аналитического, оппозиционного и «желтого» направлений освещения темы. Май–июнь 1910 г. Исторический журнал: научные исследования № 4 (28), 2015// DOI: 10.7256/2222-1972.2015.4.17043.
2. Там же
3. Там же
4. Фомин С.В. Кронштадтский пастырь и странник Григорий. Русский Вестник. 22.08.2006// со ссылкой на: Искендеров А.А. Закат Империи. М. 2001. С. 282.
5. Сенин А. Ук. соч.
6. ГАРФ, Фонд 1467, Дело № 479 а, листы 15-16
7. Материалы Чрезвычайной Следственной Комиссии, приобретенные М.Л. Растроповичем на аукционе Сотбис в Лондоне в 1995 г.; цит. по: Радзинский Э. Распутин: жизнь и смерть. М: Вагриус, 2001. С. 135.
8. ГАРФ, Фонд 1467, Дело № 479 а, листы 6-10.
9. Там же.
10. Кузьмин Анатолий. Горячее сердце Федора Чемагина. Вэб сайт: «Зауральская генеалогия», kurgangen.ru
11. Кузьмин Анатолий. Ук. соч.
12. ГАРФ, фонд 1467, ед. хр. 479 а. Листы 27-32
13. Сенин А. Ук. соч.
14. ГАРФ, фонд 1467, ед. хр. 479 а. Листы 38-54
15. Там же.
16. Сенин А. Ук. соч.
17. Там же
18. Там же.