Дух леса
– Я вернусь к ужину, – сказал Эдуардо своему товарищу Бартоломеу, июньским утром уходя на охоту.
Однако в тот день он не возвратился. Бартоломеу подумал, что Эдуардо долго выслеживал зверя и решил остаться в лесу на ночлег, как это не раз бывало.
Всю ночь шел дождь. К утру он только усилился. Из окна своего дома Бартоломеу увидел Герцога, пса, которого Эдуардо всегда брал на охоту. Промокший под дождем охотничий пес, спрятался под навес дома Эдуардо и жалобно завыл. Охотник все не появлялся, и Бартоломеу поднял тревогу.
«Около полудня, как только ливень немного затих, – писал Педру, – брат Бартоломеу, брат Сержио, Бенто и я отправились искать брата Эдуардо. Сколько мы его ни звали, он не откликался. Ни на одной из троп и полян мы не нашли его следов.
– Ливень все размыл, – сказал брат Бартоломеу.
– Думаю, дело не только в дожде, – шепнул мне Бенто.
– Эдуардо! – закричал Сержио, который шел позади меня.
«Ардо, ардо, ардо*»,– повторило эхо.
Молодой монах вздрогнул.
– Это просто эхо, – подбодрил его Бенто.
– Я знаю – просто эхо, – ответил Сержио, успокаивая самого себя.
– Эдуардо! – кричали мы снова и снова.
Нам откликалось лишь эхо.
Через несколько часов мы дошли до большой поляны, посередине которой лежал ствол поваленного дерева.
– Здесь я видел брата Эдуардо вчера днем, – сказал Бенто. – Я тогда охотился.
Юноша забрался на самое высокое из деревьев, которые окружали поляну, и сверху осмотрел местность.
– Нет, поблизости его нет, – крикнул он, бесшумно спрыгнув на землю.
Продолжая поиски, мы прошли еще немного вглубь леса; дождь стал усиливаться. Тяжелые капли сильнее застучали по листьям, теперь наши слова терялись в гулких порывах ветра, и даже эхо перестало нам отзываться.
– В лесу оставаться бесполезно, – сказал брат Бартоломеу.
Никто не стал с ним спорить – было решено возвращаться в деревню.
Когда мы выходили из леса, я услышал шорох где-то в кроне дерева. Я поднял голову и увидел два ярко-зеленых огонька. Через мгновенье они пропали. Мне стало не по себе. Я стоял, как завороженный и смотрел в темноту, туда, где прежде горели огоньки. Кармелиты ушли уже достаточно далеко, а я был не в силах сдвинуться с места.
– Педру! Учитель Педру! Идемте! Мы отстали! – громко сказал мне Бенто, таща меня за руку. Его голос вывел меня из оцепенения. Я перекрестился и пошел за ним.
– Ты видел это? – спросил я у него, придя в себя.
– Да, – ответил Бенто твердым голосом.
– Что это было? – не сразу отважился я задать вопрос.
– Светлячки, – сказал Бенто.
Мы оба знали, что светлячки в дождь не летают.
Как ни удивительно, когда мы вернулись в деревню, брат Эдуардо уже был там. В разорванной одежде, мокрый с головы до ног, он сидел на крыльце дома и гладил по голове Герцога.
Вокруг охотника уже собралось много людей: миссионеров и индейцев, которым он рассказывал о том, что с ним произошло.
По словам Эдуардо, охота началась для него весьма удачно. Ему понадобилось около шести часов, чтобы, как он выразился, «добыть» двух крупных пекари**. Затем, передохнув немного на большой поляне, той, где лежит поваленный ствол, он взял дичь и пошел в деревню. Именно тогда он сбился с пути.
– Это очень странно, – сказал он, – потому что я шел по охотничьим тропам, которые отлично знаю. Я не мог заблудиться. И все же это случилось. Вместо того чтобы выйти из леса, спустя два часа, или около того, я вновь оказался около большого поваленного дерева, там, откуда начал путь.
Еще раз встав на тропу, по которой я всегда хожу, я пошел по ней, никуда не сворачивая. Неясно, как это произошло, но через некоторое время я вновь вернулся на ту же поляну. Я ходил кругами. Начинало темнеть. У меня уже не оставалось сил.
Я решил оставить дичь рядом с поваленным деревом и налегке пойти по другой тропе. Мне хотелось скорее выбраться из леса.
Однако и в третий раз я возвратился на прежнее место. Мне стало казаться, что в какую бы сторону я ни направился, какой бы путь ни выбрал, я вернусь на одну и ту же поляну, так словно к ней ведут все тропы в лесу. Посмотрев туда, где я оставил туши пекари, я увидел, что их там больше нет. Холодок пробежал у меня по спине: их утащил ягуар; он может напасть и на меня.
Стало совсем темно. Я пошел наугад, пытаясь найти путь. Начался дождь.
– Герцог! – крикнул я.
Моего верного пса не было рядом. Ночной лес был полон звуков: неясных криков, скрипов, шелестов… В темноте я почти не мог различить предметов. Мне казалось, что меня окружают дикие звери, готовые растерзать меня. Только под утро, когда стало светать, я вышел на широкую тропу и, наконец, выбрался из леса.
Миссионеры и индейцы слушали Эдуардо с изумлением, многие сопереживали ему, приписывая все произошедшее проделкам нечистого или плохой погоде. Бенто молчал, неодобрительно глядя на охотника. Недослушав рассказ, мой друг встал и ушел.
Через несколько минут я последовал за ним. Мне хотелось с ним поговорить. Я чувствовал, что он знает что-то, неизвестное остальным.
К тому времени дождь совсем перестал.
Бенто сидел на стволе большого дерева, нависающего над рекой. Я догадывался, что увижу его там. Меня удивило другое – то, что Бенто позвал меня к себе. Я с опаской забрался на мокрый от дождя ствол и разместился рядом с юношей. Некоторое время мы сидели молча и смотрели на листок, который все дальше и дальше несли задумчивые воды Риу-Негру.
– Знаете, учитель, брат Эдуардо многого недоговаривает. Он умалчивает о самом главном, – сказал мне Бенто. – Я никому не стану говорить об этом, кроме вас. Другие мне все равно не поверят, пусть даже я все видел собственными глазами. Так же отчетливо, как вон тех обезьянок, – он показал рукой на крону дерева, вглядевшись в которую, я прямо перед собой увидел двух маленьких юрких зверьков.
– Итак, – продолжил мой друг, – вчера я ушел на охоту примерно в одно время с Эдуардо, и видел, как он, подстрелив двух пекари, которых ему было вполне достаточно, вовсе не пошел в деревню, как он говорит. Отдохнув на большой поляне, он заметил вдалеке еще одного пекари. Оставив свою добычу рядом с поваленным деревом, охотник пошел за ним.
Оказалось, это была самка с двумя детенышами. Увидев охотника, она защелкала клыками, оберегая свое потомство. Эдуардо выстрелил. Пекари пронзительно взвизгнула. Мне показалось, что охотник убил ее, но это было не так. Его выстрел лишь задел зверя, ранив его в лапу. От такой раны зверь не умрет. Несмотря на боль, самка пекари не бросала детенышей, заслоняя их своим телом. У Эдуардо, видимо, закончились пули. Выхватив нож, он сделал на несколько шагов по направлению к пекари и вдруг остановился, как вкопанный. Простояв так несколько минут, он выпустил из рук нож и бросился бежать. Больше я не стал следить за ним, но я был рад, что он не убил зверя. На самок с детенышами нельзя охотиться. Таков закон. Его надо уважать. Если бы Эдуардо его не нарушил, не ночевал бы в лесу.
Последней фразы я не понял, в чем признался своему ученику.
– Я объясню, учитель, – сказал Бенто. – Эдурдо своим поступком разгневал Духа леса.
– Духа леса? – удивился я.
– Да, учитель. Дух леса – это хозяин и защитник сельвы. Брат Эдуардо нарушил его древний закон. По правде говоря, уже не в первый раз. Охота на самку пекари с детенышами стала последней каплей. Дух леса должен был вмешаться.
Сначала он защитил пекари и её потомство. Именно его, Духа леса, а не зверя, испугался опытный охотник, отчего выронил нож и бросился в бегство. Потом Дух леса, по всей видимости, стал водить его кругами, стирая его следы. Брату Эдуардо еще повезло, что он остался в живых. Дух леса справедлив, но суров. Он не прощает тех, кто берет у него больше, чем нужно…
Слова юноши заставили меня задуматься. Иногда индейцы мудрее нас. Может быть, поэтому мы, европейцы, так настойчиво хотим искоренить их верования, легенды и традиции?
;