Ну-с

 
   Уролог Шлём Абрамович Кицис имел обыкновение поправлять несуществующее пенсне, перед тем как осмотреть причинное место очередного пациента. Он подносил палец к переносице, подавался наклоном вперёд, вытягивая шею и ободряющим голосом, с интонациями старорежимного доктора, вопрошал: «Ну-с, что тут у нас?»
 
   Здесь надо пояснить кто таков Шлём, и освежить в памяти читателей историю о чрезвычайном событии в городе N, провинциальном, но большом, да, большом городе – дистанция огромного размера. Впрочем, сомневаюсь, что найдется кто-либо о сей притче не слыхавший, ибо увековечена была пером мастерским и представлена на эпохальном батле двух, не совсем дружественных, сайтов.
 
   Всё есть «текст» объявили некогда дерзкие французские философы. Странно, что только в двадцатом веке ввернулось им в извилины откровение сие, а ведь в Книге без всякого шифра написано «В начале было Слово». Лозунг с ликованием подхватили постмодернисты, поставив знак равенства между Бытием и Текстом. Что с этой братии взять, для них, вестимо, в аду особый котел уготовлен. Но тревожно как-то - не явился ли оный концепт основанием для возможности материализации нашей истории. Но не суть. Не буду, пожалуй, делать выжимку из предшествующего нарратива. Взопрел жмякая. Кому надобно, найдет.
 
   Итак, Кицис, в земле обетованной, бывшей ханаанской, куда проворно убёг он, во избежание упрёков в членовредительстве, нарушении клятвы Гиппократа, обвинении в смертельном убийстве, не дожидаясь ледяного «гражданин Кицис» вместо лампового «доктор Шлём». Не то чтобы земля встретила Шлёму Абрамовича неласково, напротив, уролог, проктолог, венеролог иже киллер с проституткой завсегда теплое местечко найдут. Огорчало следующее – экстерьер аборигенок никак не цеплял Шлёму за живое, трепетное, и одолела Кициса ностальгия по славянским красоткам.
 
   И вот, в один душный ершалаимский вечер, в час небывалого заката, покуда не съела его черно-свинцовая туча, нависшая с Запада, Шлём зарегистрировался на Мамбе. Предвкушая и потирая, маслянясь зраком, вперился в монитор и мышкой клик на надпись «вход» (ничего не сделал, только вошел). Однако, вместо полногрудых синеглазок с золотыми косами, на Кициса с экрана царственно воззрился, блестя совершенным изгибом, изящно обрамленным препуцием, характерно и недвусмысленно покачиваясь – Нус…
 
   Здесь мы оставим несчастного эскулапа Шлёма, и не потому, что он нам не интересен, напротив, дальнейшая судьба его заковыриста и назидательна, но заслуживает отдельной повести, не меньше. Скажем только, что, пораженный этим уже «во-вторых» рандеву с Нусом, Абрамович усмотрел в этом промысел Божий, и, проведя инвентаризацию жизни своей, оставил врачебную практику, удалился в пустыню к акридам и меду и мухам пёсьим полуденным; страдал телом, светлел духом и однажды… Но ладно, это потом, как-нибудь, когда-нибудь.
 
   Воротимся в мамбогородок, где воплощение Нуса произвело эффект землетрясения, в чреслах и умах. Не то чтобы обитатели благородного сайта никогда не видали нусов, напротив, видели и часто. Считалось хорошим тоном у особей мужеского пола, при знакомстве с новой пассией, послать портрет достоинства своего в состоянии максимальной эректильной функции в выгодном ракурсе и грамотном освещении – ну, что-то вроде визитной карточки – дабы ошеломить наповал, смотри, мол, трепещи, пошли на сеновал. Скажу сразу, действовал этот приём слабо, и теперь понятно почему, ибо в глубинах души каждой дамы, видимо, присутствует образ настоящего нуса, Нуса – матрицы, который от мелюзговых репродукций, присылаемых на фото, отличается также, как ничтожный западлянский символический средний палец от могучего русского символа - «от сгиба локтя». Каждый пятый пост дневниковых мамбовчанок был о «настоящем мужчине» - этом легендарном существе, существовавшем лишь в воображении головок женских. Писали «настоящий мужчина» - подразумевали Нус, и наоборот. И тосковали по недостижимому совершенству.
 
   И вот свершилось! Чаянья, молитвы и упования, слёзы и грёзы ночные, томление сердец женских и не только женских, способствовали виртуальной материализации квинтэссенции Всего – так объясняли мамбо ученые феномен сей. Впрочем, иные, не менее учёные, утверждали, что Нус есмь непреходящий, пребывал всегда от сотворения Вселенной, коей он и родоначальник же. Однако пройдем мимо научных гипотез, тем более, что споры эти скатились вскоре к излюбленной дилемме, что было раньше «Нус или яйцо Нуса?» Апологеты того и другого разделились пятьдесят на пятьдесят, вооружились мутузерами, и конца их битве не видно. Вы, конечно, спросите, а почему бы не узнать у самого Пришельца, если спросите - типун вам на язык, кто же посмел бы в атмосфере эйфории и благоговения вопросы спрашивать у самого Нуса, а ты, мол, кто такой есть то. К тому же поначалу Нус был почти неуловим, возникал то в одном дневнике, то в другом, и молниеносно исчезал до того, как восторженные толпы акков врывались на, осиянную посещением Иножителя, страницу.
 
   Невероятно, но и мамбо - мужчины восприняли события сии с энтузиазмом, особенно после того, как просекли профит свой, ибо тяга к безупречности у прекрасного пола достигла такого нестерпимо истеричного градуса, что блёклые, шатко-стоящие, вялотекущие копии Нуса Великолепного стали пользоваться бешенным спросом. Хоть как-то, прикоснуться, вдохнуть амбре, прильнуть, ощутить каков он, пусть пока и суррогатном виде, каждая женщина алкала и жаждала хотя бы капли ниспадающей небесной амброзии. Сеновалы были переполнены, отказ, пусть даже и от муляжа, был немыслим – хоть как-то приблизиться к бесценному оригиналу.

   Не отставали деятели искусства, кино и цирка. Модный писатель мамбы Ах-но накривативил опус о двух летающих над просторами родины нусах – матёром и едва оперившимся. Это возбудило надежды, что популяция нусов будет прирастать, и там, в дивном, чудном, новом мире будущего у любой половозрелой самочки будет по-своему, индивидуального пользования, нусу, подобно, как у каждой бразильской рабыни Изауры будет по фазенде. Стихи, лирические и оды, посвященные Абсолюту Нашему, сыпались от авторов, как горох из порванного мешка, самые выпуклые клали на музыку, записывали на «вокаро», да пускали в ход по свету. В топе красовался отпадный шлягер - шейк «Нус а Нус а сунь ка в нас». Страшно популярны стали слова: тонус, бонус, конус, косинус и синус, и даже такие, прежде сомнительные и мало вставляемые в приличном обществе «анус» и «гнус» приобрели светлые, оптимистичные коннотации. Понятие Янус сначала запретили, как провокационное, растлевающее неокрепшие умы молодежи, но потом фундаментально переработали в свете новейшей истории и снабдили соответствующей иконографией.
 
   Мироколица киберпространста сгущалась, искрила всполохами энергии магнетизма и шаровыми молниями. Все, как один чуяли – вот, вот оно грядёт, при дверях, накануне, еще немного, еще одно, последнее движение (некоторые прямо говорили – фрикция) и свершится, наступит всеобщий оргазм. И когда один бывший ленинец в своем блоге написал «Счастье - есть пять джи плюс нусификация кругозёмного интернета» вот тогда и прорвалось, достигло всеобщей точки джи невообразимое и неописуемое, и преобразилось мамбо-пространство, как голая, никчемная веточка в колбе с насыщенным солевым раствором вдруг расцветает сказочными кристаллами, и всех пронзило чувство совокупления с непостижимым, но познающим!
 
   И узрели, и выдохнула толпа «Он здесь»
 
   Над человеками реял, подобно орлу в лучах восходящего Солнца, излучая свет и благодать – Нус… И прозвучало слово его:

   - Счастья всем, даром!

   И бесповоротно сожрал мамбу. Потом равнодушно рыгнул, поозирался окрест на предмет чё бы еще такого съесть, запеленговал, наметил и поплыл по охреневшему небу к намеченной цели.
 
                ****
 
   Приближалось первое января 2020 года. Совсем чуть-чуть оставалось старому году, чтобы сгинуть в прошлое, и мало кто поднимал тост за ушедшее, взоры и помыслы стремились к зарождавшемуся новому, манящему и обнадеживающему, «пять минут-пять минут» пела девушка с осиной талией в телевизорах соплеменников. И было беспечно, и радостно, оттого, что выпито ещё только половина, столы ломятся от салатов, закусок, и горячее принесли, и разливалось искристое шампанское в узорные фужеры, загадывались желания, готовились петарды и хлопушки, переливались шары и цветные гирлянды на елках, и кто-то положил руку на жаркую ляжку соседки под стол, и она(соседка) вспыхнула, покраснела лицом и очи ея подернулись поволокой. А между тем люди посерьёзней собрались внимать поздравлению гаранта конституции, ну и Киркорова потом по полной, с пугачихой и Галкиным. Здесь мы оставим этих милых, симпатичных, добрых (в данный момент) людей. Пусть их радуются, чего уж.
 
   Обратимся к более интеллектуальным индивидам, которые знают – как новый год встретишь, так и проведешь. Я говорю (заметьте, без тени иронии) об почитателях сайта ЯплакалЪ, вернее о той его части, кто ютится в разделах «я****ат» и «креативы». О, это высоколобые, творческие, а потому страдающие души. Не побоюсь сказать это «графоманы – соль земли». Представьте на минуту мир без графоманов – какое жалкое, ржавое, угнетающее зрелище! (в этом месте у автора от ужаса закапал кровавый пот на клавиатуру, и краем глаза заметил - Муза упала в обморок, хорошо, что на диван). Люди эти, с большой буквы, имеют обыкновение встречать Новый Год в пределах родного сайта среди единомышленников (а порой и оппонентов), близких своих по морфологии и синтаксису.
 
   И вот, часы на Спасской башне пробили двенадцать, и тут же выдернут штепсель провода телевизора, не дожидаясь речи гаранта, выпито полусладкое из бокалов. И прильнули лица к мониторам, моноблокам, ноутам, и открывается на автозагрузке титульная страница ЯПа, уже выглядывает знакомая собачка, но вдруг, жалобно взвизгнув, резко проваливается вниз, как будто дернул её кто за хвост. Страница багровеет, буквы «плакалЪ» сгорают в язычках пламени, «Я» же начинает возрастать, становится все громаднее и ширше, одновременно трансформируясь, сначала смутно, неясно во что, но вот из ослепительного золотого облака сформировалась величественная фигура, облаченная в римскую тогу, увенчанная лавровым венком. И взор пришельца был грозен и милостив одновременно, блеск навершия, окольцованного препуцием, нестерпимо ярок, но притягателен, и восседох он на золотых овальных седалищах, и радужные нимбы переливались над ним, и простер длань свою, и отверз уста Нус Изначальний, и изрек громоподобным голосом:
 
   - Я пришел дать вам вволю!