В зимний, но ещё теплый день Софья Павловна возвращалась из магазина. Новогодние хлопоты, подарки, покупки. Настроение было предпраздничным. Присела на лавочку передохнуть.
По тротуару шел мужчина, увидев её, изменил вектор движения.
- Позвольте вам задать вопрос? – обратился к Софье, слегка подавшись вперёд.
Окинув взглядом возникшую перед ней фигуру, женщина взглянула оценивающе. Мужчина лет 60-ти, одет скромно: чёрная куртка, кроличья шапка, чуть сдвинутая набок. Вспомнив слова великого классика: «Никогда не разговаривайте с незнакомцами», она напряглась. Однако вид мужчины не был агрессивным, да и обратился миролюбиво.
- Ну, говорите, о чем вы хотели спросить?
- Вот что бы вы выбрали? – мужчина сделал паузу, - чтобы вам по попе дали или срок отмотать?
Вопрос был неожиданным. Софья вскинула глаза на эту особь, мелькнула мысль: «Идиот, что ли? Или женщин бьет?»
- А третьего не дано? - последовал встречный вопрос.
- Нет. – мотнул головой мужчина. - Понимаете, у моей жены на работе был корпоратив, - начал он удрученно. – Она выпила хорошо. Одна из дам решила потанцевать и, проходя мимо, задела её за ногу, нечаянно. Люська, моя жена, как с цепи сорвалась.
- И что? – рассказ предвещал быть забавным.
- Жена кинулась в драку! Она виновата, она! – незнакомец в сердцах развел руками. – А теперь, вот, получили повестку к следователю. Грозит срок. Спасти может только, если та женщина заявление заберёт.
Мужчина замолчал на пару секунд и продолжил:
- Люська плачет. Мне её, дуру, жаль. Решил пойти к этой даме поговорить. Смотрю, дом хороший, понятно, что денег не возьмёт, не откупишься. Да, она и говорить со мной не хотела, потом уговорил кое-как.
Рассказчик вздохнул, потер нос ладошкой. Весь озабоченный такой.
- Дама видная, - при этом, руками обрисовал размеры груди и бёдер. - Всё при ней. Казачка, спуску не даст.
«А что вы хотите? – говорит она мне, - ваша жена меня по полу катала и, чтобы я ей такое простила?» - Потом всё же сменила гнев на милость и с усмешкой говорит: «Заберу заявление, если она согласится, чтобы её высекли розгами. Иначе не поймёт, а через розги до мозгов быстрей доходит».
- Иду теперь домой. По телефону, в общих чертах, рассказал жене о её решении.
Софья Павловна посмотрела на мужчину с сочувствием.
- А эту даму не устроило бы принародное извинение?
- Нееет! И слушать не желает. А розги, это что?
- Розги? – улыбнулась Софья Павловна. – Средневековое орудие для осуществления телесного наказания — порки. Такой тонкий и гибкий прут из дерева или кустарника. Для порки может использоваться как один прут, так и несколько, связанных в пучок. Прутья замачивают в соленой воде. Порют по голому телу, обычно по ягодицам, реже по спине, икрам ног, по пяткам. Обычно 6-19 ударов, но могут и больше, могут до смерти запороть.
- По голому телу!? – глаза у мужчины округлились. – Ёлки- зелёные! Так Люська про это ещё не знает. Думает, что по джинсам. А вы откуда знаете?
- Книжки читаю. Раньше самодур-помещик или барин любили поиздеваться над крепостными.
- Ааааа, - протянул мужчина нараспев. - А я впервые слышу. Надо же, а!? Так вот я вас и спрашиваю, что лучше выбрать, чтобы по попе врезали или срок мотать?
- Ну, это на характер вашей жены. Ей выбирать. – Софья Павловна вздохнула. - Вы хоть понимаете, что это унижение?
- Да. Понимаю, - кивнул утвердительно, - только жена сама виновата.
- А дама эта будет наблюдать, как вашу Люсю порют, как она воет от боли. При этом, будет поплёвывать и получать удовольствие.
- А вы бы, что выбрали? – допытывался мужчина.
- На мой характер, лучше «тапочки шить». В данном случае, решать вашей жене.
Мужчина поблагодарил за то, что выслушала, и пошел своей дорогой, взмахивая руками, бормоча что-то под нос.
Софья Павловна тоже пошла домой. Разговор с незнакомцем долго не выходил из головы.
Из истории известно, что в 1870-е годы информация о запрете сечь женщин усвоилась в большинстве волостей Российской империи. Но не все одобряли новые порядки.
«В Можайском уезде Московской губернии волостные судьи считали:
«Непременно следует сечь и женщин; многие из них дошли до такой степени бесстыдства, что на них арест не действует. Они совершенно отбились от рук, занимаются развратом, возмущают мужей против родителей, родителей против детей; они, в большинстве случаев, причина разделов, которые окончательно разорили крестьян и привели их в самое бедственное положение».
Судьи Сергеевского волостного суда Владимирской губернии сообщали: «Женщин не секут только потому, что это воспрещено законом, оттого они никого не боятся, занимаются беспутством и пьянствуют. Фабричная жизнь совсем перепортила женщин, жены отбиваются от мужей; дома у нее муж, а на фабрике любовник; ареста женщины не боятся; была бы большая милость, если бы испросили разрешение сечь женщин, за беспутство надо их срамить перед обществом».
Правовед Г. А. Джаншиев писал в 1900 году: «Наше крестьянское молодое поколение, не испытавшее на себе развращающего действия крепостного права, относится враждебно к розге. Вот как здраво рассуждает молодой волостной писарь: «Начать с того,— говорит он,— что мы не видели ни одного случая, когда бы розги исправили порочного человека, и сомневаемся, чтобы вообще можно было указать такой случай; тогда как в деревенской жизни зауряд встречаются факты, ясно свидетельствующие о том, что человек, сравнительно хороший и порядочный, но почему-либо понесший наказание розгами, понижается нравственно, как-то опускается, его достоинство как человека падает и в его собственных глазах, и в глазах его односельчан. Но то, что унижает человека, не может служить к исправлению его нравственности. В среде крестьян за телесное наказание стоят, главным образом, старики, люди старых понятий, перенесшие гнет крепостного права»».*
Давно канул в лету ХIХ век. Как верно заметил А.С. Грибоедов в бессмертной комедии «Горе от ума» «Дома новы, а предрассудки стары».
* Драть. Непременно драть / Часть 2 // Как низовые суды исполняли запрещающую порку женщин.
Отсюда:
https://vk.com/public97220602?w=wall-97220602_3017