Вот я, пока не забыл, расскажу тебе.
Летом мы с Серёгой бомжа нашего Финдлея по традиции навещаем под Боровском. Нет-нет, там только пиво. Финдлей для нас почти что ангел. Я несу обычно рыбки вяленой мешок и бочоночек темного заморского пива для хозяина. Граф же тащит багаж набитый нормальным пивом для нас. Остальное Финдлею, в его лачугу, народ из деревни приносит. У него там всё есть.
Красиво у него. Лес – сосна с берёзой. Редко такое встретишь. А где речка излучину делает, тут у нас поляна. Вода рядом ключевая, там место для нашего багажа. Красота!
Граф по дороге немножко озабоченный был. Но сам виноват. Рассказывает.
Проснулся пораньше, приснилось ему, что жеребёнок его в низ живота лягнул. Башка трещит, будильник надрывается. Глаза продрал, оказывается кто-то в кровати рядом. Вроде незнакомый. Спрашивает деликатно: - А это кто тут со мной поселился?
У Зойки, конечно, глаза не лоб, я представляю!
- Я-а-а-а, – говорит, уставилась на него, я представляю, как кобра на мыша.
А Граф поморщился и спросонья-то втолковывает супружнице: - Не!... Со мной же вчера, вроде, другая тётенька ложилась!
Это он так пошутил, оказывается. Это он так сейчас представляет.
Ну, получил, конечно, по полной, чтобы сны дурацкие не снились. Вон, левое ухо всё фиолетовое. Но слышит и то хорошо.
За такими разговорами мы с другом до Финдлеевой землянки и дошлёпали. А вот и хозяин: с топориком за поясом, босиком, в штопанной ветровке и в офицерском галифе прошлого века. Обнимаемся. Борода седая колется, стриг недавно. Похудел, не к беде сказано будет, на Феликса Дзержинского стал похож, только глаза добрые.
- Ну, ты прям железный Феникс! – ахает в своём репертуаре Граф.
- Ну, если Феникс, то я не против, - смеётся Финдлей.
Через десять минут мы уже на брёвнышках у речки. Финдлей для антуражу костерок приготовил, чтобы мы от городской жизни отодвинулись, да чифирчик затомил для умиротворения. Куда ни глянь, красные стволы вперемешку с белыми. Запах трав даже костерок перебить не может. А дымок от него уходит прямо в небо, тоже как гибкий ствол древесный, пока ветерок силу не набрал.
Беседуем о том, о сём. А пиво, замечаю, как начнёшь пить, так потом оно само в тебя льётся. Только глотком чифира и можно поток остановить. Я поддеваю Серёгу, как это он Феликса с фениксом перепутал, но Граф упирается: будто бы он так скаламбурил сходу. Финдлей же и тут нашёл тему для серьёзного разговора.
- Чего удивляться, - говорит, - сейчас всё вверх тормашками и это – норма уже. И поговорки, представьте, все как наизнанку стали. Вот вам пример простой: «Из грязи в князи». Казалось бы, как раз про наше время. Вокруг не счесть примеров. А подумаешь и понимаешь, что поговорка-то стала не точной. «Из грязи» - да, этого добра вокруг мы наблюдаем предостаточно. Но «в князи» ли? А где вы князей видите? Князь – это не только мешок с деньгами, но и Дима Донской или Пожарский. Которые жизнь за родину отдавали. А сегодня князья перевелись все как один: кто в мусор, кто в болото, кто в офшоры. Теперь там их родина. И поговорка наша стала не точна. Так и получается.
Я поддерживаю: - Болото и есть. Может быть пора поговорку подправить, например: «В грязи жил - князем всплыл», поскольку дерьмо не тонет, а? На Рублёвке всплыл, допустим. Или детский вариант: «Был ты грязью неумытой, стал какашкой знаменитой». А? Красиво?
- Ты, Ник, может и поэт, но философ из тебя, как из этого пенька, - неожиданно напомнил о себе Граф.
Мы тут с Финдлеем переглянулись, поняли, что я зацепил Графа ненароком. Ведь он-то - граф, как никак. Нехорошо получилось. Пусть даже Серёжа графом стал не по своей воле и лет почти в тридцать, когда его родословную родственники раскопали и бумажку выдали красивую. И Серёжа графом всплыл ненароком!
- Ладно, друг, не печалься, ты же граф, а не князь. Тебя эта поговорка не касается, - успокоил Финдлей Серёгу. Молодец, старик, всегда найдёт, чем душу грешную утешить.
- И вообще я христианин-коммунист!- допив очередную кружку и оглянувшись по сторонам, гордо брякнул Граф.
- Ух ты! – восхищённо выдохнули мы с Финдлеем, - это как же?
- А вот так! – убедительно объяснил Серёга и, отвернувшись от нас, надолго замолчал. Я сразу понял, что старику-людофилу тема оказалась родной. Финдлей сосредоточено допил пиво, сполз со своего брёвнышка, оставив на нём голову, прокашлялся, как профессор перед лекцией, и начал вещать:
- Не буду вас грузить цитатами из классиков, но дело тут в том, что единственным истинным коммунистом в истории человечества был, есть и будет Господь наш Иисус Христос.
- А Ленин со Сталиным, а Зюганов-гармонист. А Маркс с Энгельсом? Эти кто? –удивился я.
- Это всё неглупые ребята, - продолжил Финдлей, - но они исключительно теоретики. Бумагописатели и громкоговорители. Практиком из них был только Сталин, но тяжёлое окружение испортило его, как в своё время Иоанна Грозного. Личности получились спорные. Только Иисус Христис со своей первобытной коммуной показал возможность коммунистических отношений, где человек человеку брат. Причём старших и младших братьев у него не было – все были равны. То есть равенство и братство реально совмещались.
- И свобода, не забудь! – подключился к лекции Граф.
- Нет, – возразил Финдлей. – о свободе Христос в Евангелиях и не упоминает, потому как понятие это для общества людей насквозь условно и фальшиво. Истинно свободен только Бог. Потому и, когда Христа распяли, его ученики-апостолы разбежались, как вполне свободные люди. Потом, правда, под Божиим приглядом, опять сплотились на идеях Христа.
А вот в чём коренное отличие христианства от коммунизма? Отвечаю коротко. Основная заповедь христианства: возлюби Бога своего и так далее, потом же равная ей вторая: возлюби ближнего своего как самого себя. И даже больше, чем себя, добавлю.
Так вот, коммунисты в основе своей религии сохранили как главную заповедь только «возлюби ближнего своего как самого себя», отказавшись от первой части заповеди, как будто её и не было. Изобрели «свободного» Человека. Фантастика низкой пробы. И ведь не только мораль, но и вся экономика коммунизма сидит на этой слабой кочке.
Теперь понятно вам, почему только община Христа могла жить и совмещать реальное христианство и реальной коммунизм одновременно? Потому что Христос был Богочеловеком! Но, как только Богочеловека распяли, остался Бог с большой буквы и человек – с малой, и коммунизм лишился основы. Убедил?
- Всё! Перехожу в христианские консерваторы к Жирику, - с умным видом вздохнул Граф, допивая очередную кружку.
Проснулся я с Финдлеем одновременно как только первый луч солнца пробрался в оконце шалаша. Граф уже не спал и, по-видимому, давно. Красивый профиль его лица был безупречен, как лик ангела. Только губы выражали беспокойство. Заметив, что мы проснулись, Серёжа заговорил проникновенно, как бы про себя, и мы поняли, что его тревожило:
- Когда я уезжал из дома, было совсем-совсем рано. Зоя крикнула мне на дорогу: « ты в туалет сходил, а зубы не почистил!»… Вот я проснулся и всё думаю, что же она имела в виду, причём тут мои зубы?
Мне захотелось успокоить друга, но я не знал, как это сделать. А вот людофил наш боровский прокомментировал думку друга так:
- Старик Авиценна в своём восемьдесят шестом правиле записал: «натощак думать вредно». И ведь мудрейший человек был, а, братцы?