Группенмюллер – 39
Операция ''Малакостеус’’
***
Архив IV Управления РСХА при поддержке
Дивизиона Паранормальных явлений
***
Мюллер со стоном оторвался от сырой подушки и, не открывая глаз, пошарил в поисках стакана с водой.
Жадно выпив до дна, он с усилием потер лоб и виски…
-Надо же – приснится же такое?!! – подумал он.
Во сне ему привиделось, что за ним по траве бегают не менее двадцати мужчин в трусах и майках и некоторые кричат что-то по-английски… это те что в красных трусах и в красных майках, а те что в белых трусах и майках кричат ему
-Бей Мюллер! Бей! Забей его!
Откуда-то доносился рев многотысячной толпы которая тоже просила бить и забить… правда они называли его то Гердом, то Томасом… а может они обращались не к нему.
Устав бегать, он подбежал к ближайшему англичанину в красном, споткнулся о какой-то непонятно что здесь делающий мяч, упал на британца и стал бить его, намереваясь забить до смерти… англичанин стал кричать, что это не по правилам, ругаться на своем мерзком языке… далекая толпа кричала хором - ''Красные за красных!'' и тут он проснулся.
Одевшись, Группенмюллер вышел из своей комнаты и пошел в отдел намереваясь отвести душу в такой привычно - знакомой и родной камере пыток.
Войдя и кивнув подчиненным, он уселся рядом с погруженным в чтение материалов очередного дела профессором Штрумплем, и только потом взглянул на задержанного, сидевшего почему-то в инвалидном кресле – каталке. Мало того… он пригляделся надев очки… задержанный – маленький пузатый то ли карлик, то ли мальчишка, был пристегнут к сидению веревками и наручниками, а на лице его была дырчатая маска, которую обычно надевают на людоедов или вообще на тех кто не может сдержать кусательного рефлекса.
-Кто это? – обратился он к Штрумплю.
-Барабек! – коротко и экономно ответил профессор.
-Среднеазиат? – удивился Мюллер.
Штрумпль оторвался от бумаг и с любопытством посмотрел сквозь стекла очков на шефа Гестапо.
Мюллер засмущался…
-Ну, знаете ли, я раньше готовился к путешествиям и с этой целью изучал Среднюю Азию… Монголию и прочее.
-А причем тут Барабек?
-Бек все же, - Мюллер прикрыл глаза, вспоминая, и стал цитировать по памяти почти дословно
- ‘’Титул бек изначально, при родо-племенных отношениях в среде древних тюрков, был главой рода и возглавлял родовое ополчение в составе общеплеменного войска, во главе которого стоял хан. Впервые титул упоминается в XIV веке, когда хан Золотой Орды Узбек-хан присвоил титул «бег» монгольским феодалам — нойонам, принявшим мусульманство’’.
-Восхитительно! – искренне восхитился Штрумль. – Я и не подозревал в вас таких талантов, в основном представляя вас только как специалиста узкого профиля сыска и выбивания показаний… в смысле борьбы с врагами Рейха.
Мюллер уставился на него не зная как отреагировать на такое его определение.
-Да, - спохватился Штрумпль. – Но здесь ваше знание не пригодится. Задержанный, судя по предварительным сведениям, англичанин.
-И откуда же эти сведения?
-Понимаете… - Штрумпль понизил голос. – В общем-то, это не наша добыча… вернее не совсем наша. Мы поймали английского разведчика – шпиона, а при нем был вот этот вот…
Он кивнул на задержанного.
Тот блеснул глазками сквозь маску, внимательно следя за беседующими.
Штрумпль глянул в бумаги.
-Пойманным был некто Фрэнк Реджинальд Бек… как он представился - капитан Сандрингемской добровольческой роты (1 дробь 5) батальона Норфолкского полка…
-Опять Бек! – пробормотал Мюллер.
-Позвольте – позвольте! – Штрумпль нахмурился и еще раз перечитал содержимое еще одной записи. – Здесь указывается, что упомянутый батальон исчез во время операции Первой Мировой Войны на Дарданеллах… в Турции.
-Опять Средняя Азия! – снова стал бормотать Мюллер. Почему то ему опять вспомнился сон и почему-то он был уверен, что тот кого он бил тоже был беком… британцы так называют, кажется, защитников в своих идиотских играх.
-Итак у нас теперь уже два Бека! – подытожил Штрумпль. – И ни о ком ничего толком неизвестно.
-Так возьмите второго и выбейте у него все сведения о первом… потом наоборот… мы всегда обычно так делаем. – раздраженно посоветовал Мюллер и снова стал глазами искать графин с водой.
-В том-то и проблема! – развел руками Штрумпль. – Второй Бек, тот который капитан, скончался, успев на прощание сказать только, чтобы мы ни в коем случае не снимали с задержанного маску.
-Скончался… болел? Ранен?
-Нет… может от истощения… отказывался есть.
-Странно! – покачал головой Мюллер. – У нас тут рады каждому зернышку, а за колбасу и убить могут, а эти бриты совсем зажрались… видно деликатесов ему хотелось… ростбифов да пудингов.
Он непроизвольно сглотнул набежавшую слюну.
-Не знаю – не знаю! – пожевал губами Штрумпль. – У нас не было возможности экспериментировать с меню и разнообразить его рацион. А спрашиваемый вами Бек просто исчез в один момент… словно испарился… мы их держали в одной камере… обоих Беков, но пока подробностей не знаем.
-Ну и что предлагаете делать?
-Попытаемся разговорить этого малыша… или карлика. Кстати в пользу его английского происхождения говорит полное его имя – Робин Бобин… ну и Барабек в конце… возможно что последнее это прозвище.
-Он не родственник того плаксы в капюшоне? Неудачного разбойника. Того тоже звали Робин?
-Нет! – раздраженно ответил Штрумпль. – Я же говорю мы не знаем… я пригласил специалистов, чтобы расспросить его.
Он дал знак Гансу и тот, открыв дверь, впустил специалиста переводчика с английского профессора Зисистейбла и лингвиста – специалиста по кельтским языкам Эврижопля.
Профессор с напарников вошли в камеру с плохо скрываемым недовольством и непонятным беспокойством.
-Прошу вас геноссе! – Штрумпль сделал приглашающий жест в сторону задержанного. – Нам надо убедиться, что он англичанин.
Доцент Эврижопль с облегченным вздохом отодвинулся от профессора.
Зисистейбл секунду стоял опустив седую лохматую голову, потом прошел к столу и достал из принесенного портфеля какие-то словари и справочники.
Надев очки он строго взглянул на задержанного и громко отчетливо спросил
-Do you speak English?
-Yes! – тонким голоском ответил Робин Бобин.
Зисистейбл оскалился и заглянув в справочник задал второй вопрос.
-What is London?
-American writer and journalist Jack London - John Griffith Chaney? – явно переспрашивая сказал Робин.
Зисистейбл икнул от неожиданности и, налившись краской стал искать то-то в справочнике.
-Not. – наконец сказал он.
-Про кого он спрашивает? – шепотом спросил Мюллер. – Про Хайнца Лондона? Физика?
Штрумпль пожал плечами.
Барабек подумал и попытался ответить иначе.
-American singer and actress Julie London - Gail Peck?
Пауза.
-Not.
- Pathophysiologist London Efim Semenovich?
Пауза.
-Not.
Барабек попытался почесать ухо о плечо. Видно было, что он в недоумении.
-Ненавижу английский язык! – шепотом сказал Мюллер Штрумплю. – Знаете, как они называют наше пиво?
-Нет… не приходилось слышать! И как?
-Они вместо нормального ‘’биэр’’ говорят пренебрежительно ‘’бир’’. Я бы расстрелял бы их всех только за это!
-Сволочь! – неожиданно сказал Зисистейбл. – Я повторяю еще раз свой вопрос!
-What is London?
Барабек нахмурился соображая чего от него хотят. Было практически ясно, что английского языка он не знает и просто отбалтывается бессмысленным набором звуков… строит из себя дурачка.
-London? City? О!… London is really an old city…
Зисистейбл задумался, но потом снова повторил отрицание.
-Not.
Барабек еще немного подумал и потом произнес медленно и отчетливо.
-London is the capital of Great Britain.
-Yes! – радостно воскликнул Зисистейбл и с треском захлопнул словарь.
-Что и требовалось доказать! – сказал он обращаясь к Штрумплю и Мюллеру. – Этот негодяй знает английский в общих чертах… по-видимому малограмотный… или с дефектом речи. Наша задача выполнена, и мы можем идти! Хотя у вас, возможно есть вопросы к геноссе Эврижоплю? Но предупреждаю - у нас очень важная работа по переводу очень секретных документов лично по указанию Фюрера!
Штрумпль разинул в недоумении рот, потом обреченно махнул рукой.
-Вы им доверяете? – спросил тихо Мюллер провожая взглядом выходящих ученых. – Я не в смысле знания языка… английский как минимум у него безупречен… я правда ни черта не понимаю в этом инфантильном звукоизвержении.
-Тогда о чем?
-О том, что у них вечно какие-то страшно специально секретные задания от руководства Рейха. По-моему они просто работать не хотят.
Штрумпль вздохнул.
-А что тут поделаешь?!! Мы же не можем уточнить у Фюрера или партайгеноссе! Приходится верить на слово.
-А, по-моему, он вообще не знает английский! – неожиданно пропищал Барабек.
-Не смейте клеветать на офицеров и ученых Рейха! – заорал Штрумпль, но тут же смягчил тон. – Так вы можете говорить?!!
-Угу!
-Так чего молчали?
-А смысл? Покушать ведь все равно не дадите.
-Вы что – не кормите его? – шепнул Мюллер.
-Кормим! – ответил помрачневший Штрумпль. – С ложечки. В том – то все и дело. И это самое главное, что успел сказать нам на прощание покойный Бек – ‘’Кормите его мало и осторожно!’’ С этими словами он и ушел в мир иной… вернее в небытие.
Он попытался встать из-за стола, чтобы почтить память покойного, но вспомнив что речь идет об англичанине сел на место.
-Ганс! – обратился профессор к рядовому – пулеметчику барону Гансу Складовски – Кюри Бранденбургскому. – Это же вы, кажется, занимаетесь его кормежкой.
-Да! – тихо и напряженно ответил Ганс пряча глаза. – Сегодня он съел ложку… алюминиевую.
-Опять! – Штрумпль досадливо цыкнул и хлопнул ладошкой по столу. – Он так весь наш алюминий переведет.
Мюллер недоуменно прислушивался к разговору.
Опережая его вопрос, Штрумпль пояснил.
-Сидящий перед нами задержанный, а именно Робин Бобин Барабек, как вы наверное уже поняли также как и все остальные негодяи из нашей коллекции относится к мистическим… ли если угодно сказочным персонажам. Узнать бы кто и когда, и с какой целью сделал сказку былью?!!
Он открыл папку с делом.
-Вот… - он начал водить пальцем и наконец, нашел нужное. – Отличается удивительной способностью есть все что попало… прожорлив.
-Ну… - разочарованно протянул Мюллер. – Прожорливостью наш личный состав не удивить… тем более сейчас, когда закрома Рейха совершенно опустели.
-Вы не поняли! – загадочным тоном сказал Штрумпль. – Вот послушайте описание его повадок, найденное все при том же капитане Беке.
Он стал читать как стихи… нараспев и раскачиваясь словно монах какой-то диковинной религии.
Робин Бобин Барабек
Скушал сорок человек,
И корову, и быка,
И кривого мясника.
И телегу, и дугу;
И метлу, и кочергу.
Скушал церковь, скушал дом,
И кузницу с кузнецом,
А потом и говорит:
«У меня живот болит».
-А вот в другом варианте! Но тут он пишется как Боббин… с двумя ‘’б’’.
Робин-Боббин
Кое-как
Подкрепился
Натощак:
Съел теленка
Утром рано,
Двух овечек
И барана,
Съел корову
Целиком.
И прилавок
С мясником,
Сотню жаворонков в тесте,
И коня с телегой вместе,
Пять церквей и колоколен —
Да еще и недоволен!
-А вот еще!
Робин-Бобин-Барабек
съел пятнадцать человек.
И корову и быка,
две цистерны молока,
Две мясных котлеты гриль,
специальный соус, сыр...
-А вот на другом языке!
Робін-Бобін-Ненажера.
з'їв гороху півцентнера,
з'їв коня і сім телят,
і дванадцять поросят,
з'їв ведмедя під ліском
і крамничку з молоком,
схрумав кузню й коваля
і самого короля,
Лондон з'їв та Ліверпуль,
випив річку - буль-буль-буль,
згамав триста кораблів -
ще й кричить, що недоїв!
-А здесь на английском… прочесть не могу… жаль нет профессора Зисистейбла. Возьмите – посмотрите так… просто для протокола.
Мюллер взял протянутый лист бумаги
Robin the Bobbin, the big-bellied Ben,
He ate more meat than fourscore men;
He ate a cow, he ate a calf,
He ate a butcher and a half,
He ate a church, he ate a steeple,
He ate the priest and all the people!
A cow and a calf,
An ox and a half,
A church and a steeple,
And all the good people,
And yet he complained
That his stomach wasn't full.
Он попытался прочесть, но стал отплевываться, словно на губах застрял волос.
-Ужасный язык! Совершенно невозможно говорить на нем… я сочувствую Зисистейблу. Такое впечатление, что собрались члены кружка Оскара Уайлда, переоделись и беседуют о своем… о заветном.
-Вы ошибаетесь, дорогой Генрих! – возразил Штрумпль. – Это как раз Оскар входил как член в разные кружки.
Мюллера передернуло.
-Меня не интересует, куда он входил! – процедил Группенмюллер и глаза его налились кровью. – И прекратите меня называть Генрихом при подчиненных!
Заметив удивленные взгляды насторожившихся гестаповцев и эсесовцев, он поспешно поправился.
-Вообще нигде меня так не называйте! Я для вас обергруппенфюрер Мюллер!
-Хорошо – хорошо! – также поспешно согласился Штрумпль. – Так на чем мы остановились?
-Я говорил, что ненавижу этот жеманный расхлябанный язык! – прорычал Мюллер. – Знаете, как они дают команду ‘’Огонь’’? Вместо твердого и грубого похожего на рык дракона ‘’Фойеррр!!!’’ они писклявят ‘’Фая!’’ Тьфу!!! Поубивал бы их всех только за это!
Он стал перекладывать папки с делами и протирать ладонью столешницу явно пытаясь успокоиться.
Штрумпль молча наблюдал за ним и, наконец, решив что инцидент улажен, обратился к задержанному сидевшему все так же молчаливо и неподвижно.
-Вы хотите что-либо добавить к услышанному?
-Насчет Оскара? – переспросил Барабек.
-Нет! – в унисон заорали Штрумпль и Мюллер. – Только по существу.
Барабек отрицательно мотнул головой.
-Написано о вас?
-Йес… в смысле да!
- И это правда?
-В основном!
-И без преувеличений?
-Есть немного.
-Что именно?
-Что у меня якобы живот болел.
-А он у вас не…
-Нет.
-Здесь все время меняется список съеденного!
-Ну, правильно… это же о разных эпизодах.
-Хм… действительно… логично.
-Но позвольте… тут же присутствуют и мельницы и телеги, если я правильно запомнил. Дом и церковь понятно… это фигура речи… в смысле съели все, что было в доме…
-Нет.
-Что нет?
-Дом это не фигура речи.
Мюллер и Штрумпль молча уставились на задержанного. Барабек приветливо по-английски, улыбался сквозь свою ужасную маску.
-Он над нами издевается! – воскликнул Мюллер и в поисках поддержки поглядел на Ганса.
Ганс побледнел и отрицательно мотая головой, сделал два шага назад.
-И как вы это делаете? – саркастически усмехнувшись, спросил Штрумпль.
-Могу показать… если развяжете и дадите чего-нибудь поесть, наконец.
Штрумпль и Мюллер переглянулись.
-Рано, - ответил отказом Штрумпль. – Ложку можете опять?
-Да! Но лучше протеин.
Профессор дал знак, и Ганс, найдя в столе для инструментов старую ложку, осторожно приблизился к Барабеку… медленно поднес ее к прорезям в маске.
Барабек подался головой вперед и буквально всосал ложку… всю… сразу.
Потом он стал краснеть… напрягся и откуда-то издалека… глухо и тихо в его чреве хрустнул металл… так и представилось как алюминий сминается и деформируется под воздействием напряженных стенок желудка.
-Похоже на фокус! – наконец заметил Мюллер. – Я такое как-то видел в цирке. А еще у меня один подчиненный стаканы стеклянные ел… грыз и жрал… его расстреляли за порчу имущества Рейха.
-Здесь другое! – задумчиво ответил Штрумпль. – Чем-то это похоже на процесс поедания добычи змеями, питонами, в частности, анакондами… также, таким образом, питается рыба Малакостеус… как чулок натягиваются на жертву… потом сдавливают ее… ломают кости и утрамбовывают в себе постепенно переваривая.
-Фу! – сказал Мюллер. – Не может быть, чтобы здесь было то же самое!
-А может так и есть? – Штрумпль загорелся какой-то новой идеей. – Представьте если это действительно, правда! Мы засылаем такого Барабека в тыл врага, и он начинает жрать технику, амуницию и личный состав противника… тихо и незаметно. Мы же войну в два счета закончим.
-Одним Барабеком? – засомневался Мюллер.
-Конечно же, нет! Отдадим его ученым и они, исследовав механизм, приведший к такой мутации, создадут тысячи и тысячи Робинов – Бобинов. У вас есть какие-то идеи по этому поводу?
-Только все из того же знания татарского языка, - ответил Мюллер вспоминая. – Вот… вспомнил…если принять что Бек это титул то ‘’бар’’ имеет значения – ‘’есть, имеется, существует, налицо, весь’’, а наречие ‘’бара-бара’’ означает ‘’постепенно, с течением времени’’, что, в принципе, соотносится с тем, что вы описали. Можно перевести ‘’бара’’ и как ‘’идти’’, но и это вписывается… приходится путешествовать когда местность зачищена полностью.
-Давайте все же проведем опыт! – заговорщическим тоном зашептал Штрумпль лихорадочно трясясь от возбуждения. – Давайте позволим ему что-либо съесть! Мы не можем медлить! Враг у ворот! Нам нужны результаты!
-Ну, хорошо! – согласился Мюллер поле непродолжительного раздумья. – Пусть Ганс подстрахует со своим пулеметом… остальным тоже быть наготове!
Барабека не стали развязывать полностью… просто ослабили стягивающие его тело ремни и сняли маску… потом уложили на пол и поставили перед ним стул… все равно он был сломан после того как Ганс стоя на нем пытался закинуть новую веревочную петлю на вбитый в потолок крюк.
Барабек пополз к стулу… секунду разглядывал его словно прикидывая откуда начать и наконец повалив его припал губами к ножке… закрыл глаза… извиваясь стал налезать на ножку… челюсти его вдруг стали растягиваться словно он улыбался жуткой улыбкой Гоемплена… еще пара секунд и стул уже был в нем…живот его раздулся вновь натянув стягивающие предохранительные ремни… но пространства видимо хватило… он напрягся всем телом и вновь раздался хруст означающий то что стул окончательно сломался.
-Бесподобно! – в полном восхищении зааплодировал Штрумпль.
Они стали поздравлять друг друга и тут внезапно Барабек, ощутив ослабление контроля со стороны эсесовцев и гестаповцев, быстро, по-змеиному, подполз к столу фройляйн Герды и припал губами к ножке… к ножке стола разумеется, поскольку фройляйн Герда с визгом вскочила на стол, куда Барабек пока не доставал.
-Казенное имущество! – заорал Мюллер, выскакивая из-за своего стола. – Не позволю!!!
Поднялся шум и гвалт… фройляйн Герда визжала, гестаповцы вопили, эсесовцы орали, Барабек шипел… его стали за ноги оттаскивать… вернее стаскивать с ножки стола и когда это удалось то он стал извиваться и пытаться впиться губами в какую-нибудь другую ножку… ногу.
Наконец его прижали к полу и снова зафиксировали в кресле ремнями, маской и веревками.
-Фуфф! – сказал устало Мюллер, вытирая пот с лица. – Теперь понятно, куда делся этот ваш капитан Бек и, кстати, наш унтершарфюрер Фридрих Мария Йодль.
-Кто это? – переспросил Штрумпль.
-Охранник! – пояснил Мюллер. – Кормил заключенных до Ганса… пропал без вести.
-Да… - покачал головой Штрумпль и присел на краешек стула. – Теперь понятно и то куда подевался весь Норфолкский полк. Видимо они заняли позицию поблизости от этого вот, и, на свое несчастие, разбудили его звуками выстрелов и командами… почуяв протеин он вошел с ними в контакт и дальше уже было делом техники…
Он резко обернулся в угол камеры где, держась за стену, тошнило Ганса, Рольфа и еще кого-то из личного состава.