1
Аня смотрела на то, что происходит в доме. Чужая грузная женщина в пальто с огромным песцовым воротником прохаживалась по гостиной и заглядывала в углы, затем прикладывала ухо к стенам, будто пыталась что-то услышать, периодически задавала вопросы присутствующим.
– И как часто слышите стуки?
– Стуков не было.
– А что тогда беспокоит?
Нина Васильевна поежилась и завернулась в цветастую шаль, ответила:
– Мама с кем-то разговаривает все время. Кот. – договорить не успела, гостья перебила очередным вопросом.
– Сколько вашей маме?
– Восемьдесят шесть.
– Уу-у… да это может у неё просто атеросклероз? Шум в голове, мерещится что-то?
– А кот? А погремушки? – недоуменно спросила Нина Васильевна, как-бы аргументируя, что старенькая мама все-таки не совсем впала в бессознательное состояние.
– А кот что?
Все присутствующие посмотрели на кота, Аня тоже взглянула на рыжее и лохматое чудовище, которое было почти ростом с неё.
– Интересно, а чего за порода? – грузная женщина подошла к коту, а тот развалившись у радиатора и ухом не повел.
– Это имеет какое-то отношение к тому, почему мы вас пригласили? Обычный кот-переросток. Не думали, что таким вырастет.
Гостья опустилась на стул, еще раз оглядела пространство комнаты, произнесла:
– Знаете, что? Не чувствую я тут никакой нечисти, домового тоже нет. Давно в этот дом переехали?
– В августе, пятый месяц идет. Купили дешево, дом долго продавался. Муж обрадовался, кредит брать не надо, копили год на первоначальный сперва и тут такое счастье, за копейки считай взяли.
– Дом старый, это да, но как сохранился. Ценность историческая? Не знаете, кому принадлежал?
Нина Васильевна поправила шаль на плечах, затем замотала отрицательно головой. Собственно, её все устраивало, помимо того, что через месяц начали происходить странные вещи. Возможно они стали происходить еще раньше, но с обустройством, ремонтом, и вообще, переездом, ни на что не обращал никто внимание.
Первый раз заметили, вернее услышали, когда годовалую внучку дочь привезла на выходные уже после окончательного обоснования в доме. Тогда невзначай погремушки начали сами собой звенеть, хотя в комнате никого не было. Следующим знаком был кот, который замирал на одном месте, глядел в пустой угол, затем бывало шипел, а потом и вовсе убегал на улицу. Сейчас наступила зима и домашний рыжий зверь теперь во двор ходит исключительно по нужде, но не перестает в момент бодрствования шипеть на что-то или как загипнотизированный сидеть, уставившись на кресло, диван, подоконник.
– Вот опять. Смотрите же! – воскликнула Нина Васильевна и показала на тюль, которая шелохнулась на окне.
– Ветер на улице.
– Да нет же! У нас окна трехкамерные новые, пластиковые. Только что не было ничего и при вас случилось.
Гостья вздохнула, по сути осознавая, что все разом в семье с ума не сходят, а тюль реально шевельнулась несколько секунд назад, да и деньги надо отрабатывать. Хозяева дома не верят, что в помещении ничего необычного, Руфина это поняла. Негативного, и вправду, ничего не видела, не чувствовала, а экстрасенсорикой занималась более двадцати лет и на всяких ведьминских подкладах, как говорится, собаку съела. Женщина достала из своей сумочки длинную белую свечу и бутылку с водой.
– Ладно! Давайте очистку проведу для вашего спокойствия, но уверяю, тут ничего нет.
Аня спрыгнула с подоконника в тот момент, когда грузная женщина с песцовым воротником приблизилась к окну и уже окропила стену рядом.
– Святые, боже! Что это? – Руфина ощутила легкий ветерок, тюль снова шелохнулась.
– Вот! Я же говорила! – удовлетворенная своей правотой воскликнула снова Нина Васильевна.
Экстрасенс стала плескать воду из бутылочки на тюль, рисовать в воздухе свечой крест, но Ане это все показалось довольно скучным, и девочка вышла из гостиной.
2
Самое лучшее время для Анечки, это вечер. Взрослые расходились по комнатам. Дети переставали шуметь, а последних было в доме трое и все подростки-мальчишки, то и дело ссорились из-за планшетов, либо гоняли мяч по всему коридору.
Оставшись в тишине, Аня устраивалась удобно в комнате бабушки и начинала представлять что-нибудь, но чаще думала о маленькой малышке. Дочка Нины Васильевны приезжала на выходные из большого города, о котором Аня только наслышана, поэтому девочка мечтала посмотреть на эти сверкающие огни в реальности, а не с экрана телефона. Молодая женщина привозила маленькую девочку, очень похожую на куклу, с кем Аня любила играть. Особенно, когда ребенка оставляли одного в комнате, то можно было спокойно подойти и пошуметь погремушкой. Таких игрушек в своей жизни Аня не помнила, да и вообще, давно не помнила никого и ничего, поэтому в какой-то мере была благодарна, что дом наполнился людьми.
– Сидишь?
Аня посмотрела на проснувшуюся старуху в кресле-качалке. Последняя покряхтела и покашляла, затем потянулась к столу за кружкой с остывшим чаем.
– Молчишь значит? Не действуют на тебя эти, как их? – бабушка задумалась и отхлебнула напиток, снова задумалась.
Дверь отворилась и в комнату как приведение вошла в длинной белой ночной рубашке Нина Васильевна.
– Мам, ты звала?
– Ничего не звала. Спи иди. И без того вечер был шумный.
– Может что болит? Дать тебе таблетку?
– От чего таблетки? Опять от галлюцинаций? Не надо. Чаю вот лучше горячего налей.
Нина Васильевна взяла из рук старухи кружку и вышла из комнаты.
– Да не грусти. Скоро рождество, весело будет. – вздохнула еще раз бабушка и посмотрела в окно. На стеклах от света фонарей сверкали морозные узоры, напоминали старухе о детстве.
– Мам, все-таки может таблетку? Сама с собой разговариваешь, не замечаешь? Держи чай. – Нина Васильевна поставила кружку на стол рядом с креслом бабушки, следом за женщиной в комнате появился кот, прямиком направился к Ане и по-хозяйски улегся рядом. Девочка погладила рыжего зверя, как это делают люди, но тот вскочил, выгнул спину и недовольно зашипел.
– Чего, твои экстрасенсы ничего не сделали? – улыбнулась беззубым ртом бабушка, обращаясь к дочери.
– Завтра батюшку позову, может он более профессионально почистит дом.
– Я еще не померла, чтобы в дом священников звать.
– Мам, ну что ты такое говоришь? Побойся бога.
– Иди спать уже. И не надо никаких батюшек. Деньги только на ветер кидаешь.
– Вот таблетка. Если что, зови.
Нина Васильевна вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь. Старухино кресло со скрипом, но умиротворенно закачалось, а Аня растянулась на диване в ожидании очередного бабушкиного рассказа из далекого детства.
3
Священник оказался довольно молодым дядечкой с тонкой козлиной бородкой, Аньку смешил и в тоже время ей было обидно за бабушку, та ведь не хотела, чтобы он приходил. Старуха для Ани была ближе, чем все остальные жители дома. Может потому что разговаривала с ней, хотя и тут Аня не была уверена, что не сама с собой беседы ведет. Да, постоянно отвлекаясь, смотря куда-то в себя или в глубину обновленных, окрашенных в сиреневый цвет стен, замолкала и со вздохом:
– Скоро и Василий Петрович придет!
На некоего Василия Петровича, священник явно похож не был, больше на Ваську; да и, Нина Васильевна называла батюшку не иначе, как отцом Олегом. Вообще, все это похоже было на предыдущее представление с теткой в песцовом воротнике, вопросы задавались абсолютно такие же. Шарахаясь по углам от любого шороха, который на самом деле производил его накрахмаленный костюм в виде рясы, отец Олег кропил стены водой. Разница с женщиной-экстрасенсом была лишь в том, что вместо свечи в руках священника имелся огромный желтый крест, а воду он брызгал не рукой, а кисточкой.
– Да-да, там на окне часто тюль шевелится, а кот именно в тот угол шипеть начинает. У моей мамы тоже в комнате пройдитесь, пожалуйста! – Нина Васильевна ходила за священником с серьезным лицом, по которому не трудно было понять, она верит в то, что говорит.
– Дом очень старый, из прочных материалов сделан. У кого приобрели?
– У Левицких. Договор купли-продажи имеется, но ничего они не сказали про странности.
– Не знаю таких в поселке.
– Они тут не жили, отец Олег. А вы что думаете? Что здесь может быть за чертовщина?
Отец Олег опустил кисточку снова в пиалу с водой, на мгновение сделал паузу и поинтересовался:
– Молоко прокисает?
– Нет. Но у нас молоко «тетра пак». С ним по полгода ничего не бывает.
– Это да! Технология до чего дошла, даже продукты годами не портятся, а с демонами все по старинке боремся.
Священник обрызгал последний угол у входа и резко развернулся к Нине Васильевне, наступил на подол своей рясы, падая схватился за спинку стула, последний не удержался и грохнулся на кота. Рыжий зверь недовольно рявкнул и вылетел из комнаты. Аня тоже напугалась и рванула за кошарой следом, не обратила внимание на одного из сыновей Нины Васильевны, который появился на пороге гостиной, пронеслась сквозь него. Было не больно, но некомфортно. Подумав о том, что сквозь стены проходить все-таки куда приятнее, а тут проникаешь как сквозь помойку со всеми оттуда вытекающими запахами отходов, оказалась в комнате у старухи. Отряхивая с себя неприятную субстанцию, девочка забилась в угол за диван.
– Что? Привела все-таки? – голос бабушки прозвучал с грустью, кресло заскрипело от движения и тяжести старушки.
– Они меня убить хотят?
– Что ты говоришь?
Девочка вылезла из укрытия и подошла к окну, повторять она ничего не хотела, но понимала, что все эти процедуры и гости пришли по ее душу.
– Вот не пойму, может я правда из ума выжила. Ты мне что-то сказала? Ведь так? – бабушка взяла со стола очки и стала дышать на стекла, затем протирать стекла подолом длинной юбки.
– Почему вы меня видите, а другие нет? – Анечка села на подоконник, ей легко удавалось перемещаться, а высота не имела значение.
– Наверное потому, что я уже нахожусь между двумя мирами. Скоро вот и Василий Петрович за мной придет.
– Какой он?
– О! Он был красавчиком. Огромный, прям богатырь, белая седая борода и глаза у него добрые.
В комнату постучали, не дожидаясь ответа бабушки, вошли Нина Васильевна со священником, а за ними старший отпрыск семейства, которого теперь по запаху могла определить Аня.
– Добрый день, Ксения Тимофеевна! Как поживаете?
– Вашими молитвами, батюшка. Что-то нашли? – старуха надела очки на нос и смотрела на вошедшего мужчину в рясе.
– Это что-то наверняка есть. А вы может мне расскажете о чем-то?
– Это о чем же?
– Мам! Ты же говорила, девочка какая-то в твоей комнате живет. – Нина Васильевна выглядывала из-за спины священника, а ее сын уже прошел в комнату и взял со стола печенье.
– Ничего я не говорила. За сумасшедшую меня держите? Тревожишь людей только.
– Если бы девочка твоя нас сама не тревожила, то и не было бы сейчас всего этого.
– Она, вообще-то, вам ничего не сделала. – старушка трясущимися морщинистыми руками расправила юбку у себя на коленях и отвернулась к окну.
– Значит, Ксения Тимофеевна, девочка все же была? – отец Олег прошелся по комнате, осмотрел сиреневые стены, брызнул пару раз кисточкой, капли воды попали на мебель.
– Может когда-то и была. Все мы были детьми. – вздохнула бабушка.
– Простите нас, отец Олег. Это лекарства. Врач выписал, восемьдесят шесть лет как-никак, то помнит, то не помнит. С кем-то говорит все время. – Нина Васильевна попыталась оправдать поведение своей матери перед священником, а последний без прежнего энтузиазма кропил водой все остальные стены и углы в комнате.
Аня на этот раз сидела тихо, молча наблюдала за людьми: вот мальчик вышел из комнаты, унеся с собой подсохшее печенье, кот заглянул и снова исчез в коридоре дома, а у отца Олега похоже в чашке вода закончилась.
***
Вечером Аня с бабушкой остались одни. Старушка долго ничего не говорила, вероятно не хотела снова у дочери быть под подозрением, а может плохо себя чувствовала, все-таки возраст. Да, эту ночь, Анечка понимала, что рассказов бабушкиных не дождется, но внезапно Ксения Тимофеевна произнесла:
– Нельзя тебе здесь оставаться. Ты должна покинуть этот дом.
– Я не знаю куда идти. А вы знаете?
– В Рождество все желания сбываются. Вот и, мой Василий Петрович скоро за мной придет!
Далее бабушка заснула, а Аня думала о том, что не знает ничего о желании и о Рождестве тоже, в ожидании загадочного Василия Петровича устроилась на облюбленном диване.
4
Бабушка не обманула, приближалось Рождество и одно из желаний Анечки сбывалось. Она мечтала увидеть огоньки, такие же, как на фото с экрана телефона дочери Нины Васильевны. Конечно, там на фотографиях огни были немного не такие, а светящиеся прожектора огромного города, но для Ани и красивые огоньки гирлянд, украшающие дом, были чудом. Никакого Рождества и ничего подобного девочка за свою жизнь не помнила, фактически сейчас было первое осознанное впечатление предстоящего праздника и всего остального.
Мало того, со всеми хлопотами Нина Васильевна оставила затею освободить дом от «призраков», обозначая таким словом присутствие в помещении кроме семьи чего-то еще. Вскоре в гостиной появилась огромная сосна, вся пахнущая смолой и морозом, что для Анечки оказалось еще большим интересом. Она обошла несколько раз дерево, вдыхала его запах и наблюдала, как расправляются иголочки. Деревья во дворе дома тоже росли, но такое колючее видела впервые.
– Как многого я не замечала. – делилась девочка со старушкой.
– Верно. Жизнь, она вся прекрасна, не все видят насколько. Вот скоро и мой Василий Петрович придет. – бабушка на этой фразе останавливала речь и надолго уходила в себя.
Аня снова отправлялась наблюдать за домочадцами, а гостей тем временем прибывало. Дети шумели, дрались из-за игр, спорили, затем по очереди бежали жаловаться друг на друга родителям. Взрослые наряжали сосну, рассказывали веселые истории, произошедшие с ними за последние месяцы, делились впечатлением о доме. Столько народу Аня видела только в период реконструкции дома, но тогда не было так нарядно и вкусно. Да, на кухне тоже царила своя атмосфера, в коридор оттуда приходил аромат приправ, мандаринов и пирогов.
– Прекрасный дом, Нина. Вам очень повезло. Жаль мы не вышли на покупателей раньше вас. – говорила подруга или родственница Нины Васильевны, помогая в столовой накрывать на стол блюда с салатами.
– Согласна, дом прекрасный. Еще бы от призраков избавиться.
– Правда? Тут еще и призраки есть? Как здорово! – поверила или нет женщина, но явно фраза хозяйки дома впечатлила.
– Шучу. Может и не призраки вовсе. Дом старый, где-то скрипит, шуршит, ветер гуляет. Мы хороший ремонт сделали, от начального здания только корпус остался и прочный фундамент. А так, даже окна и двери заменили.
Это была сущая правда, на Аниных глазах старый серый дом преобразился в современную семейную виллу. Изначально девочку новое жилище пугало, пока не понравилась сама семья, что приобрела статус хозяев дома; но последнее произошло благодаря матери и внучки самой Нины Васильевны; обе видели Аню и проявляли интерес. Одной за восемьдесят, другой год, но времени и сроков для Анечки не существовало, слишком долго была совершенно никому не нужна и смысл совсем терялся.
Весь день у людей проходил в хаосе, заботах, одни лица в гостиной сменяли другие, перемещение по дому взрослых и детей шло для Ани в быстром темпе, поэтому больше времени девочка проводила в комнате бабушки. Девочка за всей суматохой в доме и не заметила появление дочери Нины Васильевны, та, как всегда приехала с мужем и годовалым ребенком. Малышку что-то пугало, такое количество народу давалось явно для восприятия ребенка тяжело и теперь услышав крик надрывающейся маленькой девочки, Аня ощущала желание помочь.
Лиза, дочь Нины Васильевны, заперлась в комнате на втором этаже, носила плачущего ребенка на руках и пыталась успокоить.
– Ууу-ууу. Чщщ-чщщ. Ну, что ты? Все хорошо. У тебя ничего не болит? АаА-АаА, УуУ-УуУ. Тише-тише-тише-тшЩ.
Ребенок всхлипывал, на мгновение замолкал, потом нечто вспомнив снова заливался в истерике. В комнате появилась Нина Васильевна.
– Лизонька, может попить дать? Вот бутылочку с мятным чаем сделала.
– Плохая идея была приехать. – вздохнула Лиза, взяла у матери бутылочку с соской, ребенок жадно стал сосать, но не переставал морщить носик и всхлипывать, задерживая дыхание.
– Это сглаз, точно говорю.
– Мам, двадцать первый век, какой сглаз. Ты помешалась на своих призраках и экстрасенсах.
– Чем двадцать первый век отличается от предыдущих? А призрак есть, ты зря не веришь. Бабушка твоя вот с девчонкой какой-то вечно беседы ведет. Давеча слушала ее вечером, будто на вопросы отвечает, а не сама с собой. И между прочим, психиатр патологий не нашел, она все помнит, даже сто лет назад что было.
– Так вот она детство и вспоминает свое. Наверное, с подружками из детства общается.
Ребенок на руках у Лизы стал засыпать, молодая женщина опустила его на огромною кровать в комнате, но еще не смела отойти, поглаживала ладонью по ручке и животику. Нина Васильевна шепотом:
– Возможно, ты права. Я тут Левицким звонила на днях. Это предыдущие хозяева дома.
– Они же не жили здесь.
– В том все и дело, не жили. Дом достался им от его тети лет двадцать назад, наследников больше не было, а у них самих детей нет. Так вот у тети, все-таки когда-то была дочь. Аня звали.
– Погибла?
– Какая-то темная история. Ребенку было четыре, лет пятьдесят прошло с тех пор. Также тогда Рождество справлять собирались, елка загорелась и все.
– Страсти какие.
– Страсти, не страсти. Но после этого тетя Левицкого сразу покинула дом, больше детей не завела и Рождество не отмечала. Он сам маленький был, не помнит много. Может прах не похоронили или вместе с елкой вымели, но бабушка твоя придумывать не будет.
5
Старушке становилось все тяжелее, Анечка ночами прислушивалась к дыханию, когда Ксения Тимофеевна сидела молча и смотрела в пустую стену или окно. Было ощущение, что бабушка переставала дышать, хотя до этого разговоры сопровождались прерывистым надрывным кашлем.
– Кислород берегу. – оправдывалась старушка и добавляла. – Что-то мой Василий задерживается.
Вот этого Василия Петровича и Аня теперь ждала, переживала, что не увидятся они, а он уже для девочки являлся в представлении волшебником. Рождественские каникулы похоже шли в самом разгаре, кто только не появлялся в доме, в котором продолжали гостить родственники семейства Нины Васильевны. Последнее немного радовало, потому что в доме оставалась и Лиза с годовалой малышкой. Аня обожала играть с ребенком, танцевала перед ней, строила рожицы и размахивала руками, а та смотрела и смеялась. За настроением своего ребенка наблюдала Лиза и после разговора с мамой Ниной Васильевной очень много думала об истории пятидесятилетней давности, теперь оставляя малышку минут на пять одну в комнате или гостиной, произносила:
– Аня, присмотри за Соней, я сейчас.
Возвращалась, благодарила:
– Аня, спасибо. Ты умница.
Аня понимала, что Лиза не видит её, но тем не менее ощущение нужности и внимания в свою сторону ей льстило, она старалась больше и надолго не оставляла ребенка. Ночью, прогуливаясь по спящему дому, Аня подходила снова к сосне и разглядывала украшения. Пока любовалась огоньками, заметила, как Лиза повесила на елку ангелочка. Девочка встала рядом разглядывая фигурку, услышала слова Лизы:
– Анечка, для тебя! Пусть твои желания сбудутся.
Теперь Аня знала, чего хочет пожелать. После того, как Лиза ушла спать, опустилась на колени перед деревом и глядя на ангелочка, сложила ладошки вместе, также как у него, попросила:
– Боженька, сделай так, пожалуйста, чтобы Василий Петрович наконец-то пришел к бабушке. Дай бабушке здоровья хорошего. И сделай, пожалуйста так, чтобы у меня была семья, навсегда. Я очень люблю эту семью и этот дом.
В этот момент девочка услышала свое имя, оглянулась. Возле камина в гостиной стояла бабушка и огромного роста крупный мужчина с седой бородой и добрыми глазами, все так, как описывала Ксения Тимофеевна.
– Аня, идем. Тебе не нужно здесь больше оставаться.
Девочка поднялась с колен, подошла ближе к паре. Бабушка взяла ладошку Ани в свою руку, произнесла:
– Вот и Василия Петровича я дождалась. Идем.
***
Они летели по тоннелю к свету, потом бабушка с Василием Петровичем отпустили Анечку. Девочка с легкостью и каким-то невероятным состоянием счастья летела к звездам. Внизу были заснеженные просторы, вначале леса и поля, затем город с этими прожекторами огней и праздничной рождественской иллюминацией. Над Аней звездное небо и яркая желтая огромная луна. Девочка чувствовала, как поднимается все выше, как растворяется в пространстве звездного неба и потом… резкая боль.
Это была очень сильная боль, но какая-то желанная или долгожданная, а затем Аня сделала первый за последнее неопределенное время вдох и выдох, следом опять вдох и услышала свой громкий голос. Аня закричала от страха давно забытого ощущения, теплые нежные руки подняли её, завернули в теплую пеленку, а дальше она глотнула капли сладкого маминого молока.
Анечка почмокала, открыла глаза, больше было не больно, даже безопасно находиться в чьих-то руках; внимательно уставилась на того, кто её обнимал. Лиза. Это была Лиза и она смотрела на Аню с улыбкой, а рядом стоял мужчина и подросшая трехлетняя Сонечка.
Конечно же, Аня не станет думать о том, как пролетело мимолетно время, ведь с момента её ухода с бабушкой и её рождением прошло порядком года два, а потом совсем забудет все прошлое, но в чудеса верить не перестанет.
А вы, загадывайте рождественским ангелам желания, друзья мои, они всегда сбываются!