Первая часть http://www.proza.ru/2019/12/24/1245
Весь день не отпускала меня мысль о девочке-капусте: ведь я совершенно не подозревал, что был пленён голубизной её глаз. Лишь коротко забывался во время тихого часа да на новогоднем утреннике, когда среди пришедших пап и мам я отыскал глазами свою маму и изо всех сил старался выделывать коленца именно для неё.
Девочка «капуста» пришла с родителями. Рядом с мужчиной в черном костюме женщина в обтягивающем белом платье с брошью в форме кораблика краснобелосинего цвета выглядела достойным украшением. Голубоглазка же пришла в розовом платье с белой кружевной накладкой на вороте и двумя розовыми бантами в пепельных волосах медного отлива.
Подаренная коробка дефицитных шоколадных конфет заняла своё место на столе рядом с чайным сервизом. Мужчин женщины тут же прогнали в коридор курить, травить анекдоты, сами — увлеклись болтологией за чашкой чая, а мы с моей новой подружкой немедленно подбежали к хвойной красавице.
Лесная гостья стояла на деревянной крестовине и почти упиралась макушкой в невысокий потолок комнаты барака.
— Это тебе. Сама сделала.
Слегка раздосадованный я повертел в руках подарок. Сложенная из зелёной бумаги лягушка-оригами, недооценённая мной, отправилась покачиваться на нитке среди колючих ветвей. Вслед за квакушкой с величайшей осторожностью нами вешались хрупкие стеклянные стеклянные игрушки, которые мы доставали из обувных коробок.
— Ты неправильно вешаешь. И вату надо распустить пышнее. Видишь? Так красивее и на снег похоже. — Голубоглазка взяла меня решительно в оборот. Назидательным тоном говорила, давала ценные указания, показывая как надо, и смеялась моему одутловатому, с большим носом отражению в игрушках.
Развешивание игрушек, мишуры проходило под разговоры на разные темы.
— Я на лыжах умею кататься. Меня папа научил. — Желая произвести впечатление, говорю.
— Не люблю лыжи. Падать не люблю. — Поморщилась она.
Далее Винни-пух общим решением был признан лучшим, а мои любимые «Кара-кум» голубоглазкой были объявлены гадостью. Так и обменивались мнениями, пока она не ошарашила меня:
— И вообще, когда мы вырастим, поженимся. У нас будут мальчик и девочка. Я буду хорошей мамой, а ты папой.
Не найдя ничего лучше кивал и изредка выдавливал из себя:
— Да-да, конечно.
Впрочем, она не обращала внимание на поддакивания, реплики: осадив меня неуемной фантазией, говорила и говорила, словно упиваясь.
— Дети наши, похоже, подружились. — Заметила моя мама, подливая горячий чай в чашку гостьи.
— А мы их сейчас попросим стихи перед елкой рассказать. — Хорошо, что не потребовали встать на табурет.
Уже на выходе, прощаясь голубоглазка пригласила:
— Приходи, у меня есть морская свинка. Покажу, как кормлю.
Я тотчас вспомнил свой детский сад и дежурство в нём. Дежурство за морской свинкой: кормление, уборка какашек в клетке и более всего отвратительная вонь. И поэтому морская свинка — это последнее, чего я бы хотел видеть и трогать в своей жизни.
— Конечно приду. Я люблю морских свинок. — Говорю и в тоже время не верю своим ушам.
Я ещё совершенно не имел понятия о способности женщин вить из мужчин верёвки.