THE HUMAN SEASONS
I hear an army charging upon the land
And the thunder of horses plunging,
foam about their knees.
Arrogant, in black armour, behind them stand,
Disdaining the reins, with fluttering whips,
the sharioteers.
They cry unto the night their battlename:
I moan in sleep when I hear afar their
whirling, laughter.
They cleave the gloom of dreams, a blinding flame,
Clanging, clanging upon the heart
as upon an anvil.
They come shaking intriumoph their long green hair:
They come out of the sea and run shouting
by the shore.
My heart, have you no wisdom thus to despair?
My love, my love, my love, why have you
left me alone?
Это стихотворение написано в Париже в 1903 году. Оно характерно для утончённой и стилизованной поэзии рубежа века. В тексте прослеживается влияние модного тогда Верлена, потребовавшего от поэтов ''l a m u s i q u e a v a n t t o u t e c h o s e'' - «музыки прежде всего». Поэтический сборник, в который вошло процитированное нами стихотворение, был сочувственно встречен лидерами английского символизма. Чарующему влиянию Верлена поддались и русские поэты Серебряного века… Последнее отчаянное восклицание – ''My love, my live, my love, why have you left me alone?'' («моя любовь, моя любовь, моя любовь, почему ты оставила меня одиноким?») - переводчик книги «Камерная музыка» и, в частности, данного стихотворения, сравнивает с возгласом распятого Христа: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46). Послано стихотворение Джеймсом Джойсом в письме брату Станиславу Джойсу, который и дал книге название «Камерная музыка». Это первый стихотворный сборник Джеймса Джойса. На каком-то этапе рукопись терялась, затем были иные сложности. Но когда книга «Камерная музыка» вышла в свет, первым обратил на неё внимание Йейтс, чьё влияние на поэзию Джойса было очевидным. В переводе Г. Кружкова первая стррфа стихотворения, о котором идёт речь, звучит следующим образом:
Я слышу: мощное войско штурмует берег земной,
Гремят колесницы враждебных, буйных морей;
Возничие гордые, покрыты чёрной бронёй,
Поводья бросив, бичами хлещут коней.
В этих эпических гремучих строках мне видится иллюстрация к драматическому факту создания такого государства, как Великобритания, а затем приходит на ум и факт заключения так называемой Унии Великобритании и Ирландии, откуда Джойс родом… С 1714 по 1830 год страной правили четыре Георга из Ганноверской династии. «В царствование Георга III Англия потеряла свои американские колонии, потому что облагала их жителей налогами без их на то согласия. Эта огромная область, обретя независимость под руководством Джорджа Вашингтона, стала Соединёнными Штатами Америки.., - Пишет Диккенс, – объединение Великобритании и Ирландии, которая совсем пришла в упадок, произошло в царствование Георга III в 1788 году». К этому времени ''зелёный остров'', как называли Ирландию, действительно пришёл в упадок. Диккенс не упоминает о том, что это произошло по вине Британии, запрещавшей ирландцам развивать собственную промышленность, лишившей их земли, жестоко подавляющей всякую попытку освободиться от гнёта Англии. ( Из комментария К. Андерсона). В XVI и XVII вв. в защиту национальной независимости Шотландии и кальвинистской церкви от посягательств англикан выступали шотландские пуритане (ковенанторы); ''buff and blue'' – это их цвета, упомянуты в старинном фольклоре:
Open the door and let me through!
Not without your buff and blue.
Here's my buff and there's my blue.
Open the door and let me through!
Известно, что Стюарты и Оранская династия, пришли к власти в 1689 году, но через несколько лет – 7 марта 1702 года – король Вильгельм внезапно умер в результате несчастного случая – его лошадь споткнулась и упала вместе с ним. Всё тот же Диккенс (любимый писатель Льюиса Кэрролла) говорит об этом правителе: «Он был храбр, горячо любил родину и обладал незаурядными способностями. Внешне он был холоден, почти не имел друзей, но свою королеву любил искренне. Когда он умер, на его левой руке нашли подвешенное на чёрной ленте кольцо, сплетённое из её волос…». Никакого рационализма, лишь высокие чувства и самообладание, свойственное британцам, жившим в суровых условиях северного климата и страдавших не только от природных катаклизмов. Наследницей Вильгельма Оранского стала его дочь, принцесса Анна, любимая народом Королева, царствовавшая двенадцать лет. Именно при ней произошло объединение Англии и Шотландии, и возникла страна под общим названием Великобритания. Говорят, Королева Анна любила сидеть в окружении придворных дам за книгой стихов в парке Кенсингтонского дворца. Народ и эту монаршью особенность отразил в своём свободном творчестве, как это бывает в любой стране:
I am Queen Anne, of whom 'tis said
I'm chiefly famed for being dead.
Queen Anne, Queen Anne, she sits in the sun,
As fair as lily, as brown as a bun.
В XVII веке в британском фольклоре встречается слово ''tory'', означающее иноземных, чаще ирландских, разбойников и грабителей, останавливающих путников на большой дороге. Их также называли ''bog-trotters''. «Ho! Master Teague, what is your story? / I went to the wood and killed a tory…», - звучит ещё в одной народной песенке. Спустя несколько веков появилось такое определение, как ''Black and Tans'' («чёрно-рыжие»). Так назывались английские карательные отряды во время ирландской войны за независимость (1919-1921). Провокационно звучит у Джойса в «Балладе о Хухо О'Вьортткке»: «Ты слыхал про Шалтая-Болтая, / Как сидел он, ногами болтая, / Сидел на стене и попал к сатане - / В ад, коленом под зад. / Получай, негодяй, / Нагоняй!». Читающие эти строки сразу узнали Шалтая-Болтая из книжек об Алисе Льюиса Кэрролла. Шалтай-Болтай (Humpty Dumpty) – это персонаж известной детской песенки в переводе Маршака. Своего рода рифмованная загадка о яйце: если Шалтай-Болтай упадёт со стены, его не сможет собрать ни ''вся королевская конница'', ни ''вся королевская рать''… «Для Джойса это, по-видимому, символ ''Человека вообще'' (Everyman), - комментирует Г. Кружков, один из российских переводчиков поэзии Дж. Джойса.
And not all the king's men nor his horses
Will resurrect his corpus
For there's no true spell in Connacht or hell
(bis) That's able to raise a Cain.
И вся королевская конница
Щарлатая-Болтая сторонится –
Пока не ослепли ни в Эйре, ни в пекле,
Чтоб Каина воскрешать!
ЧТОБ КАИНА ВОСКРЕШАТЬ!
В частности, Джойс называет Шалтаем-Болтаем Хамфри Ирвикера, протагониста своей ''универсальной истории человеческой жизни'', рассказанной в «Поминках по Финнегану». Переводчик и комментатор замечает, что «название романа происходит от комической баллады о подносчике кирпичей, который тоже, почти как Шалтай-Болтай, упал с лестницы и разбился. Но на поминках почувствовал запах виски и воскрес». Шестая глава «Алисы в Зазеркалье» начинается описанием встречи Алисы с фольклорным Шалтаем-Болтаем: «Яйцо, однако, всё росло и росло – в облике его постепенно стало появляться что-то человеческое; подойдя поближе, Алиса увидела, что у него есть глаза, нос и рот, а сделав ещё несколько шагов, поняла, что это ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ собственной персоной. «Ну конечно, это он – и никто другой! – сказала она про себя. – Мне это так же ясно, как если бы его имя было написано у него на лице!» Лицо это было такое огромное, что имя уместилось бы на нём раз сто, не меньше». А. Эликзендер отмечает, что юмор Кэрролла имеет совершенно особый характер благодаря тому, что он проявлял интерес к формальной логике. В комментариях Н. Демуровой отмечено: «Шалтай-Болтай – филолог и философ, искушённый в основном в лингвистических тонкостях. Кэрролл, возможно, намекает, что люди этого склада, а их немало было и до сих пор осталось в Оксфорде, редко бывают одарены в математическом отношении».
Автор «Алисы», ко всему прочему, непревзойдённый психолог. Ведь давно определено такое понятие, как ''шахматная психология''. Действия любого шахматиста во время партии объясняются не только его теоретическими знаниями и умственными способностями, но также его художественными вкусами и личностными особенностями. Это говорит о большом многообразии шахматных индивидуальностей и стилей игры. Однако, с точки зрения психологии, выделяют две категории игроков: одни играют словно против самих себя, другие – против конкретного соперника. В первом случае шахматист исходит из того, какое бы продолжение избрал он сам, считая его наилучшим. А вот шахматисты второй категории учитывают, помимо оценки позиции, ещё и стиль игры противника. Основоположником данного подхода, учитывающего психологические особенности соперника, считается доктор Эм. Ласкер. Ему приписывают множество побед, одержанных благодаря изучению психологии своих противников. Вот одно из его выражений на этот счёт: «У всякого есть какая-нибудь слабость, порождённая большей частью или недостатком смелости, или, наоборот, её излишком…».
How fevered is the man who cannot look
Upon his mortal days with temperate blood,
Who vexes all the leaves of his life's book,
And robs his fair name of its maidenhood…
Смешон, кому известность льстит пустая,
Кто свой земной подстёгивает путь
И, книгу жизни впопыхах листая,
Торопится в концовку заглянуть…
Этот сонет написан 30 апреля 1819 года, за год до завершения череды правления четверых Георгов из Ганноверской династии. Ещё чуть более полутора десятков лет – и наступит то самое приснопамятное ''викторианство'', в котором жил и творил Льюис Кэрролл… Имя автора сонета, первый катрен которого процитирован выше, по праву ставится в один уровень с именами самых великих поэтов Англии – Шекспира, Мильтона, Вордсворта. Речь идёт о Джоне Китсе. Он родился в Лондоне, в семье содержателя конюшен. Китс пять лет учился на хирурга и фармацевта, однако он отказался от медицинской карьеры и полностью посвятил себя поэзии. Творческая деятельность Джона Китса продолжалась чуть более пяти лет – туберкулёз оборвал его жизнь на двадцать шестом году. По совету врачей он по морю отправился в Италию, где вскорости умер в мучительной агонии (Рим; 23 февраля 1821 года). Поэт избрал себе формулу, согласно которой следует следовать «принципу Красоты, заключённой во всех явлениях». В поэтический речи Китса отсутствуют диссонансы (так же, как и у Пушкина). «Зрительность и осязаемость образов, широта тем и настроений, свобода интонации и требовательность к выбору слов, составляющих его возвышенные сонеты». Таково мнение читателей и критиков.
Подобна девушке строптивой, слава
Коленопреклонённых оттолкнёт,
Но уступает мальчику лукаво
И к сердцу легкомысленному льнёт.
Как это, воистину, по-пушкински сказано для русского уха!.. Вспомнилось нечто близкое по смыслу и у Цветаевой: «О бренном удаве презренных сердец, / – лепечет, лепечет о славе юнец!..». Никакого лицемерия, литературного позёрства, игры слов. И у Льюиса Кэрролла выбор игры произведён вовсе не ради нонсенса и славы. Шахматные фигуры по многим причинам вполне соответствуют теме Зазеркалья, где все те же воображаемые короли и королевы, деформирующие реальность сквозь призму детского восприятия. Коротенькие монологи Алисы проистекают в русле ''потока сознания'' – и это не может не увлекать любого внимательного читателя, открывшего книги Кэрролла. Примечательно, что во второй кэрролловской книге повествование начинается зимой, а зима перекликается с темой старости и надвигающейся смерти. Первая же книга об Алисе открывалась сценой на берегу реки, в милый весенний денёк, не предвещающий никаких неприятностей… В ''зимней'' сказке Кэрролла много примеров зеркальных отражений. Чтобы приблизиться к Чёрной Королеве, Алиса идёт в противоположном направлении; в вагоне поезда кондуктор говорит, что она едет не в ту сторону; у Короля – два Гонца, «один, чтобы бежал туда, другой – чтобы бежал оттуда». Белая Королева объясняет преимущества «жизни назад»…
У Пита Хэйна, о котором мы уже упоминали в предыдущих эссе, есть замечательное коротенькое (но очень ёмкое по содержанию) стихотворение, озаглавленное 'Candle wisdom' («При свече»): «Когда бы мы / могли начать / с печальной / мудрости огарка, / как помогла бы нам / свеча, / когда она /горела ярко». Злободневно – в отношении нынешних перепутавшихся, почти ''зазеркальных'' пространственно-временных координат, провоцирующих нас сделать выбор в пользу «жизни назад».
Зима 2004; зима 2019.