Все газеты разместили эту рекламу: “Новый термальный курорт Рондели предлагает все удобства для длительного пребывания и лечения. Его железистые воды, известные своей способностью бороться с заболеваниями крови, обладают и другими особенностями, продлевающими жизнь. Этот результат обязан, возможно, необычному расположению деревеньки, построенной в горах, посреди соснового леса. На протяжении вот уже нескольких веков здесь наблюдают необычайное долгожительство”.
Публика валила.
Однажды утром штатного врача курорта вызвали к новоприбывшему г-ну Дарону, который приехал несколько дней назад и снял очаровательную виллу на опушке леса. Это был 86-летний старик, худощавый, активный и живой, изо всех сил скрывавший свой возраст.
Он усадил врача и немедленно приступил к делу: “Доктор, если я нахожусь в хорошей форме, я обязан этим только гигиене. Я ещё не стар, но уже и не молод. Я избегаю любых заболеваний, любых нарушений здоровья, любых недомоганий благодаря гигиене. Утверждается, что климат этого края очень полезен для здоровья. Я готов поверить в это, но, прежде чем обосноваться здесь, я хочу получить доказательства. Я прошу вас приходить ко мне раз в неделю и сообщать мне следующие сведения: я желаю получить полный список жителей деревни, которым исполнилось 80. Мне также потребуются некоторые физические и физиологические данные о них. Я хочу знать об их профессии, роде жизни и привычках. Каждый раз, когда кто-то из них умрёт, вы известите меня об этом, как и о точной причине смерти, включая сопутствующие обстоятельства”.
Затем он учтиво добавил: “Я надеюсь, доктор, что мы станем добрыми друзьями” и протянул врачу свою маленькую морщинистую руку, которую тот пожал, обещая своё содействие.
Г-н Дарон очень боялся смерти. Он лишил себя почти всех удовольствий, так как они небезопасны, и когда окружающие удивлялись тому, что он не пьёт вино – вино, от которого кружится голова и сердце наполняется весельем, - он отвечал тоном, в котором сквозил страх: “Мне дорога моя жизнь”. И он произносил слово “моя” так, словно его жизнь была дороже всех остальных. Он вкладывал в это “моя” такое безразличие к разнице между его жизнью и жизнью других, что собеседник не находился с ответом.
Впрочем, эта манера произносить притяжательные местоимения наблюдалась у него по отношению ко всем его вещам. Когда он говорил: “Мои глаза, мои ноги, мои руки”, окружающие чувствовали, что все эти органы не могут принадлежать кому-либо ещё. Но эта разница особенно сильно чувствовалась тогда, когда он говорил: “Мой врач”. Можно было подумать, что врач принадлежит ему, только ему, что врач занимается только его болезнями и больше ничьими и превосходит всех остальных врачей во Вселенной.
Он смотрел на других людей, как на марионеток, созданных в природе для мебели. Он делил их на 2 класса: на тех, с кем он здоровался, так как по какой-то случайности имел с ними какие-то отношения, и на тех, с кем он не здоровался. Впрочем, он относился к обеим категориям с одинаковым равнодушием.
Но, начиная с того дня, когда врач курорта Рондели принёс ему список из 17 имён жителей деревни, кому исполнилось 80, он почувствовал, как в его сердце зародился новый интерес, незнакомое беспокойство об этих стариках, свидетелем чьей смерти ему предстояло стать.
Он не хотел знакомиться с ними, но составил себе подробный портрет каждого и говорил с доктором, ужинавшим у него каждый четверг, только о них. Он спрашивал: “Ну, как там поживает Жозеф Пуансо? На прошлой неделе он слегка недомогал”. И когда доктор сообщал ему подробный бюллетень о здоровье больного, г-н Дарон предлагал изменить режим и способы лечения, которые впоследствии мог бы применить и к себе, если бы они сработали на других. Эти 17 стариков были для него полем, откуда он набирался опыта и черпал сведения.
Однажды вечером доктор сказал с порога: “Розали Турнель умерла”. Г-н Дарон вздрогнул и спросил: “От чего?” “От ангины”. Старик издал вздох облегчения. Он сказал: “Она была слишком толста. Должно быть, много ела. Когда я буду в её возрасте, я воздержусь”. (Он был на 2 года старше её, но говорил, что ему 70).
Через несколько месяцев настал черёд Анри Бриссо. Г-н Дарон был очень взволнован. Этот старик был худым, крепким, и всего на 3 месяца старше г-на Дарона. Тот не осмеливался задавать вопросы, ожидая, чтобы врач заговорил сам, и встревоженно молчал. Но он не выдержал, наконец: “Он умер внезапно? На прошлой неделе с ним всё было хорошо. Должно быть, он совершил какую-то глупость, не так ли, доктор?” Врач, которого забавляли эти визиты, ответил: “Не думаю. Его дети говорят, что он был очень благоразумен”.
Тогда, не в силах сдерживаться долее, г-н Дарон спросил, дрожа: “Но… но… от чего же тогда он умер?” “От плеврита”.
Это была огромная радость. Старик хлопал в ладоши. “Чёрт возьми, я же вам говорил, что он допустил какую-то неосторожность. Плеврит просто так не схватывают. Должно быть, он простудился после ужина, и холод проник ему в грудь. Плеврит! Это даже не болезнь, это несчастный случай. От плеврита умирают только дураки”.
Он весело отужинал, расспросив об оставшихся. “Их осталось 15, но они все крепкие, не так ли? Жизнь так устроена: самые слабые умирают первыми. У тех, кто доживают до 30, есть хорошие шансы дожить до 60. 60-летние часто доживают до 80, а те, кто доживают до 80, почти всегда доживают и до 100, потому что они – самые крепкие, самые мудрые.
Ещё двое умерли в тот год: один – от дизентерии, другой – от одышки. Г-н Дарон очень смеялся над смертью первого. Он утверждал, что тот должен был съесть что-то грязное накануне. “Дизентерия – болезнь беспечных. Доктор, чёрт побери, вы должны были заботиться о его гигиене”.
Тот, кто умер от одышки, должен был страдать сердечным заболеванием, которое проглядели.
Но однажды вечером врач сообщил о кончине Поля Тимоне, человека-мумии, которого собирались сделать рекламой долгожительства курорта.
Когда г-н Дарон спросил, по обыкновению: “От чего он умер?”, доктор ответил: “Честное слово, не знаю”.
- Как, вы не знаете? Но причина смерти всегда бывает известна. Не было ли у него какого-то поражения органов?
Доктор покачал головой.
- Возможно, заболевание печени или почек?
- Тоже нет, всё было здоровым.
- А желудок хорошо работал? Часто плохое пищеварение вызывает приступ.
- У него не было приступа.
Г- Дарон, сбитый с толку, начал возбуждаться:
- Но послушайте, ведь от чего-то же он умер! От чего, по-вашему?
Доктор пожал плечами: “Я не знаю. Он умер, потому что умер, вот и всё”.
Тогда г-н Дарон взволнованно спросил: “Сколько же ему было лет? Я не помню”.
- 89.
Старик, с недоверчивым и успокоенным видом воскликнул: “89 лет! Такой молодой! Но тогда он умер и не от старости!”
26 сентября 1882
(Переведено 30 декабря 2019)