========== Глава 9. Капля ==========
День повернулся на закат, указывая направление домой, но сейчас идти было тяжелее: свет бил в лицо, и хоть они замотали головы шарфами, но в глазах всё равно рябило, так что брели иногда вслепую, но и это не всегда получалось — песок стал несыпучим, ноги утопали в его горячих ладонях, с каждым шагом сил оставалось всё меньше. Отовсюду Амад слышал голоса. «Не дойти…» — сыпался шорохом песок. «Не дойти» — плескалась вода на донышке. «Не дойти»,— неумолимо сказало солнце, и Амад остановился. Не дойти.
— Пойдём на север, к тракту, — просипел он.
Горло, жаждавшее воды, распухло и болело, но он продолжил:
— Добудем воды. И вернёмся в Тар. К каравану пристанем. Или ещё как…
Старался говорить уверенно, но отчего-то выходило словно в пустоту. Гасли слова, не взлетали. Сам себе не верил Амад. Но отчаянье отнимет последние силы. Да ещё что-то ноет в душе, как заноза, не даёт покоя. Что-то нужно сообразить, о чём-то подумать…
Если глотнуть воды, то он сразу поймёт, но воды пока нельзя. Жара сразу же вытянет её по;том. Надо ждать.
Через два часа пустыня дохнула — не прохладой, нет, но жар стал меньше, солнце повисло низко, слепя лучами.
Теперь можно. По три глотка.
И правда, разум прояснился, и он понял, что его мучило.
Всплыла перед глазами картинка: мужчина прыгает из огненного пролома и тут же падает с копьём в спине…
— А ведь это Хадад был, — шепчет он, вспоминая дадаша.
— Хадад, — подтверждает медовый голос, ставший скрипучим и жёстким.
Амад помотал головой, отгоняя страшное. Но голос Сарисса звучит непреклонно:
— В Тар нельзя.
— Почему? — тупо удивляется Амад.
Он очень хочет домой.
Там вода. Там верные дадаши. Конечно, жаль Хадада. И Казима. Но дома всё наладится. Почему нельзя?
Твёрдые руки встряхивают его, светлые глаза смотрят прямо в душу.
— Сурхан-Саяды будет мстить. Он не знает, что на караван напали не местные бандиты. У них бы духу не хватило. И сил. Но уничтожать он будет именно их. Он достанет всех. Даже маленьких дадашей с окраин. И стоит тебе появиться в Таре, как тебя узнают. Тогда место на площади тебе обеспечено. Тебя схватят, как и других. — Глаза Сарисса жгут хуже солнца, глядеть в них невыносимо жутко, но слушать ещё страшнее. — И будут снова гореть костры на площади… Но никому не будет весело.
— А-а! — понял, захлебнулся криком Амад, схватился за голову. — Бог, добрый бог! Спаси! Спаси их! Вайдотт! Добрый.
Он повалился на песок, забился, исходя хрипом.
Мир рухнул.
Остался только режущий ком в горле и тьма в распухших глазах. Он будто ослеп.
Если всё так плохо — пусть ничего не будет!
Он корчился, разевал в беззвучном крике рот, пытался вдохнуть, когда тонкая рука коснулась его бедной головы.
«Спи».
И он послушно упал в сон, непроглядный, как беспамятство.
Очнулся, укрытый галлабией Сарисса. Сквозь ткань сочился закат. День кончился.
Он попытался сесть, но не смог. У высохших губ тотчас оказалось горлышко бурдюка, плеснула тёплая вода.
— Пей.
Он слабо замотал головой:
— Нет. Это последняя.
— Ночью придёт ливень, наберём воды.
— Не время для дождей. Ещё два месяца.
— Пей. Вода будет.
Амад поверил. И когда они расстелили всю одежду на песке — верил. И когда подул холодный ветер, принося запах влаги, — даже не ахнул. Заслышав грохот приближающейся грозы, встал, растопырил руки, ожидая первых капель, но не удивился совсем. Сарисс сказал — придёт дождь, значит, так оно и будет.
Первые капли были резкими, благодатными и быстро перешли в отвесные, остро бьющие струи. Не успел Амад обрадоваться и выжать намокшую рубашку в бурдюк, как что-то больно стукнуло его по спине, потом по голове.
— Град! — перекрикивал шум грозы Сарисс. — Собирай в бурдюк!
И вправду, земля вокруг усыпана крупной и мелкой белой крупой и тяжёлыми ледяными шариками. Мгновенно стало холодно, но Амад, получив очередной удар, только рассмеялся. Хорошо!
Они бегали по полю, собирая водяной урожай. Набили полный бурдюк и залили его чистой водой, и сами успели обтереться мокрой одеждой с песком. Вот уж почистила всё эдакая баня! Холодновато, но чисто-чисто!
И душу омыла. Горечь осталась. Боль не улеглась…
Но жизнь продолжалась. Но тьма осела и унесла её ледяная вода. Отмыла Амада. До пупырышек.
Отстояв с четверть часа, туча улетела на юг и растаяла, открыв такие же чистые ясные звёзды.
Амад отжимал мокрую насквозь куртку.
Сарисс блестел в темноте золотым поясом и мокрой кожей.
— А к-куда же тогда идти? М-может переждать где, а потом вернуться? Не вечно же он будет злобствовать?
Зубы Амада выбивали дробь.
— Куда вернуться?
— В-в Тар.
Сарисс промолчал.
— Вернёмся. Найдём д-других дадашей.
— И что?
— Будем грабить караваны, — как-то не очень решительно произнёс Амад.
После недавних событий эта благородная деятельность впервые показалась ему не вполне праведной. Но ничего другого он не умел, а к званию главаря шайки шёл долго и трудно, и вот так взять и отказаться от достигнутого он не мог. Даже в мыслях.
Нужно было вернуться и начать грабить.
Сарисс некоторое время молча возился в темноте. Потом начал задавать нехорошие вопросы.
— Где твои родители?
— Не знаю. Я не помню ничего. Может б-бросили… Или их убили…
— Тяжело быть сиротой.
Амаду такое сочувствие понравилось, но не успел он ответить, как прозвучал новый вопрос:
— Ты убивал?
Амад аж крякнул! Убивают все, куда деваться… Как выжить мужчине, не убивая?
— Ты убивал и оставлял других детей сиротами.
— Я?!.. Я никогда не убивал людей с детьми!
Сказать, что таких людей ему не попадалось, он забыл. В «его» караванах не бывало детей и женщин — такие хорошо охранялись.
Сарисс молчал.
Ему легко судить! Жил в каком-нибудь гареме, горя не знал. И вообще, похоже, красавец ничего о настоящей жизни не знает!
— Ну… Бывало всякое, но я же не хотел! Так получалось, — почему-то начал он оправдываться. — Такая жизнь.
— Не хотел?
Голос Сарисса стукнул ледяным шариком в висок.
— Нет. Не хотел.
— Вольная птица дадаш. Не делай, чего не хочешь.
Амад так и застыл с разинутым ртом. Ай да гариб! Всё вывернул наизнанку!
— Ладно, — перевёл он разговор. — Куда же нам сейчас идти?
— На юг. Я видел, когда гнал тучу, одно место неподалёку… Странное. Но там есть зелень, вода. Много воды.
— И люди есть?
Сарисс ответил неуверенно:
— Кажется, есть.
Конечно, есть! В хорошем месте всегда кто-то есть.
— Надо было рассмотреть. Что за люди. Чем занимаются. Люди в-всякие бывают.
— Я видел с высоты, как птица. И ещё что-то… непонятное. Прямое… Я был занят тучей.
— Ничего, сами посмотрим. С земли. Хорошо, что вода есть. Вот бы ещё тучу с лепёшками!
Сарисс хмыкнул.
— Ну может, какой другой еды? — Живот у Амада уныло взвыл.
— Могу гадюку подогнать, — рассмеялся Сарисс.
Но Амад задумался всерьёз. Гадюка — мясо. А мясо — это хорошо.
— Подгоняй!
— Мне придётся её подманить, обмануть.
— Ну обмани.
— Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас начал обманывать? — вкрадчиво спрашивает Сарисс.
Амад готов кивнуть, но до него доходит, что карьеру обманщика Сарисс может начать не с гадюки, а с него самого.
— Нет, — буркнул, — не хочу.
В темноте послышался смешок.
Что за человек такой?! Ни слова в простоте!
Они уже шагали на юг, как вдруг Амада осенило:
— А что же ты Ветерка не вернул?! Ведь смог бы!
— Он побежал друга спасать.
Амад остановился. Казим? Жив?!
— Живы ли? — с дрожью спрашивает он.
Сарисс молчит. Но Амад уже сам понял: тонок волосок. Даже дыхание может порвать его. Вот и молчит ведун-волшебник. Не нужно донимать судьбу.
Но Амаду можно.
— Удачи… Удачи им… Добрый Бог…
Не удержал, упустил слезинку. Она упала на песок, и пустыня приняла солёную каплю так же, как принимала все прочие, — безразлично.
< предыдущая < часть > следующая >
http://www.proza.ru/2019/12/30/617 http://www.proza.ru/2019/12/30/641
оглавление
http://proza.ru/2020/07/13/495