Дедушка начал колоть дрова, а Тунтсик снова побежал к реке: ведь он с Родником ещё не поговорил, а скоро вода в реке поднимется, затопит Родничок. Потом морозы закуют его в ледяной панцирь. Нужно с Родничком перед его зимней спячкой переговорить, сказать ему на прощанье, чтобы не скучал в зимнем плену, ждал весны.
– Как мне тебя напоить ключевой водой? – забеспокоился Родничок, поприветствовав Тунтсика, своего доброго старого знакомого.
– Ты не беспокойся, чашечка моя со мной, в рюкзаке находится. Мне же особенная, маленькая посуда нужна, я её и ношу всегда с собой.
Тунтсик достал из рюкзака уже известную нам зелёную чашечку, подошёл осторожно к тому месту, где родничок из маленькой лужицы превращался в ручеёк. Правда, ручеёк был коротенький даже по меркам такого коротышки, как Тунтсик. Через полтора метра маленький ключик уже впадал в речку. Тунтсик зачерпнул водички из родника и выпил её залпом, несмотря на то, что она была просто ледяная. Челоречик к любой температуре воды относился терпимо – и внутри, и снаружи, мог пить воду даже из проруби в лютый мороз, и никаких ангин у него никогда не было. Мог плескаться в этой самой проруби – и никогда не подхватывал не только воспаления лёгких, но даже чихов-апчихов. Люди бы сказали, что у Тунтсика было крепкое здоровье, но на самом деле все челоречики, живущие в природе, такие: холод и микробы-вирусы им нипочём, так что состояния «нездоровья» у них и не бывает.
Одной чашечки Тунтсику показалось мало, он зачерпнул ещё. Не забыл поблагодарить друга за его вкусную воду. Родничок залепетал от радости, ему было очень приятно, что Тунтсик к нему в гости зашёл.
– Приходи ко мне ещё, я ведь скоро спрячусь подо льдом и снегом, до весны расстанемся, – предупредил Родничок.
– Я тебя буду ждать, – сказал Тунтсик, и в водяном сердечке Родничка заметно потеплело. Вода в нём забурлила живее.
– Когда я буду спать, я буду видеть сны о своих летних друзьях, и тебя, конечно, увижу.
– Хорошо, Родничок, а пока я побегу дальше, мне нужно обследовать место, где я буду зимовать.
Тропинка, ведущая от речки к домику, была крутая, везде из земли выглядывали на ней корни деревьев. Как будто какие-то змеи ползали по дорожке, извиваясь и пытаясь схватить за ноги всех проходящих. Тунтсику приходилось карабкаться через эти препятствия, но ему неведомо было не только ощущение холода, но и усталости он никогда не испытывал. Вот такие они, челоречики!
Как только Тунтсик подошёл к калитке дедушкиной маленькой усадьбы, он услышал грозное «кар!» Ворона приземлилась прямо перед ним, но Тунтсик её не испугался: тётка Ворона тоже была ему знакома. Он даже однажды летал на её чёрных крыльях на водопад Янискенгас к другу – челоречику Кутсику, живущему на Кутсайоки. Сейчас Ворона спешила по своим вороньим делам, но, заметив Тунтсика на тропинке, спустилась, чтобы спросить его, надолго ли он пожаловал в этот уголок Тунтсайоки.
– Поживу пока, мне тут нравится, – сказал ей Тунтсик.
Ворона почтительно поклонилась, шаркнув ножкой, и улетела, на прощанье ещё раз крикнув своё не очень благозвучное «каррр!»
Тунтсик подошёл к клумбе и увидел, что там, среди увядших цветов ещё догорали три ярких огонёчка анютиных глазок. Подошёл поближе, заглянул каждой «глазке» в глазки. Все три красавицы оживились, кокетливо встряхнули свои лепесточки.
За клумбой были кусты смородины. Кое-где ещё висели на веточках последние листочки. Вдруг на Тунтсика посыпался жёлтый снег. Оказалось, это с лиственницы порыв ветра стряхнул её маленькие жёлтенькие листочки-хвоинки. Старые лиственницы обычно сбрасывали свой наряд позже всех деревьев, и тогда весь двор был засыпан толстым слоем жёлтого «снега».
– Ой-ой, – запищал Тунтсик, потому что почувствовал, что он оказался в таком лиственничном сугробе. Разгрёб ручками листочки-хвоинки, отряхнулся. Однако на шапочке и на курточке у него незаметно прицепилось много тоненьких листочков, так что пришлось потом ещё дома чистить одежду дедушкиной щёткой.
Вдруг дорогу Тунтсику перегородила мышка. Это была та самая мама-мышка, чьи детки напроказничали в дедушкином сарае. Тунтсик остановился:
– Привет, серая норушка! Как поживаешь?
– К зиме готовлюсь, запасы в норку таскаю, – пропищала в ответ мышка. – Ищу вот деткам угощение, вкусненького чего-нибудь… Да беда, в домик не могу пробраться, дедушки боюсь, он наше мышиное племя не любит. А у него на столе, должно быть, и печенье вкусное есть, и орешки лежат… Ты бы его отвлёк, а я бы в дом пробралась…
– Нехорошо воровать, – строго прервал её Тунтсик. – Я попрошу у дедушки печенья для твоих ребятишек, дедушка добрый, а сердится он потому, что воришек не любит.
– Ладно, побегу к соседке, она вчера, я от Сороки слышала, целый мешок крупы где-то нашла, поделится, наверное…
И мышка-мамашка посеменила дальше, смешно волоча за собой свой длинный хвостик.
А Тунтсик как раз увидел птичью кормушку перед окошком домика, пошёл к ней. Дедушка Вася уже насыпал птицам разных зёрнышек, и вокруг птичьей столовой собралась целая стайка синичек и воробушков. Воробьи пытались задираться с синичками, но те оказались бойкими, быстро забияк на место поставили и, по очереди подлетая к кормушке, лакомились дедушкиным угощением. Тунтсик прислушался, птичий язык ему был знаком, так что сейчас Тунтсик побудет у нас переводчиком с птичьего на человечий.
– Чики-рик, чик-чик! – прозвенел задорный голосочек воробушка Непоседы. – Будем держаться вместе. Зима скоро!
– Фити-фить, фити-фить! – откликнулась синичка Певунья. – Будем держаться возле людей. Морозы лютые к нам идут!
– Чири-чири-чири-чик-чик! – вступил в беседу воробей Ворчун. – Пшена на всех не хватит, не хватит, никак не хватит!..
– Фить-фить, не ныть, не ныть! – оборвала его синичка Радуничка. – Поделимся! Поделимся! Всех накормим!
Вдруг воробьи и синички вспорхнули испуганно и вмиг все улетели. Большая сойка села на землю возле кормушки, оглянулась воровато и перелетела к оставленным птичьим припасам. Однако сама она недолго клевала зёрнышки, испугалась промелькнувшего в окне дедушку – и умчалась так же быстро, как и появилась. Тунтсик не успел даже глазом моргнуть и сказать сойке что-нибудь приветственное.
Над головой у Тунтсика ветки лиственницы опять зашуршали, с них снова посыпался жёлтый снежок. Но теперь причиной лиственничной метели был не ветер-проказник, а белочка. Она тоже к птичьей кормушке пожаловала. Дедушка ей частенько орешки и сухарики в кормушку подкладывал.
Ну, слушайте, что белочка сказала. Тунтсик ведь на человечий и с беличьего переводить умеет.
– Ой, а тут пшено только! Что же это дедушка забыл обо мне, что ли? Я три дня по делам бегала, запасы в лесу проверяла, так он, наверное, подумал, что я уже не приду… – запричитала-зацокотала белка. – Грибов летом я много насушила, во всех дуплах запасы лежат, а вот сухариков-орешков ещё бы нужно было заготовить! Ну, ничего, приду в следующий раз…
Однако в избушке уже дверь стукнула. Дедушка в окно заметил свою любимицу и спешил ей в кормушку сухарики положить.
Тунтсику белочка понравилась. «Запасливая, трудолюбивая, – подумал Тунтсик, – не пропадёт зимой! Подружусь с ней обязательно!»
Белочка совсем дедушки не боялась, один сухарик схватила и ускакала, понесла его прятать. А через минуту за следующим прибежала.
Тунтсик не стал мешать белочке запасы в кладовку переносить, пошёл дальше. Только недолго ему гулять пришлось. Откуда-то на него такой сердитый ветер налетел, что чуть не унёс его в неведомые дали. Тунтсик схватился за веточку смородинового куста и только так удержался. А потом, пока ветер облетал домик, успел перебраться на веранду, где его дедушка давно поджидал. Вместе они в домике и спрятались от Ветрюгана-хулигана. Только Ветер разозлился, кусок крыши сорвал, так что на следующий день дедушке ремонтом заниматься пришлось. Тунтсик тоже участвовал: гвоздики мастеру подавал.