Вообще-то Нина Федоровна во всякие такие глупости, как гадание, предсказание и хиромантия не верила. Однако бывали отдельные случаи, когда любопытство пересиливало ее трезвый взгляд на мир, и она позволяла себе некоторые вольности вроде легкомысленного почитывания гороскопов.
Вот и на этот раз, канун Нового года оказался невероятно урожайным на всякого рода зодиакальные прогнозы. Почитаешь их, и душа радуется. Но особенно, более всех остальных, Нине Федоровне импонировал один, тот который прямо предсказывал, что она «находятся на пути радикальных жизненных событий, способных кардинально изменить их судьбу».
Радикально, кардинально – все так увесисто, твердо, безотлагательно.
Или, например, такое «в вашу жизнь войдет что-то новое».
Новое – какая интрига, загадка и вместе с тем обещание.
Конечно, во все это пустое славословие Нина Федоровна не верила.
Не верила!
Но забавлялась!
Забавлялась до тех самых пор, пока одна витиеватая мысль ни зацепила ее сознание. Зацепила и поселилась в ее голове, как новый вид паразита. И этот вид паразита не кусал, не сосал, не вызывал зуда и раздражения, а только все время поддерживал жизнеспособность этой по-своему привлекательной мысли, которая, главным образом, сводилась к обещанию роста финансового благополучия. Почти все гороскопы, как один, заявляли, что процесс этот начнется уже в конце декабря, потому что сразу несколько планет солнечной системы самым удивительным образом расположатся в первом астрологическом доме – в доме ее знака зодиака.
В целом, о чем идет речь, Нина Федоровна представляла себе смутно. Астрономию она знала только из курса школьной программы, а курс этот, как известно, предсказаниям по положению звезд внимания не уделял.
Зато фраза «рост финансового благополучия», ее глубинный экономический смысл был ей поземному близок.
Близок и еще как!
Уж очень хотелось Нине Федоровне, чтобы ее скудная пенсия, если уж ни заботами государства, то хотя бы волшебным образом – расположением планет увеличилась до той привлекательной величины, когда «финансовое благополучие» из затертого до дыр фразеологизма превратится в жизнеутверждающую реальность.
Умом, здравым рассудком, всем своим скепсисом она, разумеется, понимала, что это желание несбыточно, вообще бред, но хотение волшебства, чуда, сказки настраивало ее на лирический лад,
***
С таким двойственным настроением Нина Федоровна в один из предпраздничных дней и отправилась в город. С одной стороны, цель этого похода объяснялась самыми благородными намерениями – подобрать новогодние подарки всем тем, кто составлял круг близких и дорогих ей людей, а с другой стороны, не было и нет для женщины более привлекательного занятия, чем хождение по огромным, отливающим ярким неоновым светом, стеклом и витражами гипер- супермаркетам и семейным бигсам. А то, что в кармане денег порой хватает разве что только на хлопчатобумажные носки, то кого это касается. Ведь за просмотр, выбор и примерку не брендового барахла налоговое обложение пока еще ввести не додумались.
Правда на этот раз, Нина Федоровна от приятной части предпринятой вылазки в город категорически отказалась и оставила в своих планах только полезную. Не захотела совмещать одно с другим.
И когда, огибая длинный ряд намытых и натертых до лоснящегося кошачьего блеска отполированных шикарных и дорогих иномарок, приближалась к одному из таких торговых гигантов, дорогу ей решительно преградил какой-то случайный человек со словами:
- Пять рублей дайте.
Нина Федоровна обернулась, но скорее механически, машинально, чтобы уже в следующую минуту, мысленно проговаривая «на всех денег не хватит», отвернуться и продолжить свой путь. Однако при виде беспомощно повисшего на изрядно поношенных, громоздких и неустойчивых в реалиях внешней среды костылях молодого человека лет тридцати-сорока ее сердце сжалось и она, все еще продолжая двигаться по инерции, ответила:
- На обратном пути.
Однако то что ответ ее был по-литературному несуразен Нине Федоровне стало очевидно и самой, когда в самый последний момент разыгрываемой на подмостках супермаркета мизансцены она успела заметить в ускользающем от нее взгляде мужчины недоумение.
Казалось бы, что ничего особенного, в сущности, не произошло.
Ан, нет!
Весте с посланным ей вдогонку взглядом Нина Федоровна вдруг отчетливо почувствовала, что вся приподнятость и торжественность ее настроения, связанного с ощущением хорошего предпраздничного волнения и выбора удачных покупок, исчезла. Ничто больше в этих неисчерпаемых недрах товарного изобилия не привлекало ее внимания, не пробуждало воображения и души не радовало.
- Ладно, - решила она наконец, - время есть, попробую все сначала в следующий раз.
И ловко перехватив дамскую сумочку из одной руки в другую, быстрым давно заученным движением разомкнула установленные на ее макушке металлические шары защелки, и достав из ее темного и тощего нутра выцветший от времени и долгих лет службы кошелек, нащупала в нем две монеты по пять рублей.
На улице, куда всякий раз возвращается каждый выныривающий из супермаркета как из страны чудес в бренный мир несправедливости и контрастов, ничего не изменилось. Молодой парень на костылях, заслоняя всей своей неловкой фигурой крутой навороченный и кем-то горячо любимый джип, стоял на том же самом месте и мирно беседовал то ли с кем-то из своих старых знакомых, то ли с кем-то из словоохотливых чужаков, всегда готовых составить другому кампанию.
- Вот и хорошо, - промелькнуло в голове Нины Федоровны.
Она сделала два шага в сторону парня и, разжав кулак, вложила ему в ладонь, которой он во время разговора время от времени размахивал, заранее приготовленные десять рублей.
- Вот, - сказала она, - как обещала.
И не оглядываясь, смешалась с толпой.
***
На остановке, где она коротала время в ожидании автобуса, Нине Федоровне все еще казалось, что эпизод, который связывал ее с молодым человеком, до конца не исчерпан. И странное дело, даже про себя она никак не могла прямо выговорить суть его физической немощи.
Кто он?
Калека? Инвалид? Увечный?
- Ах, да! – вдруг осенило ее: - Человек с ограниченными возможностями! Какая удобная формулировка! Так сразу и не скажешь, каких именно возможностей человеку не хватает: рук, ног или личного самолета. Зато думать о таком человеке совсем не больно – ведь возможности и в самом деле у всех разные.
И пока она так думала, что-то во внешнем мире, совсем рядом, вокруг нее произошло. Но то, что это случилось и происходит именно с ней, Нина Федоровна установила не сразу, а только тогда, когда наткнулась взглядом на неизвестного мужчину.
По всему было видно, что этот мужчина о чем-то ей говорит, даже как будто о чем-то рассказывает, причем не самому себе, а ей, именно ей.
Заметила Нина Федоровна и не то записку, не то документ какой-то в его вытянутой руке.
И постепенно смысл его слов все-таки пробился через завесу ее мыслей и стал доходить до ее сознания.
- Вот, смотрите, - настаивал неизвестный, - видите, это справка из КПЗ. Я там девять суток просидел. Нет, - продолжал он, - не бойтесь, не за убийство. Нет, за пьянку. С дружками на вокзале … Там и взяли. Без чувств, без денег… Голенького. Кто-то все спер. Там в КПЗ меня немножко и приодели.
Мужик обрисовал сухими ладонями свой неказистый, щуплый силуэт, стыдливо замялся и, пряча глаза куда-то в сторону, добавил:
- Мне бы деньжат… билет на автобус…до вокзала добраться…домой…
- А что потом? – не обращая никакого внимания ни на справку, ни на печать в справке, и не доискиваясь до правды в его рассказе, поинтересовалась Нина Федоровна.
- Там пункт полиции. Они меня бесплатно на электричку посадят… Так обещали кпзешники, - неуверенно пробормотал он.
Ни слова не говоря, Нина Федоровна, ловко расправившись со своей дамской сумочкой, достала из нее кошелек и, назвав номер автобуса, который следовал прямо к железнодорожному вокзалу, подала мужику двадцать пять рублей.
Неизвестный приободрился, повеселел, поднял голову и, ни к кому конкретно не обращаясь, произнес:
- Автобус?! Мой!
И тут же, подхваченный толпой, скрылся в салоне.
***
На остановке Нина Федоровна осталась одна.
- Ну и денек, - глядя вслед удаляющегося автобуса, проговорила она, - нарочно не придумаешь. И вдруг, неожиданно для себя самой, с какой-то легкой веселостью и озорством подумала: - Если бог любит троицу, то будет и третий раз.
И только она успела об этом подумать, как невесть откуда перед ней, будто повиновению волшебной палочки, возникла худенькая длинноногая девчушка лет десяти со школьным ранцем за спиной.
- Тетенька, - нимало не смущаясь, начала она с места в карьер, - у вас монеты десятирублевые есть?
- Коллекционируешь что ли? – задала Нина Федоровна провокационный вопрос, будучи на сто процентов уверенной, что девчонка сейчас кивнет головой. Тем более, что в свете недавних событий такое развитие ситуации выглядело бы вполне логично.
Но та, посмотрев на нее своими ясными голубыми глазами, растопырила сжатый кулак, внутри которого оказались рублевые монеты мелкого достоинства, и сказала:
- Нет, автомат в магазине такую мелочь не принимает, только десятки.
И, чтобы ее намерение выглядело более убедительным, тут же добавила:
- Здесь ровно тридцать рублей.
Нина Федоровна, чувствуя внутри легкий укол совести, вызванный тем недоверием, которым она встретила простой и открытый, без малейшего подвоха, вопрос ребенка, поспешила исправиться.
- Понимаю, - полным участия голосом произнесла она и, немного растягивая слова, добавила: - сейчас мы эту проблему решим.
Почувствовав оптимистические интонации в голосе незнакомой тетки, девчонка, настроившись на конечный результат, терпеливо перенесла все те манипуляции, которые Нине Федоровне пришлось проделать сначала со своей дамской сумочкой, а затем и с кошельком прежде, чем на свет появились три долгожданных десятки.
- Вот, - протянула она девочке тридцать рублей, - нашлись.
- Спасибо, - отозвалась та в ответ и, опустив во все еще открытый кошелек Нины Федоровны свою мелочь, развернулась и отправилась восвояси.
Однако все свои раздумья по этому и иным поводам, вызванным неожиданными событиями этого дня, Нине Федоровне пришлось отложить и перенести на другой, более удобный час, так как автобус, который она ожидала все это время, наконец подошел и народ, успевший к его отправлению собраться, ринулся на посадку.
***
В автобусе, сидя у окна, Нина Федоровна успокоилась, расслабилась и мысли, будто только того и ждали, вдруг снова оживились и вернулись к событиям текущего дня. Но ничего ясного и конкретного в ее сознании не воспроизводили, а как заведенные крутились вокруг и около одного единственного вопроса:
- Что все эти три истории, собранные в воедино, значат?
То есть получалось, что готового ответа на этот вопрос Нина Федоровна, вот так вдруг и на скорую руку, из внешних источников не получит и отвечать на него ей предстоит самой. И тут первое, о чем она с легкой иронией подумала, были гороскопы.
- Конечно, - воодушевилась она внутренне, - это они – писаки астрологических прогнозов! Ну, что они могут понимать в созвездиях, планетах и астрологических домах? «Укрепление финансового благополучия», - мелькнула в голове согласная с ней мысль, - какой бред! Только дурак исход денег из кошелька может назвать «укреплением» …
- А вы «Ветхий завет» читаете? - будто сквозь толщу ваты откуда-то из спертого воздуха автобуса дошли до ее слуха неожиданные слова.
Взгляд Нины Федоровны в ту же минуту отлип от окна, но в следующую - наткнулся на острый, как гвоздь, взгляд незнакомой женщины.
- Ага, - мысли Нины Федоровны, почувствовав вдруг неограниченную свободу, заработали с лихорадочной быстротой, - волосы рыжие, завитки мелкие, глаза серые, навыкат, кожа тонкая, шляпка из старого сундука, пальто из него же… Похоже евреечка, - завершила она свои изыскания. А вслух отреагировала строго, без лирики:
- Читаю «Новый завет».
Странная тетка насупилась. Судя по всему, с подобной реакции ей прежде сталкиваться не приходилось. И ее следующий вопрос подтвердил догадку Нины Федоровны. Действуя в рамках заранее заготовленного плана атаки, тетка назвала какой-то трехзначный номер стиха из Ветхого завета и, будто, не получив ответа на свой первый вопрос, пришпорила коня, которого уже оседлала:
- Вы знаете его наизусть?
- Сколько больных вокруг, - все более раздражаясь, подумала Нина Федоровна, но вслух разразилась суровой проповедью: - ни одно из пророчеств Ветхого завета не исполнилось. Мессию ждете? Тоже напрасно! Не по заветам, которые церковники пишут, надо жить, а поднять глаза – оторваться от пыльных скрижалей, на себя в зеркало посмотреть, - Нина Федоровна пробежала придирчивым взглядом по ее вылинявшей одежонке и помятой шляпке сверху вниз, - на людей вокруг, чтобы и себя, и других, и настоящую жизнь увидеть.
Тетка, не ожидая подобной отповеди, надулась, уткнулась в окно и замолчала.
***
За разговорами, Нина Федоровна и не заметила, как автобус, подкатив ее к родной остановке, замер, распахнув перед ней свои двери во всю ширину. И первое, о чем она подумала, жадно вдыхая свежий, душистый, сладкий воздух чистого зимнего снега, была мысль о том, что жить на земле, на воле, под синим небом, ходить по ней своими ногами, любоваться ее красотой – это здорово!
И что сегодня кто-то там высоко, на самом верху, над нами всеми взял и напомнил ей обо всем этом.
- Просто какой-то день повторения, - улыбнулась Нина Федоровна, направляясь по узкой тропинке к своему дому.