АНОТАЦИЯ: Этот фрагмент-всё что осталось от романа "Сотворение семьи":рукопись сгорела при пожаре на даче...
1
Марату снился сон: разобранная кровать, он лежит нагишом, знобко... Мать держит брезгливо двумя пальцами женские трусики и вопрошает: "Что это?" "Трусы". "Я вижу, что не пальто! Чьи?" "А разве не твои?" "Издеваешься?! Ты что это себе позволяешь? Я разрешала тебе приводить ****ей домой? Разрешала?" "Мам..." "Что "мам"? что "мам"? Вот тебе, вот тебе ****и... " - и раз, другой, третий хлестнула трусами по лицу Марата...
Марат просыпается. На лице что-то лежит тряпичное. Оказалось, трусики, видимо детские. Марат лежал на кровати, в одних плавках, в ногах скомканное одеяло. Сел, огляделся.
Незнакомая комната, слабо освещена уличным светом. Рядом с кроватью детская кроватка, бока её завешены вафельным полотенцем. В кроватке что-то прошуршало, и над краем поднялась кукольная головка ребёнка в платочке.
-Папа, писять, - пропищала жалобно головка, так, что для Марата прозвучало как команда.
Вскочил. Ребёнок призывно протянул руки. Марат взял его. Лёгкий, пьяняще тёплый, пахнущий чем-то вкусным, в ползунках и платочке ребёнок действительно походил на чудную куклу.
-Кичи, - снова прозвучало точно приказ. Ребёнок ткнул ручкой в сторону двери.
Марат глянул внимательно и сообразил, что показывает на выключатель. Подошли, Марат потянулся включить, но ребёнок остановил, радостно вскрикнув:
-Я, я, я кичи!
Марат поднёс его ближе, и ребёнок счастливо нажал клавишу выключателя.
-Гирит! - засмеялся, показав ручонками на лампочку, и тут же энергично задёргался. Марат чудом не выпустил его из рук: просился на пол.
Ребёнок юркнул под кроватку и извлёк синий горшок.
-Сими, - выпрямившись, характерно засучил ножками.
Марат развязал завязки, ползунки легко сползли на пол. Ребёнок быстро взял горшок обеими руками и подставил в нужное место.
-Пардон, - усмехнулся Марат. - Я думал, ты пацанка, а ты мужик.
-Всё, папа, всё, - справив нужду, ребёнок поставил горшок и глянул на Марата.
-Молодец.
-Модец, синуля, - похвалил себя ребёнок, высвободился из ползунков, живо взобрался на диван, скомандовав: - День, папа.
-Что же тебе одеть, синуля?
-Вонь, котки, - мальчуган указал на стул у стола, на спинке которого висели рыжие колготки.
Вытянув ножку вперёд, так, что едва не касался пяткой лица Марата, малыш повелительно изрёк:
-Котай мене.
-Не понял. Катать?
-Котай мене, папа, котай, - малыш выразительно показал и тотчас весь передёрнулся, засмеялся, ничком упал на скомканное одеяло.
-Щекотать? Ну, кореш, у тебя барские замашки. Изволь, барчук, - Марат слегка поскрёб его розовую пятку.
-Ой, ой, ой, - дурашливо пропел малыш, сжавшись так, что коленки упёрлись в подбородок.
-Фу, как стыдно, - Марат, шутя, хлопнул по голой попке, ребёнок гукнул, отбрыкнулся. Марат чуть прижал его ноги, попытался одеть трусики, но малыш вырвал ноги и, неожиданно, ковырнул пальчиком живот Марата:
- Пуп, пуп, - затем быстро вздёрнул свою маечку, кокетливо прищурился: - Гиде мене пуп?
-Там же, - Марат потянулся показать, но малыш опередил, опустив маечку: -Нет, пуп!
-Хитёр, поросёнок.
-Гиде посёнок? - Малыш резко сел, впился карими смеющимися глазёнками в лицо Марата: - Гиде посёнок?
-Ты поросёнок.
-Вонь посёнок! - выкрикнул малыш, точно правильный ответ на трудную задачку, и указал на нижнюю полку серванта. Там собралось пёстрое стадо резиновых и пластмассовых зверюшек, в том числе большая свинья малинового цвета с двумя пузатыми поросятами, рыжим и жёлтым. Краем глаза Марат увидел будильник: без четверти одиннадцать. Да, покемарили по-барски. Чёрт возьми, где же я пребываю, и как сподобился?.. Нет, ни гу-гу...
Марат присел на стул, попытался вспомнить, но малыш уже требовательно тянул ногу:
-День, папа, день.
На этот раз он без сопротивления позволил себя одеть, лишь однажды осторожно, точно пёрышком, коснулся пальчиком груди Марата, с комичным придыханием промолвил:
-Сися.
Свою одежду Марат обнаружил на кресле у окна, к удивлению чистой и отглаженной. Сверху лежали новые, со следами свежеоторванной этикетки, трусы.
-Чудеса, блин горелый, - усмехнулся с долей давно забытого смущения.
-День, папа, день, - малыш, словно мышка, юркнул под рукой Марата, взял трусы, протянул: - День, папа, день.
-Спасибо, сынуля, - неожиданно для себя, голос у Марата дрогнул, рука невольно поднялась и коснулась хрупкого кукольного плечика ребёнка.
-Сисиба,- выкрикнул малыш и метнулся к столу, в мгновение оказался на стуле, энергично бросил руки на столешницу: - Кусить бум?
-Бум, - машинально ответил Марат, никак не решившись переодеться.
-Кисету даш? Даш?- Малыш искоса глянул на него.
-Дам... Слушай, отвернись.
-Даш? - продолжал малыш, нетерпеливо ёрзая на стуле. - И сакару даш?
-Дам, дам... Закрой глаза.
Малыш добросовестно зажмурился.
Марат переоделся, отодвинул занавеску: за окном был узкий замусоренный дворик, упиравшийся в заборчик из проволочной сетки, за ней детская площадка и двухэтажное здание; справа улочка, вдоль которой до следующего дома тянулся сетчатый забор. На углу стоял полуразобранный грузовик с обгоревшими колёсами. Вместо стекол кабины доски, стянутые друг с другом толстой проволокой. На крыше кабины два воробья теребили кусок булки. Более никого живого. Место абсолютно незнакомое.
-Куда же это меня занесло, и как? А, мелкий, не знаешь?
-Мама затта пидёт, сакару дас, - Малыш склонил головку на плечо, глянул на Марата хитрющими глазёнками:- Кисету даш? Даш? И сакару?
-Что, что? Мама завтра придёт?
-Затта мама пидёт, сакару дас, - захлёбываясь от предстоящего удовольствия, повторил малыш.
-Хороша же у тебя мама... Она что, у тебя того, с придурью?
-Мама пидёт и кисету дас, - гнул своё малыш: встав на колени и подавшись вперёд, он почти весь распластался по столешнице, дотянулся до полотенца и стянул его, открыв хлебницу, вазу с пряниками, заварной чайник, баночку с вареньем и баночку-бочонок с мёдом. Подавая полотенце Марату, малыш утвердительно сказал:
-Кусить бум.
Марат подошёл взять полотенце и увидел на хлебнице лист бумаги, исписанный крупно зелёным фломастером. Прочёл следующее:
" Приветик, мужички! Вы уже оделись, я думаю, Димуля объяснил, что к чему. Так что давайте, умывайтесь, разогревайте (в холодильнике в сковороде) и кушайте. Димуля, конечно, станет просить конфет и сахару - он до сладкого сам не свой, - ничего не давай, только если хорошо поест. Ест он сам, насыпь в стальную миску и дай чайную ложку. Всё остальное он покажет. Не поймёшь - сообразишь, голова вон, какая большая. Чай в чайнике свежий: заварила утром. Если хочешь, можешь кофе сварить - возьми внизу, под баром, там увидишь. Покушаете, можете погулять. Димульке оденешь (всё на кроватке):
1.на колготки-шортики
2. затем вязаные рейтузы
3.рубашку голубую, сверху свитерок
4.курточку-на вешалке
Твой пиджак в шкафу, куртка на кухне, думаю, высохнет, пока встанете.
5. ботиночки и носки у холодильника - Димуля покажет
Если не затруднит, зайдите в булочную, возьмите батон и четвертинку дарницкого - круглый не брать. На кухонном столе приготовлен пакет, в нём банка под сметану. Много не бери, грамм 200. Деньги в кошельке, кошелёк в баре. Там же три талона на сахар, если встретите рафинад в пачках - отоварь.
Что ещё? Щи в холодильнике, всё не разогревайте, отлейте в кастрюльку, сколько съедите.
В 3часа покладёшь Димулю спать. Можно в колготках. До пяти часов он будет дрыхнуть, так что это время твоё. Надеюсь (слово замарано, но по некоторым проступающим буквам можно предположить, что слово было "не сбежишь") найдёшь чем себя занять. Всё, что в холодильнике, можно есть без оглядки.
В 5,как проснётся Димуля, сделай ему легкую перекуску: яблоко, орешек наколи. Часиков в семь ужинайте. До того не давай Димуле сладкого, потом можно конфету или сахару.
Будешь вечером укладывать, одень, как был утром. Платок не забудь: ночью комарики наглеют, кусаются, и Димуля потом места укусов до крови расцарапывает.
Приду утречком, сделаю вам завтрак. Не хулиганьте и не ссорьтесь.
Спокойной ночи, приятных сновидений.
Мама Рая "
-Мама писяла, - Димуля решительно протянул руку: - Дай мене.
-Не порви, это нам цэу... Чёрт, это что же, твоя мама Рая меня на весь день запрягла тебе в няньки? Ну, баба, ну, дурёха! Явно у неё с головкой проблемы... Кретинка... А если возьму да сбегу, прихвачу, что можно продать - и тю-тю на улицу...
-Я люлицу поду. Поду?
-Пойдёшь...
-Куху миться, да? - Димуля живо соскочил со стула, и метнулся к двери, застучал ладошками: - Папа, кой, куху подём.
-Скороспелый, - хмыкнул Марат, - Когда только успела... нет, тут верно другое... Слинял папа, вакансия... А, мелкий? Или так много перебывало, что привык, все едино папы?.. Пошли, хозяин, показывай куху.
Узкий коридор, яркая лампочка, кощунственно обнажала грязные, местами облупленные стены, затоптанный пол, пепел, горелые спички, сбитые в угол окурки.
Ещё две двери, между ними вешалка с гроздью плащей, курток, даже военная шинель. Внизу небрежно разбросана обувь, преимущественно женские сапожки. Слева, за дверью мамыраиной комнаты, аккуратный ящичек, на нём три пары шлёпанцев, чистые начищенные туфли Марата; в углу сборная детская коляска. От двери к ящичку разослан квадратный вязаный коврик. Напротив двери на стене зеркало, чуть правее на шаткой полочке горстка деталей - останки телефона.
На кухне было так же грязно и мусорно: переполненные вёдра под раковиной, серая от жира раковина, такая же грязная плита, столы, заставленные грудой использованной посуды. Впрочем, один стол был сравнительно чист. На нём стояли белый эмалированный чайник и поставленные, словно солдаты на парад, десятка полтора чистых молочных бутылок. Над столом висели сушилка с тарелками, хозяйственная полка, задёрнутая тюлевой занавеской.
Димуля шумно придвинул к раковине облупленную табуретку, живо взобрался на неё, и включил кран на полную мощь.
-Но, но, не балуй, - Марат убавил воду. - Смотри, весь мокрый. Кто ж так умывается?
Димуля сердито дёрнул плечом, плюхнулся на колени, соскочил с табуретки, подбежал к стулу, что стоял у окна, и уронил голову на сиденье, спрятав лицо в ладошки - обиделся.
-Ну, земеля, так не пойдёт. На сердитых воду возят. Идём умываться.
-Не хочею, - дёрнул плечиком малыш.
-Хорошо. Немытые останутся голодными. Где мамин стол?
-Мама затта пидёт, сакару дас, - гукнул в ладошки Димуля.
-Это ваше дело. Ты мне скажи, где мамин стол?
Димуля, забыв про обиду, кинулся к столу с бутылками, распахнул дверцы и энергично задвигал разнокалиберными банками с песком, крупой, макаронами:
-Бери, папа, бери.
Марат поставил чайник на огонь, принёс из холодильника сковороду с вермишелью и тушёным мясом. Димуля бегал хвостиком, и что-то лопотал понятное одному ему.
-Ну, будем умываться?
Димуля покорно протянул руки:
-Миться.
Лишь первых три ложки Димуля съел сам, затем решительно подвинул миску к Марату, протянул ложку:
-Коми мене.
-Кушай сам.
-Не хочею, - Малыш слегка нахмурился, - Коми.
-Ну, ты, пахан, даёшь, - добродушно хмыкнул Марат. - Держи рот шире.
-А-а-а,- добросовестно выполнил просьбу Димуля. Получив порцию, быстро заработал челюстями, кокетливо щуря глаза и кивая головой в такт жеванию. Через минуту: - Всё, папа, всё. Есё.
-Поехали дальше.
-Дальше би-би, - эхом отозвался и, уже с полным ртом, осторожно пальчиком коснулся тарелки Марата: - Кусяй, папа, кусяй, - сморщил носик, сузив глаза: - Кусено!- ещё раз нараспев:- Ку-сен-но!
-Вкусно, вкусно, ты знай, рубай.
-Пить, папа, пить. Чаю.
-Ещё не готов. Съел?
-Ель. Далсе би-би.
В дверь постучали, девичий голос сообщил:
-Выкипаете!
-Папа, кипит! - вскрикнул Димуля и мигом слетел со стула.
-Сиди, сиди. Я сейчас принесу пить.
Димуля послушно вернулся на место, взял ложку.
У плиты стояла девица лет шестнадцати в длинной мужской сорочке, очевидно, заменяющей халатик, на ногах вместо шлёпанцев банные тапки. Волосы не убраны, всклокочены, видно только что встала. Девица, по-мужски держа сигарету, обильно дымила, устремив сонный взор на закопчённый ковшик, на дне которого сиротливо покоилось яйцо.
-День добрый.
-Здрасте, - вяло обронила через плечо девица.
-Извините, сигареткой не угостите?
-Вон, - кивнула в сторону окна: на подоконнике рядом с пепельницей лежала пачка "Родопи".
Марат поблагодарил, взял сигарету и спрятал за ухо. Стал готовить чай Димуле, а тот уже нетерпеливо стучал в дверь:
-Папа, иди мене.
Девица неопределённо хмыкнула, выключила газ и ушла с ковшиком в соседнюю комнату.
-Всё, папа, всё кусила, - сообщил Димуля от порога, размахивая согнутой вопросом ложкой.
-Молодец. А ложку, зачем согнул?
-Сяма, сяма, так деяла, - Димуля торопливо стал объяснять и гнуть ложку в обратную сторону.
-Остановись, - но было уже поздно: ложка разломилась пополам.
-Всё, лямалась, - спокойно констатировал Димуля, сложил обломки в одну руку и, с некоторой хитринкой, спросил: - Кидать? Мусол?
-Конечно, кидай.
-Я сям, папа, сям, - чиркнул пальчиком воздух, как бы подводя черту под сим происшествием, проворно сбегал на кухню, и удовлетворённый вернулся, поставив точку: - Всё, папа, всё.
-Всё-то всё, только влетит нам от мамки. Будет ругаться.
-Да-а-а? - На лице гримаска дурашливого удивления. - Бум чай пить?
-Будем. На вот, пей пока один. Я сейчас, - Марат достал из-за уха сигарету.
-Будешь кулить? - Димуля с большим любопытством глянул в лицо Марата.
-Буду.
-И я буду кулить.
-Тебе ещё рано. Пей чай.
-Кисету даш? Даш?
В баре в стеклянной вазе Марат обнаружил соевые батончики, положил один перед Димулей.
-Есё, папа, есё.
-А губёнки не лопнут?
-Нет, - чётко, отрывисто на полном серьёзе заверил Димуля. - Есё, папа, маленько.
Получив второй батончик, Димуля быстро развернул первый и целиком запихал в рот, мурлыкнул с удовольствием:
-Кусе-нно!
-Зачем же так? Кусай помаленьку.
-Потому что,- буркнул в ответ Димуля, отхлебнул чаю, и принялся за второй батончик.
-Ладно, ты пей, я пойду, покурю.
-Покана, - помахал вслед Димуля ручкой, что, вероятно, означало: "До свидания".
На кухню одновременно с Маратом вышел из соседней комнаты парень в коричневом трико на подтяжках поверх светло-голубой майки с надписью: "Всё к чёрту!" Его толстощёкое угреватое лицо красноречиво демонстрировало классическую муку похмелья. Парень зло швырнул на стол мороженую курицу, постоял секунду в размышлении, затем подошёл к раковине и надолго присосался к крану. Наконец, оторвался, шумно сплюнув, повернулся к Марату:
-Дёрнуть, ничего нет?
-Нет.
-А у Майнезной Банки?
-Не понял...
-Ну, у Райки.
-Не знаю.
-Глянь, а? У неё должен быть спиртяга. Пацан болел, так доставали ей для компрессов...
-Не могу.
-Чего?
-Не хозяин.
-Так стань им. Райка баба что надо. С приветом, правда, но для семьи не помеха... Глянь, а? Черепушка трещит... Грамчиков полста... А завтра, ****ем буду, пузырь отдам. Сам как?
-В смысле?
-В дугу ведь был. Таксёр тебя узелком до кровати дотащил. Райка за труды четвертной отстегнула. Скажи: нормальная баба пойдёт на это? Что ты ей - муж? брат? Не-е, у неё в чердаке сквозняк... Ну, так чего, подлечимся?
Марат не успел ответить, как из комнаты долетел грохот и димулин крик:
-Папичка, иди мене!
Стул лежал кверху ножками, рядом осколки от кружки. Димуля стоял поодаль на корточках, в мокрых колготках, и неистово колотил снятым тапком по паркетине.
-Папа, такан, такан, бигит, бить нада! - захлёбываясь, сообщил Димуля. - Вонь, такан!
-Вижу, таракан. Ты ещё и охотник отменный, только прибыли от тебя грош, а убыток...
-Такан бигит, бигит, - словно бы оправдываясь, всё ещё возбуждённо говорит Димуля, и снова - бац! - тапком по расплющенному таракану, завершил, очевидно, выругавшись:- У, мына-мына...
В дверь постучали, и на пороге возник сосед:
-Что тут у вас?
-Охота на тараканов.
-Такан бигит, бигит, - Димуля шагнул навстречу соседу и, вновь возбуждаясь, жестикулируя, как заправский итальянец, принялся вводить в курс дела.
-Ну, ясно, ясно, - кивал сосед, - ты его, значит, по чердаку...
-Да... бигит-бигит...- далее следовал пересказ уже на непонятном детском языке.
-Во, малявка,- усмехнулся сосед, - как по-написаному шпарит. Оратор ты наш, коммунальный, - Сосед коснулся ладонью головы Димули, с намерением потрепать, но тот резко отпрянул, насупился.
-Не нада мене так! - и энергично повторил жест соседа, вскинул глаза на Марата:- Папичка, он мене трогает!
Сосед и Марат засмеялись. Димуля, вероятно, обиделся такой реакции, повернулся и ушёл к дивану.
-Мужик! - Сосед выразительно сжал кулак, качнул в воздухе, и тут же переключился: - Слушай, глянь в холодильнике... Горят трубы, нет сил...
Спирт был в холодильнике, в бутылке из-под кетчупа. Сосед плеснул в кружку, сходил, разбавил водой, затем отлил половину Марату. Тот тем временем убрал следы димулиной "охоты", поменял мальчику колготки.
-Папа, кишки дай, кишки, читать буду, - Димуля показал на полку над его кроваткой, где в две стопки лежали детские книжки и журналы "Мурзилка", "Юный натуралист".
Марат - сколько взялось в руки - положил на кровать, Димуля сел рядом и стал сосредоточенно листать. Сосед нетерпеливо ёрзал, держа в руке свою кружку.
-Ну, вздрогнули, - наконец, оживился, когда Марат нарезал колбасу и сел за стол.
Чокнулись, выпили, закусили. Сжевав колбасное кольцо, сосед громко хлопнул в ладоши, бодро сказал:
-Порядочек. Можно дальше жить. Пошли, подымим, побазарим маненько... Димка, ты сиди и читай, папка счас придёт.
-Лана, - кивнул Димуля, не отрываясь от журнала. - Я читаю.
Соседа звали Володя. Работал слесарем в теплоэнерго, но, по секрету, Марату сообщил, что сколотил бригаду толковых парней, халтурят на строительстве дачных домиков. Один врач, которому срубили дом в два этажа, остался весьма доволен, и теперь в любое время по первой просьбе выдаёт липовые больничные, - не бесплатно, конечно, - так что времени на халтуры предостаточно. Почему он так открывается?
-Да, по-всему, мужик ты толковый, чую нутром, работяга, вот и думаю: может, с нами? Сегодня мы отдыхаем, завтра тоже, а в пятницу, по утряне можешь со мной поехать. Посмотришь, с мужиками побазаришь, они тебе скажут, что у меня всё честь-по-чести. Будут деньги, солидные. Сойдёшься с Райкой, подкопите, и сделаете квартирку. Мы тут подумываем дать заявку, оформить нас кооперативом. Короче, думай... Перспектива большая. Счас проворачиваем одно дельце, получится - будут у нас токарные станки по дереву...
В окно постучали, Володя глянул и закричал:
-Витёк, заходи, - Марату: - Вот один из моих. Надумаешь - свисни...
Володя с гостем скрылись в комнате, пистолетным выстрелом щёлкнула задвижка внутреннего замка.
Марат загасил окурок, и тоже ушёл в комнату.
Димуля всё ещё сидел на кровати, листал "Мурзилку". Глянул искоса:
-Ты куда был?
-Курил.
-Да-а-а? На люлицу подём? - спросил, и тут же стал собирать журналы в стопку. - Всё, папа, всё, читал. Покади. Подём люлицу.
-Надо бы, наверно, посуду помыть.
-И я, папа, и я.
-Пошли.
Марат мыл посуду, складывал на сушилку, Димуля стоял на стуле, смотрел в окно и, время от времени, вскрикивал:
-Папа, гиди, питика!
-Это воробей.
-Лабей, - добросовестно повторял Димуля.
По улице, за домом, со страшным треском пронёсся мотоцикл.
-Так кто? - живо повернулся к Марату.
-Мотоцикл.
-Гиде, папа, гиде? - Димуля налёг на окно, изогнулся весь, силясь заглянуть за угол дома. - Гиде мотикал?
-На улице, уже уехал.
-Дём, папа, люлицу.
-Подожди, у нас ещё дела.
Марат заканчивал мыть посуду, когда вновь выстрелила задвижка и в коридор вышли Володя и Витёк. Марат решился спросить бритвенный станок, Володя разрешил взять на полке над раковиной.
-Сейчас, Димуля, приведу себя в божеский вид, и пойдём.
-Лана, - великодушно согласился Димуля.