9
Красноярск, Россия, Земля.
1 января, 00:12 (часовой пояс +7).
Добежав трусцой до перекрёстка и успев за это время дважды выстрелить из своего ружья по местным жителям, Дирнер ненадолго остановился, чтобы чуть перевести дух и решить, куда двигаться дальше: в этом он, как командир одного из экспериментальных отрядов, имел некоторую свободу выбора.
Прямо, через дорогу? А зачем? Улицу Павлова (впрочем, до названий Дирнеру не было дела) до конца прошерстили и взяли под контроль десятки других бойцов, и что бы там ни случилось интересного, он всё равно это пропустит.
Направо, к вокзалу? Туда тоже выделена особая группа… В конце концов, там же из этих людишек почти никого нет! Только дежурные работники – плюс машинисты и пассажиры подъезжающих время от времени поездов… Нет. Дирнер скрипнул зубами. Какое «время от времени»?! Сейчас же Новый год, и это «время от времени» означает «иногда» или вообще «изредка»… Нет, это неинтересно…
Назад? Да это же просто смешно! Чтобы я, Харл Дирнер, танн армии Винтхерлунда, выглядел так, будто я не знаю, что мне делать?! Ну ни за что!
Остаётся один вариант – налево, а там можно будет снова повернуть налево и прочесать пару спальных кварталов… Военнослужащий оскалил зубы в жутковатой ухмылке. Да, это ему по душе. Косить, рубить, мочить, молоть… и всё – огнём единственной лазерной винтовки… Да, это ему нравится.
И он повернулся, чтобы перебежать располагавшуюся слева дорогу, точно за которой находилась заброшенная стройка, на только что зажёгшийся красный свет.
Хшер продолжал неподвижно сидеть на крыше ядовито-жёлтой пятиэтажки, держа палец на спусковом крючке своей снайперки. Зубы его были стиснуты, а на лбу выступили первые и тут же остывшие капли пота.
Внизу, на тротуаре, стоял и зачем-то осматривался один боец в белой шубе. Почему-то Хшеру казалось, что это его формальный командир танн Дирнер, – наверное, потому, что тот двигался с той стороны, куда улетел, выгрузив десант чебов, флаер… Хшер хотел его убить. Но не мог.
«Что со мной? – думал он, периодически вставляя в мысленную речь не произносимые для землян проклятия на своём родном языке. – Странное дело… Если я нажму на спуск и попаду, то вынужден буду делать это вновь и вновь, потому что (непроизносимое слово) труп винтхерлундского бойца обязательно навлечёт подозрения… А убивать большие группы захватчиков я не смогу, потому что, во-первых, у меня (непроизносимое слово) низкая скорострельность, во-вторых, мне надо будет перезаряжать винтовку, в-третьих, мало патронов, а в-четвёртых, эта большая группа будет беспрерывно палить в меня из своих лазеров и за несколько мгновений срежет с дома всю крышу со мной (три непроизносимых слова) в придачу… А если я выстрелю и промажу… хотя как такое возможно – вроде и прицел есть, и прибор ночного видения…»
Хшер не хотел даже задумываться о том, что будет в последнем случае, а потому не стал дальше развивать эту мысль и просто подумал: «Кажется, я боюсь».
Тем временем «объект» – в данной ситуации слово как нельзя лучше подходило к тому офицеру – закончил осматриваться и повернул налево, ступив на пустовавшую в тот миг проезжую часть.
А Хшер, наблюдая за тем, как военнослужащий удаляется из-под прицела, вдруг начал крыть себя последними словами за малодушие и трусость, так некстати проявившиеся на поле боя. «Ну как я мог! – теперь думал он. – Как я (непроизносимое слово) мог его отпустить!.. Ведь это же наш классовый враг, один из тех, кто (непроизносимое слово) нещадно нас эксплуатировал на нашей и их, к сожалению, родине! Уже за это он недостоин жизни – а за ужасно жестокий характер – вдвойне!»
И чеб, кое-как прицелившись в последние мгновения перед тем, как офицер в белом оказался бы под защитой козырька над синим забором из металлических листов вокруг стройки, – на всякий случай зажмурился и запоздало выстрелил.
Пуля попала в край длинного козырька, под который собирался зайти Дирнер, – сантиметрах в двадцати над головой последнего – и отломила большую щепку с кусочком металлического покрытия и небольшим количеством снега.
Слабый жужжащий звук выстрела заставил человека в белой шубе резко обернуться и вскинуть посох. Но в этот момент на макушку, скрытую белой шапкой, прилетел неизвестно откуда взявшийся кирпич, и рослый офицер, потеряв сознание, мешком рухнул на снег, роняя оружие.
Всё же и бронеподкладка не гарантирует абсолютной защиты. Да, полученный удар убить «деда-мороза» не мог, но оглушить – вполне.
А с козырька скатился, разбрасывая снег, которым тот был покрыт, тёмный человекоподобный силуэт. Приземлился на ноги, посмотрел, не вставая, на результат своего действия, затем вздохнул, подхватил под мышки не очень-то и лёгкое обмякшее тело и с трудом потащил его на себе, тяжело дыша и часто отдыхая, туда, куда Дирнер и планировал попасть, – в сторону ближайшего спального квартала.
Этим силуэтом был… Егор Киселёв. Его план, разработка которого шла прямо на ходу в голове у копирайтера, предусматривал взятие пленного и допрос последнего с целью узнать как можно больше о вторжении – или, если это окажется не так, в чём Егор сильно сомневался, хотя бы о том, что вообще творится вокруг. И Егор волок вражеского офицера к себе на квартиру, так как справедливо полагал, что в данный момент это место было ближайшим и наиболее безопасным из известных ему. Правда, там ещё находилась Марина… Но Егор считал, что как-нибудь решит этот вопрос. В конце концов, разве это не благородно – сражаться за город, в котором живёшь? Егор надеялся, что Марина поймёт это и не станет чинить ему препятствий, а также психовать, что, как он думал, помешало бы ему сильнее всего.
Он верил во вторжение. И вот оно наступило, а значит, все моральные запреты в душе копирайтера временно отошли на второй план.
Если потребуется, он будет жестоким. Если в него станут стрелять, он как-нибудь ответит. Потом, возможно, он будет сожалеть об этом, но это будет потом.
Сейчас надо выжить. И попытаться спасти город.
Всё-таки цель иногда оправдывает средства. Но – очень редко. Например, теперь.
И надо поскорее достичь этой цели. Уберечь Марину, во всём разобраться и подумать, что делать дальше.
...А «посох» так и остался лежать на снегу под забором.
Когда негромко прозвучал выстрел, а «объект» вдруг крутанулся вокруг своей оси и повалился наземь, Хшер подумал, открывая глаза: «Я попал в него… Я убил его… Я убил одного из этих наглых эксплуататоров и захватчиков!!! Я смог! Это возможно!..»
Но радость тут же унеслась в неизвестном направлении, когда кто-то (Хшер поначалу не заметил его своим ноктовизором, так как весь сконцентрировался на военнослужащем) внезапно спрыгнул на снег рядом с телом и куда-то на себе это самое тело потащил. Хшер пришёл в недоумение – и задумался.
«Кто это был? Винтхерлундец, заботящийся о трупах? Или местный, решивший оказать активное сопротивление? Это важно… Но местному-то труп зачем? Сколько вопросов… и ведь не ответить на них, если только не… А что я теряю? Если это был Дирнер, то никто не заметит моей отлучки, а если и не он… Надо же когда-то начать проявлять самодеятельность! К тому же, если это местный, то нам он может пригодиться… ну, если только не решил позаимствовать у вояки форму и оружие, чтобы вместо него сражаться против своих… хотя что за чушь? Кто пойдёт на такое?.. Я ненадолго – лишь выясню, что это за тип, и сразу вернусь».
И Хшер, взяв винтовку, направился к пожарной лестнице.
* * *
00:16.
…Неизвестный двигался медленно: ещё бы – с такой ношей на плече, – но при этом как бы случайно идя так, чтобы быть незаметнее: вдоль стен, между автомобилями или деревьями. Во всяком случае, следить за ним, оказалось достаточно интересно, а невысокая скорость передвижения и частые остановки позволяли не напрягаться, чтобы не потерять новый «объект» из виду.
Маленький чеб с большой винтовкой за спиной наблюдал из-за угла старенькой серо-коричневой пятиэтажки за тем, как молодой парень устало подтаскивает, постанывая от натуги, к светло-серой девятиэтажке, в которой, судя по всему, жил… Дирнера! Хшер различил все эти детали благодаря чуть более острому, чем у гуманоидных обитателей Винтхерлунда, ночному зрению: ноктовизор на оружии был всего-навсего частью комплекта, – и теперь с каким-то странным чувством провожал взглядом эту пару, которую землянин мог принять за друзей, один из которых – в костюме Деда Мороза – успел напиться на празднике, и поэтому приятель тащил его домой.
Когда они завернули к подъезду, маленький чеб с большой винтовкой за спиной скрылся за углом дома и во всю мощь своих задних лап (их вполне можно было назвать ногами) побежал обратно на свою позицию, не забыв по пути побрать выроненное Дирнером лазерное ружьё.
А оказавшись там – по его ощущениям, было как раз примерно двадцать минут первого, – он включил микрофон и сказал всем лидерам других отрядов:
– Время пришло. Начинаем действовать.
А сам при этом, прицеливаясь «посохом» – винтовку он отложил – в движущуюся со стороны вокзала группу «дедов-морозов» и «снегурочек», уже начал рассчитывать самый быстрый способ собрать всю свою команду в одном месте – собственно, лишь так они могли начать эту долгожданную революцию.
10
Красноярск, Россия, Земля.
1 января, 00:17 (часовой пояс +7).
…Звенели стаканы с напитками разного цвета и градуса, гремел хохот многих глоток, изредка работали челюсти, неслышно в общем шуме показывал стандартную программу этой ночи единственный телевизор – на базе красноярского отряда полиции особого назначения (так он назывался уж сколько-то лет) вовсю шло празднование Нового года.
«Как же хорошо – сидеть вот так с парнями, есть, пить и знать, что сейчас мы в городе никому не нужны: какой дурак станет чудить в такой праздник!» – подумал капитан Захар Песков, заливая в себя ещё сто граммов, закусывая и при этом успевая слушать рассказываемый кем-то из коллег неприличный анекдот. Веселье полностью захватывало его, и мысль лишь смутно выделилась на фоне вовлечённости в радостный процесс.
Пескову было тридцать четыре года, внешности он был, ну понятно уже, самой обычной, только чёрные волосы стриг под ноль, что, как он думал, придавало ему вид более… какой именно, он не мог чётко сформулировать, но по существу был прав – выглядел он довольно внушительно. По характеру Захар был прямым, честным и смелым человеком, что, с одной стороны, иногда обострял его взаимоотношения с начальством, но с другой, – помогало в работе и общении с товарищами, которые всегда могли в случае чего получить от него опору и поддержку. Семьи он не имел по собственным убеждениям и профессиональным соображениям, что также ему пока помогало – к примеру, давало возможность праздновать новогоднюю ночь на работе вместе с остальной дежурной сменой.
Захар потянулся за бутылкой, стараясь не сшибить остальные, стоящие на столе, как вдруг заверещала сирена – сигнал тревоги, что значило – пора вскакивать и ехать куда-то, чтобы кого-то спасать или, наоборот, брать, а при сопротивлении успокаивать огнём на поражение.
Все вдруг разом засуетились, повыскакивали из-за стола (анекдот так и был оставлен на середине) и, на ходу собираясь, помчались по коридору на выход, где в это время должны были заводиться микроавтобусы.
«Ну вот, накаркал!» – подумал Песков о своей предыдущей мысли, одной рукой надевая рацию: наушник легко входит в ухо, пока ладонь прилепляет к щеке эластичный проводок, которым наушник связи соединяется с оказывающимся точно у губ микрофоном, – а другой придерживая на плече ремень уже успевшего появиться там автомата. Бросил в эфир:
– Дежурный, в чём дело?
– Звонки со всего города! – Парень, похоже, с таким никогда не сталкивался, поэтому говорил быстро, взволнованно и громко. – Повсюду – множество неизвестных лиц в костюмах Деда Мороза и Снегурочки с оружием, обозначенным – я не шучу – как лазерные пушки! Они стреляют, есть жертвы; на контакт не идут – совершенно! Звонки, повторяю, отовсюду… О, – нецензурное слово, – нет, они уже…
И дежурный умолк, раздался короткий странный звук – и рация замолчала. Захар не успел надавить пальцем на микрофон, чтобы переключить частоту; передняя часть колонны бойцов как раз подбегала к выходу – сам Песков был чуть ли не в хвосте. В этот момент он увидел своими глазами то, о чём говорил молодой диспетчер, которого, скорее всего, пару секунд назад не стало.
Отряд выбежал в холл здания, и глазам открылось буквально настоящее поле боя. Двери разворочены выстрелами, дежурный валяется на полу в своей будке из пробитого бронестекла с дырой в груди, а в здание врываются те самые люди – мужчины и женщины – в одинаковых костюмах и стреляют, стреляют из своих пушек!
Опоновцы, мгновенно оценив ситуацию, открыли из автоматов огонь на поражение, в то же время стараясь в условиях общей скученности не попасть в своих. Но «деды-морозы» и «снегурочки» стреляли лучше, да и, к слову, их оружие было помощнее. Если Захар выпустил пять пуль в одно и то же место, чтобы свалить одного из налётчиков, то «снегурочка», стоявшая у дверей и будто контролировавшая ход боя, одним выстрелом из своей суперпушки разрезала сразу двоих «защитников базы».
Захар понял, что так сражаться неудобно, поэтому надо поскорее попасть на улицу, чтобы вести бой оттуда – с большей свободой и успехом, – так что он сосредоточил свои усилия на охранявшей вход девице в белой шубе. Под одеждой у врагов наверняка были бронежилеты, а потому он прицелился ей в голову и, прежде чем она успела снять его выстрелом из своей странной пушки, выпустил очередь на несколько патронов. Тут же пригнулся – над ним пронёсся зелёный луч («Они что, марсиане?..» – мимоходом подумал Песков) – и через грохот пуль и невнятный свист лазеров стал пробираться к выходу.
По пути успокоив короткой очередью в лицо сунувшегося было к нему типа в белом, выкатился наружу и увидел, что и двор базы тоже превратился в поле боя.
Между развороченным входом в мрачного вида корпус и выездом с территории стояли три подготовленных было микроавтобуса. Два из них горели, поэтому на них рассчитывать он не мог. Один был более-менее на ходу и с включёнными фарами – только лобовое стекло было разбито выстрелом, да на водительском месте раскинулся убитый шофёр с простреленной лазером головой. И пока Захар разглядывал детали пейзажа, из-за уцелевшей машины начал палить прятавшийся там ещё один член атакующего отряда.
Пескова спасло только то, что у стрелка была немного неудобная позиция, из-за чего первый луч прошёл в сантиметре от правой щеки опоновца. Тот зарычал от боли и стряхнул разрезанный оплавленный проводок вместе с наушником. А второго не было: разъярённый боец высадил в затаившегося «деда-мороза» весь остаток магазина. А затем побежал к добытой с боем машине, перезаряжая оружие.
Он планировал занять освободившуюся позицию и поддерживать свою группу огнём оттуда, но, обернувшись, понял, что поддерживать уже некого: из раскуроченного проёма наружу стали выходить налётчики. Заметив убегающего Захара, они тут же вскинули необычные «стволы». Лишь теперь капитан осознал, что «деды-морозы», оказывается, палили из своих посохов! Но когда из дул вылетела новая порция смертоносных лучей, «последний из опоновцев» (так подумал о себе Захар, заметив аналогичные картины у остальных корпусов базы) был под защитой микроавтобуса.
Лазеры дырявили бронированный салон и прошибали окна машины, неизвестные боевики мчались к ней, чтобы выудить и прикончить Захара, который, стараясь держаться пониже, как раз заползал в раздолбанную кабину. У него была в тот момент одна цель – сделать это быстрее, чем налётчики осуществят свои намерения.
В последний миг перед тем, как боевики оказались бы так близко, что увидели бы скрючившегося под рулём Захара, выталкивающего из кабины труп, большая, тяжёлая, но мощная машина рванулась с места, поворачивая к практически уничтоженным воротам. Враги быстро опомнились и открыли огонь по корме удаляющегося микроавтобуса.
Но серьёзных – в смысле фатальных для Захара – повреждений аппарат не получил, благодаря чему через секунду выехал с территории базы на проспект Пограничников и понёсся к центру города. Капитан Песков посчитал, что сейчас он будет полезнее где-то там, где угодно – но не здесь, в месте, где только что героически погибли все его товарищи.
Когда он отъехал метров на триста, он услышал раздавшийся сзади мощный взрыв – база окончательно была уничтожена. Захар подавил поднимавшуюся было в его душе волну гнева и, стиснув зубы, сильнее надавил на педаль газа, в то время как из его глаз потекли скупые мужские слёзы, сразу сбиваемые налетающим ветром.
Но это был ещё не всё. Когда машина, разогнавшись до непозволительной отметки в сто тридцать километров в час, оставила горящие руины базы почти в километре позади, её вдруг дважды сильно тряхнуло, дважды громыхнуло, и Захар, обернувшись, увидел в заднем части салона две большие пробоины – без сомнения, следы новых выстрелов из какого-то другого, ещё более мощного, оружия.
Немедленно повернул голову к зеркалу заднего вида. Дорога сзади была пуста – абсолютно! Как, кстати, и впереди. «Они что, с воздуха стреляют?!» – подумал Захар и в отчаянной попытке что-либо изменить принялся крутить рулевое колесо то в одну, то в другую сторону.
Микроавтобус стал вилять туда-сюда на проезжей части, заезжая и на встречную полосу. Пескову пришлось сбросить скорость до ста двадцати и включить дальний свет; при этом ему подумалось, что это не спасёт его, если снаряды самонаводящиеся.
А что тогда спасёт? Впереди показался перекрёсток; достигнув его за считанные мгновения, Захар резко крутанул руль в сторону, машина заехала одной парой колёс на тротуар, причём Пескову почудился в звуке взрыва металлический лязг. «Меня защитил дорожный знак, – понял он. – Значит, спастись от них всё-таки как-то можно».
Но как? Мучительно ища ответ на этот вопрос, Захар продолжил вычерчивать на дороге «синусоиду». Новое попадание сделало корму машины практически полностью открытой – три полученные пробоины стали одной огромной, – и капитан осознал, что следующая ракета (или чем там стреляли противники) попадёт внутрь микроавтобуса, что будет, скорее всего, для него, Пескова, смертельно.
Поэтому Захар, не теряя времени, распахнул ближайшую дверцу и, притормозив до адекватном скорости, выпрыгнул наружу. Перекатился, гася инерцию, и, пригибаясь, побежал прочь со своим автоматом наизготовку.
Вскоре до его ушей донёсся грохот недалёкого взрыва: враги, кем бы они ни были, уничтожили-таки машину. Песков понадеялся, что этим они удовлетворятся.
Но что делать теперь? Куда идти? Начальство пока вряд ли сможет ему помочь или хотя бы спустить план действий, так что нужно решать самому. Тут Захар вспомнил, что перед началом неожиданного боя дежурный успел сказать что-то насчёт боевиков этих «сказочных персонажей» во всём городе и что команда-то собиралась выезжать, чтобы со всем этим разобраться.
– Ну что ж, посмотрим, что я могу сделать, – вслух проговорил опоновец и побежал к центру города.
Дотуда было ещё далеко, но Захар как раз подумал о том, чтобы угнать машину, – а там уж точно были эти «нарушители спокойствия».
Вокруг время от времени стали раздаваться взрывы. Судя по всему, начался обстрел; но его уже производил не флаер, уничтоживший микроавтобус Захара, – это была какая-то новая хитрость «людей в белом»…