В полумраке она была заманчива.
Но при свете лучше виднелись её очертания, тёмный лак на ногтях и мурашки от моего присутствия.
Свет показывал мне те миллимерты её мягкой кожи, которые были неприметны другим. Пожалуй, с тех минут я полюбил свет.
Я хотел смотреть только на неё — хищницу, которую я покорил своей сдержанностью. О да, я был хорош с собой.
Всегда готовый драться за свою честь, и свою женщину. Женщины рады принадлежать таким мужчинам. Но она не могла сразу сдаться мне, ибо она видела во мне интерес к этой игре и, право, догадалась, что мне не нужны фанатки.
Она стала мне компаньоном, игроком в моей игре, чтобы остаться во мне. И осталась.
В моей сонной артерии частенько пульсировало, будто вена разорвётся или лопнет. Пульсировало от ревности, в которую я кидался ежедневно. Ей нравилось, что она умеет так влиять на меня; мне нравилось, что она никого не подпускает к себе, кроме меня.
Нам предстояла очередная встреча, что оборачивалась чистой непредсказуемостью