«Повести Белкина» накрыли меня в отрочестве сильнее иной пушкинской прозы. «Выстрел» вызвал дрожь, эффект присутствия, причём – стоять секундантом или зевакой на той дуэли было страшнее, нежели являться одним из её участников. Не говоря уж о финале. «Метель» и «Гробовщик» окатили таким приступом «онтологической тоски», что после прочтения я искусственно выискивал поводы для оптимизма и наговаривал на классика, что он-де нарочно усугубил драму ради красного словца. И даже любимая «Барышня-крестьянка» лишь отчасти примирила меня с этим миром.
А сегодня я улыбаюсь, когда держу в руках советскую книжку с пометкой «литература для средних классов». Потому что и сейчас не рискну написать эссе о нюансах личного прочтения пяти коротких повестей. Но стихотворение – родилось. Минут за 10-15, не более. Лишь поэтому решил его вновь опубликовать ровно три года спустя…
***
«Не буду, – отвечал Сильвио, – я доволен: я видел твоё смятение, твою робость; я заставил тебя выстрелить по мне, с меня довольно. Будешь меня помнить. Предаю тебя твоей совести».
(А.С. Пушкин, «Повести Белкина»)
ВЫСТРЕЛ
Можно верить в слепую судьбу,
Знаки Свыше и магию чисел,
Доверять лишь себе одному,
Только, жизнь – как отложенный выстрел.
Помни: болен ты, или здоров,
Брат фортуны, иль ей же раздавлен,
Но однажды 12 шагов
Ты отмеришь и вспомнишь о Главном.
В ясный день, воспевая покой,
Наслаждаясь любимой женою,
Помни, граф, – он придёт за тобой,
Чтоб оставить графиню – вдовою.
***
Я знавал эти страшные дни,
Бледный Ангел держал рядом свечку.
В миг, когда был уверен: пришли!
Пистолет тихо щёлкал осечкой.
Жизнь бежала, а после – плелась,
Согревала и холодом дула.
Недоступна над Будущим власть,
Я привык находиться под дулом.
Что с того? Даже если Мир тих,
Нам не слышен свист пули-разлуки.
Бог – не выдаст, останется стих,
И всё помнят любимые руки...
(30 декабря 2016 года)