Фиговый листок сдуло ветром, и в XXI столетие он вошёл без духовного багажа нагишом в нью-йоркском аэропорту Кен-нуди, как хлюпающий носом холоп, хлопающий дверью в покосившуюся халупу.
При въезде не туда оскоплённого Насилия Троегубова подвергли тщательной дактилоскопии, включая немытые пальцы ног, в связи с ягодичным предлежанием в стране несбыточных грёз, золотых слитков вкраплённых в тротуары и экономического заката рукаВОВ.
По этому поводу он прикусил язык и закусил третью отвисшую губу, не дав сахарную косточку своему французскому бульдогу, пытавшемуся избавиться от ненавистного бриллиантового ошейника и порядком надоевшего ему придурка-хозяина.
Спину ломило, в сердце томило, и он прикафетерился в углу за столик к девушке, погладившей лучезарным взглядом бульдога и подававшей ему недвузначные знаки вынимания мобильника из редикюля.
Так Насилия не встречала даже, бросившая его на произвол злосчастной судьбы, вторая по Гринвичу жена.
Это что-то нечто, сказал он себе и заказал чашечку кофе, бросив бульдогу приветливо-щедрый посыл затуманенными от слёз умиления глазами.
А тот уже похотливо тёрся о щиколотку незнакомки, не стесняясь в выражении своих нескрываемых чувств.
Неожиданно позыв мочевого пузыря Насилия вынудил его покинуть столик.
Когда он вернулся, ни девицы, ни бульдога с бриллиантовым ошейником не было.
Такого удара Трегубов не ожидал и он, понурившись, поплёлся к кассе покупать обратный билет на Родину.