Если вы думаете, что дети - маленькие «недоумки», мало понимающие манипуляции, подмены смыслов и скрытые послания, вы глубоко ошибаетесь.
Основная потребность выжить, делает из ребёнка изобретателя, способного действовать.
...Новостройки начала шестидесятых.
Тесные, как прошлогодний сандалик.
Достраивали, как могли.
И кучи песка - явление частое.
О! Эта влажная масса, запустив руки в которую, можно ощутить податливость.
Можно лепить и тут же рушить.
Она послушнее пластилина, и ее много.
Настолько, что можно выстроить города, украсить цветами из палисадника, подарить каждой кукле по дворцу и погрузиться в вечность.
Потому что оторваться от неё нельзя.
Время и пространство перестают существовать и открывается другое измерение, где все поддается движению руки.
Волшебство.
И она, эта куча, прямо напротив твоей калитки.
Только за ворота, а она вот - четыре крохотных шага.
Манит. Зовёт.
И мальчишки уже приступили.
Юзают грузовиками. Растаскивают в разные стороны.
Ещё немного и от неё останется… Да ничего не останется!
А пока она куча, да ещё и влажная, надо успеть.
Но, как?
Мама только надела на меня белое платьице в горошек.
И я стою, пялясь на мальчишек и изнывая от зависти.
Мне нельзя в песок - испачкаюсь.
Но куча предательски шепчет.
И я нутром слышу - “Завтра меня не будет. Придёт дядя Петя с ведром и унесет, оставив песчинки на асфальте. Остальное смоет дождём”.
Какое-то время я истукан.
Потом подхожу. И еще чуть-чуть.
Искушение невыносимо.
И... чтобы не лезть руками, снимаю сандалики.
Ну, не руками жееее яяя!
Встаю ножками.
А он волшебный. Проваливается и начинает обнимать каждый пальчик, щекотать, охлаждать, и слушаться движения пяточек, уходящих все глубже и глубже.
Так весело, что уже и ручки потянулись, чтобы ладошками. Оставить отпечаток и посмотреть, что он больше, чем рука. Удивиться и лепить, комкать, сыпать, строить, ломать, менять...
- Оооля!
Слышу я голос мамы.
- Ты все таки залезла!
- Мамочка, я только потрогать.
Отвечаю я и стряхиваю остатки с ладошек. Но песок остаётся между пальцев и предательски не осыпается. Влажный.
- А ты куда, мамочка?
На маме выходное платье и я догадываюсь - сейчас уйдёт туда, где я ещё не была.
Пойти с мамой в любое место на свете дороже песка.
Мама отвечает, что идёт в магазин и мне безумно хочется прицепиться.
И я начинаю канючить. Но, вдруг мама выдаёт вердикт, безапелляционный и резкий.
- Я не могу взять тебя с собой, потому что ты испачкала платье.
Я опускаю глаза и вижу, что на нем ни пятнышка. Оно совершенно чистое. Я не успела. Я только потрогать. Я только ножками. И носочки белые...
Наш спор завершается наказанием.
На стуле. Высоком. Посередине зала.
Я восседаю, утирая слезы. Не потому, что мама не взяла.
А потому что платье чистое.
Слез в детстве немного. Они быстро кончаются. Тем более утром. Дела зовут. Если не в песок, то в палисадник, ловить стрекоз или лепить самолетики.
Но мамы нет. Значит сидеть долго.
А на кухне шкворчит сковородка. Это Бабуля с пирожками.
- Бабуленькааа…
Тихо зову я.
- Бабуляяя!
Добавляю громкости.
В дверях появляется моя любименькая Бабушка. В фартучке и муке. Она мой союзник, не оставит без поддержки.
Я это знаю.
Манная каша с пенкой и сахаром напоминают в животе про завтрак. Но вариант беспроигрышный. Сидеть не хочется от слова - никак. Эта пытка стулом меня не устраивает.
- Ты звала меня, Оленька?
- Да, Бабуленька. Я кушать хочу.