Весна бушевала, весна цвела и пахла, весна рассыпалась соловьиными трелями.
Весна в аду, который несла в своей душе эта добрая, несчастная женщина.
Она не пыталась его искать. Зачем? Этот мальчик ушел добровольно.
***
Он не хотел уходить. Здесь было его логово и его самка. Женщина, единственная мире, не причинившая ему страданий. Она спасла его! Она подарила наслаждение, о котором он мечтал уже год, то подглядывание за врачом и медсестрой в больнице, когда он возбудился и неожиданно испытал острый оргазм, не в счет.
Конечно, он обманул женщину. Он прибавил себе год, ведь ему было только пятнадцать. Но разве это обстоятельство что либо меняло? Они были плотью единой! И уходить он не хотел!
Но мальчик услышал Зов. Противостоять было невозможно, потому что этот Зов исходил не из внешнего мира, он был в его душе, и противится ему Дима не мог. Никогда не мог.
Он позвонил из автомата, и цепные псы его отца прилетели через десять минут – врубили на крышках своих джипяр сирены.
Отец сидел в кабинете, в конце квартиры. Посетители проходили анфиладу комнат и обалдевали. На это и был расчет. Сколько комнат в их квартире мальчик не знал и не интересовался. Она была огромна. И располагалась на Фрунзенской набережной, где под окнами проходили светлые корабли и проплывали деловитые баржи.
Отец, молодой сильный умный мужик, ограбивший сотоварищи, т.е. с такими же молодыми комсомольскими вожаками миллионы людей, открыв первые частные банки, скупил все коммуналки на лестничной площадке. А строптивого мужика из двухкомнатной, который на отрез отказался продавать, просто сделали наркоманом. Подумаешь! Подержали недельку прикованным к батарее, да и попотчевали героином.
В отличии от кровожадных представителей их стаи, отец придерживался бескровного принципа передела собственности. Во-первых: биологическая субстанция жива и никто не посмеет обвинить Дмитрия Оленина в убийстве! Во-вторых: эта биологическая субстанция добровольно продала свою собственность! В третьих: никаких наследников! В четвертых: грех убийства на душу не взял.
Квартира, наконец, приобрела законченный вид – эти две комнаты с туалетом и кухней, отец отдал горничной и сиделке.
Бывшая жена, мать сына, получив отступного и не слишком печалясь о своем больном ребенке, а впрочем ей Диму никто бы и не отдал, отбыла ПМЖ на южный берег Франции. Сам отец, перебрав несколько десятков мисок, мисс – компромисс, женился на красотке из Таганрога, надеясь, что землячка Чехова и Раневской обладает хоть какой-то культурой. Напрасно! Дура была набитая, причем соломой. Но удачно в постели имитировала оргазм. Чем и взяла.
Набив свои апартаменты всяческим антиквариатом, удовлетворив страсть к вещам, отец затосковал. Потерял интерес к бизнесу. Смысла нет! Весь этот бизнес не поможет вылечить сына, ведь от этой болезни не лечат. Вину мальчик на себя взвалил. Вину, которая не его вина.
Но Дима, уже подрастал, горничная, смущаясь поведала, что у него начались поллюции.
Вырос! Но остался жить только в своих мечтах. Книги, книги, книги… И на пятнадцатилетние отец подарил ему швейцарские часы. Стоимость которых не афишировалась (именно за них Диму чуть и не убили!), но отец этого не знал.
Мука мученическая была в сердце отца! Мальчик исчез. Сначала он ждал, что потребуют выкуп; братаны осваивали новый вид бизнеса; однако никаких требований не последовало. Прочесана была вся Москва, но Дима исчез.
Полтора месяца день и ночь искали. А в сердце отца, в сердце бессердечного этого человека, мука была мученическая.
А вокруг бушевала весна! Расцветала тюльпанами. Курлыкала возвращающимися из временной ссылки журавлями. Рассыпалась соловьиными трелями.
Весна в аду, который носил в своей душе сильный, смелый, жадный хищник.
Дима позвонил сам. Когда его привезли, отец сидел в кабинете и пытался нацепить на лицо маску холодности. Но мальчик вошел, даже не взглянув на отца. Сел в кресло и уставился своими серо-зелеными глазами вдаль.
- Какая мука! За что? За что? За то, что облапошил несколько миллионов людей? Ах, ерунда, каждого на небольшую сумму. Что отнял квартиру и превратил хозяина в овощ? А тигры едят мясо! Их тоже за это наказать? Меня, о Боже, за что? - Глупо было вопрошать Бога, он миллионы в концлагерях не защитил и не спас. Да и сам Дмитрий Оленин отлично знал за что!
Не за грехи юности и молодости он имел больного ребенка. Когда Дима родился, сам отец трудился, крутился на крупной комсомольской должности. Но не слишком денежной и не совсем грешной. А за смерть маленькой девочки, случайную смерть, но по его вине. И эта трагедия развалила семью. Три года прошло, и все явственнее стала проявляться болезнь – вялотекущая шизофрения. Ребенок тоже чувствовал себя виноватым в гибели сестры и спрятался в болезнь.
Зная, что сын его не слышит, отец все равно заговорил.
- Где ты был? Ты исчез внезапно! Ни слова никому не сказал! – Чувствуя, что стал взвинчиваться, он оборвал себя. – Ладно – жив, цел, а о том, чтобы тебя везде сопровождали, я позабочусь.
Мальчик встал и вышел из кабинета отца. Он шел туда, где испытывал счастье высокое. К своим друзьям и собеседникам – к Пушкину и Данте, к Гюго и Акутагаве, к Толстому, к веселым своим дружкам – Остапу Бендеру, Гаргантюа и Пантагрюэлю, к «Мастеру и Маргарите».
К Ста летам одиночества
Отец, оставшись один, лег лицом на руки и заплакал. Вот и сбылись мечты детства иметь миллион долларов, всего лишь облапошил миллион вкладчиков. Как просто! Кстати миллионов стало так много, что можно уже и отдохнуть. Бесполезно… У других их еще больше, а кто стоит на месте, тот отстает. Все не то! За что? Да пресыщенность наказание не из легких, пресыщенность и скука это ад сверхбогатых.