1
В мире было два взрыва. Тот что создал мир. И тот что создал наше сообщество.
Этот взрыв ознаменовался единым лозунгом «Все беды от счастья». Одни лозунги сменялись другими. Но идея оставалась единой.
В один миг наши люди разделились на две стороны: серые и белые. Серые, конечно же, агитировали против счастья, считая, что в порыве эндорфинов человек принимает безумные и порой смертельные решения.
А белые просто хотели восстановить свой строй. Но в этой победе выиграет тот, кто «слаще всех поёт». Но до этого еще было далеко. Каждый понимал, что путь у них един, а результат разный. Путь этот выстелен кровавой дорожкой.
И в 1917 году брызнула кровь. Всех охватило животное чувство насилия над собратьями. Наше государство было похоже на одну большую кровавую ссадину. Не угодных убивали. Из погибших делали кумиров. К власти медленно, но верно подходили серые. К 1922 году кровопролитная война сходила на нет. Борьба физическая перешла на борьбу трибун.
Каждый день был словно последним. Слово требовало изощрения. Каждый новые речи должны превосходить предыдущие. Шаг в сторону, и ты проиграл. Для проигравших ужас один!
Мастерство было на стороне серых. Да и в прочем народ порядком наелся болтовней о счастье. Тысяча лет одна массированная пропаганда. Соблазнительное новое к себе и захватило. Народ сделал свой выбор.
К 1924 власть закрепилась за серым и возглавил её Ками.
Шел 1925 год. Наше общество было на пороге новых и высокотехнологических открытий.
Наш глава, Ками, позаботился обо всём за нас. Повсюду его портреты, его голос с радиорубок. Его речи всегда были мотивирующие на будущее. Через сорок лет счастья исчезнет с жизни людей.
На его последнем выступлении были определенны четкие и ясные совершенства нашего строя. Например, у нас нет терроризма. Нет интернета. Общение людей происходит через письменное изложение своих мыслей. А читать чьи-то письма бессмысленно. Ручная письменность избавила нас от серьёзных волнений.
Полиция работает высокоэффективно! Ведь только в ней используют полицейских-экстрасенсов. И преступления искореняются на корню даже еще не совершившись. И уровень пойманных преступников высок. Перевыполняют план.
А наши тюрьмы пусты. Это всегда было для нас загадкой: куда пропадают пойманные преступники? Причем исчезновения связаны с электрозаводом. Энергия, которая выделяет электрозавод, увеличивается в двое, когда кто-то пропадает. Есть ли тут закономерность? Нам было мало что известно хоть мы и родились, и жили в этой стране. Одни лишь слухи и легенды от стариков.
В стране шел 1965 год. Хмурость и серость захватили укромные уголки нашей страны.
Люди по улицам шагают в один такт. Это люди новой формации, нового поколения. Мозг перестал отвечать за ту часть зоны, которой принадлежит функция радости и счастья. Префронтальная кора и гиппокамп полностью атрофировались.
Серость и каменность лиц царило у населения. Если были малейшие проявления радости, счастья и в последствии улыбки, то отряд экстрасенсорной полиции молниеносно реагировал на эту вульгарность и человек исчезал. И снова электрозавод выделял бы мощное тепло, которое окутывало все дома.
Темный коридор. Пролеты кабинетов освещены тусклым светом. Самый главный кабинет окутан чернотой. Он как бы был огорожен от остальных кабинетов своей мрачностью.
Я тихо, ели слышно, стучу в плотный мрак. «Заходите», - сказал хрипловатым голосом мужчина.
Я нащупал во мраке ручку и тихонечко приоткрыл дверь. Мгла поглотила этот кабинет. Ели видно тонкий струящийся свет из окна. Этот свет был для меня как маяк для кораблей.
«Как бы обо что не запнуться», - подумал я.
Я увидел Ками, сидящим ко мне спиной.
«Здравствуйте, товарищ Ками», - произнес я, зайдя в кабинет.
Ками развернулся и кивнул головой поприветствую меня.
Я увидел лицо старика. Все морщинистое, покрытое старческими коричневыми пятнами. Взгляд его говорил о тяжести мыслей, которые гнетут Ками вот уже последние сорок лет. Ощущается его внутренняя борьба: между тем что правильно для него и как надо было поступить на самом деле.
- Я вас пригласил товарищ ученый обсудить обстоятельно один стратегический вопрос – прохрипел Ками.
Его манера говорить заставляло его слушать. Лицо было каменным, монументальным. Все лицо под его подчинением: каждый взмах, жест и даже моргание. Полный контроль. Шевелились только губы. А слова…господи… Каждое слово врезалось мне в подкорку. Невольно желаешь ему подчинится.
- Каков ваш запрос к науке? – спросил я.
- Наш мир стоит на пороге ужаса – сказал Ками, - наш мир ожидает встряска, мы не сомневаемся в наших людях и то что мы сделали, но наше общество может потерпеть поражение.
- Война? – со страхом в голосе спросил я.
Слегка кивнул Ками. Он хотел, что б я это произнес.
- Как вы знаете счастье исчезло с нашего государства, и мы должны как-то поддерживать наш электрозавод, который вырабатывает энергию для школ, садиков, больниц, холодных и грустных квартир – произнес Ками.
- Да – подтвердил я.
- Так вот возвращаясь к нашему вопросу! Мне нужна такая машина, которая считывала бы мельчайшие проявления счастья: микровыражения, ощущения – добавил он.
- Зона мозга, отвечающая за счастье, перестало отвечать на свои функции, как их можно найти? – неуверенно спросил я, зная какая реакция ожидаема.
- Вы ученный или я? – спросил Ками, - мне нужна статистика и результат иначе вы сами загремите сами знаете куда.
Моё горло иссушилось. Я не мог ничего ответить Ками.
На лице Ками нарисовалась малозаметная ухмылка. Он развернулся к окну, как и сидел до разговора и только бормотал себе под нос: «Всё не так!»
Я спешно вышел с кабинета в коридор. Вытер холодный пот. Растер руки, что бы прошла дрожь. «Что ж, ну и задачка»: с такой мыслью побрел домой.
Без улыбчивой квартиры меня ждала она. Моя жена: моя душа и жизнь. Её карие глаза заставляли чувствовать ни только покорность, но и смирение. Если бы господь умел обниматься, то такое же чувство я испытывал, когда нахожусь с ней – тепло, энергия, спокойствие и защищенность. Словно мальчишка, который находит успокоение у своей матери. Волнистые волосы. Словно создана великим божеством. Афродия - её имя. Но не меньше моё сердце заставляло биться чаще, как от страха, так и от счастья, наш маленький ангел, который должен появится на свет. Наш первенец.
Утро было быстрым: поцелуй жены, сухие бутерброды и аккуратно завязанный галстук.
Мрачность теней переплывающие из улиц на улицу. Тусклые и серые лица. Один такт ходят - нога в ногу.
Снова лаборатория. Мой коллега по имени Ураги Римоно, как и всегда приветствует меня без эмоциональным кивком.
- Вызывал к себе, – произнес я, сев на стул
- Да ладно? И что? – удивленно спросил Ураги.
- Хочет аппарат, который распознавал бы микровыражения счастья – ответил я.
- Ох уже этот Ками, – нервозно произнес Ураги, - оно и так уже исчезло, где его ещё добывать? У тебя есть идеи? – поинтересовался Ураги.
- Да… идеи на уровне фантастики, – ехидно заявил я.
Ураги кивнул.
На часах уже было десять часов, а это значит ритуальное слушание доклада нашего Ками. Каждый месяц делал выступление в виде доклада и все радио станции именно в это время вещают нашего мудрого правителя. Он в своем докладе скажет о статистике, что всё хорошо и что движемся в светлое будущее без счастья в Фукогоизм.
Девять пятьдесят. Кабинет Ками. Чуть приглушенный включенный свет. За столом сидят экстрасенсы и провидцы.
- Вы хотите, чтобы я это освещал? – хрипло спросил Ками.
- Мы другого не видим товарищ Ками, – испуганно сказал экстрасенс.
- Уходите – приказал Ками, да и при этом прищурив глаза для пущи устрашения.
Экстрасенсы и провидцы в секунду отчистились с кабинета.
«Да… Всё кругом скоро будет не так»: произнес Ками.
Мы настроили наши приемники. Мы настроили наши уши. Всё тело было готово к принятию любой информации. Проходит десять минут, а Ками до сих пор нет в эфире. Что это? Заминка вождя или сбой техники? Такой человек как Ками восхваляет педантичность и пунктуальность.
Доносится хрип. Мы да и наверное весь народ выдохнул с облегчением. Его голос был словно глотком чистого воздуха, когда задерживаешь дыхание.
Ками вещал свой доклад. Целый час одной сухости. Много пауз, оговорок, тяжелых вздохов и выдохов. Явно было что-то не так.
После того как Ками закончил, я отключил приемник и каждый уселся в свои собственные мысли.
Рабочий день закончился. Толпа людей на улице напоминала одну сплошную, мрачную и безулыбочную волну, которая плывет туда-сюда.
Я пришел домой. Поцеловал Афродию. Я нежно прильнул к её плечу, параллельно гладя живот. «Уже скоро» - нежно произнесла Афродия.
С такой женщиной и вечность, где нет счастья, может быть счастливым.
Тихий ужин. Сон. Я как будто проваливаюсь в пуховое облако. Так тепло и пушисто. Где-то на фоне играет приятная и расслабляющая мелодия. И только один голос не давал мне изредка покоя в собственном сне. Он твердил одну фразу: «Фукогоизм это сила», «сила в безсчастье». Все эти слова напоминали пропаганду.
Открыв глаза, за окном уже стояло утро. Сухой завтрак. Нежный поцелуй Афродии. Выйдя из дома, я увидел черную машину. Из машины вышел человек в черном, и он указал мне на машину. И я уже понял, что и куда.
Темный кабинет. Пустой стол. Никаких записей. А хозяин стола уже ждал меня.
- Здравствуйте – произнес я, сев на стул в центре комнаты.
- Здравствуйте товарищ ученый – произнес Ками, - как ваша жена? Ребенок? – добавил он.
- Спасибо! Вполне отлично – ответил я.
- Вы знаете в детях наше будущее, в детях – произнес Ками.
- Да – кивнул я.
- Идите…работайте товарищ ученый…хотя знаете я поговорю и у вас будет выходной, езжайте домой к жене – сказал Ками.
Я резко слез со стула. А Ками провожал взглядом ученого вплоть пока дверь не захлопнется.
Вернувшись домой, Афродия спросила, что нужно было Ками, но я не стал её беспокоить. Я поступил как хороший муж: в нужном моменте промолчал.
Снова утро. Утренние ритуальные действия. И работа.
На моем столе лежали какие-то чертежи.
«Что это»? – спросил я у Ураги.
А тот в ответ лишь пожал плечами и зарылся в свою работу.
«Странно это всё» - подумал я.
Ураги как-то подозрительно себя вёл: не общался, не поддерживал колкими репликами. Стал более скрытный.
Чертежи какого-то аппарата. Точней деталь этого аппарата. «Что ж! Кто-то хочет, что б я его собрал» - подумал я. Конец рабочего дня. Деталь собрана, а вот Ураги подозрительно не спешил. Обычно он быстрее меня уходит домой.
Я ушел. Как только захлопнулась дверь, он взял телефон и коротко сообщил четыре слова: «Он собрал первую деталь». На этом связь закончилась.
Утро. Привычные действия. И черная машина у дома и человек указывающий на неё.
Снова темный кабинет и пустой стол и Ками ждущий своего гостя. И снова разговор о детях. Ками решил устроить на меня массивную агитационную волну о детях. И очередной выходной.
Дом. Сон. И всё тот же зловещий голос, говорящий одну лозунги.
Утро. Работа. Снова чертежи детали какого-то аппарата.
А Ураги подозрительно тих. Есть ощущение, что он шпион. Даже не шпион, а так, доносчик. Надо быть поосторожней в разговорах.
Пришла пора соединить детали. Странно, но это был обычный фотоаппарат с мгновенной пленкой. Какая-то невидима рука, которая вела меня к этому, забавляется над мной, что б я сделал обычный фотоаппарат.
Мои мысли прервали гудки звонка. Я поднял трубку и встревоженный, торопливый женский голос сказал: «Ваша жена рожает».
Я сгреб в суете фотоаппарат и помчался в больницу.
Как только закрылась дверь, Ураги ещё не много смотрел на закрытую дверь, взял телефон и с сообщил: «Он его собрал». На тот момент было плевать о невидимой руке и о Ураги. Все мысли об одном дорогом и светлом человеке.
А в больнице уже ждал маленький человек. Крохотуля. Как чистенький и беленький лист бумаги. Маленькое чудо. Я хотел не медленно запечатлеть это счастье. Я взял фотоаппарат и сфотографировал Афродию и только что родившую дочь. Моментальная фотокарточка выскочила из фотоаппарата. Я потряс её и отдал Афродии.
- А почему мы с дочкой красные? – спросила удивленно Афродия.
- Что? – сказал я вырвав фотографию.
Чёрт. Для убеждения я сфотографировал себя. И на моментальной фотографии я тоже красный. Я попроси медсестру сфотографироваться и на фотографии она была серого цвета. Не ужели? Не ужели это то что постигнет нас в крах? Или спасет?
- Давай назовем её Назоми – что означает надежда – ели слышал Афродию. Всё моё внимание было на фотография.
Афродия отдернула меня за рукав.
- Ага…Давай… Назоми – растеряно произнес я.
А сам уже не слыша Афродию и я помчался в лабораторию. Но не только температура тела на фотографии меня волновало, а то, что у моей дочки улыбка. Она умеет испытывать счастье! Что это? Генетическая оплошность? Знаю точно, что за нами придут и очень скоро. Я решил не говорить о чудо фотоаппарате, а фотографию я спрятал в заднем кармане штанов. Иначе начнется погоня. Хотя с экстрасенсорной полицией может выйти всё что угодно. Они же на перёд видят все преступления. И уже могут знать о случившемся.
Я отправился в лабораторию. Когда я зашел в лабораторию, Ураги спросил про дочь. Но вот что странно – я не говорил, что у меня родилась именно дочь. Это только подтверждает мои опасения. Наверняка они уже знают. Не безопасно.
Я вернулся домой. Дома уже ждала жена и дочь.
Я сидел в своей комнате один глядя в тусклое, от вечера, окно. Как-то это всё странно, но мир явно ждет перемен. У меня есть два пути: спасти свою страну или погубить её. Эти оба варианта как положительны для меня, так и положительны для власти.
Темный одинокий кабинет и только его хозяин.
«Пора» - произнес Ками выкурив трубку.
Утро. Оно было шумным. «Включи радио» - крикнула обеспокоено Афродия.
Я резко подскочил с кровати. Включил приемник и более обеспокоенный голос говорил, что произошли взрывы на границе страны.
Что это? Война?
Мы ждали ответа Ками, но он не выступил.
Я пошел на работу. На улице люди двигались как-то хаотично. Не было строя серой массы. Толпа людей преобразилась. Будто это уже не толпа, а индивиды. Даже не индивиды. Нет! Это личности. Каждый со своими понятиями и индивидуальностью. А вместе они народ. Толпа одела маску самоидентификации народа. Даже в мерцающих по дорогам людях виднелись улыбки. И это всё один взрыв? Глоток надежды.
Как только я зашел в лабораторию, на меня наставил пистолет Ураги. Он произнес: «Мы отправляемся к нему».
Мы вышли к машине и уже через пару минут мы были у Ками. Ками сидел спокойно. Выдержанно. Будто бы всё знал на несколько шагов вперёд.
- Вы должны отдать мне аппарат, товарищ ученый – произнес Ками.
- Зачем он вам? – спросил я.
- Я всё знаю, товарищ ученый – чуть добавил тона в голосе Ками.
«Всё? Значит моя жена и дочка…» - подумал я.
И на эту мысль прозвучавшая только у меня в голове, Ками кивнул, будто бы я её озвучил в слух.
- Вы знаете историю об исчезновении счастья и улыбок, товарищ ученый? – спросил Ками.
- Сорок лет на исчезновение? – уточнил я.
Ками только покачал головой говоря мне «нет».
- Могу сказать одно: ваш аппарат это моя задумка, а ваша дочь это план моего справедливого исправления ситуации – сказал Ками.
- Ваша…задумка? – поинтересовался я.
- Вы не представляете на сколько сон может быть мощным инструментом в пропаганде, но я слишком много уже вам сказал – ели слышно пробурчал Ками.
Ко мне подошла охрана, вырвала фотоаппарат и взяв меня за подмышки унесла вон и здания.
Я побрел домой. Дома ожидали любимые. Но на долго ли? Что будет с ними? Я зашел в дом и меня уже ожидала Афродия. Я крепко её поцеловал в нежные губы, словно это был прощальный поцелуй. Ведь он правда был прощальный. Провел рукой по её щеке, словно запоминал её тактильно.
Как бы это глупо не звучало, но нам остается только одно – это спать. Да! Не убегать. Да! Не прятаться, живя, что стервятники из экстрасенсорной полиции настигнут нас. Просто спать. Просто сон. Разделить этот глупый день сном. Мы можем уснуть одними людьми, а проснуться совершенно иными.
Утро. Я всё ещё при своих воспоминаниях, но эту женщину и ребёнка, я не узнаю.
«Вы кто?» - ошеломленно спросил я. Её мокрая от слез рука нежно прикоснулась к моей щеке. Её карие глаза пробуждали вспышки чувств. Словно, что-то нежное и прекрасное окутывает всё моё тело. Если бы она была моей женой. Её лицо бы врезалось бы мне в голову на века.
Она в слезах спешно ушла из дома. Будто что-что пустое открылось в моем сердце. В голове маялась одна мысль, что я что-то потерял здесь и сейчас.
Я включил привычно радио пока собирался в лабораторию и вдруг моё внимание сконцентрировала одна новость. Политический соратник Ками пропал. «Наверное заболел» - подумал я.
На улице как-то опустело. Эта ели заметная деталь, бросается в глаза, что людей просто мало.
А вот электрозавод работает без перерывов. Выдавая тысячи киловатт электричества. Наверное хотят перевыполнить план.
Интересно, откуда берется столько ресурсов, что бы качать эту громоздкую машину по выработке энергии?
Я пришел в лабораторию, а моего доброго коллеги Ураги не оказалось. Будто бы пропал.
Каждый день становился всё привычней и привычней: утро-работа-одинокая квартира. Это уже как некий ритуал, который ты выполняешь изо дня в день.
А людей на улице становилось всё меньше и меньше. Остался только я да пару соратников Ками.
Это и впрямь довольно непривычно - отсутствие темной и мрачной шагающей волны.
А завод работал во всю мощь.
И по радио уже никто не говорил.
Почему я? Что за роль мне уготовил Бог нашей страны?
Лаборатория. На столе лежало письмо. В нем говорилось, что я становлюсь начальником обслуживания электрозавода. Попросту загружать ресурсы и конец. И вот всё приходили какие-то здоровенные колбы с размером с человеческий рост. Странно, но у меня не возникало любопытства, что в этих колбах. Одно мой глаз заинтересовал. Это индикатор колб был красного цвета. Красного? Почему мне это стало так вдруг интересно? Наверное, это просто температура колб и всё. Что ещё можно подумать.
Дом. Стук в дверь. Я запаниковал. Ни друга, ни гостя не жду. Открыв дверь, да так мышь не проскочит, я увидел чертежи. Я уже чуть больше открыл дверь, но все равно с опаской. Убедившись, что нет никого по близости, я резко распахнул дверь, молниеносно схватил чертеж и закрыл дверь, опасаясь нападения.
А из кустов виднелся силуэт уходящего мужчины и только ели-ели заметен дым сигарет сливавший с клубом дыма завода.
Утро. Лаборатория. Аппарат по чертежу увлек меня. Я же всё таки ученый. Наук – вот что меня увлекает. И по истечению времени, аппарат оказался простым фотоаппаратом с мгновенной фотопленкой? Это шутка?
Я взял фотоаппарат и ушел домой.
Пустые улицы выглядят ещё более мрачней, нежели тогда, когда тут хоть кто-то там был.
Но меня уже кто-то ждал дома. Был включен свет. Я зашел в квартиру, прошел в комнату. Увидел за столом женщину, которая была со мной в постели. И мужчина. По энергии напоминавший Ками. Сила и воля чувствовалась издали. Мужчина был явно военным. Это было понятно по его кителю и звездам. Очень крепкого телосложения. Средний рост.
«Генерал Кента» - произнес он басистым тоном.
Девушка подошла ко мне и крепко обняла. Не понимаю, почему с этой женщиной у меня возникают такие теплые чувства. С головы до пят обдает теплом. А сердце дрожит, будто бы чувствует родную душу.
- Так…а что тут происходит? – поинтересовался я.
- Товарищ ученый – произнес громогласно генерал Кента – вам угрожает опасность и мы здесь, что бы помочь вам.
- А что такое? Мне кажется, что всё в порядке – сказал я.
- То есть вас не смущает, почему пропал весь народ и почему электрозавод так много производит энергии? – поинтересовался генерал.
- Нет! Завод работает потому что я его загружаю, тем что мне приносят – утвердил я.
- Значит, он уже втянул вас в игру – обеспокоено сказал Кента.
- Что? – возмущенно уточнил я.
- Он охотится над последним представителем – сказал Кента.
- Кто? Что за представитель? – возмутился я.
- Наша дочь! – не удержавшись воскликнула женщина.
- У меня? Дочь? Бред – сказал я подскочив со стула.
- Он устроил охоту на вашу дочь! Он послал целый отряд экстрасенсорных полицейских – пояснил генерал.
- Ты не помнишь! Это из-за сна – сказала женщина.
- Что? Сна? Вы смеетесь над мной? – снова возмутился я.
- Сон это орудие внушение, прочистки памяти, конструирование нужных воспоминаний и мощный рычаг пропаганды – пояснил генерал – не удивительно, что вы товарищ ученый ничего не помните – добавил Кента.
- Но зачем? – спросил я.
- Вот и мне интересно, зачем Ками оставил тебя! – рассуждал Кента.
- А чертежи? – спросил я.
- Что за чертежи? – удивленно спросил генерал.
- Да вот! Аппарата – сказал я, поставив фотоаппарат на стол.
Генерал взял фотоаппарат, навел на меня, сделал снимок и получил моментальную фотографию.
Вдруг я почувствовал, что-то на лице. Не привычное и даже не удобное, но такое знакомое.
«Это же…» - обомлев, сел на стул с открытым ртом Кента.
- Ай! Как-то больно – произнес я, взявшись себя за лицо.
- Привыкнешь – с ободрением сказал Кента.
- Я вспомнил! – прокричал я.
Я достал из заднего кармана фотокарточку и увидел дочь. Она улыбалась! Я всё вспомнил. Теперь понятно почему Ками гонялся за женой и дочкой. Ему была нужна чистая и природная улыбка счастья.
- Ага! Значит он не только улыбки воскрешает – произнес генерал.
Я обнял жену. Афродию. Моя душа и счастье.
- Что нам делать с Ками? – обратился я к генералу.
- Предоставьте это мне…скоро всё будет – сказал генерал – мы сейчас как на шахматной доске для него – добавил Кента.
Это ночь для меня была беспокойной по двум причинам: воссоединение с любимой. Она моя нить. Я часами смотрел на её карие глаза. Второе – это борьба с Ками. Что придумает генерал? И почему ему так нужно его устранить? Хотя на этот вопрос я знал ответ, но он был двойственным.
Впервые за долгое время утро было добрым. Любимая рядом. И странное чувство, что нужно совершить, что-то невообразимое с Ками. Что ты можешь вершить историю. Но это было до звонка.
Прозвенел звонок и на проводе был генерал Кента. «Он впал в литургию» - крикнул Кента.
Я вскочил с диван. Чуть было не подвернул ногу и одевшись в суете, побежал в резиденцию Ками. В его темный кабинет, где он заседал.
Он лежал на маленьком диванчике. Дряхлый старик, некогда бог целой эпохи. Его губы были не сомкнуты, словно он хотел, что-то сказать. Будто бы он сейчас встанет и оглушительно произнес пламенную речь. Но нет. И вдруг я заметил улыбку на его лице. Улыбка полной счастья.
Мне принесли первый фотоаппарат, который обнаруживает счастья. И я решил сделать фотоснимок Ками. И на фотографии, Ками лучился красным светом.
Ками! Что за пьесу ты разыгрываешь и что у нас за роли.
Я не знал, что чувствовать к нему. С одной стороны это уже ничто. Просто тело. С другой стороны – это тело напоминает все беды и не счастья, которые творились с нами. Но даже в литургии он заставляет тебя уважать его.
Я просто пришел домой. Без чувств и сожалений. Я сообщил Афродии новость. И снова просто легли спать.
Утро. Я ушел на электрозавод. Я еще оставался главным по загрузке ресурса. И тут уже сыграло моё ученное любопытство. Я заглянул в колбу. Я даже не могу сказать вам, что чувствую. Это и страх вперемешку с удивлением и отчаянием. Каша из чувств. В колбах находились люди. Зачем?
Я взял свой первый фотоаппарат, сфотографировал тело и на фотокарточке тело издавало красный окрас. Не ужели они используют счастье как ресурс? Но если счастье исчезло как они могут использовать людей?
Этот вопрос может объяснить только один знакомый мне человек – генерал Кента.
Я направился в резиденцию, где заседал Ками. Проходя мимо его кабинета на душу нагоняло ностальгию. Я зашел к Кенте.
- Здравствуйте генерал Кента – сказал я войдя в кабинет.
- Здравие желаю, товарищ ученый! Какими судьбами? – своим басом ответил генерал.
- Я про электрозавод – поинтересовался я.
- Если вы тут, то вы уже о многом догадались – сказал генерал.
- В большинстве своем, да – ответил я ему.
- Ну что ж церемонится не стану. Мы обнаружили, что счастье дает чистую энергию для подпитки электрозавода и начали использовать людей, которые боролись с нами в революцию за счастье и этой энергии хватило на сорок лет, но не задача, счастье начало пропадать и с лиц и с ума, но не всё исчезло с наших умов, оказывается у человека срабатывает глубинный отдел мозга, который отвечает за счастье, когда человек видит детей, поэтому все заключенные имели детей и их так легко было поймать с помощью вашего фотоаппарата, который показывал красное сияние тело – изложил генерал Кента.
- Но как дальше? – спросил я.
- Есть люди, которые ещё могут жить с помощью вашего второго аппарата, а те что превратились в пепел из-за истощения, мы сделаем из них деревья – произнес Кента.
- А как же Ками? – поинтересовался я.
- Товарищ бывший руководитель страны станет основным источником энергии и больше никто не пострадает – заявил генерал.
Всё так и стало. Мы начали вызволять из временных секторов людей. Возвращали память и счастье людям, с помощью второго фотоаппарата.
Мир вдохнулся новыми красками.
Ками в спешке погребли в колбу и начали качать из него энергию. Он давал сверх энергии. Через пару дней взорвался отсек, куда был помещен Ками.
Так ли ты хотел закончить свою пьесу? А? Ками? Пыль твоего тела разлетелась по всей стране, по всем временам.
Через пару лет моя дочь Назоми стала руководителем страны.
Её власть встречала сопротивление с приверженцами Фукогоизма.
Уже десять лет мы живем под эгидой: «Счастье всем». С её именем связывали надежду убийства старого порядка. Но можно ли строить новое убив старый порядок?
На смену сна пришла новая пропаганда. Так получилось, что новая наука мнематика, которая ожидает нужного мнения от людей, я стал вещать совершенно иные мнения. Из ученного, спасшего этот мир, я стал изгоем.
Моя жена еще помогала мне спасти же меня. Сходить в магазин чужого мнения.
По площади это был большой магазин. Как гипермаркет. Стояли стеллажи длинные и полки с книгами чужого мнения и так ходишь и выбираешь какое же мнение твоё.
Я увидел первое попавшее мнение на полке и не задумываясь взял его. Я начал читать его. И как-то жмёт.
«Хм…наверное другое подойдет» – подумал я и пошел вдоль стеллажа. Я уже осознанно и избирательно выбирал. Нашел подходящее мнение. Развернул. Начал вчитываться в слова и на сердце стало как-то тяжело.
Я начинал отчаиваться. Тяжелое дыхание. Тяжесть в сердце становилась всё больше и больше. Моя чаша счастья началась лопаться и трескаться, а вместе с ней и мечты и надежды о счастливой семье и хорошей работе.
Все эти книги с мнениями были словно похожи друг на друга. Только другим языком и разными словами.
«Я лучше останусь самим собой, чем трудом чужих плодов» – подумал я и грустно ушел с магазина.
Я вернулся в свою комнату и заперся в ней на долго, ведь моё мнение противно всем людям, а система такого не прощает. Я был схож уродом.
К сожалению, такие люди не нужны!
Я так и остался в своей комнате до конца своих дней, не высказывая своего мнения.
И по сути превратился в бездуховный труп. Наверное, Ками ты был прав во всем! И правда: все беды от счастья.
;
Фукогоизм – Фуко – с японского «безсчастье»
Ками – с японского «Бог»
Ураги Римоно – с японского «предатель»
Кента – с японского «здоровый, смелый»
Назоми – с японского «надежда»
Афродия (произвольное от др.гр богини красоты Афродита)