Наверное, Вы слышали, что существует такой бугельный подъёмник, чтобы затаскивать горнолыжников на небольшие и относительно пологие горки, если нет более подходящих способов на них подняться. В идеале – лифт практически прямо из холла гостиницы, как на одном из аляскинских горнолыжных курортов. Я на таком лифте в пос. Гирдвуд тоже в конце 1990-х поднимался, когда ещё, увы, не катался на сноуборде и доски у меня не было. А вот с бугелем у меня сразу не заладилось.
В принципе, бугель – это просто буксир. Берёшься за палку на канате и тебя этим канатом тянут вверх. Но это лыжникам хорошо, а на сноуборде езда по прямой – дело вообще непривычное, неправильное и случающееся крайне редко. Поэтому доска с пристёгнутыми к ней ногами при буксировке всё норовит притормозить или вильнуть в сторону, в то время как верхнюю часть туловища канатом тащит прямо вверх. Через какое-то время ситуация идёт «на разрыв» и ничего не остается, кроме как отцепиться от этого неудобного буксира и съехать вниз на отвоеванные с трудом полсотни метров, и это в лучшем случае.
Эксперты советуют подниматься на бугеле, отстегнув одну ногу от доски. Ещё больше мне нравился совет приобнять поднимающуюся горнолыжницу и двигаться в гору вместе с ней. Но первая рекомендация не сильно помогает. Напротив, с одной пристегнутой ногой уже и вниз толком не съехать, отцепившись. А вторая и подавно оказалась не реализуемой – не оказывалось под рукой знакомых горнолыжниц. В общем, в начале третьего зимнего сезона я так и продолжал скатываться по лесным тропам, избегая больших скоплений собратьев по выбранному виду спорта. И успокаивал себя тем, что они там, на большой горе катятся только вниз, а я еще и вверх с доской поднимаюсь. Так что, кроме адреналина, еще и физическая нагрузка, вдвойне полезно.
В зимние школьные каникулы сын сказал, что хочет покататься на обновленном большом горнолыжном спуске на Горном Воздухе. Ничего не оставалось, кроме как согласиться. Надо же как-то поддерживать родительский авторитет. Хотя в памяти вполне еще живы были картинки прошлых лет: и многосотметровые очереди на подъемник, и конфуз с бугелем. В общем, сплошные разочарования, но отступать некуда.
Между тем, Горный Воздух за прошедший год изменился кардинально. Теперь уже не нужно было карабкаться на машине по разбитой грунтовке к середине склона, канатная дорога начиналась снизу, от стадиона «Локомотив». Да, очередь в кассу была, но двигалась быстро. Симпатичные сине-зелёные кабинки подъемника быстро сновали по кругу, выхватывая из толпы очередную шестерку ожидающих. Лыжи и доски оставались снаружи, в специальных пазах. На первый взгляд, очень неглубоких. И я сначала все настороженно поглядывал через стекло дверцы на свою подрагивающую доску – не вывалится ли.
Вид на город из кабинки открывался потрясающий, но я больше смотрел вниз. Внимательно отслеживал пути отступления – на какой из ведущих вниз по склону тропинок лежит милый сердцу «пухляк» (рыхлый, не утоптанный снег) вместо заглаженных до льда горнолыжных трасс, на которых, к тому же, как предупреждало рукописное объявление на окошке кассы, попадаются камни. Какую-то тропу я даже сперва наметил, но она шла прямо под столбами канатки, а ниже и вовсе прерывалась забором имения одного из неуступчивых дачников. Обитающие здесь люди не согласились продать кровную дачную землю под спортивные сооружения за предлагаемые деньги. Тогда линию канатной дороги слегка сместили и обошлись без этих земельных угодий. А местные жители, глядя в дачные окошки, теперь могут отсчитывать точное время без часов по регулярно проплывающим над их участками кабинкам. Правда, не перестающие облаивать их сторожевые псы хрипнут в первый час работы канатной дороги.
Наверху на горе своя погода, сильнее задувает ветер и чаще летит снежок. Сын ловко пристегнул доску и изготовился поехать вниз с группой ровесников. Я попросил времени осмотреться. Все же кости в полсотни без малого лет срастаются куда как хуже, чем в семнадцать. Выяснилось, что на спуск с вершины сопки ведут, как в любой русской сказке, три пути (и это потому, что южный склон из-за дефицита снега пока закрыт). Можно рвануть вперед с видом на город, то есть прямиком на запад. Но склон здесь уходит вниз так круто, что подойти к краю и осмотреться затруднительно, да и просто неприятно для человека, у которого не то чтобы страх высоты, а так… должна же быть какая-то фобия. Лыжники и сноубордисты подкатывают здесь к краю и исчезают за ним, как в пропасти.
Я побрел с доской наперевес правее, где склон сопки обрывался на север чуть более полого. Здесь отвесная, на мой взгляд, стена спуска отлично просматривалась, и далеко внизу было хорошо видно упавшего поперек трассы сноубордиста. «Прямо пойдешь – живу не быть, направо пойдешь – коня потеряешь…» – услужливо подсказали мне из глубины памяти забытые детские страхи. Ну, что ж, боевой мой конь, – погладил я сноуборд, пристегивая крепление к левой ноге. Зато народу здесь куда как меньше. Стоят трое, пялятся с испугом вниз. Вот отойдут, тогда я и поеду. Меньше глаз – меньше позора.
Из предстартового транса меня вывел звонок сотового. Сын сообщал, что он уже внизу, сейчас снова поднимается наверх, и что нужно ехать вслед за ним по дороге слева, которая описывает с вершины сопки две небольших петли «серпантина» и выводит уже более подготовленного к крутизне склона сноубордиста на вершину спуска, оборудованного в прошлом году специально для любителей доски. Отстегнув сноуборд, я вернулся к кабинкам подъемника. Скоро появился мой парень, и, пристегнувшись к бордам, мы друг за другом двинули вниз. Меня сильно ободрило то, что передо мной на доске ехала девчонка, которой я в умении кататься явно дал бы сто очков вперед – эк ее шатает и разворачивает. А ведь не боится же!
Дорожка полого вела нас на юго-запад, хорошая такая трасса, и с заглаженной серединкой, и со снежными закраинами. Захотел сбавить скорость – не нужно тормозить доской, просто на снежную целину вырулил и отдышался. Но вот резкий поворот под прямым углом, и перепад высоты, и узкий желоб вдоль мрачного пихтового леса. Лечу, притормаживая задним кантом (я езжу в левосторонней стойке). Лицом в склон, а не в обрыв – хорошо, не так страшно. Через минуту выезжаю на большой центральный спуск, но пересекаю его поперек по ходу ветви «серпантина», заодно поглядывая вверх, чтобы не столкнуться с пролетающими горнолыжниками. Вторая петля совсем короткая – и нужно снова пересекать склон. Дальше путь идет прямо вниз, но вдоль кромки леса здесь есть снег, и доска управляется хорошо. Вдоль левого края спускаюсь еще метров на сто вниз, где собственно и начинается спуск, используемый преимущественно сноубордистами.
Дух сперва захватывает, но я уже увлечён процессом и не отвлекаюсь на такие мелочи. Сперва становлюсь на задний кант и маятником влево-вправо. Сын отрывается и уезжает вниз, но мне склон кажется сильно крутым для первого раза, чтобы начинать вертеться. А вот теперь уже, наверное, можно: поворачиваю доску концом вниз по склону и в мгновения набираю сумасшедшую скорость. Перекладываю ноги и лечу по всей ширине спуска наискосок, снова перекладываюсь у другой стороны – и назад. Ах, как здорово! Да я, оказывается, еще и не катался толком на доске за прошедшие сезоны! Тут борд налетает на ледышку и я с размаху врезаюсь в утрамбованный снег. Ноги продолжат свой полёт, вращаясь на манер вертолетного винта. Сел, отряхнулся – живой!
Но долго на склоне лежать не нужно, еще задавит кто-нибудь. Вскакиваю, и еду дальше, снова быстро вхожу в ритм. Длина склона позволяет сделать не меньше десятка дуг. И вот внизу уже совсем пологий участок перед выездом к нижней базе канатной дороги. Скорость падает, здесь доску держу прямо, только объезжая остановившихся по какой-то нужде и поднимающихся на горку пешком в целях экономии. Мышцы ног спереди подают сигналы – ты что, дедушка, спятил? Мы тут захлебнулись уже молочной кислотой. Доезжаю донизу, сажусь на скамейку, отцепляю борд. Поднимаю голову и гляжу на гору. Неужели несколько минут назад я был вон там, на самом верху?
Через какое-то время на спуске появляется успевший еще раз подняться и скатиться сын. Тоже, говорит, устал. Ну раз так, пора домой. Мне для начала и одного раза с избытком. Но теперь я на горку еще не раз вернусь, это точно.