(Или как из мухи вырастает слон)
----------------------------------
Ваньку знали чудаком. Был он, говоря по медицине, адекватным и учился, в своё
время, сносно, а вот прикидываться дураком: из себя-меня корёжить было его
хобби. И не найти таких артистов за семь вёрст в округе. Что интересно, ему
каждый раз верили. Кем работал он - сказать сразу и не сообразишь, но однажды
"крутил" кино в местном клубе, значит, кино-механиком.
Шесть часов по утру. Уже управившись с делами, вышла баба Нюрочка на дорогу
посмотреть туда-сюда, мало ли что, а может кто едет? И точно - едет!
Ванюшка-дедок на велосипеде своём скрипит, издалёка можно по звуку опознать.
Осадил своего верного коня перед самым носом бабы Нюрочки, завязался разговор.
Здравствуешь, тёть Нюр.
Здравствуешь, Вань, чего - афишку вешать возил?
Да вот, отвёз пораньше, а то днём делов много.
Ну, рассказывай Вань, какие новости на вашем краю, чего новенького слыхать?
Да что ж вы не слыхали, чтоль?
Чего, Вань?
Как - чего? Сват ваш Васька-анчутка вчера, царство ему!
Как?! - обомлела баба Нюрочка,-как же помер?
Да вчерась, говорю тебе, вечером. С утра,вроде, весёлый всё был,ходил шутки
шутил и с соседями и с самим собой, ну как всегда.
Вечером корову из стада встретил, привязал чин-чинарём, к дому подошёл и тут
же умер.
Олька его рвёт и мечет на всю деревню, а вы сидите в своём тёмном чулане и
ничего не слышите, прямо, древность первобытная из истории.
Ах-ах,- уже не слушая его, стонет баба Нюрочка,- Федя, иди шибчей, страсть то
какая!
Федя издалёка: чего шумишь, иль случай?
Случай, да какой случай! Сват наш Анчутка помер!.
Да ну! Не может того быть!(сразу трезвеет на три промиле)
Через дорогу, сделав руку козырьком от солнца, и водя всесущим носом-радаром,
закопчённым от табака - местная Юстиция, Наташка-прокуриха:"Вы чего там
раскудахтались, аль беда какая?
Баба Нюрочка машет ей рукой: "Да иди пошибчей!"
Прокуревна, оставив пустые вёдра у колодца, в три шага-тут как тут.
Ванюшка пересказывает ей историю о последних минутах покойного.
За два дома через плетень выглядают Мишка-поп со своей попихой, тоже - Нюрой.
Идут. Поп:"Кума, чего?"
"Как-чего? А того!,-перехватывает репортаж прокуревна,-Васька-анчутка вчера
помер, вот чего!"
Да ну! Как же?,-не верит Мишка-поп.
Как-как, а так!- вступает в роль Юстиция.
"Целый день деньской был-ничего! Чего зря говорить, как все люди: сено на гумне
ворочал, хотели вечером прибирать. А чего ждать, чтоб сверху ливануло?
Ну, вечером он честь по чести корову загнал-привязал,овец закрыл в пригоне,
а тут бык, как угорелый пять вёдер выдул, и гуси с речки пришли - им насыпал.
Пока Олька его, как барыня, корову доила, он сел не много дух перевесть,
всё то - в одни руки! Два раза икнул, да закатил глаза под лоб.
Ольке почудилось: вроде кто то хряснулся об землю, прибегла:"Ах-ах, а чего
бестолку ахать, ахать нужно при жизни было, а теперь ахай не ахай-он уже
готов! На том свете ходит себе посвистывает".
"Ой , горюшко то какое, мамушка моя милая, - запричитала Нюра-попиха.
А я его,надысь,перед самой, почитай, смёрочкой видала. Пошла в магазин,
керосин кончился,нечем даже в печку плеснуть для разжишки, а там Васька.
Как щас перед глазами: стоит, совсем живой. Я ещё успела сама с собой
подумать: Ну, Васька не меняется, как был в ребятах написаткой, так и
остался не страхучим. А на нём рубаха небесная, картуз - какой щас все носят,
ботинки- красные, жаром горят, либо, сын оставил, он недавно в отпуске был.
Добра, говорят, приволок - мешками, на всю жизнь хватит".
(И тихо, сама-себе:"Интересно,кума Мотя, хоть слыхала? С кем бы ей передать?")
Поп резко её обрывает:"Хватит! Нашла об чём говорить! У людей горе, а она -
про какие то штаны!"
Попиха покорно:"Да, нишь,я про штаны? Я, наоборот, говорю дюже хороший человек
был".
(И тихо себе:"Кого же к куме Моте послать...)
Издалека, крайних изб, нарисовались две небезызвестные фигуры: кумы Наташи
и сестрицы Сони.
"Вы быстрей не можете двигаться? Ползёте, как танки на параде! Расшиваете!Перед
кем?"- кричит им Наташка-прокуриха. Подходят. Им рассказывают пред историю,
солидно добавляя подробности. Соня на высокой мажорной сразу начинает голо-
сить, кума Наташа, ещё не настроившись, выражает солидарность громким смор-
канием в передник.
С верхних огородов, чуя не ладное, Маруся Васильёнчева кричит и машет рукой
своей соседке-Полинке-козырихе:"Пойдём у Фёдора беда, видать, вон народу
напёрло!" Примарафонили. Репортаж ведётся изначала с весомым портфолио.
Маруся:"Когда ж теперь хоронить то, не нонче? И куда же его положат интересно.
Олька то сказала давно, что хоть её режь, а к его родителям когда помрёт- ни
за какие тыща не полезет".
Полинка:"Господь с тобой, мелешь - по чём зря, сама не знаешь об чём, у него
ноги не остыли, а ты его нонче хоронишь, завтра, теперь, после обеда.
А что Олька в отчию могилу не полезет - все мы широки при жизни, куда дети
воткнут, там и окажемся, да какие там дружные будем!
Хоть со свёкром, хоть со свекрухой, будем полёживать да помалкивать, и так
с лихвой нагавкались".
Маруся:"Хоть бы сходить, да картошки две борозды не дополола".
Кума Наташа:"В чём же его теперь положут, скоропостижно то уж".
Соня:"У ней всё давно готово, она мне позапрошлым летом всё показывала его
смёртное, там добра - на троих хватит".
Баба Нюрочка:"Чем же гроб то обивать будут? Щас, ведь, мода пошла - шпалерой"
Козыриха:"Да, мож, и шпалерой.(обои) Вон, Ермолай помер - ему обили. Да цвет
зеленцовый, лежал, как барин, все обзавидовались!
Не то что раньше - доски, и хорошо если скоблёные, а то-с ошарушками-ни уму,
ни сердцу. Я уж своим приказываю:только чтоб бумага не красными цветами была:
горе, как не говори, а они зубоскалят, говорят-грозятся, с розами гроб обобьют
и с гармошкой, вдобавок.
Совсем совесть потеряли, глупее старых стали".
Самый цивильный-Фёдор, хотел хмыкнуть, да во время себя осадил - горе ведь.
Соня:"Какой то шпалерой, нужна она была, как собаке 5-ая нога. Олька рубчик
чёрный купила, и кружева на крышку из сороковки связала, да чуньки из поярок
на ноги-жучные.
Всё приготовила, как чуяла, будет там лежать- полёживать, песенки поигрывать:
ни горя ни заботы".
Поп - жене:"Вон как, у настоящих то людей, а тут обдумаешь подохнуть - ни черта
нету, куда полетишь, в какой конец, хоть чтоб телеса прикрыть от людей-от
стыда".
Попиха:"Твоя правда, надо незагадамши начинать справлять."
Фёдор после паузы:"Ну что бабы, тогда к вечерку после коров, приходите:помянуть
надо человека.
Туда, такую даль - всё равно не пойдём, а тут на месте и помянём.
Ты, кум,(попу) тоже приходи". Все, как один - согласные.
Ванюшка-дедок укатил на своём скрипучем - не смазанном, толпа расходится не
торопится. Сопереживает, да заодно решает хоз вопросы: кто чего принесёт к
поминкам на стол. Тема веская и не каждый день случается.
Вдали - облако пыли, это едут на работу сноха умершего - Манюшка и подруга её-
-Гыля. Тормозят.
Манюшка:"Чтой то вы, чуть свет не срамши, собрались в одну кучку?"
Фёдор:"Мань, ну давай рассказывай".
Маня:"Про чего рассказывать?"
Соня:"Какие ж были последние словечки, мож, приказал как жить дальше?"
Манюшка, как баран на новые ворота:"Вы толком что нибудь объясните? Что вы
ходите всё кругом-лугом мимо бабушкиной гречихи?"
Фёдор:"Да, рано сват Анчутка убрался, годок мой, жить бы да жить....
Манюшка некоторое время что то соображает. Потом бросает велосипед на землю,
обхватывает голову руками и писклявым мявом орёт дурнушей:
"Ох, милай мой свёкр-батюшка
Да на кого же ты меня....
Да на кого же ты нас всех...."
Затем так же резко обрывает вопль, садится на велосипед и-толпе:"Совсем
очумели на пенсии от не хрен делать, коров бы вам колхозных группу.
Дурей Ваньки стали!
Анчутка вон ваш, как жеребец, гусей на речку погнал жичиной, а вы его тут
хороните!
Его ни одна гроза ни берёт, меня скорее вперёд ногами вытащат".
И - в адрес Ваньки-дедка:
"Ну, зубоскал грёбный
Ну, чудило!"
Велосипеды укатили на работу.
В толпе немая сцена, как в "Ревизоре" Гоголя.