Мороз гнал Николая от одного мусорного контейнера к другому. Подгоняемый пронзительным северным ветром, он почти подбежал к последнему баку. Неужели и этот пуст? В холщовой котомке, болтавшейся за плечами, лежала сегодняшняя скудная «добыча» -- несколько кусков зачерствевшего хлеба да выброшенный кем-то непочатый тетропакет с кефиром. Срок годности продукта давно прошел, но это обстоятельство не смущало Николая. Он предвкушал, как спрячется от ветра и по глоточку будет смаковать находку.
Перегнувшись через высокий край бака, он увидел белевшие в полумраке булку и целый кусок сыра, а рядом валялись разбросанные кусочки недоеденного кем-то гуляша. Николай довольно крякнул -- эк повезло ему напоследок! Сыр был подернут с одного бока плесенью, но это не беда. Плесень можно содрать ножичком. А мясо совсем хорошее. Николай опустил продукты в сумку и затрусил в сторону теплотрассы.
Жил он здесь недавно и очень дорожил своим жильем. До этого ночевал в подвалах, подъездах – словом, где придется. Летом-то было раздолье – каждый куст приютит, а с наступлением холодов Николай испугался, что замерзнет. Бомжевал он, в отличие от других бродяг, порой объединяющихся в целые семьи, в одиночку. Таким образом он как бы отгораживал себя от людей совсем опустившихся. Надеясь, что еще вернется к нормальной жизни.
Отодвинув самодельную задвижку, Николай втиснулся в свое жилище. В течение месяца ежедневно таскал он сюда по кусочку фанеры, картона или какого-нибудь тряпья, обустраивая свое жилье. И утеплил-таки его настолько, что сейчас стены теплушки нисколько не пропускали холодный ветер. И кем-то выброшенную плитку бывший электрик сумел отремонтировать, так что она теперь грела как оглашенная, и Николай боялся, как бы не загорелось одежда невзначай. А обогреватель он смастерил, намотав на керамическую трубку найденную на той же мусорке проволоку. Повезло, что рядом находилась трансформаторная будка – источник электричества. Так что жил он в комфорте, со светом и в тепле. Вот только бы никто его здесь не обнаружил.
Николай вытащил кусочки говядины и, бережно очистив их от грязи, положил на сковородку. Та была без ручки, но вполне пригодная. Пока разогревался ужин, мужчина очистил от плесени сыр. Немного подумав, он завернул его в бумагу и положил возле холодной стенки -- на завтрак. Поев, Николай улегся на самодельный топчан и, укрывшись имевшимся в наличии тряпьем, попытался согреться. Но мороз пробирал до костей. Бомж подполз поближе к плитке и, глядя на ее раскаленные спиралевидные кольца, вспомнил, как такую же плитку он покупал домой, когда были перебои с газом. А жена еще засмеялась: «Вот дожили, скоро как в старорежимные времена пищу будем на керогазе готовить...»
Дожили… Николай задумчиво глядел на витиеватые кольца спирали, а перед глазами проплывала его жизнь… Армия. После теплого молдавского климата в холодном северном городе Коле так хотелось тепла! И его сердце таяло возле смешливой Ниночки, с которой он познакомился на танцах в ДОФе. Домой в Молдавию матрос не вернулся, оставшись жить на севере, к которому постепенно привык. Родилась дочка, получили квартиру… Жизнь текла плавно и отлажено, и ничто, как говорится, не предвещало.
А потом грянула перестройка… На то дело его подбил друг, с которым они вместе служили: «Не боись, Колян, это дело верное!» Николай до сих пор не понимает, как он мог поддаться на уговоры! Но предприятия стояли, денег не платили…Его взяли с поличным прямо на проходной. Друг сумел выкрутиться, а Коле впаяли срок. Дело усугубило то обстоятельство, что как раз вступило в силу дополнение к статье УК, отягощающее меру наказания за подобные преступления. И Николай загремел по полной катушке.
Если бы ему сказали, что Нина не дождется его, он бы ни за что не поверил, такая любовь у них была. Но чувства проверяются расстоянием и расставанием. Вот они и проверили. Он еще до окончания срока узнал, что бывшая жена вышла замуж. В Молдавии Колю никто не ждал, да и обстановка там назрела такая, что лучше было попытаться пристроиться где-нибудь в России. Но не таким это простым оказалось делом.
Николай когда-то считал, что у него много друзей. Кто-то за эти годы приподнялся, кто-то наоборот упал вниз. Коля попытался, было, обратиться к одному, другому… Но ни тем, ни другим бывший зэк был не нужен. Его выслушивали, пожимали плечами – мол, извини, у самих проблем хватает. Без прописки же он не мог ни на работу устроиться, ни жилье какое-никакое получить. Так оказался на свалке. Свалке жизни.
Поначалу Николай строил планы мести жене, потом это чувство как-то притупилось. От голода и холода, наверное, все чувства тупеют. Летом он подрабатывал на рынке грузчиком. Но потом так пообносился, что и оттуда его гнали. А как-то он столкнулся чуть ли не лицом к лицу с дочкой. Отпрянув, Николай отвернулся, чтобы та его не узнала. После этого решил лишний раз на люди не показываться.
Выходя на промысел, мужчина надвигал на глаза шапку так, что трудно было узнать в этом обросшем грязном старике бывшего франтоватого Колю. Который мог переплясать в свое время любого. А как он когда-то пел!.. За песни его и полюбила Нина. Есть ли она, любовь? И могут ли вообще любить женщины? Они только на предательство способны, зло подумал он.
Николай еще после встречи с дочерью решил, что ради нее не станет мстить жене. Ему нужно как-нибудь зиму продержаться, а летом он отправится в теплые края, поближе к родине. Там, возможно, и документы сможет выправить. Авось, и человеком опять станет. Ему только тридцать семь, вся жизнь впереди. Согревшись, Николай стал засыпать. Перед его глазами замелькали радужные картинки...
Когда в пожарную часть сообщили о пожаре на теплотрассе, там недовольно чертыхнулись: «Опять, небось, бомжи подожгли, черт бы их побрал!..» Пожар удалось ликвидировать. Разбирая обугленные головешки, пожарные обнаружили расплавленный самодельный обогреватель, плитку, сковородку и обгоревший труп мужчины неопределенного возраста. Которого похоронили как неопознанного…