Падал белый снег
Жизнь учит каждого и по своему, вот и Она научилась принимать многое, в том числе и то, что не любит терять время, и то, что старость будет, и она будет страшная, как все старухи, и то, что кушать быстро иногда бывает нужно.
Вот и сейчас Она ела стоя у окна, вглядываясь в ливень, в дрожащих под дождем собак. Откуда все время появляться новые собаки, бегают поджав хвост, просят еду и исчезают словно их не было, померещились. А потом приходят другие, голодные и промерзшие, смотрят с недоверием и бегут дальше неведома куда.
Ей все время было жалко собак, ведь они уже были растерзаны внутри,как многие люди.Она боялась,что в следующей жизни, за эти мелкие подачки–сухой корм на ходу, она родиться дворнягой и будет бегать с поджатым хвостом, что потом ее мелкие прикармливания или посторонние горсти корма, в этой будущей, неясной жизни, будут казаться большим предательством, чем просто равнодушие. Равнодушие- это страшно, но еще страшнее- надежда, которой никто и не давал, а так себе плюсик в карму ставил, жменьками. Она внутренне ежилась от страшных мыслей, остатками приличного человека и стряхивала с себя наваждение и мыслей и ощущений. Каждый хочет семьи и любви, и собаки и люди, да тайно и явно, хотят одного, но поджимают душу, как хвост, и шарахаются в сторону от протянутых рук, за которыми, возможно, просто плюсик в карму.
Это приходит потом, после того как все идет наперекосяк, в течении не получившейся жизни, и ты выходишь, отплевываясь от бывшей любви, перекошенный, словно в стиральной машинке у тебя был неправильный отжим и тебя повело вкривь и вкось, но выходишь, шатаясь на мягких ногах. Повело-то не мелочно, а вот так, что теперь руки не тянутся вверх обнять чью- то шею, или ноги не идут на свидание, и ты вроде еще ничего, но уже не та, совсем не та. Внутри, вся изнанка перекорежена, швы в некоторых местах пришлось латать дважды, вышли нелепые узлы, и совсем невозможно было кому-то еще показать рубцы внезапно наступившей взрослой жизни.
Она,как и все уже бывшие чьи-то, старалась не говорить о прошлом. Вон, куда не глянь- не получилось: быть, любить, родить, построить. Нет, ну конечно, сначала как- то осторожно обрывками поговорили про то, что там резало изнутри, а потом переставали. Больший круг ее знакомых жил своей новой, совершенной жизнью, в которой теперь все было наполнено такой занятостью, что не было времени на одиночество и заполнено все до краев важным не личным.
Она даже собаку завести не может, ответственность, или еще чего вдруг и собака ее не полюбит. Хотя нет, она привяжется, да так сильно, и по настоящему и станет потом всю жизнь бояться, что, та не дай Бог - умрет, собаки же живут мало. Нет, не нужна ей ни личная жизнь, ни жизнь с собакой.
Отодвинулась от окна, от мыслей и погрузилась в работу целиком, не замечая времени.
Впрочем, иногда, дома она замечала, как испаряется время. В переполненной занятости, вдруг, предательски вываливались джинсы, которые стали тесноваты. Морщинки вылезали на солнце греться то же будучи в отпуске на островах, а синяки под глазами – эти давно встречали ее утром в зеркале, хотя все вроде и давно она делает правильно, бережно, рациональна, тщательно убегая от несчастья любого формата и генерируя положительное во всем. И вот тогда в ее голову залезали совершенно предательские мысли, что эта генерация всего светлого, лучшего, доброго, во всем, даже если тебе наступили на ногу, делала ее близкой к полному идиотизму и вытирала в ней способность реально,или критически оценивать мир. Терпеть же не могла этих пустых улыбок, с детства, но выросла,и привыкла, и сама улыбалась.
Уже после работы у парадной Она на секунду остановилась и традиционно сыпанула горсть корма уличным котам, оглянулась- есть ли какие дворовые псы, но не заметив никого, юркнула домой.
Вдох - выдох, легкий ужин, сегодня вечер чтения и наверно еще нужно что то успеть из домашних дел, завтра ведь йога и потом еще в кино- они регулярно собрались стайкой уверенных девочек на пятом десятке лет.
Она любила стоять у окна и пить чай и видеть затихающий день.Зимняя ночь спускалась рано, и сегодня, впервые, укутывала город красивым снегом. Уставший день угасал в редком потоке машин, гасли окна.
- Все, спать, даже читать не буду, - сказала Она себе вслух, она любила в себе собеседника и говорила порой так,чтоб слышать не пустоту,а голос.
Боковым зрением она уловила, как на дороге притормозила машина, водитель вышел и открыл заднюю дверь, кинул мешок, воровато оглянулся, и уехал- быстро взвизгнув тормозами, как вскрикнул.
- Странно конечно,- бормотал еще звучал ее голос, а мешок начал неуклюже шевелиться, и двигаться.
Секунда- ее прошибло током осознания всего происходящего.
Секунда- можно задвинуть штору и стать соучастником убийства.
Секунда -в голове застучало сразу все, кровь хлынула к вискам, ее пронзил ужас, она не могла оторвать глаз от окна.
Секунда - следующая машина вильнула, огибая странный предмет на дороге.
Все остальное: голыми домашними ногами в модные валенки, куртка на распашку, рывок по ступенькам вниз, жуткий визг тормозов - секунда или даже две...
Секунда - вот Она уже ползет по снегу идеальной домашней одеждой и тянет этот мешок на себя.
Водитель, парень, выпал из дверей и из понимания, то же лег и тянет из под колес этот самый мешок, с силой тянет, по настоящему.
- Нет, нет, так ничего не выйдет, - выпрямился и толкнул из всего страха, чуть назад, бездушную железяку.
Секунду - на снегу неловко торчат и елозят голые ноги.
Секунду -Она выбирается с белым лицом, открывает мешок и там щенки, уже обмякшие.
Крови не было, совсем не было, просто были чуть теплые мертвые щенки, обычные, страшные и смешные, никому не нужные ни зимой, ни осенью, маленькие остывающие комочки.
Ее колотило крупной дрожью, как в чужом кино, и она с силой прижимала к себе весь мешок, а снег лепил снежинками на всех одинаково и ужас охватил ее от того, что она физически ощутила, как жизнь испарилась всего за в секунду и теперь в ее руках и еще теплый,но уже мертвый комок.
- Я не видел их, Господи, - бормотал водитель,- я не хотел. Ужас какой,я не знаю откуда тут это, как все это случилось. Вы, вы откуда ? Да отпустите уже!!! Отдай говорю!!Я сам похороню, честно, ты слышишь? Дай, ГОВОРЮ - и дернул с силой- Честно похороню.
Они стояли все посередине зимы, посередине ночи, одни в снежной метели, где закончился день, транспорт, чья-то маленькая жизнь, и каждого трясло от ужаса, что теперь уже не будет, как было.
Он разжал ее пальцы, вытащил мешок,кинул в багажник и живой!Один- то был еще живой! Он взвизгнул, словно только сейчас ему и стало и больно, и страшно.
- Отдайте… живого мне отдайте,- говорила она остекленев глазами и Он повинуясь ее грудному голосу вытащил живого из багажника. Вытащил, отделив от мертвых, уже тихих, словно спавших щенков.
Она шла домой пружинистой подпрыгивающей походкой, прижимая к себе странного, страшного, теплого,живого, родного щенка…
Падал белый снег…