/Житейская история. Исповедь орденоносца/
С этим человеком я познакомился совершенно случайно в начале 80-х годов. Однажды ехал с друзьями по автозимнику на рыбалку, и вдруг наш 66-й «газон» остановился. Мы, думая, что приехали к месту ловли, дружно повыпрыгивали из салона. И увидели впереди два плетевоза: один, груженный трубами большого диаметра, стоял по ходу нашего движения, другой, встречный, без труб. Мартовская дорога на северной трассе от частых оттепелей превратилась в желобообразный каток, отчего прицепы встречных длинномерных машин на изгибе зимника сцепились стойками. Там же стояли оба водителя и мирно обсуждали сложившуюся ситуацию. Запомнился один из них: невысокого роста, красивый парень, лет сорока, с добродушной, сверкающей коронками зубов улыбкой и веселой, озорной искоркой в глазах. Взяв топорик, весельчак присел за колесом прицепа со стороны обочины и начал вырубать ямку в ледяном дорожном полотне. Когда углубления для всех четырех колес прицепа были готовы, лихо вскочил в кабину «Урала», осторожно сдвинул машину назад, колеса сползли в ямки, и зацепление разъединилось. С подножки своей машины инициативный весельчак махнул рукой водителю освобожденного автопоезда:
– Трогай!
Машины разъехались.
Пораженный мастерством водителя, подошел, представился. Спонтанно возникло желание взять интервью и опубликовать в газете «Рабочий Надыма» заметку с броским заголовком «Случай на зимнике».
– Семен Семенович Щепкин! – весело сказал водитель, пожимая мою руку.
От беседы категорически отказался:
– Извини, брат, времени в обрез, сварные на трассе работают как черти, труба с колес валится в нитку газопровода!
И по-молодецки, сноровисто взобрался в кабину, включил скорость, вдарил по газам. Вскоре его тяжело груженный плетевоз скрылся за очередным поворотом.
Прошло 25 лет. В марте 2008 года я в очередной раз был помещен в стационар. Там-то и увидел его, узнал по улыбке сразу. Но теперь передо мной стоял совершенно другой человек – худой, с поредевшими седыми волосами и потухшим взглядом неэмоциональный, сгорбившийся старик.
– Семен Семенович, вы!? – вырвалось у меня.
– Да, это я, – ответил он и добавил, – но вас я не знаю.
Я рассказал ту давнишнюю историю со сцепленными прицепами и спросил:
– Что с вами случилось?
– Сам виноват, – ответил он и горько усмехнулся.
Потом, словно оправдываясь, добавил:
– Помните, у Михаила Ножкина в одной из песен есть слова: «…И бросала меня, как осенний листок…» Таким же листком в руках судьбы-злодейки оказался и я.
Наши кровати в палате были рядом, и мы подолгу беседовали. Рассказывал, в основном он, а я, спрятав диктофон в нагрудном кармане пижамы, слушал его тихий старческий голос. И, чем дольше слушал, тем невероятнее казалась его история. Вернее сказать, жизнь его была страшнее вымысла.
– Родился я в 1941 году в Ставропольском крае, начал он свой рассказ. – В семье было семь детей, и я – предпоследний. Отец работал в совхозе старшим чабаном, мама на разных работах. Закончив семилетку, стал помогать отцу. Но меня тянуло к технике. До призыва в армию выучился в ДОСААФе на шофера и три года крутил баранку. УАЗика в Баку – возил начальника снабжения части ПВО.
Отслужив, вернулся домой, работал на молоковозе. В 25 лет женился на 14-летней сельской девушке – неравные браки на Кавказе тогда, да и сейчас, не редкость. Через год родился сын-богатырь весом 5 килограммов. А через четыре года – дочь.
В 1974 году брат жены прислал вызов из Надыма и я рванул на Север. Устроился в автобазу водителем. Организация выделила вагончик, куда вселилась приехавшая вскоре семья. И зажили мы дружно и счастливо. Я был молод, энергичен, трудолюбив, начал строить собственное жилье. Проблем со строительными материалами тогда не было – складских помещений не хватало, и многие грузы, поступающие для организаций по воде, складировались из барж на берегу, под открытым небом. Каких материалов там только не было! И листы сухой штукатурки, и доски, и деревянный брус, и оконные блоки, и батареи отопления, и стекло, и рубероид. Все новое и в больших количествах. Начальство лояльно относилось к таким «несунам», как я, поскольку многие семьи жили в палатках, самостроях и перепланированных зэковских бараках. Частное строительство тогда приветствовалось, и начальство выделяло для самостройщиков спецов: сварщиков, электриков, сантехников. За два месяца построил добротный дом 6х9 метров со всеми удобствами, и зажили мы припеваючи. Жена не работала – воспитывала детей-школьников, а я месяцами пропадал на трассах. Зарабатывал более тысячи рублей в месяц, и все были довольны: вся жизнь была впереди и казалась безоблачной и счастливой.
Вскоре один за другим умирают сестра моей жены и ее муж, которые нас сюда вызвали. Мы похоронили их и вселились в освободившуюся квартиру в пятиэтажном капитальном доме, а самострой продали. Чтобы переоформить ордер на свое имя, обратился к одному работнику ЖКК. И нарвался на афериста, который согласился помочь за определенную плату. Когда я принес деньги, он увидел у меня на пальце золотой перстень и потребовал его в счет дополнительной платы за срочность.
Через месяц я вернулся с трассы, а жена встречает слезами: «Нас выселяют, поскольку квартира ведомственная» Я в ЖКК, а того деляги и след простыл – на его месте совсем другой человек. Пришлось купить самострой, а квартиру освободить без скандала.
Что поделаешь, жизнь на этом не заканчивается – стал дальше работать. Сменщика у меня не было, поскольку допуск на перевозку опасных грузов был только у меня, единственного водителя на предприятии. А поэтому я по-прежнему работал без выходных. За это воздалось мне по заслугам – наградили медалью «За трудовую доблесть», а через несколько лет – орденом «Знак Почета». На предприятии я был заслуженным работником, меня ценили, уважали, ставили в пример другим. Но семейная жизнь дала трещину…
Болел Семен Семенович странной, на первый взгляд, болезнью: переодически начиналось носовое кровотечение, остановить которое, даже в стационарных условиях, было делом нелегким. В периоды внезапных приступов весь персонал терапевтического отделения «становился на уши». Поначалу Семен Семенович терпеливо переносил все процедуры, но вскоре неожиданно для всех начал отказываться от медицинских услуг. А однажды, когда по тревоге собрался консилиум врачей, заявил: «Выписывайте меня!» Но врачи были терпеливы и добросовестно выполняли клятву Гиппократа. Однажды мы шли с ним в столовую на обед, и вдруг он сказал: «Знаете, какое у меня сейчас желание?» Я опешил. «Сейчас бы выпить водочки!» – ответил он сам себе. «Это опасно! – Воскликнул я. – При вашем заболевании это смерти подобно». Ответ его меня ошарашил: «Лучше умереть, чем так жить. Вот выпишусь – приду в общежитие, налью полный стакан, и выпью». По тому, как решительно это было сказано, я понял – будет именно так.
– Приеду, бывало с трассы, а дома не убрано, в раковине горы немытой посуды, и жена «на бровях». – Продолжал свой рассказ Семен Семенович. –Пробовал говорить с ней любезно, а она отшучивалась: то у подружки в гостях была, то знакомые неожиданно зашли – потому и не успевала по дому.
Шло время. На людях мы продолжали изображать счастливую пару, но семейная идиллия исчезла. К тому времени она работала бригадиром штукатуров-маляров на строительстве жилья и там, видимо, пристрастилась к спиртному. Вскоре мне надоела такая жизнь, и я решил поговорить с ней серьезно. Но разговора не получилось. «Ты, – говорит, – в семье не нуждаешься, на первом месте у тебя работа. А я не железная, мне не хватает мужской ласки, скоро дети забудут твое имя. При живом-то отце дети – сироты!» Я задумался: «А ведь она права, надо что-то предпринимать!» Пошел к начальнику Автопредприятия, объяснил ситуацию, попросил пересадить на машину, задействованную в городе. Но была зима – самая горячая пора на строительстве магистральных газопроводов, замены не нашлось, и я продолжал мотаться по трассам.
Стали доходить слухи, что жена гуляет с молодыми парнями своей бригады. Но я, наивный, не хотел верить в это, поскольку беззаветно любил ее. Но, сколько бы веревочке ни виться…
Черный день наступил, когда я вернулся с трассы неожиданно: автомобиль сломался, пришлось на жесткой сцепке отбуксировать его в гараж для ремонта. Открываю дверь своим ключом и вижу мужика, спящего на нашей кровати. Он был настолько пьян, что не смог сказать ничего внятного, с трудом оделся и ушел. Тогда-то я впервые в жизни ощутил на своей голове тяжесть ветвистых рогов. Вскоре пришла поддатая жена с бутылкой водки в кармане. Я к ней: «Что с тобой, дорогая, случилась?» «А то, – отвечает, – что и с тобой. Ты у нас живешь в свое удовольствие. А мне что прикажешь делать? Ты, наверное, на каждом участке трассы имеешь временную жену…»
Признаюсь, в ее словах была большая доля правды. Сейчас каюсь, да поздно. А тогда все отрицал, пытался сохранить семью, но жена для себя уже все решила. После очередной поездки на трассу застал ее дома с тремя собутыльниками. Громко кричал магнитофон, и компания не заметила моего появления. Я понял: жена мне уже не принадлежит и семьи как таковой у нас нет. Сын в то время служил в армии, дочь тоже была определена, и разошлись мы тихо-мирно после 20-ти лет совместной жизни. Жена сразу уехала на Кавказ.
Развод переживал болезненно, тосковал по жене, горе заливал водкой. Работа, конечно, дело святое – ни капли в рот – а выходные отрывался по полной программе. По пьяному делу продал балок и переселился в общежитие. А потом перебрался к одинокому другу в его однокомнатную квартиру в деревяшке. Мы стали жить вместе и пить вместе.
Жизнь моя круто изменилась в один из выходных дней. Друг повел меня в гости. В разгар веселья пришла соседка – подруга жены хозяина. Выглядела она эффектно: молода, стройна, общительна, весела, красива. Знал бы, чем закончится наша встреча, бежал бы оттуда, не оглядываясь. Тогда же, дурачок, запал на эту черноокую казачку. Она это сразу почувствовала – запросто подключилась к нашему застолью. Сев со мною рядом и обняв меня за талию, при каждом тосте нежно шептала мне на ухо: «Пьем по всей, Сеня!» От переизбытка чувств я разомлел, пил «по всей», потерял голову и не помнил, как закончилась вечеринка. Утром открываю глаза – незнакомая обстановка, а рядом в кровати лежит и смотрит на меня очаровательная, пышущая здоровьем молодая новая знакомая. И я, соскучившийся по женской ласке холостяк, «клюнул» на приманку и пробыл с ней до вечера. Так состоялось знакомство со второй женой Марией.
Мы стали встречаться. Однажды друг пошутил: «Переселяйся к ней жить. Меня стеснять не будешь, да и Маша не будет при встречах расспрашивать о тебе: где ты да почему не приходишь». Вскоре она сама мне предложила: «Давай сойдемся, Сеня. Перебирайся жить ко мне, а то я по тебе очень скучаю». Я и сам подумывал сделать ей предложение, но был один сдерживающий фактор – она была моложе меня на семь лет. Я еще не забыл выкрутасы моей первой молодой жены, и перспектива повторения прошлого пугала меня. К тому же супруга ее старшего брата, зная, что мы встречаемся, сказала мне однажды: «Вы хороший человек, но с ней вам счастья не будет, обберет она вас до нитки». Как в воду глядела та добрая женщина! От нее я узнал и то, что до встречи со мной у Марии было два мужа, которых она похоронила после непродолжительной совместной жизни. И виной этому, якобы, была черная магия, которой она владела. Но, как говорится, любовь слепа – я не верил этим рассказам. Мне надоело быть прописанным в общежитии, жить у друга, бегать на свидания и вести холостяцкий образ жизни. Мы расписались и зажили в ее балке втроем – она, я и ее девятилетняя дочь…
Город интенсивно строился, и многие времянки попадали под снос, на освободившихся землях строились многоэтажки – попала под снос и наша хибара. Всем семьям городские власти выделяли деньги для приобретения квартир на рынке вторичного жилья – 12 тогдашних перестроечных миллионов на покупку двухкомнатной квартиры были выделены и нашей семье. Но жене хотелось купить трехкомнатную квартиру, и она придумала «ход конем»: «Давай, добавим еще немного и купим трехкомнатную. Скоро наша дочь выйдет замуж и будет жить с нами. Пойдут внуки, и мы сможем помогать молодым». Резон в словах жены был, и я пошел просить деньги к начальнику предприятия. Зарабатывал я по-прежнему хорошо, но из-за неплатежей деньги на руки не выдавались, а хранились виртуально на бухгалтерских счетах предприятия.
Выслушав мою просьбу, начальник посоветовал: «Не спешите, подождите немного. Покупайте «двушку», поживите с новой женой, присмотритесь к ней. Деньги я вам разрешу выдать, но приобретите на них однокомнатную квартиру и зарегистрируйте на себя. В жизни всякое бывает– думайте о завтрашнем дне».
Эх, как был прав тот мудрый руководитель, начавший трудовой путь с рабочего! Но я стоял на своем: «Жену люблю, жить без нее не могу, и все, что она делает, мне нравится!»
Получив в кассе деньги, я сразу же отдал их жене. Видимо, уже тогда я был зомбирован ее колдовскими чарами, в чем впоследствии и убедился. Вскоре наша семья переехала в трехкомнатную квартиру, которую жена оформила на себя. Я сразу же прописался к ней, и это был очередной непродуманный поступок, поскольку сразу же был исключен из списка очередников предприятия на получение бесплатного жилья, в котором моя фамилия была первой.
В 55 лет я вышел на пенсию и уволился. Появилось много свободного времени, и я, каюсь, увлекся спиртным. Жена работала продавцом на продовольственном рынке и не могла контролировать мои похождения. Поначалу до ее прихода с работы я высыпался и встречал ее трезвым влюбленным взглядом. Но, втянувшись в пьянку, потерял чувство собственного достоинства. Бывало, придет она с работы усталая, раздраженная, а тут я «под мухой» посягаю на ее отдых, требую внимания и ласки. Долго терпела она мои загулы, потом начала воспитывать, внушала, что водка до добра не доведет. А я отмахивался: дескать, на улицах не валяюсь, в вытрезвитель не забирали, а потому я не алкоголик. Сейчас понимаю: с моей стороны это были бравада, кураж, бесшабашность. Мало-помалу наши отношения перешли в разряд приятельских – жили каждый своей жизнью. Я потихоньку пропивал свою пенсию и жил на ее зарплату. Эх, прислушаться бы мне тогда к жене, остановиться да задуматься! Близок локоток, как говорится, а не укусишь…
Приходит она однажды с работы в слезах: «Я, – говорит, – проторговалась, должна хозяину-предпринимателю большую сумму». И, встав передо мной на колени, запричитала: «Спасай меня, Семушка!»
«Сделаю все, что попросишь», – сказал, чтобы быстрей от нее отвязаться: с бодуна сильно болела голова. «Оформи, – говорит, – у нотариуса на мое имя дарственную своей доли нашей квартиры». И ставит на стол бутылку. В тот же день сделка состоялась. Это было, как я сейчас понимаю, начало моего конца.
Вскоре я заболел и долго лечился в стационаре. Вернулся домой – встретила враждебно, скандалила, выгоняла из дома. Я, говорит, двух алкашей похоронила, похороню и тебя. Ты для меня тот самый чемодан, которого и нести тяжело, и выбросить жалко.
По натуре я человек спокойный, но ее ежедневные скандалы раздражали меня, а потому нервы успокаивал все той же водкой, которой требовалось все больше и больше.
Однажды, когда закончились деньги, а выпить очень хотелось, начал рыться в ее вещах, хранившихся в шкафу, чего раньше никогда не делал. И нашел книгу «Черная магия», которой, судя по истрепанности страниц, часто пользовались. Мигом протрезвел и почувствовал всю опасность нависшей надо мной угрозы. Сразу же побежал в гараж, облил книгу бензином и сжег.
Вернулся домой, а она встречает на пороге, хотя должна быть еще на работе. Вцепилась в меня мертвой хваткой: «Верни, ирод, книгу, иначе сделаю так, что никакая медицина не вылечит!» С этого дня жизнь моя превратилась в кошмар. Во время очередного скандала (а в тот день я был абсолютно трезвый) вызвала по телефону наряд милиции. Перед вошедшим милиционером встала на колени, запричитала: «Заберите его с собой, посадите, житья он мне не дает, грозится убить!» И меня забрали. Но повезли не в отделение, а за город. Высадили и сказали: «Мужик, решай семейные дела мирным путем. Пока она не написала заявление, мы не задерживаем тебя. Избавиться она от тебя хочет, а потому погуляй по лесу, подыши свежим воздухом и домой не спеши».
Крепко я задумался тогда. Бросил пить, старался не раздражать ее по пустякам, не провоцировал на ссоры. Но это не спасло меня от краха.
Все началось с того, что, вернувшись домой после очередного лечения в стационаре, обнаружил пропажу всех документов: паспорта, военного билета, пенсионного удостоверения, орденской книжки. Счастье мое, что трудовая книжка лежала в бардачке машины и уцелела.
Я к жене культурно: «Мария Николаевна, верни мне, пожалуйста, документы». «Ты напился и потерял их!» – рыкнула она. Участковый, которому я принес заявление, на моих глазах порвал его и сказал: «Вы еще помиритесь и будете жить вместе, а документы найдутся. Мне же некогда заниматься вашей склокой, поскольку сдаю дела и уезжаю из города». Настаивать я не стал. Запил с горя пуще прежнего. А мои документы жена использовала в своих корыстных целях чуть позже. Однажды был я у друга на именинах. Домой приполз заполночь, открыл дверь своим ключом и бухнулся спать. Среди ночи проснулся от грубого толчка в плечо. Открываю глаза и вижу: два милиционера стоят по сторонам кровати, а третий у двери.
– Собирайся, – зло сказал один из них, – поедешь с нами.
– Никуда я не поеду, если нужен, вызывайте повесткой, – отвечаю и поворачиваюсь на другой бок.
Удар резиновой палкой по ноге пружиной выкинул меня из-под одеяла. И повезли меня опять - таки за город. Ехали, пока УАЗик не застрял среди сопок. «Вот здесь и будешь собирать грибы», – сказал один из милиционеров, выталкивая меня из салона в снег. Били и пинали до тех пор, пока я не потерял сознание. Очнулся от холода, попытался встать, но острая боль пронзила грудь. Пришлось где по-пластунски, где на четвереньках двигаться в сторону города. К шести часам утра добрался до отделения милиции. Дежурный офицер не поверил моему рассказу, посчитав, что на меня напали хулиганы. Чтобы не портить статистику, протокол не составил, а выпроводил за дверь.
Домой идти было опасно, и я поковылял в вагончик, оборудованный под гараж, где стояла моя «копейка». Сильно болели грудь и ребра. Проходившего мимо вагончика незнакомого мужчину попросил сделать из простыни пояс и стянуть грудь. В больницу обращаться не стал – отлеживался в гараже. Главной анестезией была водка – чекушку приму и спать. Позже выяснилось, что были сломаны ребра, и ключица сросшаяся неправильно. Это сейчас видно невооруженным глазом.
Когда боль утихла, пошел домой за вещами. Замок на входной двери был заменен, и я нажал кнопку звонка.
– Чего тебе надо? – зло спросила жена из-за двери.
– Отдай мои носильные вещи и чемодан, – попросил я (чемодан из кожи был моим талисманом – с ним я в 1960 году демобилизовался из армии и возил с собой повсюду).
Она молчит, чувствую – тянет время. Я вновь позвонил. Реакции никакой. Тогда я стал стучать ногами в дверь. Вдруг хлопнула входная дверь, и по лестничному маршу застучали шаги поднимающегося человека. Оглянулся и обмер – по лестнице поднимался милиционер. Жена тут же открыла дверь, бухнулась перед ним на колени и запричитала: «Заберите его, товарищ участковый, навсегда! Этот человек здесь не прописан, не проживает, а потому мне никто!» Я потерял дар речи. А она предъявляет свидетельство о разводе и ордер на квартиру, в котором моей фамилии нет. Пока милиционер знакомился с документами, я незаметно вышел за дверь и убежал в гараж. Так в одночасье я стал бомжем.
Потом все-таки выяснилось, как удалось жене совершить эту аферу. Развод оформила легко, имея на руках мой паспорт. Поскольку совместных детей у нас не было, присутствия моего и согласия на развод не требовалось. А выписала она меня еще легче – в ЖКК представила справку о моем лечении в стационаре и сказала, что «увозит мужа на Большую землю для длительного лечения».
И стал я бичевать в гараже. Приютил четырех бездомных кошек и двенадцать собак. Кошки жили со мной в вагончике, а собаки под вагончиком. Каждый день на электроплитке варил ведро каши – сам ел и животных кормил. В холодное время вагончик отапливал электронагревателями – благо энергия была бесплатная. От знакомых узнал, что бывшая жена продала квартиру и уехала на Ставрополье. Связь с ней прервалась навсегда.
Сейчас размышляю: как такое могло случиться именно со мной. Ведь я далеко не глупый человек. И сам же понимаю, что виной всему пагубное пристрастие к водке. Мария в первые годы совместной жизни не соответствовала образу роковой женщины. Нрав был мягкий, как у ласковой кошечки. Поначалу общение с ней доставляло мне огромное удовольствие – так наслаждается пчела цветочным нектаром. Жене я был предан, как собака, поскольку любил ее всей душой. Не последнюю роль в распаде семьи сыграли и моя фантастичная преданность работе и длительное отсутствие дома.
Потеряв все, я не взялся за ум, не задумался, не покаялся, а продолжал пить проклятую водку. Один раз из запоя вышел принудительно – упал в канализационный колодец и сломал руку выше локтя. Подвижность этой руки сейчас ограничена.
После очередного лечения в стационаре планировал начать новую жизнь, но друзья-собутыльники не отпустили – и днем и ночью шли ко мне в вагончик со спиртным. Во время одной из пьянок написал другу генеральную доверенность на свою «копейку» и отдал документы на нее. Ушлый друг некоторое время возил мне выпивку и закуску, а потом исчез навсегда. Говорят, оформил машину на свое имя и уехал во Владивосток.
Вскоре приключилась новая беда: выписавшись из больницы, я не нашел своего вагончика-гаража. Его, оказывается, посчитав брошенным, ликвидировали строители кооперативных гаражей, выкупившие землю под застройку.
И началась тяжелая жизнь: скитался по подвалам и чердакам, ночевал в колодцах теплотрасс. Сильно похудел – из ста килограммов осталось пятьдесят два. Давно бы ушел в мир иной, но спасла бывшая соседка по вагон-городку, предоставившая одну комнату в ее трехкомнатной квартире. Стали мы жить вместе: хозяйка, я, две ее незамужние дочери и два малолетних внука. Всю пенсию отдавал хозяйке и пили мы вместе…
Все больные отделения знали печальную историю обиженного судьбой Семена Семеновича Щепкина и жалели его. Зная, что к нему никто не ходит (в городе не было ни одного родственника), каждый старался угостить старика чем-нибудь вкусненьким. Гостинцы он принимал восторженно, но не ел, а складывал в прикроватную тумбочку. «Съем потом, а сейчас кушать не хочу», – приговаривал он, благодаря за подношение. Когда два выдвижных ящика в тумбочке заполнились доверху, с оказией передал хозяйке квартиры записку: «Жду тебя в первой терапии». И она пришла. Если бы я не знал, что она на пятнадцать лет моложе моего героя, подумал бы, что они ровесники – так старо она выглядела.
Выгрузив из ящиков все продукты в четыре объемных пакета, Семен Семенович отдал их сожительнице и проводил до двери. Потом вернулся, подошел ко мне и, наклонившись к уху, прошептал: «Сергей Иванович, у вас не найдется десяти рублей моей подруге на автобус? А то на другой конец города пакеты ей не донести». Проводив хозяйку, вернулся довольный: «пусть внуки покушают вдоволь. Я их очень жалею. Бывало, днем лягу спать, а они просят купить им молока и пряников. Встаю, иду в магазин, расположенный во дворе, беру детям лакомство, себе чекушку. Так и живу».
Во время одной из исповедей я напрямик спросил Семена Семеновича: «А почему бы вам с вашей большой северной пенсией не уехать на родину к детям?» Ответ его меня обескуражил: «Кому я там нужен такой больной? К первой жене пути возврата нет, а у детей, видимо, свои семьи – им не до меня. Придется здесь мне помирать»…
– В дни безденежья ходил вынужденно трезвым, – продолжал как-то Семен Семенович свою исповедь. В один из таких дней пошел в прокуратуру и рассказал все, о чем вы, Сергей Иванович, уже знаете. Но там развели руками – срок исковой давности истек, время упущено. Но я с удовольствием узнал, что в прокуратуре работают культурные и душевные люди. Меня внимательно выслушали, позвонили в мэрию, попросили помочь. В мэрии встретили радушно и при мне решили вопрос о выделении мне койко-места в общежитии…
Эти слова моего героя подтвердила одна молодая особа из отдела социальной защиты населения, которая приходила в нашу палату. Она сказала, что будет опекать его как престарелого одинокого инвалида, взяла его паспорт для прописки по новому адресу в общежитии. Когда она ушла, я подсел к Семену Семеновичу.
– Рад за вас, – сказал участливо. – Теперь вы будете жить новой трезвой жизнью. Но друзьям ни в коем случае не давайте нового адреса проживания.
– Очень сомневаюсь, что в общежитии буду жить с трезвенниками, – ответил он, обреченно понурив голову. – Душой и сердцем чувствую, что введут они меня в искушение, ведь я такой слабохарактерный. И к сожительнице возвращаться мне никак нельзя – пропаду я с ней, ведь она пьет наравне со мной: выпьет чекушку – и трава не расти, может проспать целые сутки. Однако я твердо решил в 66 лет взяться за ум и начать жить с чистого листа.
Слушая откровенный рассказ этого старого, немощного, покалеченного судьбой человека, думал: «Чем беднее человек, тем он добре и бескорыстнее. Одного не могу понять в его жизненном ребусе: бедность сделала его добрым или доброта сделала его бедным?» Через неделю меня выписали, и я, прощаясь с ним, сказал: «До свидания, Семен Семенович, даст Бог, свидимся. Но только не здесь, а вашей комнате в общежитии». Я вышел из палаты и пошел по коридору к выходу. Оглянувшись, увидел Семена Семеновича: он стоял у двери палаты и махал мне рукой. К сожалению, это была последняя наша встреча.
Эпилог
В конце декабря того же года я вспомнил о горемычном Семене Семеновиче. Его искренний, полный горя и отчаяния рассказ о своей бесшабашной жизни все время не выходил у меня из головы. И решил сделать ему приятное – поздравить с наступающим Новым годом. «Пойду, – думаю, – проведаю старика, может, спинку ему в ванной потру». О ванной вспомнил вот почему. Однажды он взял у сестры-хозяйки ключ от душевой комнаты и попросил меня потереть ему спину. И как он кряхтел от удовольствия, когда я «гулял» мочалкой по его дряблой, отвисшей коже! После долго благодарил и говорил, что давно не испытывал такого блаженства.
Накупив пакет продуктов, я вышел к остановке, и вдруг меня словно током ударило: «А идти-то куда, где искать?» Правду говорят, что в экстремальных ситуациях человек соображает молниеносно. «Терапия, – вот где могут знать его новый адрес!» – мелькнула мысль. Заведующая отделением сообщила, что, якобы, Семен Семенович недавно умер. И посоветовала обратиться в морг. Там подтвердили слух, и предъявили паспорт Семена Семеновича. «Умер он несколько дней назад, – сказали мне, – но тело пока никто не востребовал. По прошествии времени, если родственники не объявятся, он будет похоронен за счет средств муниципалитета»…
Вот такой нетипичной оказалась судьба первопроходца, орденоносца, покорителя северных трасс. Говорят, звезды управляют судьбами людей. Может быть, оно и так. Но я думаю, в этой драматической истории человек определил свою судьбу сам . Хотя мог бы задержаться на этом свете и жить среди нас еще лет двадцать, радоваться жизни, делать добрые дела. Ведь его родители были долгожителями, и он мог пойти по их стопам. Но он выбрал свой путь.
Прав был знаменитый литературный герой, слова которого во все времена звучат, как аксиома: «Жизнь человеку дается лишь раз…»