Рубеж.
Повесть.
Олег Русаков.
В начало произведения: http://www.proza.ru/2019/07/07/1427
Часть 3. Взлом.
Глава 7. Раненый лейтенант.
«…А ведь это он немца застрелил, когда я в избу вкатился… иначе тот Трифонова пришил… Солдат немецкий убит в висок… из дома… и больше ни одной дырочки… да… Важный разведчик поди… правильно я все сделал… груз у меня больно ценный теперь, теперь бы только до наших добраться… обязательно добраться… и быстрее… быстрее!» - Капитан бежал, подгоняя самого себя, раздвигая кусты в тумане, отодвигая лапы больших деревьев, уверенно приближаясь к месту сбора. Сумерки будто ушли, но на небе зажегся нарождающийся месяц.
В деревне прогремел взрыв. Васильев оглянулся, зарево горящей комендатуры выполаскивало красным уже густой туман, с треском горящей древесины. В тумане начал вставать мотоциклетный треск. Бежать надо было еще с километр.
…Первым двигался Сиротин. "Странно... странно, не могу поверить, что капитан немца упустил." - Снайпер очередной раз нагнулся под большую ветку, кистью руки прикрыв оптический прицел, затем другой рукой отведя от лица очередную еловую лапу. "...Не было такого никогда, чтобы от бати фриц уходил... никогда такого не было... Странно... Фриц-то раненый был..."
Трифонов следил за немцем, намотав на свою руку веревку, второй конец которой был завязан на запястье связанных рук фашиста. Немецкий офицер так удачно ударил солдата, что Трифонов до сих пор ощущал последствия этого удара, не смотря на все, что советовал ему сделать Петр Сиротин, зная как с этим недугом бороться. Туман был сильный, Сиротин даже иногда пропадал в сизом лунном свете, растворяющемся в молоке туманной ночи. Но вот… вот она долгожданная рига. Солдаты крадучись, в полной тишине подошли к сараю, от которого, до входа на гать болота оставалось еще приблизительно километра три. Этот путь Трифонов уже знал. Именно в этот момент, вдалеке… В Берестяном прогремел взрыв… это рванула та растяжка, которую Сиротин поставил на въезде в Берестяное, рядом с пулеметным гнездом у околицы, куда он свалил трех обезвреженных полицаев. Было ясно, что в деревню въехала немецкая колонна.
Они оказались первыми у места сбора. Немцу сунули кляп в рот, начали ждать остальных.
Не прошло и пяти минут, как в звонком тумане начали проявляться тяжелые шаги, периодически в шаги вплетался слабый стон. Бойцы ощетинились оружием, но через короткое время в сизом молоке надземного облака проявились три фигуры солдат. Здоровый, богатырского роста воин, сильно хромая нес на себе бесчувственное тело второго бойца, впереди, с пистолетом на перевес, шел мальчишка в рубашке с чужого плеча, озираясь по сторонам, это была рига его родственника, до войны жившего в Берестяном. Сиротин, показав Трифонову, что стрелять нельзя, молча побежал навстречу подходящим бойцам, закинув свою драгоценную винтовку за спину.
Яков Никитин, увидев Петра Сиротина, остановился, аккуратно начал спускать с плеча еле живого лейтенанта. Тот, скрипя зубами пытался встать на ноги, но удержаться стоя не мог, Никитин продолжал его поддерживать за руку на плече, поддерживая офицера подмышку. Сиротин подхватил лейтенанта за вторую руку. Тот пытался сгибать ноги в коленях, но шаги у него не получались, ноги как плети, волоком тащились по траве, пока солдаты не положили лейтенанта на остатки прошлогоднего сена, пахнущего прелью. Он по-прежнему скрипел зубами, на скулах, даже в лунном свете, ходили желваки.
Богатырского телосложения, но раненный и грязный солдат выдохнул от усталости, выпрямив уставшую спину. Стал пристально смотреть на бойца, который по-прежнему внимательно осматривал окрестности, пока Сиротин принимал группу раненых.
- Чего ты там в тумане видишь-то солдат? Мы все уже здесь давно!
Миха… начал медленно переводить взгляд, на голос, который услышал… У него был слегка открыт рот, толи от удивления, толи от страха, толи от радости, глаза его вылезали из своих орбит. Он смотрел на грязное, заросшее лицо раненого солдата в грязной гимнастерке без ремня, будто перед ним явился ангел небесный. Мишка нелепо вставал, не прерывая своего удивленного взгляда, как будто вылезал из воды, как будто боялся, что если оторвет взгляд в сторону от видения, то потеряет его навсегда…
- Ну ты не задуши меня дружище… - произнес Яков, обнимая друга в ответ, который все не мог поверить, что видит не призрака.
А Мишка, никак не мог придумать ни одного слова, чтобы выразить свою тупую и бесконечно глубокую радость, что он снова не один… что он опять рядом с Яшкой, который стал ему словно родным старшим братом. В это время в сарай вбежал командир…
- Бойцам группы построиться… - сходу на тяжелом выдохе выпалил Васильев.
Трифонов и Сиротин тут-же встали перед командиром.
Не упуская ни секунды:
- …А вам, орлы, особое предложение в боевых условиях нужно, - зло обратился капитан к мальчишке и раненому бойцу.
Те тоже встали в строй.
- Значит так. Языка необходимо доставить в штаб немедленно. Мы, как вы понимаете, не можем двигаться обремененные ранеными. В связи с этим действуем следующим образом. Трифонов остаёшься с лейтенантом артиллерии, либо до того, как мы за вами вернемся, либо до освобождения этой территории. Рядовой, - он обратился к высокому раненому солдату, - двигаться с группой сможешь?
- Так точно! – браво, как всегда с некой издевкой, отрекомендовался Яков… - Васильев в три шага подошел к солдату, начал пристально вглядываться в заросшее щетиной лицо.
- Никитин…
- Так точно! Товарищ командир!
Капитан не смог удержаться, чтобы не хмыкнуть и не улыбнуться на ротного балагура
- Ну ты живуч, бродяга! – Ударил его ладонью по плечу.
У Якова на плече тоже была рана. Он слегка поежился от боли, конечно, радостно улыбаясь. Васильев понял, что он последний в отряде, кто радуется воскрешению Якова.
- Конечно я постараюсь вас не задерживать… Но товарищ командир… разрешите остаться с Трифоновым… - туман опять погрузился в тишину, - он же пропадет без меня, я и выжил-то только о нем в заботах…
В строю все улыбнулись.
- …Тэоварищ командир… рэазрешите обрэатиться… - с трудом проговорил лейтенант.
Васильев склонился над раненным.
- Слушаю, лейтенант.
- Не оставляйте никого… на верную смерть… - а то мне там, - он кивнул головой вверх, - потом не по себе будет… оставь, капитан, мне автомат… и… гранату… и уходите быстрее. - Выпалил последнюю фразу на одном выдохе, как будто ему стало легче. – Запасной магазин не оставляй… все равно… перезарядить не смогу… И положите меня так… чтобы я их правильно встретил… сам-то хрен смогу переползти.
Левая рука у лейтенанта не работала, поэтому его положили к левой стойке риги, в правую рука Васильев вложил ему свой автомат. Тут же рядом положил гранату. Когда перетаскивали лейтенанта и вооружали, все делали молча… солдата готовили к его последнему бою и незачем было сюсюкать, нету в языках мира тех слов, которые говорят в таких случаях, а молитв... никто не знал.
- Назови себя лейтенант…
- Широков… Алексей Иваныч, 23го года рождения. – почти прошептал офицер.
У Васильева в голове, что-то зашелестело, его что-то сразу начало мучать, но он не мог вспомнить что.
- Держись офицер… - только и сказал ему капитан, слегка ладонью тронув плечо лейтенанта, - группа, марш, марш! – скомандовал Николай, замыкая ее движение.
Они пробежали шагов пятьдесят, может семьдесят. В голове Васильева все крутилось фамилия лейтенанта, которая несомненно была ему очень знакома: «Широков… Широков… Широков… Мать моя, танкист под Ельней…, как его… Егор Широков…»
- Группе продолжать движение. Старший – Сиротин. Я вас догоню.
Сам вернулся в ригу. Лейтенант был на стороже, с трудом пытался посмотреть назад, реагируя на шаги приближающегося командира.
- Алексей, у тебя брат есть?.. танкист…
Алексей глядел на Васильева пылающими глазами:
- …Старший наш брательник, Егор… танкист… в 37м в армию… ушел…
- Воевал… Воевал я с ним в 41м под Ельней, герой твой брат, Леша… знай это.
- …Я никогда… в этом не сомневался… Все равно спасибо…
В направлении Берестяного послышался лай собак.
- Вали командир… а то не успеете… уйти… - лейтенант отпустил взгляд Васильева…
Уже когда группа почти достигла гати, лай собак прервался несколькими автоматными очередями, гулко тревожа спрятавшийся в тумане лес, на очереди быстрого ППШ боязливо отвечал треском шмайсер… через пару десятков секунд взорвалась граната…
Старик их встретил у самой гати, уже держа в обоих руках слеги, молча раздавая их солдатам. Отдал первую, вторую, нагнулся поднять еще пару, выпрямился… застыл.
- Сынок…
- Батя?..
Пауза оказалась слишком долгой, командиру пришлось ее разорвать.
- Отставить бойцы, все расспросы, вопросы, слезы, обнимания… все на той стороне. Сейчас только вперед. – Васильев взял у старика слегу и пошел в топь. - Не задерживать движение. Вперед, бойцы. Марш, марш.
Но старик все равно обнял пацана, своего младшего и последнего сына. Остальные слеги бойцы поднимали сами…
- Проводник! – Стараясь как можно жестче, скомандовал капитан… но продолжить не смог… - Отец, вперед… веди. Нет ни секунды лишней.
Пройдя первые сто метров болота за их спинами туман наполнился новыми красными всполохами. Скорее всего это горела рига.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/12/31/55
27.12.2019
Русаков О. А.
г. Тверь