Одиннадцатый поросенок

Андрей Беляков 2
Андрей Беляков


ОДИННАДЦАТЫЙ ПОРОСЕНОК

    В одной деревне, коих тысячи на просторах нашей необъятной Родины — да что там тысячи — десятки тысяч!,  —  жила-была одна обычная семья. Деревня та находилась в Сибири, в двухстах километрах от краевого центра. И все бы ничего, да денег только в ней не водилось вовсе. Не, ну, кое-какие, конечно, были и приходили в виде пенсий, субсидий и жалований лесникам и администрации, но то слезы совсем. И на всех их явно не хватало, поэтому люди в деревне той жили в основном натуральным хозяйством. Что вырастили, кого выкормили — то и съели, то и продали, на то и жили, тому и рады были.
    А деньги?  —  Деньги были в каких-то буквально нескольких километрах, текли по трубопроводу, куда-то туда, далеко-далеко, говорят в Китай, а может быть — и дальше, кто его знает. Их бы немного отвернуть, повернуть или остановить хотя бы на пару дней, но как это сделать — никто не знал. Поэтому они и текли куда-то туда, далеко-далеко. Мимо, короче.
    Расскажи, а лучше покажи местным жителям, что в европейских деревнях освещение на каждой улице, причем даже совсем не на центральных, имеется, к каждому дому асфальт проложен, гидранты на всех перекрестках, да что там гидранты!  —  велодорожки выделенные имеются, а кругом — брусчатка и травка зеленая, — они бы ответили: «Так что ж в Европе!». Или вообще бы не поверили, не знали они другой жизни, не знали! Поэтому жили — не тужили, хозяйство держали, огороды садили, грибы-ягоды собирали, да работать в колхозе не забывали, за совсем мизерные зарплаты. Некогда думать им было,  как на самом деле можно жить, да и незачем. Тут их место, здесь их Родина. Всего в нескольких километрах от трубопровода!
    Ну, так вот, повторюсь, — жила-была одна обычная семья. Он, Борис Викторович, механизатор, причем совершенно непьющий. Она, Людмила Васильевна, местный фельдшер. Дочь у них подрастала, семилетняя Катя. Хозяйство, как положено, имели: две коровы, три свиньи, кур не счесть, гусей, и коза даже была — правда, одна. И вот как-то весной опоросилась у них одна из свиней, удачно так — аж одиннадцать поросят принесла. И все бы ничего — но титек у свиньи было всего десять. А поросят, как уже упоминалось, родилось одиннадцать. «Ну и что в этом такого страшного?»  —  скажете вы. А — нет, родившийся поросенок, если припал к титьке своей матери-свиньи, то ни в жисть ее не уступит — ни черту, ни даже дьяволу. А уж тем более брату своему кровному или сестре. И не сказать, что поросенок тот, которому титьки не досталось, был слабенький или ущербный какой-то — ну, вот получилось так, отвлекся, опоздал немного, и все. Не хватило! А мы назовем его — «одиннадцатый».
    Почесал затылок Борис Викторович, глядя на все это дело,  — «пропадет бедолага, нужно в дом его забрать».  — «Ну нужно, так нужно, куда деваться»,  —  согласилась Людмила Васильевна. На том и порешили. Так вот поросенок наш, одиннадцатый который, оказался в хозяйском доме, где сразу был окружен заботой и вниманием Кати. Нашлась для него бутылочка с соской, которую наполнили молоком, правда коровьим, но он другого и не успел попробовать, поэтому рад был и этому. Опустошив бутылочку, поросенок наш вскоре уснул сытым и безмятежным сном. А Катя отнесла его к себе в комнату, постелила ему в большой корзине, а корзину ту поставила рядом со своей кроватью. Так вот, несмотря на все перипетии, вполне благополучно закончился первый день жизни одиннадцатого поросенка. А дальше потекли счастливые и умиротворенные дни его детства. Поросенок рос, креп, стал употреблять не только молоко, но и еду разную — ту, что Катя ему давала. А Катя для него ничего не жалела — что сама кушала, тем и с ним делилась. Сильно привязалась девочка к этому поросенку, а как он к ней — вы и представить себе не можете. Она была для него и матерью, и другом, да что там другом — миром целым! Он больше не знал никого, с рождения только с ней был. Не, ну родителей Катиных тоже, конечно, видел, но они такого интереса и внимания, как их дочка, к нему не проявляли. Заняты они были постоянно. Впрочем, про тяжелую жизнь в деревне мы уже писали, поэтому повторяться не будем.
     Так вот, Катина комната стала для поросенка нашего целым миром, и он был счастлив в нем. Продолжалось все это два или три месяца, точнее уже и не вспомнить. А еще!  — А еще они гуляли! Катя вывела его, одиннадцатого нашего, на улицу, и он удивился — какой же огромный окружающий мир, намного больше, чем комната. Что есть трава зеленая, земля, в которую можно зарыться, и птицы, которых можно погонять. Ну, и собратья, конечно, имеются, подойти к которым он так и не решился. Всего так много — он даже не запомнил все с первого раза. Одиннадцатый не убегал далеко от Кати, как малыши не покидают свою мать. Он так был благодарен за эту прогулку, и с нетерпением ждал следующей. И она снова и снова выводила его на улицу.
    Но счастье, к сожалению, не длится вечно. Был он не мини-пигом каким-нибудь, а обычным поросенком, ел все больше, да рос все быстрее, быстрее даже, чем сама Катя. Упустили родители тот момент, когда присутствие его в Катиной комнате стало не только не желательным, но и опасным. Полезла как-то Катя в подполье за картошкой, открыла люк и спустилась вниз. А поросенок наш — за ней, он от нее ни на шаг не отходил. Да и упал вниз, точно на Катину спину. Испугался, и копытцами своими всю спину девочки исцарапал. Тут наконец Борис Викторович и Людмила Васильевна и спохватились — а поросенок-то вырос! Не место ему больше в доме, пора ему в стайку, там его место. «Нет! — плакала несчастная Катя.  —  Не забирайте его от меня! Я в следующий раз буду аккуратнее, обещаю вам!». Но отец был непреклонен, а мама молчала, лишь пожимала плечами.
    И поместили нашего одиннадцатого в стайку. Правда, в отдельный загон. Братья и сестры его кровные тоже не сильно-то его появлению обрадовались и принимать отказывались. Так вот и разлучили два любящих сердца — как всегда в этой жизни, что-нибудь да мешает быть вместе. Как визжал и метался наш поросенок в загоне том — даже не хочу об этом писать. То тяжелое было для него время.  А Катя ходила к нему каждый день, и это как-то облегчало его участь. Более того, когда родители уходили на работу, девочка снова приносила его в свою комнату, отмывала и играла с ним. В те минуты наш одиннадцатый снова был самым счастливым поросенком в мире. Только вот родители, придя с работы, вновь разлучали их.
     Время шло, поросенок рос и грязнился с каждым разом все больше и больше. Кате трудно стало его забирать, а отмыть его было уже совершенно невозможно.
    Наступила осень, и Катя пошла в первый класс, появились новые друзья. Свободного времени стало меньше, но нашего одиннадцатого она не забывала. Два-три раза в неделю обязательно к нему приходила. Рассказывала ему о школе, друзьях, а он внимательно так слушал, задрав голову и казалось, не пропускал ни одного ее слова. А когда она уходила, он больше не визжал и не метался, просто смотрел ей вслед, долго-долго, словно провожая ее последний раз.
    А зарезать его Борис Викторович так и не решился, он продал его своему приятелю, что живет на другом краю деревни. Как говорится — с глаз долой, из сердца вон.
     Катя поплакала немного, но родители подготовились к этому. Они подарили ей маленького пушистого котенка с голубыми глазами — такого беззащитного, что девочка переключила всю свою заботу и внимание на него. Борис Викторович и Людмила Васильевна наконец-то выдохнули. Больше в дом никакую скотину они не брали, да и Катю в стайку пускать перестали. Хватило им того одиннадцатого на всю оставшуюся жизнь. 
    Такая вот история...