ЭБОТ

   
                То, что нас не убивает, делает нас сильнее.
               
                Фридрих Вильгельм Ницше
               




        Это был волшебный пароход. У этого парохода были волшебные люди, волшебные механизмы, волшебные рейсы. Он на этом пароходе сам чуть волшебником не стал. Каждый день что-то ломалось. Вернее поломки были в основном ночью. Механики с мотористами практически каждую ночь бегали как лоси по трапам в машинное отделение, спасать сердце парохода или его жизненные артерии, а палубная команда лежала на «шконках», прислушивалась с состраданием к этому топоту и готовилась к утренним трудовым подвигам.  Но самая ужасная пора началась, когда сломалась «кондишка» (судовой кондиционер), и на судне почти не было нормальной питьевой воды. Из-за отсутствия воды даже были драки, поэтому могу с уверенностью сказать, что многие страны близкие к экватору рано или поздно  начнут широкомасштабные боевые действия, чтобы вдоволь напиваться водицей.  В Африке без «кондишки» ты просыпаешься среди ночи и не можешь сглотнуть слюну, такое ощущение, что рот полон опилок, твое пропотевшее тело превращается в мумию. Открытый иллюминатор особо не поможет, да и нельзя – малярийные комары залетят. Когда стояли на рейде по рации подслушали, что там какой-то латыш пару недель назад умер по вине этого малюсенького комарика… На рейде Нигерии пиратская вахта несется как на фронте. Наготове прожектор, вооруженные наготове пожарные шланги, пара-тройка ломов.  Один матрос с рацией на баке,  один на корме. Вахтенный помощник, сделав радар максимально чувствительным, пытается с помощью современной радиолокации все-таки обнаружить ничтожных размеров деревянные лодки мелких воришек, которые все время норовят зайти со стороны теневого сектора радара, т.е., как правило, с кормы.
 
    Он ЭБОТ (Able Seaman Officer Trainee – матрос/стажер)… Какая нелепая должность! Официально он офицер, а неофициально он никто. Его ничтожность ежедневно проявляется в черной и унизительной работе, которую ему приказывают делать. Это мука. Он ехал менять действующего второго помощника, а оказалось, что сменил матроса второго класса, плюс ко всему еще зарплата в два раза меньше, чем у того же матроса!!! Он в двух практиках в этой компании не вылезал с моста, стараясь получить рекомендацию для продвижения по службе: делал маршруты, разбили на двоих со вторым помощником корректуру морских карт и пособий, был архиисполнительным во всем. И он получил свой promotion! Вырвал зубами.  А тут такая засада… И он ничего не мог сделать. Боролся до последнего, позвонил в российскую компанию по работе с экипажами, которая отправляла его на этот  пароход. Они-то и пообещали его продвинуть. Слал письма на английском, вновь зубами вырывал возможность продвинуться, чем еще больше вызывал раздражение начальства. Командир был хорошим, но где-то очень глубоко в душе. Об этом знал только очень тесный круг друзей и родственников. Он продвинулся из старпомов в капитаны, предварительно убедив предыдущего капитана, что ЭБОТ слишком молод и самоуверен для второго помощника. С предыдущим капитаном были прекрасные отношения. ЭБОТ старался положительно зарекомендовать себя во всем. Также на его глазах после дневной работы на палубе «рисовал» прокладку, корректировал карты и навигационные пособия, стоял за капитана навигационную вахту, когда тот каждые две недели на barbecue обнимался с матросами и устраивал armrestling до пяти утра со стекающими изо рта слюнными железами. А тут такая подстава. Вся жизнь впереди, надейся и жди. Первый капитан выучился на штурмана глубоко за тридцать. У него были геройские специальности по жизни, оттого он и славится на всю компанию своей любовью к матросам. Сказано совершенно без сарказма. ЭБОТ от матросов хоть узнал, что существует профессия автоклавщик. Просто молодой специалист где-то допустил ошибку или много ошибок. В министерство иностранных дел его бы работать не взяли – не сумел себя грамотно поставить перед опытными морскими волками. Торопился жить, да и седины в висках не было. Как говорила ЭБОТу его классный руководитель, филолог,   воспитывавшая свое русское “PEPSI” в нищенских для страны девяностых: «Поспешность нужна только при ловле блох». Что-что, а вот блох на волшебном пароходе не было.

   На берегу в крюинге людской traffic шел своим чередом. Там однозначно даже не вспомнили о своем полностью зависимого от них винтика, свою «половую единицу». Забыли, как на два месяца он опоздал со второй практики – дорого было списывать с Аляски ничтожного практиканта. Он тогда учебу еле нагнал, верил в карьеру.  За спиной некоторые высмеивали неподтвержденные амбиции молодого специалиста. Амбиции многих «совков» раздражают, особенно когда официально они еще действительно неподтвержденные. Суровые девяностые и «БУРСА» учили бороться ДО ПОСЛЕДНЕГО! Но, увы. Не всегда желания совпадают с возможностями. Ничтожность простого человека поражает своей необъятностью, если задуматься об этом в каюте…
   
     Когда он понял, что уже ничего не изменить, ушел в каюту, закрылся и орал в подушку, орал как идиот Достоевского. Несостоявшийся штурман, стиснув зубы, хрипел в кучу перьев, перетянутых материей. Впереди еще очень много месяцев черной работы на их убитом корыте… Лежа на «шконке», смотря в одну точку на подволоке, он понял, что он очень слабый человек, непсихоустойчивый человек, опущенный, как принято говорить на зоне. Система его опустила. А самое смешное, что  из этой системы нет функции escape, потому что как частенько говорят на его криминальной Родине, это «ЗАПАДЛО». Он русский моряк.  Он должен суметь перебороть повреждения от зениток на взлете. 


    Это было второе прямое попадание трассирующей пули в один из двигателей, который отвечал за функцию «ПРОРВЕМСЯ». Первое было, когда из двадцати пяти курсантов, идущих на красный диплом, негласно  решено было  отсеивать одну треть. Вспыльчивый характер или банальное отсутствие выдержки, которая так нужна мужчине. Без выдержки карьеры не бывать.  Двадцать пять курсантов с балом больше чем 4.75! И это, не потому что уровень образования упал. Просто “PEPSI” за место под солнцем, в котором оно даже было неуверенно после дефолта и неопределенности на Родине, вынуждено было грызть землю зубами, прорываться. Жизнь коротка. Паршиво, когда проживаешь ее лучшие годы по худшему варианту. Тогда уже не живешь, а существуешь. ЭБОТ в упор антихристу медленно и членораздельно цитировал слово в слово его вопрос и отвечал на него. А тот говорил, что вопрос был поставлен не так. На самом деле это уже был неимоверный кайф для него, любимое «садо-мазо». Пока он сдавал ГОС, экзамены сдала вся группа, уходили и крестили смертника на прощание. Кайф был в том, что все было в глаза в глаза и уже без страха.   Уже знал, что «отлично» не поставит, поэтому не переставал кайфовать. Игра их слов была грандиозной, об этом даже на кафедрах английского и судовождения курсантам рассказывали. Практиканты приезжали на  судно и рассказывали ЭБОТу "байку из склепа" про одного странного камикадзе из предыдущего курса. Мол, опытная хладнокровная акула с заместителем начальника Дальневосточного Пароходства по безопасности давались диву, как пер  буром  представитель дерзкого “PEPSI”. ЭБОТу было приятно слушать, как пугают в БУРСЕ будущих краснодипломников. Не выдавал себя, конечно. Пусть он, действительно,  останется в их образе  японским камикадзе, вылетевшим с авианосца под названием "Владивосток"  с топливом в баках в один конец... Медленно с «цитатами» по пунктам они зашли в такие дебри кодирования сигналов спутников и названия географических объектов, где буржуйские станции  эти спутники обеспечивают, что, когда примерно на пятидесятой минуте диалога с «совками» он поймал скорбный взгляд дружественного преподавателя, принявшего уже у четырех курсантов экзамен, понял, что переборщил с «садо-мазо».


     На лекциях у антихриста всегда был аншлаг. Даже наряды бросали службу и шли к нему на лекции, чтобы потом иметь шанс сдать экзамен. Отчислил сей препод не один десяток курсантов, если не сотни. Ушли они в армию и на флот. Он им снился. Они, когда пробивали духов, представляли его на их месте. Бедные духи. Все взаимосвязано в стране. Не сдал навигацию на тройку, оказался на другом конце Родины в отдаленном гарнизоне или на мониторе речной флотилии. И уже из-за навигации страдают духи. Старшие курсы в нарядах рассказывали, что антихриста даже вывозили за их криминальный город парни в спортивном трико, кроссовках и в китайских кожаных куртках. Не помогло.

   При «совке» о поколении «пораженцев» заботилась совершенно другая система. У партии пароходов было больше, чем специалистов. Этих специалистов даже правоохранительные органы разыскивали, чтобы поставить флотское тело к штурвалу. Зато опытные «волчары» вершат судьбу над волчатами из “PEPSI”. Нельзя доверять поколению «пораженцев». Люди, которые присутствовали  при крушении Державы, уже не смогут отдавать все свои силы  интересам России.  Где-то обязательно окажутся крайние в  системе… Его друг из кубрика. Потомственный штурман. Сколько раз друзья засыпали под его истории о флоте, о военных баталиях на море, о различных проектах кораблей. Он жил флотом. Вся рота ходила к нему на консультации по морским предметам… АНТИХРИСТ!!! Да, для ЭБОТа это был тот самый триггер. На ГОСе по управлению судном спрашивал у его товарища, как спасать человека за бортом на паруснике…  Ну, он и начал ему про брасобку рей и поворот Вильямсона рассказывать… Они когда своей легендарной девятнадцатой ротой, с которой даже очень суровый  бородатый начальник ОРСО совладать шесть лет не мог, выиграли две парусных гонги «Sail Korea 2002», реи брасобили на автомате. Именно поэтому их рота встречала президента. Оказывается, что при спасении человека, упавшего за борт парусника, просто паруса резко убираются. ЭБОТ после первого повреждения от зенитки был в тумане и ничего не помнил. А его друг был намного сильнее его. Внешне они пережили потерю своих красных дипломов одинаково. Но первый товарищ по ночам для сна после своего фиаско коньяк пил два месяца и «зависал» в диалогах с близкими. А второй романтик моря также жизнерадостно продолжал рассказывать про флот. Он не предал флот. Работает в очень престижной компании, недавно в очередной раз продвинулся по службе. А первый предал. Они в промежутках между контрактами иногда снимали квартиру вместе в Питере, и он все также  засыпал под те самые флотские истории. Они вместе пили за тех кто в море  возле кочегарки Виктора Цоя… Осталось прорваться с бутылкой  и пластмассовыми стаканами, из которых нельзя пить спиртное из-за выделяемого бисфенола А, на охраняемую базу к Крондштадскому футштоку нуля глубин. 
 
    Про девятнадцатую роту вновь вспомнил. У легендарной девятнадцатой было много командиров. Но единственным был один – бывший майор артиллерист из морской пехоты. Он–то их и принимал после абитуры. «Стадо» будущих штурманов тогда послушно поплелось за ним, держа через плечо спортивные сумки с вещами из школьного прошлого. Он так и остался у них в памяти в той морской кремовой рубашке с коротким рукавом и потертой пилотке. Тогда вся армия была потертая. Но именно вояки натаскали их тогда на маневренных планшетах Ш-10. У тормозов не было шансов сдать всего лишь один зачет по маневрированию! Если кто-то в две минуты не уложился в позволительные пределы погрешностей, не вышел на  торпедную атаку, не определил со своей целью курс максимального сближения или удаления, то ответ был один: «Приходите завтра». А если и завтра не получалось, то уже стоял вопрос коррупции и связей на  высоком уровне. Иначе, даже если ты закончишь универ без «войны» (у курсантов – военная кафедра) то запросто мог пойти в армию или флот рядовым или матросом. «Тормоза» боялись завтрашнего дня как страшного суда, ибо завтра была «война»…   

   Нельзя сказать, что их командир был строг и педантичен до отвращения в уставе, но и нельзя сказать, что был через чур либерален. Он не форсировал систему. Оскорбленное, возможно без будущего “PEPSI” жило, как умело! Может быть не всегда с чистыми санузлами, может быть, не всегда по уставу корабельных и береговых служб, но верило в возрождение. Об этом никто не говорил – вера была у каждого глубоко в сердце. Все 120 представителей “PEPSI” из его роты уважали своего морпеха. После него их никто уже не смог «обуздать». Товарищ майор учил прорываться своих волчат. Годы его службы в армии оказались самыми ужасными для страны. Но он не из «пораженцев». Их артиллерист верил в свое “PEPSI” без пафосных слов. А они верили в него. Когда кто-то из роты ЭБОТа, заступая в наряд, видел своего майора на разводе, заступающим по Академии, настроение поднималось. Их майор даже смотрелся по-другому на фоне других, хотя шинель у него была совсем не новая. Врожденная выправка. Это которая без «пантов». Голос на построении строгий, но ласкающий слух, притягивающий. Такие голоса, очевидно, поднимали советских солдат из окоп с винтовками Мосина против немецких пулеметчиков. Бывший морпех  мог наказать символическим внеочередным нарядом, но в них наказанные стояли редко, потому что командир любил свое “PEPSI”, многих неоднократно прикрывал. На войне он бы также надежно прикрывал своей артустановкой.

  Подставить родного майора было чревато многодневным самобичеванием. В таких случаях курсанты девятнадцатой практически разрывали на себе фланки и тельняшки, посыпали голову песком из пожарных ящиков и искали утешения в объятиях дальневосточных красавиц. Если виновата была вся рота, то сидя на парах после атомного завтрака с термоядерной сметаной и термоядерной творожной запеканкой, она искренне переживала за своего командира. Как же он там, на ковре перед грозным бородатым дядькой Черномором. Да, смесь их запеканки со сметаной прочищала внутренности так, что половина девятнадцатой не могла дождаться обеденного построения и самовольно раньше прихода основных курсантских сил обедала в пустой столовой с вероятностью Р=0.8 получить римскую цифру пять (средний и указательный пальцы в виде буквы V), что означало не два, а именно пять нарядов вне очереди. Это была картина обедающих смертников, которые давились и кашляли от скрипа решетки на воротах. Эта решетка была крепкой, прутья примерно двадцатка, шарниры из тульского оружейного завода, рама монолитно влита в цемент М-900, а кафедра теоретической механики и сопротивления материалов ставила свой approved. На эту решетку были запредельные нагрузки. Лидеры движения колонн   после обеденного построения, наткнувшись на амбарный замок на решетке, понимали, что пришел их конец. Потому что замыкающий движение черной массы трехтысячный курсант  про замок не знал, но он очень хотел есть, и с пробуксовкой своих «хромачей» или того хуже «гадов» (ботинки) он мечтал оказаться предпоследним, чтобы в его тарелке с термоядерным «борщом» оказался хотя бы кусок капусты. На кусок хлеба он уже не рассчитывал. Вы знаете, какой коэффициент трения на курсантских несносимых «гадах» с гвоздями, подошва которых раскалена до состояния латекса после обеденного построения на асфальтированном плацу?  Примерно единица. Этот коэффициент и «напряженка» с питанием в стране убивали передовиков на решетке. На их бушлатах на все оставшиеся годы обучения оставался замысловатый узор самой решетки. У них пропадал аппетит и способность питаться на пару месяцев. Поэтому лидеры курсантского движения постоянно менялись.

   Блок общепита в родной Академии в суровых девяностых – это отдельный роман. Их родной общепит кормил многих в их самом криминальном на Дальнем Востоке городе. Сперва наперво,  курсанты пытались разведать, не добавляют ли бром в чай и компот. Но их пляж  потом развеял эти опасения… Их легендарная девятнадцатая за полтора месяца собрала хороший урожай картофеля. В нарядах по чистке картофеля парни из глубинки, из небогатых семей, да, и просто воспитанные чистили картофель очень бережно. А еще не отчисленные, но уже насытившиеся жизнью курсанты, рубили картофель кубиками, КПД примерно был 10%. Все, кто экономно чистил картофель, сейчас очень хорошие штурмана… Картофель тогда опять же спас многие российские семьи. А девятнадцатая раком на рядках  в чистом поле спасала  будущий гарнир всей Академии  на год вперед.

  Колхоз…  Территория была опасной даже для боевых тренировок «Альфа». Жили в каком-то силикатном замке без окон и без дверей. Вернее проемы под окна были, не было рам и стекл. Их, очевидно, оперативно сняли на следующий день после перестройки.  Тогда все оперативно снимали. Слава Богу, боеголовки не сняли и ядовитое топливо не слили с баллистических ракет РВСН с жидкостными двигателями. А то бы уже картофель для других раком культивировали. Сначала в «колхоз» для разминирования территории заслали тридцать «проходчиков-разведчиков» и опытного диверсанта, подполковника в запасе во главе. В черно-белых тельняшках бывшая абитура короткими перебежками разведывала квадрат, обо всем подозрительном докладывая командиру. «Замок» взяли без жертв, потому что в нем кроме кирпичей в стенах брать было уже нечего. Зато почему-то с жертвами они его сдали. Потерявший бдительность командир-диверсант перед оставлением территории в конце октября, не выставил дозор, враг в виде «крестов» из глубокой периферии проник на периметр и от такой же глубокой скуки надавал тумаков командиру, не прикрывшего свои тылы. Причинно-следственная связь до сих пор не выявлена. Командир раны зализал, и по сей день возглавляет  абитурную разведку «БУРСЫ».  Разведчики спасли остальных сто пятьдесят  черно-белых братьев в синей робе от многого. Прежде всего, они сообщили, что в рисе из расконсервированных стратегических запасов страны, который огромными порциями выдавался на завтрак, обед и ужин такое же огромное количество камней. Для наглядности они показали свои зубы – братья сразу поверили. Также была получена оперативная информация, что по территории безопаснее всего ходить в составе отделения, даже в туалет. Потом разведчики наконец-то, избавились от единственной кассеты Земфиры. Эта Земфира вклинилась в их сознание до конца их дней. Они до сих пор на ночных навигационных вахтах поют про непонятные «маички», которая забыла снять та гребаная  Анечка. Возможно, Земфира была сотрудником иностранной разведки, и зомбировала  в девяностых своим психотропным пением все сто пятьдесят миллионов россиян.

   В «медпункте» в колхозе от всех видов болезней было одно лекарство – активированный уголь. Поэтому рота, вообще, не болела. Орлы! Не болела, даже когда сквозь полиэтилен задувал свежий ветерок ранних октябрьских заморозков. Парни дышали, смердели из всех отверстий, некоторые обнимались как потом они будут обниматься на парусных вахтах в аудитории на баке парусного учебного судна "Надежда", когда по четыре часа дежурила каждая мачта: фок, грот и бизань. На том паруснике все были романтиками, никто не стеснялся своих чувств. В той аудитории/кинозале все искренне переживали за главного героя фильма «Побег из Шоушенка»… В колхозе будущие фоконоиды, гротофилы и бизантропы без всяких заокеанских предрассудков обнимались, грызли активированный уголь, говорили болезни «НЕТ» и стояли на следующий день раком во благо родной Академии и бесплатного образования. И болезнь отступала от “PEPSI”.  А эти карманные «совки-пораженцы» называют “PEPSI” слабым. Может у “PEPSI” и посаженные желудки после «борщей» без капусты и от хлебных котлет, может, у них и не было белка в нужном количестве, но у них однозначно сильный и здоровый дух! Рота взводами  с железными прутьями, оторванных от шконок,  прорывалась к железнодорожной станции. Потому что “PEPSI” в деревнях, они же «кресты» были уже димидрольно-токсикоманными, а местные «красавицы» явно неровно дышали в сторону силикатного замка с «цилофановыми окнами». Парни хоть и стояли раком полтора месяца в поле, но на утренних построениях осанка у них была штурманская! А штурманскую осанку женский пол видит издалека. 

  Родная Академия кормила многих своим выменем, когда те многие были на мели. Друзья курсантов из других институтов, когда совсем уж прижимало, приходили на постой в «кубаря» к товарищам. Благо, все были особями одного пола. Ночевали вповалку на полу, а на обед надевали робу курсантов и с дрожащими от голода и страха коленками пробирались окольными путями к столовой. Не наглели, шли только после прохождения основной колонны голодных желудков с кокардами. Всё было хорошо, да вот только на робах были фамилии и номера рот настоящих курсантов... На флоте все продумано. От военного трибунала тело не сможет укрыться в случае особого нарушения устава береговой службы.  Шел этот голодный желудок под названием студент, неуверенно шел, товарищи  курсанты держали дистрофика под руки. Начальник ОРСО экстренно нуждающийся в синих телах с фуражками для погрузки каких-нибудь утюгов или мебели обладал особой сноровкой по отлову неуверенных тел. Как акула чувствовал дрожание коленок за триста метров. Грозный подполковник перекрывал один из преступных подходов к столовой, залегал в окопе, маскировался, всовывал ветки от дальневосточных кустарников под погоны, в кант фуражки и ждал своих косулей и антилоп в тельняшках, идущих на водопой. Опытные курсанты, нелегалы-чревоугодники со стажем по встречному ветру и нездоровой тишине на окольном пути могли своим шестым курсантским чувством определить засаду хищника и срочно меняли маршрут следования к трапезе. А фамилии и номера рот с роб неопытных только и успевали с помощью  великой и могучей русской письменности залетать в блокнот хитрого подполковника, магистра военных засад. Товарищ-студент возвращался в кубарь и, опустив глаза, говорил, что он, т.е. теперь уже не он должен в 15:00 стоять на разводе на работы. Товарищ-курсант тут же заставлял студента бриться, начищать "гады" и, не снимая робу,  выдвигаться на этот развод и доказать там своими трудовыми подвигами, насколько крепка их дружба, со времен, когда они еще, учась в школах,  вместе играли в волейбол за город.    Товарищ-студент, еще больше дрожа коленками, стоял в строю с незнакомыми мальчиками, повторял их военные движения, как кролик на удава смотрел на дежурного офицера, а друзья курсанты, схватившись за животы, наблюдали со стороны, как студент отрабатывает свой обед.

   Ах да, бесплатное образование! «БУРСА» многих спасла от нищеты! Она выдала им путевку в жизнь! Воспитала настоящих мужчин. Многие родители вздохнули с облегчением, «выпроводив» своих сыновей на бесплатное обмундирование и «борщи» с хлебными котлетами. Конечно, если сын был в лидерах возле решетки...  Но «совкам» этого не понять. В девяностых под иностранным флагом, пока они «реально» штурманили, их семьи белок кушали. Европейцы без всякой астрономии и математических основ судовождения в двадцать шесть становятся капитанами на немаленьких судах, а наше двадцати трех летнее “PEPSI” слишком «зеленое», а главное самоуверенное для второго штурмана! На подфлажном флоте опытным мореманам нужны покладистые «жены»,  которые будут восхищаться их «реальными» коренными зубами, желательно зубами мудрости.  Но зато когда эти покладистые будят их по всяким пустякам, не могут принять решение по damage report, не могут разойтись  с несколькими судами быстро идущими на них с разных сторон, не могут понять, пришло ли важное письмо из компании или нет и т.д., они начинают мечтать уже об  уверенных в себе  штурманах.

   Именно их товарищ майор сделал девятнадцатую гвардейской. Он закрепил дух первенства. Именно их майор рапортовал президенту. А девятнадцатая, выигравшая две парусных международных гонки, также звонко приветствовала первое лицо государства и его семью. На первой академической регате, во время крейсерской гонки их батяня-комбат  сел возле транца четырнадцатого яла со старшиной и приказал забыть про парус для слабаков, несмотря на фордевинд, бакштаги и желанную «бабочку» (способ установки паруса при попутном ветре). Молодые семнадцатилетние сосунки девятнадцатой уже на первом курсе рвали всю академию на ГРЕБНЫХ гонках. А одиннадцатый ял девятнадцатой рвал  на парусных. Это все он, их майор! У ЭБОТа тогда даже  весло из рук вылетело – почему-то стертые руки не держали. Старшина в одну секунду перепрыгнул через все три банки, заменил левого бакового, а охрипший курносый артиллерист, не сбавляя темпа, кричал: «И раз! И раз! И раз!». Через пять минут ЭБОТ очухался, размял пальцы и забрал свое весло.  Почти три часа окровавленных мозолей на руках и заднице, жажды, и невозможностью стереть едкий пот с глаз («плача», гребли практически на ощупь). Такт спин загребных чувствовали по запаху их пота. НО НЕ ТРОНУЛИ ПАРУС! Это был единый организм. Ни одного лишнего движения. В тот экипаж  входили призеры краевых парусных соревнованиях по классу «Луч», призеры краевых по каратэ, самбисты-перворазрядники, борцы-вольники-КМСники, многоборцы и волейболисты-перворазрядники.  Практически первый раз на яле, не считая нескольких тренировок после пар. Но гребли, как экипаж Кембриджа. Тот ял потом два раза ездил в Хабаровск и также занимал призовые места на Кубке Европы по гребно-парусному многоборью. Ту гонку они выиграли с запасом  в тридцать минут! Гвардейцы разложили шезлонги и уже пили чай через трубочку, держа мозолистыми руками походные стаканы с катера обеспечения и наблюдая за финишем всей Академии. Родной артиллерист, командир роты ПЕРВОГО КУРСА ходил, расправив свои крылья, пытаясь скрыть гордость за своих молодых волчат. Его строгий голос они уже расценивали, как отцовские лобызания. Товарищ майор… Он, когда вытащил своего первого тунца в Филиппинском море с разорванной челюстью на скорости в десять узлов на нашем гвардейском паруснике, у него был взгляд, как  будто он попал прямой наводкой из своего орудия в авианосец “Enterprise” , и тот затонул. Весь в крови. Дикий взгляд. Таким людям без войны жить сложно. Казанова с усами! Женский персонал медсанчасти академии не мог устоять от крупного калибра и звезды на пилотке их майора. Потомок гренадеров и традиций Толстого… Харизма  для русских женщин порой важнее «бабла». Если курсанта разыскивала красивая девушка, с верными, как говорил их артиллерист, глазами, то командир, как явный знаток женской красоты, на добровольных началах помогал русской красавице достичь цели ради своего волчонка из девятнадцатой. Их майор и поставил ЭБОТа на левое крыло «Надежды» отдавать честь семье президента, когда возникла резкая необходимость. Просто три слова: «…….на левое крыло». Там было солнечно, и открывался вид на их город. Севшая после стирки белая фланка формы номер два с датой выпуска середины прошлого столетия своим постиранным размером заканчивалась в аккурат на ремне. ЭБОТ дышал в четверть груди по методу Бутейко - на кону была честь роты. Раз эту фланку Родина для него сшила - значит ее можно носить.   А потом глава государства сфотографировался СО ВСЕМИ курсантами, группами от пяти до десяти человек. Девятнадцатилетние и двадцатилетние курсанты все были шокированы столь близким присутствием президента. У гвардейцев из девятнадцатой было одно желание: на фотографии быть, как можно ближе к Путину, и чтобы группа в его кадре была как можно меньше. Это был поток вспышек, фотоаппаратов, расширенных глаз и умоляющих возгласов к товарищам, сфотографировать каждого на свой фотоаппарат. Было не до манер – гвардейцев было больше сотни, кто-нибудь  запросто мог «пропустить вспышку». А первое лицо страны стоял двадцать пять минут и терпеливо улыбался, не моргая – понимал, что фотографии разойдутся по городам и весям России ко всем знакомым и родственникам курсантов до десятого колена. Нельзя быть с закрытыми глазами на фотографии. Президент НА КАЖДОЙ фотографии был без искажений в мимике!

  По периметру заповедника, охраняя их парусник от врагов Родины, нарезали галсы строевые ордера  эсминцев и БПК. Не будем их  перечислять. Одно скажем, БПК «Адмирал Шапошников»  набрался наглости и  обогнал по левому борту в одном кабельтове их гвардейский парусник прямо на глазах всей семьи президента. Охрана Владимира Владимировича не могла с этим смириться и на правом крыле скомандовала  по виртуальному телефону внутренней связи приготовить к залпу прямо в правый борт БПК второй, четвертый и шестой торпедные аппараты. Охрана у президента тоже с юмором. ЭБОТ и еще один курсант даже вышли из состояния шока на несколько минут. В виртуальную телефонную трубку доложили, что БЧ к пуску торпед готова, один из охранников вцепился руками в пилорус как в уши конька-горбунка, прижался подбородком к картушке и как положено через каждые полторы минуты стал считывать пеленг.  Курсанты снимали дистанцию с радара, вахтенный штурман с нулевой погрешностью строил треугольник векторов. Хоть там промахнуться было и невозможно, данные в БИУС все же занесли. Главный охранник данные подтвердил. Выплюнули торпеды. Но такой же гвардейский «Адмирал Шапошников» дал самый полный своим прожорливым турбинам, корма просела, почти затопило кормовые лебедки, и БПК, выйдя на глиссирование,  скрылся за мысом острова Русский, все же успев рассмотреть в  бинокль своего верховного главнокомандующего.

   Старшая  дочь Президента Мария заинтересовалась пеленгатором, расположенным на пилорусе левого крыла мостика:
   - Папа, а это что такое ?
   - Могу рассказать, - отклиунулся ЭБОТ после непродолжительной паузы, когда их взгляды с Путиным пересеклись.
   - Пожалуйста, - кивнул Президент.
   - Знаешь, что такое меридиан? - подойдя, спросил ЭБОТ у белокурой барышни, на вид которой не более четырнадцати лет.
   - Ну, а ты как думаешь, знаю я, что такое меридиан или нет ? - ЭБОТ понял что перед ним не четырнадцатилетняя девочка, а, как минимум, шестнадцатилетняя выпускница школы с реакцией капитана команды КВН высшей лиги.
   - Виноват ! Исправлюсь ! Это пеленгатор для измерения пеленга на предмет. Пеленг - это угол между северной частью меридиана наблюдателя и вертикальной плоскостью, проходящей через точку наблюдения и наблюдаемый объект. Измеряется по часовой стрелке от 0 до 360 градусов. Грубо говоря, это угол между тем самым меридианом, который сейчас проходит как бы через нас  и направлением на объект. Объектом может быть что угодно: остров, солнце, звезда, другое судно, мыс, маяк и т.д. Направление на север, т.е. направление нашего с тобой меридиана видно здесь же на картушке репитера гирокомпаса под самим пеленгатором, - спасибо господину  Спасскому, преподавателю навигации, подумал ЭБОТ. Даже в стрессовой ситуации, в тесной фланке, заканчивающейся на ремне и с таким "КВН-овким" парированием дебильного  вопроса про меридиан он на автомате выдавал четкие и правильные ответы. 
   
    Да, пару слов о хабаровских подвигах. Вы знаете, что такое выиграть гребную гонку «точками»?  Там в Кировском затоне Краснознаменной Амурской Флотилии, елозя по наклонным банкам с выносными уключинами и распашными веслами, которыми «БУРСА» гребла еще в семидесятых, представители исключительно гвардейской девятнадцатой безжалостно уничтожали свою дерму на «точках». И когда уже перед финишем покидали силы и мокрые от пота «точки» уже кровоточили, загребные кричали ««РАБОТАЕМ «ТОЧКАМИ»». Именно «точками» выиграли гонку! Невозможно полностью проникнуться в эту фразу, не пройдя через работу «точками». Очень часто команда того яла вспоминала эту фразу. «Работаем «точками»» всегда поднимало настроение в каком-нибудь наряде, построении или за столом. Тренер сказал, что по результатам побед на тех соревнованиях по водным видам спорта с громким названием, в гребно-парусном многоборье они выполнили КМС. Но КМС никого не волновал, все понимали, что название соревнований громкое,  парни просто ездили покуражиться. Они вернулись в свой морской город и продолжали заниматься каждый своим видом спорта, выступая своими просоленными маслами за родную «БУРСУ». Так что  «точками» умеют работать не только женщины (см. фильм «В Джазе только девушки»). Профессионально «точками» умеют работать «гвардейцы-садомазохисты» девятнадцатой.   Не посвященным растолкую: не было специальных войлочных штанов, обшитым  спасительным шпоном на попе. Девятнадцатая завистливо и с вожделением смотрела на эти шорты, в которые были облачены монстры из Екатеринбурга. Мутированные из-за свердловской промышленности мышцы екатеринбургских парней вселяли ужас. Центральная полоса Отечества… Там к спорту всегда относились основательно и без водки на time out. Потом свои «точки» девятнадцатая целый месяц смазывала облепиховым маслом и не садилась в общественном транспорте – бабушки не могли нарадоваться воспитанности нового поколения. Пока несколько дней шкурили, конопатили, олифили, красили и натерали ваксой ял, в один из воскресных дней два представителя девятнадцатой сдали три бутылочных крышки от пива «Три медведя» и подали заявку на участие в пляжный волейбол на кубок «Три медведя» на набережной Амура, дойдя до полуфинала. Каждая победа – это дополнительные шесть бутылок пива… Не знали, куда его девать. Хабаровские жители и две команды ялов (мужская и юношеская сборные Академии) с хабаровскими девушками, с которыми они познакомились, на последней игре болели уже за иногородних ЭБОТа и его друга…

   Вообще, походы родной Академии на другой берег Амурского залива и остров Русский сопровождались массой впечатлений. Однажды ЭБОТ со своим ялом возвращался  с Ворошиловской батареи. По стечению обстоятельств в его яле оказался старшина легендарного четырнадцатого яла, спешившего на вечернюю электричку, чтобы добраться в запредельный морской район и провести в нем выходные.  Чувство, как-будто молодой капитан везет начальника пароходства в прошлом опытного капитана с орденами за заслуги перед Отечеством    всех степеней. Но призер парусных соревнований советами и своими профессиональными рекомендациями не докучал  ЭБОТа, сидел рядом на транце и,  как и полагается, поддерживал беседу о девчонках в коротких юбчонках. Попутный ветер, идут на бабочке. Кто-то упер лопасть весла под планширь между шпангоутами, прижал своими телами веретено к банке и противоположному планширю и держит надутый семеркой по Бофорту фок, а кто-то повис за бортом в  спасательном жилете на багре и держит такой же надутый кливер, а пару товарищей держат его. Идут сказочно. Всю семерку в узлах! Мало! Заскучала гвардия, решили сэкономить маршрут. Заруливают из бухты Новик к каналу Подножие. Искусственный узкий  канал, вырытый для местных барж. Оба старшин не уверены в правильности принятого решения. Один тактично молчит, другой также тактично расценивает молчание, как знак согласия. А дело в следующем. Идут они свою сказочную семерку, а у подножия стоит здоровенный  плоскодонный паром сообщением какого-нибудь «Владивосток-Подножие-Поспелово».  Машина у перекрывшего собой почти всю  ширину канала парома в работе - прижимает себя винтами к пристани, а в него заезжает транспорт. Сказочная семерка на фордевинде не уменьшается. Старшины чешут репу, а ял тем временем уверенно идет на своей бабочке к сулоям и водовороту от винта парома  шириной для прохода в пятнадцать метров.  Но это еще не все. С одной стороны работающий винт, а с другой шпунт и  железная арматура ржавых подпорок стен канала или бывшей пристани. Все молчат. Банальное любопытство, мол, что же будет дальше??? А дальше с упреждением на ветер и течение ял на своей сказочной семерке, размеренно покачиваясь на попутном ветровом волнении, начинает входить в пороги. Спасла семерка. Если бы ял шел на шестерке или пятерке его бы выкинуло на арматуру. А так по инерции и силы тяги фока с кливером ял на углах заката, практически касаясь клотиком мачты железной арматуры, миновал «пороги». Те, кто учился на отлично и хорошо, боялись не арматуру (за арматуру можно было зацепиться руками). Они боялись, что паром будет не плоскодонный, а с глубокой осадкой и глубоководным винтом. Ибо, как рассказывали их корифеи, если винт на большой глубине, то вода под транцем «проваливается» и идет к лопастям, создавая упор винта. Именно поэтому, если плавучий предмет на ходу судна бросить под подзоры или под транец, то его засосет под винт. Старшина четырнадцатого яла боялся именно этого, он учился на отлично и приготовился уже прыгать на спасительные железные прутья, а ЭБОТ рукоблудил румпелем как на дрезине только в горизонтальной плоскости. Толчея. Ял рыскает из стороны в сторону. Движетельная сила ветра борется со струей от винта. На пароме штурман выскочил на крыло мостика, сморит на черные тела в робе и в бушлатах. Все происходит за считанные секунды. Кто-то почему-то кричит: «Рубите парус». Кто-то вцепился в мачту, и пытается сообразить, куда безопаснее прыгнуть. Кто-то просто орет и держит фок с кливером. Как уже говорилось ранее, паром был плоскодонным, поэтому струей отбрасывало их на арматуру по  левому борту. Руль полностью право на борту, надежда только на спасительный попутный ветер. Прошли в метре от ржавого железа. Страшное уже позади, навстречу в канал пытается войти какая-то баржа. Увидела этот rafting , положила право на борт, ушла на циркуляцию у входа в канал – пропустила ненормальных. Семерка нисколько не уменьшилась, орать перестали, задались вопросом, почему кто-то так дико  кричал нелепую фразу «рубите парус»? Пересекли в интенсивном судоходстве Босфор Восточный, прошли «Токаревку», приближаются к родной бухте Федорова. Прямо на бабочке вошли в гавань Академии, переместились все в корму, облегчили нос, уперлись килем в родную гальку. Выскочили, разнесли фалинь, вытащили рангоут, оттолкнули невредимый ял, вцепились руками и зубами в фалинь и побежали. Морские орлы! С ускорением второго закона Ньютона, курсантской силы деленной на массу морских орлов буксующих на гальке, ял чуть не утащили за пределы лодочной станции. А потом была получена информация, что следующий за гвардейцами ял НАЛЕТЕЛ НА ЭТИ ПРУТЬЯ. Все остались в живых, правда,  ял пробили, он уже не поддавался ремонту.
 
   Один раз ЭБОТу дали парней второго курса морского колледжа при Бурсе. Попросил тренер, что ездил с девятнадцатой в Хабару (Хабаровск). Штормовое предупреждение, вроде, отменили. Родной гвардейский ял уже на середине Амурского залива, а парни ЭБОТа только последний трухлявый рангоут в ял тащат. Уже тогда ЭБОТ почуял что-то неладное. Уж с очень  большим любопытством его подопечные смотрят на эту деревянную лодку. Вышли последними. Катер обеспечения обеспечивает уже десантирование на противоположный берег Амурского залива. Какое-то небо через чур серое, а кумулюсы  нижнего яруса облаков как-то через чур быстро передвигаются по атмосфере. Парус с горем пополам поставили, идут на бейдевинде, крен допустимый. Но облака не зря сгущались, и зря на станции приняли отмену штормового для крепких железных судов. Опустили рей на половину мачты, чтобы уменьшить плечо приложения суммирующего ветрового вектора. Немного помогло, но раз через раз волна все-таки «перепрыгивает» через планширь. «Все тела на откренку!». Тела молча уперлись икрами в банки, лежат на планшире, качают широчайшие мышцы спины.  Почти орлы! Но что-то ял не хочет открениваться. «К черту парус, вставляйте уключины, грести будете, соколы ясные». Пока убирали парус, фок чуть не порвали.

  Тогда на «Надежде» на первой практике после первого курса пять косых зарифленных лавсановых парусов в клочья разорвали – налетел сильный шквал под Славянкой. Рвался парус за парусом, нужно было срочно лезть на ванты, реи, укладывать пузырящиеся паруса, крепить выбленками. Девятнадцатая, недавно получившая экипировку со страховками, во второй раз в жизни полезла наверх по болтающимся из стороны в сторону мачтам. Капитан волновался: по громкоговорителю нежно просил быть осторожными зеленых фоконоидов, гротофилов, бизантропов. Все полезли, никто не писался в синюю робу, а если и писались, то  этого не было видно из-за дождя. На гонке «Sail Korea 2002» потом, чтобы не одевать мокрую робу с последнего аврала, еще не просохшую в сушилке, на ночные авралы с теплыми тропическими дождями выходили в плавках со страховкой на голое тело.  Теплый ливень в лицо,  а гвардейцы, щуря глаза, убирают бом-брамы и брамы, чтобы уменьшить крен от ветра. Потом капитан через три года скажет, что еще и за подвиги под Славянкой выбор роты почетного караула пал на девятнадцатую.

   Пару тел прыгнуло на «дикий фок», прижали к мачте. Гребуны, блин. Через минут пятнадцать извращения над морскими традициями со времен бота Петра Великого тела сдохли, жалостливо запросили парус птенцы. Не было особой жесткости в характере у ЭБОТа, да и смотреть было больно, как ял превращается в сороконожку – разрешил. Рей подняли уже на одну треть. Тела на откренке – уже научились соколы. Идут, вроде. На одном галсе не выйти к бухте назначения – бейдевинд сносит к югу в другую бухту. Возможен только поворот оверштаг! Объяснил, как облегчить нос, как вынести кливер на ветер, чтобы нос пересек линию ветра и лег на правый галс. Тела не понимают, что старший брат от них хочет. Пытались они раз пять. Заново разгонялись, выносили кливер. Ни фига. Неужели фордевинд делать придется? Ну, давайте, соколы. ЭБОТ членораздельно, по пунктам объяснил, когда начнет полоскать ВСЕ НА ЛЕВЫЙ БОРТ! ВСЕ НА ОТКРЕНКУ! «Понятно?». «Да, понятно!». Пошли на циркуляцию. Быстро пошли. Корма уже пересекает линию ветра, фок трепыхается. ВСЕ НА ЛЕВЫЙ БОРТ! Затормозили  тела на пару роковых секунд.  БА-БАХ! Получите гранату, морские извращенцы. У ЭБОТа почему-то одна мысль – новые командирские часы жалко, морская вода их не пощадит. Шестнадцатилетние и семнадцатилетние тела орут. Фок долбанул так, что за одну секунду воды в аккурат под планширь. Черт, почти середина залива, катер не видит морскую трагедию. Неужели на плаву?! Все-таки ял есть ял! «Всем с банок залезть в воду и не шевелиться, дети! Иначе часы точно намокнут». Про метацентрическую высоту он им не стал рассказывать, слово метацентр могло  еще больше напугать малышей.  А поворот-то они сделали – ПРАВЫЙ ГАЛС ДИКОГО ФОКА! Ял-полуподводная лодка с торчащими из воды и планширя головами детей, покачиваясь, как утюг идет в бухту, где уже давно начат прием пищи, и где про них пока не вспоминают. Поворот они сделали слишком поздно. Все из-за потери времени, потраченного на попытки оверштага. Галса не хватает, чтобы выйти в нужную бухту. Без резких движений пару тел вычерпывают воду. Что вычерпали, то получили обратно – волна заливает, и вода явно пребывает. Но до берега они добрались. Мокрые дети рано полюбили жизнь - выскочили из яла, трясутся, стали целовать песок, за мысом под дождем стоит лагерем вся Академия. Ял надо вытащить подальше на берег и оставить его здесь подальше от греха. Лодка их «утонула» прямо на отмели, лежит на борту, карябает обводы и краску, волны  бьют его горемыку. Сколько курсантских тел он перевез за свои пол века! Дети нашли ведро в одном из дворов   населенного пункта западной части Амурского залива. Отчерпали воду, затащили ял на берег. Новые   люди здесь не часто бывают, а когда лагерем стоит Бурса, то для местных явно немногочисленных девчушек наступает праздник Ивана-Купалы. Костры есть, парни – элита Дальнего Востока. Девчушки таят. Старшина четырнадцатого яла там чуть свою любовь не нашел…
       
  На старших курсах курсанты девятнадцатой уже практически официально не выходили на зарядку. Они бы с удовольствием вышли на зарядку сейчас, вернувшись в свой третий экипаж с различных точек планеты. Рота была лихая, немного капризная, с характером, в общем. Факультеты могли часами выполнять приказы начальника ОРСО под знойным солнцем, тренируя какое-нибудь «Здравия желаю, капитан надоедливого ранга». Нужно ли говорить, что последние шеренги в лучшем случае просто гавкали?!  Но если их товарищ майор говорил, чтобы сказали громко и прошли строевым на твердую четверку, то сто двадцать специалистов по забиванию болта перевоплощались в кремлевскую РПК черного цвета. Он это говорил не сразу – знал характер роты, знал, что нужно недолго побыть нейтральным, чтобы рота на фоне других заставила его потом поглумиться над другими командирами. Но если он это говорил, шеренги девятнадцатой сразу выравнивались, фланги подтягивались, последняя шеренга коробки полностью заполнялась, из-под бушлатов вырывались наружу крылья – настоящие беркуты. Ради родного майора орали так, что с него слетала пилотка, вышибало ударной волной бракованные дюралевые  окна из этажей общежития, асфальт после строевого шага девятнадцатой приходилось класть заново, а по дороге на парад Победы перед мостом отдельно для девятнадцатой давалась команда «ВОЛЬНО», чтобы  резонансом не разрушило объект инфраструктуры.  В общем, после «твердой четверки» 19-ую дрожащим голосом сразу отпускали с плаца, и через семь с половиной минут, скатившись кубарем со склона горы, на которой стоял их третий экипаж (общага) на своем пляже они уже кадрили девчонок, до которых явно сегодня не доберутся другие роты. Хотя если капнуть глубже, то кто кого еще кадрил ! Мудрые девушки ведь тоже знали, где самая мощная концентрация IQ мужских особей в плавках на квадратный метр, к тому же прошедших довольно строгую мед. комиссию перед поступлением в Академию. Это был всем известный "двимовский" пляж бухты Федорова.  Кадрили они их на своих курсантских пыльных одеялах. Пыльных – потому что пыль было невозможно полностью выбить и потому что на утреннюю зарядку, где одеяла переодически вытряхивались,  девятнадцатая не ходила.   Либо, если бедного командира журили суровые бородатые дяди, то поочереди, согласно графику парней из прекрасного далека, чей радиус отдаленности их домов не позволял вовремя приехать к утреннему построению, пять диверсионных тел создавали оживление в  утренних навигационных сумерках как пару батальонов. Четыре тела двигались со скоростью света, а пятое дежурному офицеру показывало «правильное» направление дислокации всей девятнадцатой. Парни из запредельных районов бегали быстро, так как на зарядку они ходили часто.  Пыльные одеяла выпуском были где-то времен Александровских Мореходных Классов позапрошлого века. Очевидно, именно тогда они и стали пыльными. Страшно представить, сколько было разрушено женских молодых сердец на этих пыльных одеялах на их пляже... В их отдаленную пятым этажом от цивилизации и ОРСО третью общагу студентки уже родственных ВУЗов зачастую прибегали сами. Кто с парой бутылок вермута, кто с вином. На шестом курсе уже приходили с коньяком. Если обход делал дежурный, а главное «не понимающий “PEPSI”» офицер, то во время его грозного стука в забаррикадированную от флотского устава дверь девушки  в практически пустом кубаре ПРЯТАЛИСЬ ВСЕ!  Которая висела на вешалке вместе с шинелью, «кто» под одеялом «отдыхал после наряда» (полностью под одеялом, потому что при свете спать не может), другая под "дежурной" ширмой стола стояла на корточках в три погибели.  VIP места для самых красивых были в рундуках. Если дежурный мужчина в погонах, находил красивых, они как настоящие русские женщины были обязаны ради своих курсантов сразить его своей красотой наповал. Самый эротичный момент, когда из-под черной шинели появлялись длинные волосы породистой блондинки. Тогда даже самые обиженные жизнью мужчины терялись и забывали фразы что-то в роде «Я не понял».   Это был своего рода знак качества. Если курсанты получали пять нарядов вне очереди, прогадали они с девчонками. Один крепыш-парашютист в рассвете сил, тоже майор, в каждое свое дежурство захаживал только в их кубарь, скучал по женской русской красоте мужчина. Майоры в армии это особый род. ЭБОТ как-то отдыхал в санатории "Военный" в Шмаковке. Так там после длительного рейса  военные старлеи, капитаны и майоры в должностях зенитчиков, аэродромных техников, связистов, медиков, пилотов различных летательных аппаратов возродили в нем любовь к жизни.  Военные – очень разносторонний народ, схожий по духу с моряками. Они знают почти все русские народные песни. Они могут по-простому подойти и позвать к себе в компанию.  Они могут ночью поехать провожать за десятки километров женщину, с которой только что познакомились и вернуться уставшими под утро. Военных интересно слушать. Майор, как понял ЭБОТ, – это такое звание, либо ты его получаешь рано, либо в этом звании ты уходишь на пенсию, не выбравшись из очень далекого гарнизона…  Командир девятнадцатой все-таки получил  подполковника, но для них он остался майором. Это было нелепое зрелище, когда старший офицер факультета «Управления морским транспортом» командовал «коробкой» из сотен черных юбок. Эта была явно не его должность. Он уже не кричал неистово «И раз!». Он просто носил две свои звезды на погоне и перед парадами «тренировал» свой женский батальон.

   А сколько было разрушенных женских сердец в Йокогаме перед тем как отправиться на Окинаву (порт Наха) для старта парусной гонки. Там был женский аншлаг. Русские курсанты совершенствовали английский везде. В Йокогаме было много русских и, как ни  странно, много японских девушек. Бывший помполит, который еще не успел оправиться после развала КПСС,пытался, конечно, воспротивиться – не получилось. На дождливый вечер было назначено несколько десятков встреч – всех кого нашли в длинной очереди к их парусному «мавзолею». Кто изучал модальные глаголы, кто проходил времена, но английский явно совершенствовался. Английский улучшался в парусной мастерской, в учебной штурманской рубке, один пошел в ва-банк, выгнал всех с кубрика – не мог понять Present Simple... Теперь после интенсивной переписки с Лондоном Present Simple он знает лучше всех из роты, тому доказательство Dolphin под его сердцем.  Кто решился на самоволку (а таких было четверо), изучали английский даже в беседках парка. Вот это была энергетика!!! Ливень, пропусков в кармане нет,  тела колбасит, но чувство тогда не замерзало! Все было естественно без каких-либо надрывов и уловок. 18-20-ти летние Окини-сан в "первом возрасте" лучезарно улыбались и шли в объятия русских рельефных  гардемаринов, настоящих Де Ливронов, как это было 110-120 лет назад. Ничего не изменилось. Только если что навигаторы из современного пасусника  были чуток порельефнее.  Бедный помполит, ранее обладавший правом вета, смирился перед новой системой и уже плыл по течению. И правильно делал. Девятнадцатая не имеет никаких претензий к своему помполиту, он тоже внес свою лепту в победу. Когда любитель уроков английского (а некоторые даже французского с макаронной соломкой и яблоками…) пропустив вечернее построение, возвращался ночью с иностранного парусника с одеялом в рюкзаке, а его когда-то белая фланка была зеленой от травы, бывший партийный работник МОЛЧА пропускал его на борт «Надежды», поверив, что уставший от увольнения курсант, нечаянно и негаданно  заснул на зеленой лужайке.   А потом победителей простили всех. Не судят победителей. Отчислили только одного и то не за это. Курсанты  девятнадцатой  тогда так и остались «навеки девятнадцатилетними»  как у Бакланова.  Совпал и возраст, и номер роты…
               
                *  * *

 Апатия. Как пел Трофим: «День прошел и, слава Богу». Дали команду – пошел сделал. Капитанское эхо он почти не слышит. «Реальный» штурман, что теперь за главного здесь, убедил предыдущего капитана не давать  рекомендацию (боцман рассказал по списанию за бутылкой). Но ЭБОТу уже все равно. Свою белую мантию Александра Македонского он уже снял. Заходит в крутое пике. На мост больше не поднимается. ОН НЕНАВИДИТ МОСТ. Часто ловит себя на преступной мысли, нарушения святой субординации. От ЭБОТа ждут, когда тот прогнется под его  “promotion”. Дядя даже не понимает, что “PEPSI” думает совершенно о другом. Вытирая на автомате в доке харчки, и облеванные унитазы,  в конец разругался со вторым помощником и ЭРОТом (Engine room officer trainee – моторист/стажер), поломойку «заломали». Вернее «заломал» один второй помощник из славного города Арсеньев, он оказался сильнее. Матерый волчара, на флоте всегда служила элита. Да и у ЭБОТа не было к нему злости, чтобы откусывать уши. Он бы их с удовольствием откусил другому… Несчастная поломойка сидит в курилке, еще более опущенная. Второй помощник вернулся. Стал учить жизни, даже извинился. А он на него даже не злой. Он злой на себя, за свое ничтожество, за эти резиновые перчатки, за эти рулоны   грязной бумаги, затоптанные доковыми рабочими, которые он каждую ночь  меняет на всех палубах, за эти замызганные стены, которые нужно отмыть до возвращения из увольнения "реального командора". Лишь бы потом он избавил от подробностей гладкой кожи африканских девчушек и наименований антибиотиков из его прошлых контрактов, когда даже качественный латекс из судового госпиталя не выдерживал его «реального» напора. Морская африканская рулетка. Только в барабане нет одного иммуно-дифицитного патрона. Так что, дорогие женщины, не торопитесь расширять свои зрачки от слов из морских песен. Присмотритесь сначала, не все так просто на современном флоте. С современной аппаратурой и технологиями постройки судов моря покоряются любым.
 
   ЭБОТу надо торопиться, иначе в душе у него тоже будет торчать флажок или голландское знамя. Официально он на вахте у трапа, а неофициально  драит толчки, переборки и палубы, а трап безлюдный. Если не успеет до прихода покорителя моря, на душе будет еще хуже. Надо успеть. Так он на вахте у трапа или моет надстройку? Он везде. «Отрубился» на вахте. Вот, сука ! Попался, который кусался!  СОН НА ВАХТЕ!!! САМОЕ СТРАШНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ!!! ЭБОТ еще не знал, что это преступление кардинально изменит его жизнь через три года. На флоте за сон на вахте сажают в карцер! Протягивают под килем! Ставят дырки во вкладных талонах к диплому! Ломают над головой шпагу! Загоняют под паела и в льяльные колодца еще глубже. НО ИЗ СИСТЕМЫ НЕ ВЫШВЫРИВАЮТ! Начальству тоже нужно доработать контракт спокойно - у них  есть дети, жена и любовница.  Иначе могут сказать, что не способен руководить экипажем.  Один знакомый штурман проявил удивительную смекалку – случайно заснял на камеру сон на вечерней вахте одного пьяного буржуя с GPS  временем и датой. Тот капитан из него тоже халдея сделал по кадетству. По списанию буржуин ему характеристику дал, с которой в тюрьму и то не возьмут. Но не тут-то было! Находчивый курсант отвел тело в эполетах в сторонку, закрутил кино и сказал, что нужный адрес для DHL бандероли он уже знает. Так у него теперь такая шикарная карьера благодаря высоким технологиям! А так бы вышвырнули из системы или заслали бы к каким-нибудь грекам, где даже мостики ржавые. Хотя ДАЖЕ ГРЕКИ своим junior офицерам (АВОТ) сразу сделали зарплату равную матросам. Более того, на вторых практиках у греков практиканты уже были на должности матросов первого класса с нормальными зарплатами. А ЭБОТ три контракта отхалдействовал за спасибо европейского дяди либо того хуже владельца крюинга.  Но зачастую даже с голландцами легче работать. Сделал свое дело и ушел молча в каюту, а в 00:00 они сдают вахту за полторы минуты, сказав “This way please” и “Have a nice watch”. Буржуй даже при всем желании не сможет профессионально нагадить в душу – не владеет великим и могучим русским языком. «Реальными» фразеологическими оборотами владеют русские.  За кадетство зла никто не держит – такова участь ВСЕХ "СТУДЕНТОВ".  Но когда ЭБОТы с рекомендациями на вторых штурманов двести двадцать пять дней из своей короткой жизни в очередной раз  работают халдеями на иностранного дядю по вине дяди русского, то тут уже можно не сдержаться в писанине. Писанина в данном случае разгружает, дает силы на новые трудовые подвиги, избавляет от всех видов ущерба.  Враги не голландцы. Враги «совки». Помполиты и «реальные» штурмана.  Молодые старпомы рассказывают истории одна смешнее другой. Тридцатилетние  старшие помощники тоже ведь прошли через тернии к звездам. Правда, у них время немного другое было. Они ради перспективы, которая для них  в те годы была только на флоте, были очень долготерпеливыми. Когда есть свет в конце туннеля, терпеть легче, а когда молодой штурман оказывается на стыке эпох, тут уже начинается душевная проституция и семерки с восьмерками (месяцы) уже выдерживаются с трудом. Крюинговые компании раз в год устраивают party в престижных заведениях, на них приезжают отвечающие за экипажи иностранцы и старшие подфлажные офицеры, включая молодых русских старпомов. Так «совки», которые больше всего «драконили» старших помощников, когда те были практикантами, сами тянут руки поздороваться, смеются, улыбаются, такие все милые мужчины.  «Совковая» ментальность и двуличие - уважение не к человеку, а к его должности. И в эфире они тоже удачи желают.  ЭБОТ один раз был свидетелем, как в Шереметьево-1 тело в эполетах выкинули из очереди в кассу за билетами. Мореман был не знакомым, но китель торгового флота с регалиями нацепил. Бесплатное шоу. Сто баксов не жалко, душа радуется. Совсем расслабился дядя на флоте. Прямо с циркуляции, не останавливаясь в хвосте очереди, молча стал всех расталкивать, чтобы получить билет. А когда его вышвырнули, он даже не понял, что произошло. Где верная пехота? Где преданные матросы, у которых никогда нет вопросов? 


          *         *          *


   Попросил капитана списать, контракт уже почти доработан, УЖЕ НЕ ЗАПАДЛО! Главный  штурман ростом метра полтора с кепкой  идею не поддержал. Сказал, что ЭБОТ заменяет аж целого матроса, а без матросов на флоте никак. Уже в открытую признает работорговлю. В крюингах хоть обнадежить умеют, а этот честный.

    Сварщик сцепился с поваром. Остатки заплесневелого борща после драки на месте дипломированной поломойки ни тот, ни другой не могли убрать три дня… ЭБОТ питался за другим столом. Стармех швырялся гаечными ключами на тридцать два в боцмана. Н0е попал. Волшебный пароход. Он морское тело. Смотрит на уставших от парохода людей, как они громко матерятся во время работы без выходных. На флоте это называется музыкальным аккордом. Члены экипажа очень разные, но все хорошие музыканты...  Матрос Слава. Маляр-маньяк. Славян отслужил главным рулевым в восьмидесятых на авианесущем крейсере три года, то ли на «Минске», то ли на «Киеве». Точно, на «Киеве». Скорее всего, именно тогда он стал маньяком морского дела. Гренадерского роста сибиряк Вячеслав с детства мечтал служить на флоте. Он тоже не предал свою мечту. Даже на флоте подфлажном.  Красили они со Славой подшкиперскую грунтом на сто процентов. Вы знаете, что такое красить на жаре в тропиках ГРУНТОМ  закрытое железное помещение на баке во время качки? Спросите у знакомых моряков. Глаза вылезают из глазниц. А если не вылезают, то просто испаряются, как-будто   в мутную воду нырнул. Тошнит. Тело хочется расцарапать ногтями. Моргаешь, выжимаешь слезы из глаз и последние жизненные соки. ЭБОТа трясет. А бросить Славу он не может – вновь это русское ЗАПАДЛО, не по-христиански как-то. Не поддается на уговоры Слава. Без перекуров борозду пашет. А “PEPSI” без мотивации уже намного слабее.  Как художник-экспрессионист  валиком и кистью машет, аж язык прикусывает. Ему уже казалось, что Славян определенно от растворителя получал огромное удовольствие. У Славы две дочери и жена-красавица. Чтобы прокормить своих женщин матросу Вячеславу еще долго придется махать валиком на подфлажном флоте…

  Очевидно, на неудачных судах происходит какая-то неведомая экипажами селекция на счастливых людей и несчастливых. На волшебном пароходе несчастье было в каждом закутке. Оттого постоянные поломки, мат и драки. Загнали на неделю в тухлые от рыбы льяльные колодца. Погружник (погружной насос) с нижних палуб воду из колодцев не тянет - кишка слишком высокая, против физики не попрешь. В каждом колодце нужно добраться до отстойного стакана, который как бы фильтрует тухлую воду с чешуей. Ни фига он не фильтрует! Второй механик из Питера уже с грыжей в брюшной полости… Вылезла. Торчит. Ему явно хуже, чем ЭБОТу. Через пару недель его спишут на хирургическую операцию. А сейчас они вместе добираются до отстойных стаканов, чтобы ушла вся вода с деки. Второй механик еле двигается, но спасает свою осушительную систему трюмов. На мосту матерят даже его, не говоря уже про предыдущее командование. Списался капитан, у которого уже новый кэп был  у него старпомом. Так у них  во всем были веселый смех и взаимопонимание, а теперь сквернословно выясняется,  что предыдущий капитан виноват, что их старое корыто такое убитое. Гнилая система. Вода после мойки трюмов холодная. Чтобы достать рукой до стакана, надо присесть в стесненном пространстве колодца по шею. Тухлая рыбная чешуя возле носа. Не хватает нескольких сантиметров. НАДО нырять. Нырнул с носом. Тянет на смычку (тошнит). Трясет. В матерчатом комбинезоне в холодной воде, вода затекает во все отверстия его бренного тела, Хоть цистерну главного балласта воздухом высокого давления продувай. И так колодец за колодцем… А тут ему еще нового практиканта дали в подмастерья. Тот что про странного камикадзе, неудавшегося наглого краснодипломника рассказывал.  У того, вообще, двухмесячный шок от пребывания на волшебном пароходе. Он не знал, что существует ТАКАЯ жизнь. Рожкеткой и киркой ржавчину он уже долбил как полуторагодовалый  ребенок в песочнице – десять ударов в минуту. Скорее всего он тоже орал в подушку в своей каюте. Практикант держал над ЭБОТом люстру мощностью в один киловатт. Пока ЭБОТ нырял, практикант-зомби куда-то исчез, люстру оставил на краю горловины… Вынырнул вовремя – падая, люстра уперлась раскаленной лампой в темечко.  Чуть не поджарил в этой тухлой луже. Какая бы была глупая смерть во благо чужого голландского дяди, который сидит в дорогом ресторане и ест лобстеры со своей женщиной. Или с мужчиной. Не важно, точно с лобстерами.  Зомби вернулось. Ходил опять писать. ЭБОТ уже успокоился, попросил люстру держать крепко в руках. Зомби, очевидно, даже не поняло почему.


     Потом он доверял только другому практиканту Ивану. Иван-мужичок. Стойкий представитель “PEPSI”, часы переработки у них с ЭБОТом одинаковые. Замерзший  Иван тоже его не бросал, когда они при включенном охлаждении, в конкретный минус в cool room под рабочими вентиляторами пытались собрать весь пенопласт, оставшийся после докового ремонта. У Вани опухли запястья от постоянной работы с отбойным молотком,  даже видно как  выпирает суставная жидкость. Смотря на его суставы, ЭБОТ невольно вспомнил лекции университета по технике безопасности, где много раз было озвучено слово КЗОТ. По ночам Иван спал плохо – болели запястья. Но как уже говорилось ранее, Ванек был стойким. Он перемотал запястья эластичными бинтами и как пела группа «Ленинград» «работал» дальше, только морской ветер дул в харю. Долбил волшебный пароход дальше, так как окончательно бросить весло для “PEPSI” было также ЗАПАДЛО, ибо Славян и компания  «работали» согласно той же самой песни про «ветер в харю». Когда смотришь фильмы про войну, все вышеперечисленное нытье кажется мелочным. Но в образе Ивана тысячи русских подфлажных парней, бесплатно работающих на тех, кто сумел заставить работать деньги на себя. На тех, кто настроил свои резидуальные источники дохода в лице Ивана, российского переферийного крюинга, нескольких фрахтовых менеджеров с операторами и доживает свои оставшиеся 30-40 лет с акцентом на более важные вещи. И у этих перспективных парней как Иван на тот момент не было выбора, кроме как поверить тому самому переферийному крюингу, который так лихо накинул на них рабские галерные кандалы. Кто-то даже работал на немцев, при том что его дед или прадед погиб на войне. Нет, при фанатичной любви к Отечеству можно было бы, конечно, после окончания университета пойти и получить военный билет на руки, подписав повестку, и оказаться через неделю в каком-нибудь Барнауле командиром роты охраны. Это при том, что ты после военной кафедры командир электронавигационной группы штурманской БЧ 1 дизельной подводной лодки «Варшавянка», которых на подводников-то не хватает. Но сложно принять то, что в большинстве случаев  сыны Отечества  откупаются от армии и флота в военных комиссариатах, а кто-то как бы обязан за два года потерять свой штурманский опыт, отслужить в какой-нибудь комендатуре или даже охранником в космических войсках. Как бы штурман  не любил свою Родину, но на фоне большинства откупившихся ради своих близких он за военником не пойдет. Как бы не стращали его родителей дяди в зеленой форме, приезжая по месту прописки на «бобиках», негодуя по поводу отсутствия патриотизма у молодого специалиста, который в данный момент на другом конце земного шара. 
 
     Девятое мая (хронология не соблюдена). Галфпорт (США). Нужны положительные эмоции, иначе не доработать ЭБОТу свою «семерку» на соленой воде. Где их взять? Грузят бумагу в Галфпорте (США). ЭБОТ придумал, как получить спасительные положительные эмоции без физического ущерба для себя и окружающих. С вечера авантюрист приготовил все имеющиеся на борту флаги, связал их воедино, а на утро вытащил из кают-компании музыкальный центр с усилителем. Ну, и как положено на судах российского ВМФ,  в 08:00 местного времени врубил гимн России на весь порт, благо на MP3 диске вместе с песнями из фильма «Гардемарины вперед» он у него он был. На весь порт, правда, не получилось, но куча  возбужденных негров, грузивших их пароход, однозначно услышали. Негры-грузчики в штатах – это отдельная история. Девяносто девять процентов из них с чесоткой в интимных местах на теле, с экспансивной жестикуляцией, с афро-американским универсальным (заметьте, не английским) словарным запасом в тридцать слов как у Эллочки-людоедки. Будьте уверены, через столетие Америка будет полностью чернокожей, черная агрессивная рождаемость победит нерасторопных бледнолицых, прапрабабушки и прапрадедушки которых сделали большую глупость, завезя их на свой континент. Пару чернокожих братьев по разуму спросили ЭБОТА-семафорщика, что там «пропукало» наверху. Семафорщик сказал, что День Победы Советского Союза над фашистской Германией. Парни в школе хорошо учились, сказали, что победу одержали американцы. Министерство образования в штатах на пару с Голливудом с его “yes sir”, ушанками и тяжеленными стальными гаечными ключами на тридцать шесть на орбитальной станции «Мир» умеет привить патриотизм своим школьникам. Один в один, как у Задорнова, без капли утрирования, Мандалая только не было. Эмоции получены.


  А тут на днях уставший от их ржавого парохода боцман шлюпку майнал. Когда судно волшебное, члены экипажа даже опытные ему не подвластны. Опытные боцмана и опытные пожилые  старпомы зачастую спЕваются вместе, поют песни дуэтом. Это нормально, было бы ненормально, если бы они побрились наголо и вступили в неонацистское движение какого-нибудь Воронежа, Петрозаводска или Питера. Столь крепкий тандем разрушить, ну, просто невозможно. Они даже вечерние вахты вместе стоят, ностальгируя по севморпути. У них общее прошлое, общая вера в светлое будущее, обещанное Никитой Сергеевичем или Леонидом Ильичем, совместные подвиги в полярках с еще бОльшей верой в то, что после очередного северного завоза их судно, наконец-то, пойдет в долгожданную Японию за машинами по цене в пятьдесят баксов каждая. Правда, в девяностых эту машину доставить в свой гараж на Родине было очень проблематично. Но те суда, которые экипажами скидывались на пару отделений  СОБРа и ОМОНа в полной экипировке имели шанс «растаможить» свое японское средство передвижения, а если очень сильно повезет, то и доставить в родной гараж. А если он родился в рубашке, то может быть, крепкие дальневосточные парни в кожаных куртках его гараж не найдут. Но эту машину лучше было сразу продавать, и ни в коем случае на ней по их городу не ездить – могли просто остановить и в лучшем случае за эти самые пятьдесят баксов в несколько минут оформить доверенность на обочине одной из главных дорог их легендарного города, прямо возле постового или бетонных фундаментных блоков поста ДПС.  А если он по своей неопытности доставал «Осу» или «Стража», уже опытные кожаные парни доставали «Сайгу» и «Калашникова». Тогда уже не получал он своих пятьдесят баксов, он получал несколько недель реанимации и невозможности пройти морскую медицинскую комиссию. ДПС и постовой были заняты другим бизнесом ради своих семей, организованная преступность была не под их юрисдикцией. Владелец сети магазинов в одном из приморских городов после получения тумаков от кожаных вымогателей, очнувшись, брал свой АК и, догнав братков на какой-нибудь станции «Океанская», в упор расстреливал всю машину вместе с «кожанами», дожидался привычных оперов и через неделю развивал свой бизнес дальше. Если государство не могло защитить малый и средний бизнес, то бизнес защищал себя сам. Очевидно, деньги у этого бизнесмена больше не вымогали, он развил свое производство, трудоустроил кучу народа. Таких бы побольше. Это был Юрский период на Дальнем Востоке. Выживали самые умные, потому что сильнейшие надолго не оставались сильнейшими. Если в Москве и Питере постреливали, то здесь стреляли, иногда взрывали и увозили на братскую свалку «Горностай», где явно не хватало дополнительного поста милиции с труповозкой. Даже не посыпали песком кровь на асфальте после перестрелки, через десять минут оформления протокола для очередного «висяка» возобновляли движение.  Шины японских автомобилей за двадцать минут вытирали русскую кровь с асфальта в ста метрах от Дальневосточного Государственного Университета. Жизнь на Родине продолжалась, студенты бежали на пары или в общагу, в Покровском парке чирикали птички, асфальт через двадцать минут уже был сухим, а опера убойных отделов открывали окна кабинетов и пеленговали новые взрывы, пытаясь определить фугас это или все же очередной склад с боеприпасами. Склады взрывались регулярно. Армия без зарплаты взрывает саму себя… Если взрывалось в каком-нибудь Новонежино, то стекла «высотных» зданий взрывной волной  вышибало в каком-нибудь Артеме. В общем, где-то в радиусе  полтораста километров русские мальчишки из “PEPSI” после этих будоражащих воображение взрывов, своровав с неохраняемых военных аэродромов магний в каком-нибудь Кневичи, пытались осуществить то, что было в этом самом воображении. Магнивая стружка забивалась в взрыв-пакеты очень основательно. Здания пятиэтажек на Дальнем Востоке до сих пор черные от любознательности российских отроков. Если взрывались склады на какой-нибудь Второй Речке в черте города, попахивало уже эвакуацией жителей. Жители Приморского края не понимали значения слов централизация власти. В центре власть сама пыталась остаться властью как таковой. Все выживали, кто как умел. Генерал Рудской был прав, спасали подножный корм и огороды земли русской, ну, и ракетчикам чуть раньше зарплату и поек выплачивали. А кому не хватало, то  стратегические шахты тех ракетчиков, где-нибудь в тайге под Арсеньевым закрывали и топили. 

    Угольные шахты тоже топили. Китайский уголь по формуле Адама Смита был дешевле. Затопили ВСЕ шахты Артема, частично в Партизанске. Раньше за шахтера мечтали выйти замуж многие советские женщины. Средняя зарплата у них была 600 рублей! А потом горные мастера и проходчики стали никому не нужны, добрая половина из них в СОРОКОЛЕТНЕМ возрасте полегла на кладбищах от «пушистика» и паленой водки бородатых и даже славянских мужчин. Хоронить было негде. Владивостокские кладбища вдоль федеральной дороги были уже переполнены. Памятники братвы и работников рыбных отраслей самые первые возле обочины. Стали хоронить в близлежащем Артеме и даже в Надеждинском. Ритуальный бизнес процветал. Артем разрывался от похоронных маршей и владивостокских гвоздик. Но свой главный праздник День Шахтера он отмечает и по сей день, даже когда добрый десяток лет, вообще, нет шахт. День Шахтера главнее даже Нового Года. В день Шахтера первый раз целовались, признавались в любви, кто-то даже решался на зачатие ребенка, если земельная площадь огорода и количество семенного картофеля позволяла.


     За два месяца до последнего воскресенья августа представители “PEPSI” начинали выходить на рейды с цепями и прутьями. За старые шины от «Камазов», «Зилов» и машин легкового класса дрались на смерть. Если была получена информация о колесе от «Белаза» возле какой-нибудь разворованной автобазы, экстренно разворачивался оперативный штаб прямо на месте получения ценной информации, назначались гонцы «золотые копытца», в задачу которых входило оббежать квартиры ВСЕХ бойцов в их дворе. Главное чтобы бойцы мобилизовались до прихода врага из других дворов, супротив которого оперативный штаб из старших отроков уже выставил двойное отцепление смертников вокруг необъятного колеса. Но как это обычно и бывает в жизни, единичные отроки без чувства патриотизма за двор сливали полученную информацию врагу, тогда уже мобилизовывалась третья смена спаренных школ. Рожденное в период процветания страны  “PEPSI” все еще было в большом количестве, а школ не хватало. Это сейчас пошли демографические ямы и школы закрываются, а тогда вторая смена сш 17 г. Артема не могла пробраться через встречную массу школьных ранцев сш 18 на главной лестнице... На сокращенных уроках и переменах была жажда знаний, многие прорвались после сурового времени девяностых по жизни, некоторые воевали в Чечне, тогда на войну уходило большинство парней из периферии.   Патриоты двора бросали учебники за пятый – девятые классы и на ближайшей перемене (учителя без зарплат были строгими, покинуть класс во время урока считалось невозможным) мчались к колесу. КАК ОГОНЬ СБЛИЖАЕТ ЛЮДЕЙ!   Пока их папы пили самогон и паленую водку,  артемовские, партизанские и лучегоские отроки добывали ресурсы для своего дворового костра. Но добыть - еще не значит сохранить. Дворы иногда объединялись с другими дворами и в ответном рейде уже в другом количестве забирали свою резину. Слабым дворам ничего не оставалось как «присоединяться» к сильным. А потом районы  по заревам пытались определить, чей же костер был ярче. Мамы и сестры молодых поджигателей костров после Дня Шахтера белье не стирали – резина тлела еще пару дней. Мамы, конечно, ругались из-за смога и гари от резины, но к полуночи тащили молодую картошку, находили деревянные угли в костре и с наветренной стороны запекали картофель, а папы выползали и закусывали. Экс-шахтеры смотрели на костер и вспоминали забои на новых комбайнах. Отроки уже тогда видели в  глазах родителей тоску. Тоска и блики пламени на зрачках. Не по годам были взрослыми отроки... 

     А на следующий день мамы собирали горбушки для пап, которые с головной болью в 06:20 с разгону «садились» в переполненные электрички, в которых все ехали бесплатно, даже девушки в норковых  шубках. Все пытались найти хоть какую-то работу в легендарном Владивостоке. Герои-ревизоры железнодорожных путей обладали таким же железным сердцем. Дородные тети. Их служебные железные значки на их груди не висели, а лежали. Их психику не могли разрушить ни инвалиды, ни студенты Достоевского. Одна даже успела схватить ЭБОТа, когда тот со своим 11-ым лицейским классом СШ No. 2 перебегал на станции через 2-3 вагона в сторону, где контроль уже прошел. Схватила, дышит часто, пот поверх расширенных глаз. Премией пахнет ! Пришлось билет доставать... У тети полностью изменилось мировозрение. Она не поняла зачем она здесь. Охотник без дичи. Рыбак, отсидевший день на морозе возле лунки без единой рыбехи. Боль в усталых, не выспавшихся глазах. ЭБОТу даже захотелось рассказать несчастной, что у него мама выросла в сибирском г. Нижнеудинске возле большой ЖД станции, на которой каждый месяц кого-то сбивали поезда или кого-то расчленяли в глубоком ЖД тылу вагоны. Что мама вставала каждый вторник в 05:00 утра, чтобы дойти с сыном до станции Артем Приморский - 2 и купить ему билет до Владивостока, где расположена его пока еще любимая Дальневосточная Государственная Морская Академия им. адмирала Невельского, и где по вторникам ждут их лицейский класс. Знала ведь, что сын точно билет не купит и побежит с одноклассниками и практически со всем деловым Артемом по перонам на станциях. Все почти делала правильно. Не учла только одного - русского менталитета. Не может русский человек сидеть гордо с билетом в пустом вагоне, когда 25 его одноклассников мигрируют из в вагона в вагон до самого Владивостока. Бегут бывшие шахтеры, бегут голодные студенты, бегут девчата в норковых шубах до лодышек, не понятно на какие "шиши" купленные в суровых девяностых...  Это тоже Родина. Приморский край – это тоже Российская Федерация, хоть на некоторых китайских картах и глобусах это дальневосточный край китайский и обозначен желтым цветом.  На утренних электричках в поисках работы  во Владивосток съезжался весь Приморский край. Именно  так понимали приморские жители термин «Централизация власти». Центр их вселенной был Владивосток.


  Да, успешные моряки в девяностых были самыми уважаемыми членами общества. После одного рейса или контракта они покупали квартиру, машину и жену красавицу. Сейчас после контракта они уходят в следующий контракт. Но это хороший показатель для развивающегося Отечества. Теперь моряки скрывают свою профессию. Матери своим молодым дщерям с детства начинают вбивать, что моряк – это табу. Знакомый штурман несколько раз представлялся женскому полу штурманом. Фраза резко подхватывалась, но почему-то всегда в ее авиационном значении. Очевидно, именно так работает женское подсознание. Грезы и трепет перед воздушной профессией. Причем морской штурман молчал, а ему рассказывали про романтику неба, свободу 3D измерения, гениальность глиссады  и горизонтальных рулей. А одна даже спросила про импотенцию из-за перегрузок. Тот штурман поднатаскался, и к его притворному образу рыцаря печального образа добавились дежурные фразы для диалога: «аэродром Энгельс», «дальняя стратегическая авиация», «ТУ-160 «Белый лебедь»», «второй пилот»,  «импотенции пока нет». Многие прагматичные женщины в упор не признают моряков. Однажды в одном из банков Питера тельник однокашника ЭБОТа случайно выглянул из под молнии свитера, а потом к концу дня он оказался в кафешке в компании трех девушек из этого банка. Все как одна подумали, что он военный, но с расспросами пока тактично временили. После многозначительного молчания (про перевод его небольшого «бабла» из-за границы они уже знали), ссылки на подписку неразглашении (что уже является разглашением), несколько грамотно вставленных фраз из военных и милицейских сериалов и отказа пить даже пиво, ссылаясь на регулярную сдачу анализов, началось нечто. Женщина, не получившая ответа – грозная женщина. Формально разговор был о чем-то обыденном, а неформально банковские работницы постоянно пытались его расколоть. В какой стране служит? Какова его миссия? Кто он по жизни? Штурман продолжал хмурить брови. А потом, когда он защебетал по-английски с группой американских туристов, которых в августе в Питере больше чем самих жителей города-героя, были забыты даже формальность и этика. По статусу он уже был не ниже офицера службы внешней разведки. Что - что, а с иностранными капитанами и старпомами английский на подфлажном флоте у младших штурманом улучшается. Обидно, что даже черно-белый тельник не зародил мысли у русских девушек, что Россия еще и морская Держава с ярким морским прошлым и открытиями.

    Моряки – самый сентиментальный  и понимающий народ. В своих отпусках между контрактами романтичные моряки на сто процентов с женщиной. И душой, и телом, с жаждой романтичной жизни как таковой. Женщина сразу это чувствует. Пытаясь наверстать упущенное за многомесячное пребывание в море, моряки в своих коротких отпусках часто совершают «бесбашенные» поступки, которые остаются в женской, да и в их памяти на всю жизнь. В рейсе не живой, не мертвый моряк (как говорили древние греки) в отличие от береговых все помнит остро, живет в береговом пункте своего звездолета. Как в теории относительности Энштейна, когда в рейсе время останавливается. На долгих вахтах морские люди хвастаются друг перед другом кратковременными событиями в пунктах А. Но это только у молодых. У взрослых мужчин желание многое прочувствовать притупляется. Морская эволюция такова, что даже те, кто с трудом выдерживал месячную практику (расставание с любимой) по курсанству, с годами саму жизнь забывают и его уже не ломает. Он даже продлевает контракты, ибо чувство исчезает. Он – морская машина. Человек привыкает ко всему. Он живет в фантазиях, нереальности, в том самом пункте А, про пункт А он помнит все. А в пункте Б в потоке береговой жизни про пункт А уже помнят смутно. Приходит влюбленный коллега на мост, жадно хватает трубку INMARSAT-B или MINI-M , в глазах у него пункт А. Вахтенный штурман выходит на крыло, давая ему полноценно излить душу возлюбленной. Облокачивается на планширь, переживает за коллегу, потому что по кадетству был таким же, смотрит на барашки волн своего измерения. А в рубке коллега уже напористо жестикулирует от всего сердца. Он все еще в пункте А несчастный. Но его большая любовь где-то едет в маршрутке или в гостях у подруги. В тот момент, когда он надумал ей сказать многое, ей, возможно, было не до него. А если она о нем и думала, то точно не так остро как не живой, не мертвый моряк. Некоторые циничны по отношению к морякам. Называют их морячками, как в фильме «Мама не горюй». Морячок он порой дикий, бесбашенный, слегка хмельной. Порой концепция меняется, и он уже хмельной не слегка. Но моряки – очень интересный народ, творческий, разносторонний. ЭБОТ уже будучи вторым помощником и на нормальном судне не мог  забыть украинского матроса,  пришедшего к ним  в  одной из африканских стран поменять фильмы. Бродяга увидел старый потертый баян ЭБОТа, зрачки расширились, дыхание участилось, побросал диски, кассеты: «Дай!». «На!». И пошли гаммы и вариации. У матроса на глазах слезы от счастья, душа поет, его пятидесятилетний баян выдает такое, что симфонический оркестр не выдаст. «Дай на ночь инструмент!»- чуть ли не на колени падает дитя Майдана. ЭБОТ смотрит в глаза и понимает, что если не даст, погибнет творческая душа. И всю ночь славянский экипаж на соседнем сорокалетнем ржавом корыте пел песни под горилку с водкой, заряжаясь энергией на весь контракт. Как в той песне: «Музыка, под которую хочется жить». Это и есть образ творческого морячка. 

    Скрытые ресурсы славянских моряков полностью не изведаны. Однажды младший штурман решился подстричься за «празднованием» окончания одного из рабочих дней или подготовки к выходным. Стрижка длилась четыре часа, морские бойцы поочередно выходили из строя, но третий самый стойкий все же завершил начатое сраженным наповал товарищем. Насадка на машинку для стрижки уже была не нужна. Талантливые люди талантливы во всем. У механика, который ни разу не стриг, после пару стопарей рука стала легкой, включилось его талантливое механическое воображение, взгляд стал  профессионально оценивающим.  Зверев отдыхает. Подстриг коллегу так, что тот потом весь контракт ему наливал, всовывал в руку машинку и просил повторить.


   Автор же начинал про опытных советских моряков – пятидесятилетних боцмана и старпома. Кладезь информации для ЭБОТа. Дело в том, что руководство советских судоходных компаний знало как работать со своим советским народом, умело оно вселить ту самую веру (заход в Японию). Вера была настолько сильна, что моряки только к глубокой старости понимали, что их имели во всех советских позах  пассивного режима. Такова жизнь. Кто-то умеет искусно руководить, а затем искусно адаптироваться к новой власти (многие помполиты  советского флота свалили в США и Канаду в первых рядах эмиграции второй колбасной волны, спрятав партбилет), а кто-то просто совершенствует знания морской камасутры. Много новых морских фразеологических оборотов ЭБОТ перенял у старпома с боцманом. «Я Н-ное количество лет на флоте, но ни разу не был травмирован» - говорил боцман. Опасная для флота фраза. Нептун не заставил себя долго ждать. Травмы во время спуска шлюпок – обычное дело. Вообще, шлюпки открытого типа – это извращение. Во время шторма ее спустить, не покалечившись, практически невозможно.  Все моряки знают, что если судно тонет, надо сообща спускать только плот, желательно на баке, если позволяет вместительность – бак, как правило, тонет после кормы. Сообща - чтобы удержать на ветру надутый плот. Обычные травмы:  например, забыли снять ручку с вала редуктора, отдали все найтовы и смотрят с любопытством, как шлюпка под своей тяжестью вместе с шлюп-балкой  пошла вниз. Шлюпка вниз, а ручка с вала редуктора летит вверх, ломая все на своем пути и отбивая краску на переборках до металла. Это «заплет» нормальный. Но есть «заплеты» оригинальные, про них нужно на лекциях по НБЖС рассказывать. Волшебный пароход, говорю же, экипаж ему не подвластен. Стал их боцманя специальным воздушным насосом вирать злосчастную шлюпку с неубранной с вала редуктора ручкой! Опытные моряки скажут, что это невозможно, так как воздушный насос устанавливается на вал редуктора непосредственно.  На волшебном пароходе было возможно - была другая система «нипиль». Что-что, а давление палубного воздуха на волшебном пароходе было как ВВД на подводных лодках.  Потенциальная энергия ручки весом пару килограммов  на пару с ВВД очень быстро преобразуется в кинетическую, и вся эта энергия оказывается на левой щеке несчастного боцмана. Вообще, боцман держался молодцом, отполз по-английски. Крепкий советский народ. На утреннем чае у него уже была нехилая гематома на пол черепа с полностью заплывшим глазом. Больше Нептуна он не дразнил. А ЭБОТ, когда уже был вторым помощником на первых старых пароходах с  шлюпками открытого типа, на каждой тревоге сам снимал ручку с редуктора.         

  Что ни день, то сплошное разочарование в железных «ложкомойках» под названием флот. Хотя ЭБОТ уже в должности второго помощника  работал с одним настоящим капитаном из Питера. Так когда тот списывался в Англии, молодому штурману захотелось разрыдаться, потому что понимал, что такого он больше не встретит. Тот капитан благородно прикрыл стармеха с порчей груза,когда явно мог его во всем обвинить. Он хладнокровно БЕЗ КРИКА отдавал грамотные команды, когда судно, на котором ЭБОТ был его помощником,  обесточилось в интенсивном судоходстве на траверзе Афин, экипаж ради того капитана, готов был выполнять  любые музыкальные аккорды – таких осталось совсем немного, именно ради таких командиров погибали геройски на войне, а сейчас подфлажная  валюта «скурвила» многих морально неподкованных. В две тысячи седьмом году на одном утреннем чае русские офицеры обсуждали, как бы было здорово, будь еще один дефолт в России. Решились бы финансовые проблемы каждого, благодаря их валютным окладам. И все были хорошими моряками, специалистами своего дела, просто уже не чувствуется грань дозволенного. Может это были только слова, а может, кто-то об этом думал всерьез. Он общался с однокашниками, история одна ужаснее другой. Капитаны воруют на продуктах, присваивают себе деньги экипажа за крепеж груза,  забирают у матросов деньги за сданные в одной из стран третьего мира старые шкентеля, предназначенные для утилизации, которые те трепетно откладывали пол контракта, не принимают сигнал бедствия от судна, затонувшего в тридцати милях, проверяют личную переписку молодых штурманов с любимой женщиной, называя ее «шалавой» за глаза, а потом советуют как «правильно» написать возлюбленной. А некоторые даже делают, как Онегин, пометки на полях, показывая где письмо надо «доработать»; в случае любой штурманской неудачи  многие из них стараются переложить ответственность на молодых помощников, буржуи в особенности. На вахте одного из его  однокашников, работающего на химовозе, того самого потомственного штурмана корпусом коснулись грунта, вахта была третьего помощника, но пятнадцать минут назад до касания на авторулевом поворот осуществлялся «командиром». Так капитан, не задумываясь обвинил молодого помощника. Третьего штурмана спасла запись в журнале, что капитан забрал командование - у них там на танкерах с записями очень сурово…  “PEPSI” валит с флота – зарабатывают они там давно уже не очень, а прогнить недолго.

    Заход в Лагос. ЭБОТ на руле. Лоцмана ждали почти неделю на рейде. Лоцман в Нигерии по статусу не ниже президента. В общем, дождались они лоцмана, идут к причалу. С правого борта подходит навороченный лоцманский катер со всеми регалиями и опознавательными знаками. Командир  требует от второго помощника, чтобы тот проверил документы у лоцмана… Лоцман-президент тут же разворачивается и уходит. Второй помощник не растерялся: всеми правдами и неправдами, они же N-ное количество ящиков мороженной рыбы из трюма, уговорил лоцмана вернуться. Лоцман и его «подмастерье» влетают на мост:
-Are you crazy???  - ЭБОТ у штурвала чуть не оглох - Are you first time at Lagos??? What’s fucking ID???
- Mr. Pilot I’m sorry…
- SHUT UP!!! I don't want to speak with you.
- Mr. Pilot I’m sorry. ISPS.
- SHUT UP!!! I told you. What’s fucking ISPS ! - если бы американцы знали, до чего доводит их охрана судов и портовых средств.

“SHUT UP” прозвучало еще много-много раз. А карманный герой в погонах только успевал извиняться. Его голос было не узнать: куда-то исчез натренированный баритон, пропали «реальные» фразеологические обороты, голос стал ласковым и нежным… Породистый негр метался по надстройке. В Нигерии негры тоже «реальны» в гневе. У них раздуваются ноздри, а у некоторых, которым сделали кошачьи усы в детстве (принадлежность к воинственному племени) эти самые усы раздуваются по надутым в «реальном» гневе щекам. Бедные русские капитаны подфлажного флота. Они не защищены профсоюзами, но им надо спокойно доработать контракт. Раньше посольство Советского Союза успокаивало этих негров как дуло гранатомета.

   А до этого был  перегруз той самой рыбы возле Западной Сахары с калининградскими соотечественниками. ЭБОТ также на руле. Во время отшвартовки три минуты они не могли отдать последний швартов. Суда быстро разгоняло волнением друг от друга. У калининградских коллег на старом, но российском судне брашпиль медленно вытравливал конец, но в итоге благополучно отдали – прибежали дополнительные силы с кормы и дружно сообща на «И РАЗ» скинули гашу с кнехта без каких-либо жертв. Далее у них следует диалог по рации:
-т/х ……………., спасибо за работу, счастливого плавания, спокойных вахт, семь футов под килем. Может, доведется встретиться вновь.
-Мы что лошади что ли???  Не хотелось бы с вами больше встречаться!
Это были  единственные слова заботливого командира, калининградцы на связь больше не вышли. Психоустойчивый старпом, ЭБОТ звал его «человеком компромиссов», после этого напился… Капитанов искренне жаль: радея за экипаж и морское дело, многие из них не жалеют себя, свои нервы. Они все молодцы – флот работает, грузы перевозятся, аварийность в норме. Так что оставим лирические отступления для «слабых» мужчин. Слабые не достигают цели и порта назначения. Надо заботиться о несчастных мужчинах в погонах, иначе потеряет Родина свой золотой морской фонд, как когда-то потеряла свои суда.


   К черту репутацию. Бывают в жизни огорчения. ЭБОТ залудил  новые отверстия от зениток   – уже на флагмане компании после «проверочного» контракта его новый капитан просил даже продлить «срок службы» и звал с собой на следующий пароход. Он его продлил только на месяц – нужно было сдавать сессию за четвертый курс в Макаровке, чтобы наконец-то получить береговую специальность. Пока эти совковые «дежавю» трехлетней давности не забрали его на дно морское. Подумать только, тело в эполетах из прошлого по прошествии 3-х лет через спутник по клавиатуре отстукивало другому капитану, что ЭБОТ-поломойка был замечен спящим на вахте. Ясен перец, без каких-либо деталей. Сразу в воображении капитана, с кем ты сейчас работаешь, представляется картина, что в интенсивном судоходстве, как минимум, в Малакском проливе этот молодой навигатор улегся спать прямо на мосту, закинув ноги в сланцах прямо на радар! Издержки подфлажного флота. Кто-то вообще в Чечне воевал, пока он там свои «толчки» драил ЭБОТом. Молодой штурман, конечно, сменил компанию после «дежавю», хотя уже были две рекомендации на старпома. Но что может сделать молодой представитель “PEPSI”? Да ничего! Система нерушима. Они учились шесть лет на моряков. У “PEPSI” тоже свои семьи, они не могут так просто поменять компанию или бросить море. Они будут также продолжать работать под всяким командованием, кому как повезет. Но, поверьте, многие из “PEPSI” – настоящие герои, с колоссальной выдержкой, выжившие в очень суровое для них время.

    Подходят к Варне. Главную палубу волшебного парохода обработали  оксаликом (реагент для разъедания ржавчины). Ржавое судно немного побелело, но на "приемку" не тянет из-за жутко ржавых двадцатиметровых мачт, возвышающихся над палубой. На этих мачтах держатся все стрелы и такелаж. В Варне должен прийти суперинтендант и осмотреть состояние старого рефрежиратора. Наполеон требует обработать мачты оксаликом, чтоб не мозолили глаза и не испортили его карьеру по приходу в Варну. Желающих карабкаться по ржавым лестницам мачт, конечно, нет. Кого особо не жалко ? Естественно ЭБОТа. Понырял в тухлых льяльных колодцах  в самом низу, теперь добро пожаловать на свежий воздух на самый верх! ЭБОТ понимал, что у упитанных матросов шансов на благополучный исход там будет гораздо меньше. Да и апатия опять же. Давно насрать на все.  Взял он страховку, бачок с оксаликом и ушел на высоту, как когда-то уходил на свой самый верхний  бом-брам рей "Надежды". Судно на скорости 16 узлов, ветер в харю, распыленная кислота вся на ЭБОТе, затекает аж в труселя. Затекало туда внизу с тухлой чешуей, затекает туда же и здесь возле клотика. Ничего не меняется все 7 месяцев. Кормовые две мачты возле навигационного мостика. Если залезть на самый верх, то находишься в метрах двадцати на одном уровне с мостиком. На последней четвертой мачте, когда руки уже еле держали бренное пропитанное кислотой тело, ЭБОТ встретился глазами с главным покорителем морей. Интересно, о чем же он думает сейчас? На несколько секунд даже апатия улетучилась. Ну, вряд ли он надеется, что отучившийся 6 лет на профессионального мойщика мачт звизданется с двадцати метров на стальную палубу. Или все же нет ? Та еще картина... Торчащая в проеме большого иллюминатора  голова Наполеона без лошади и даже  без табуретки на одном уровне с бездыханным чернорабочим одной рукой державшимся за ржавый 20-ти летний трап, а другой распыляющей кислоту. Он, сука, не дождался невыполнения приказа от ЭБОТа...

    Тот ЭБОТ, вообще, родился от природы очень доверчивым. Это сейчас он понял, что нужно быть злым, чтобы выжить в современном мире. Но тогда в доке, где он спал на вахте у трапа, работая шесть через шесть, он продолжал искать положительные эмоции. Залудил пробитые зенитками крылья и жил дальше. На пляже Варны он познакомился со всей волейбольной диаспорой.  В школе он выступал за свой город, а позже он был два года капитаном сборной университета по волейболу. Четыре года подряд играл с однокашником за родную Бурсу в пляжный волейбол, разбивая на четыре дня палатку на Зеленом пляже озера Ханка в конце каждого июля. Так как он очень часто был в море на практиках, добывая LAVE, спортивная форма зачастую оставляла желать лучшего. Но Бурса ВСЕГДА выступала своими морскими костями на ВСЕХ волейбольных соревнованиях своей группы! И даже несколько раз выигрывала своего «заклятого» врага «РЫБУ» (ДАЛЬРЫБВТУЗ), а то были тоже маньяки своего дела.  Конечно, до уровня ДВГТУ, ДВГУ и ВГУЭСА Морская Академия немного не дотягивала – не было нормальных спортивных стипендий и обещанной спорт-роты. Но ее кости присутствовали на всех соревнованиях.  Это было в прошлом. Сейчас он опущенный ежедневным мытьем толчков плелся к добродушным болгарам поиграть немного в «пляжку» - единственной отдушиной палубной поломойки. Почти не задумываясь, поменял сто баксов, как потом выяснилось, по очень невыгодному курсу. Порой его простодушие не знало границ. И даже когда зарубежные парни с сильно развитыми вторичными половыми признаками по всему кожному покрову работали по дежурной схеме уличного лохотрона, он улыбался, доверчиво смотрел в их угольные глазки, разменял свою сотку и счастливым побрел на пляж…
   
    Не будем описывать все его «разочарование», сквернословное самобичевание и рефлексивный разбор в самом себе. И дело было совсем не в деньгах. От этого чувства  «лузера» пора было избавляться! Да и не мог он смириться, что эти смуглые парни так легко развели его и, очевидно, через несколько минут забыли о случившемся. Такое наглое кидалово, осуществленное ловкостью рук, могло стать последним гвоздём в гроб его уважения к самому себе.

    Все тот же ремонт в Варне. Прекрасный славянский город. Каждый день он проходил мимо места своего позора по дороге на пляж и где-то раз в три дня видел их вновь. На том пяточке «белогвардейцев» крутилось однозначно больше десятка. Таборный бизнес. Повязаны были все: начиная от продавца мороженого, заканчивая «случайными» прохожими – артисты они были дай Бог. Станиславский бы поверил. С другой стороны дороги, надвинув бейсболку на глаза, он наблюдал все новые и новые разводы братьев славян. Он решался на это несколько раз и каждое утро, просыпаясь, он клялся самому себе, что сегодня точно сделает это. Но к сожалению вечером, когда нужно было совершать задуманное, он просто «съезжал», находил себе оправдание и шел играть в волейбол, но уже однозначно без настроения и ударов по верх блока. За свою жизнь он не сделал ничего особенного, и это   еще больше удручало его.
 
   Недели через три его самобичевание наконец-то пересилило. Он в очередной раз опустошил свой бумажник, оставил в каюте часы, зашнуровал получше кроссовки, одел новую бейсболку. С собой взял только сотовый телефон, который на время ремонта в доке дала ему болгарская волейболистка Ксения. Еще со флота он знал, что связь порой решает все. Минут сорок постоял в метрах пятидесяти, оценивая обстановку. Повернулся лицом почти к семисотлетнему православному храму, который наверняка не одно столетие был пристанищем славян в этой приграничной с басурманами стороне. Он давно уже не молился, да и сейчас не собирался, просто сказал: «Господи, если ты есть, помоги». И как ни странно уверенности после этого прибавилось. А потом сказал фразу с волшебным морским словом: «Это НАДО делать, иначе будешь ты всегда вспоминать эту Варну и эти замызганные толчки с кричащим карманным героем над ухом со скорбным искажением мимики на лице». ЭБОТ попытался ранее договориться с двумя молодыми коллегами со своего судна, чтобы те подстраховали в задуманном «мероприятии», не дали добить его в случае провала. Хотя бы в роли активных свидетелей. Отказали. Да и с какого перепугу они должны были рисковать ради него. У каждого свои семьи, которые надо кормить. Соотечественники даже попытались внушить ему еще больший страх со словами: «Эти парни такого не прощают».

   ЭБОТ подошел к обменному пункту и с деловым видом стал всматриваться в курсы валют, провоцируя их действия своим бумажником. Но они не знали, что он пустой. Напротив, он казался далеко не пустым. Черная «торпеда» подошла и грустными глазами стала предлагать на двадцать лев больше официального курса. Был ранний вечер, светило ярко солнце, было много туристов, а русских в особенности. Русских туристов, вообще, везде много, потому что им часто приходят в голову очень нестандартные решения по поводу того, где необычно можно провести свой отдых. Активная стадия аферы ЭБОТа уже началась. Он попытался общаться на английском, но интуитивно понял, что они (вернее пока один) распознали в нем русского. Да, еще очень немаловажный момент – в веренице своих жертв они его не узнали. Вообще, конечно, ребята были явно расслабленные. Не видя его денег, чуть ли не насильно всовывали ему болгарские левы в двух сот долларовом болгарском эквиваленте – он назвал сумму в два раза больше, чем потерял. ЭБОТ был уверен, если бы этот эквивалент был в несколько тысяч зеленых, они бы также без страха их ему вручили. Но тут ему вдруг захотелось всех простить, забыть обо всем и уже с любым настроением, но с добрым здоровьем уйти на пляж к веселым болгарам. ЭБОТ стал возвращать деньги. Может, именно это их еще больше расслабило. Но чернявый  заморский мужчина, почувствовавший  запах новой наживы, стал объяснять, что он едет в Турцию покупать какие-то вещи, позарез нужно американское «лавэ» и т.д. Когда известен весь расклад, даешься диву, неужели кто-то «ведется» на такой дешевый «развод». Именно он и повелся тремя неделями ранее… И тут дипломированный чернорабочий стал осознавать, что задуманное очень даже реально. Когда он вновь по их же системе Станиславского «неуверенно» разглядывал на солнце денежные водяные знаки, все смуглые «случайные» прохожие также «случайно» отворачивались как военные корабли в строевом ордере по повороту «все вдруг». А он, очевидно, со «своими» купюрами был в роли сигнального флага. ЭБОТ основательно проработал маршрут, иными словами, преступление было преднамеренным. Но так как у него не было должного военного образования, то путь отхода молодой поломойки был абсолютно неграмотным.  Дело в том, что примерно через сорок метров дорога, по которой он должен был отступать, меняла свое направление на девяносто градусов влево, упираясь в дорожное полотно. Он просто вынужден был бы сильно тормозить, чтобы не вылететь на шоссе. А так как разбойников было достаточно, то вполне вероятно, что кто-то бы из них мог догадаться срезать угол через парк и сбить с ног, не успевшего выйти на крейсерскую скорость авантюриста. Ну а подоспевшие басурмане уже бы, наверняка, не дали бы ему подняться. Тут был важен эффект внезапности.
Очевидно, «разработка» его непрофессионального маршрута была основана на его желании поскорее добраться до пляжа, до волейбольных площадок (шоссе как раз выходило к морю), где болгарские братья всегда были рады русскому соратнику по волейболу. Но Бог, очевидно, есть. Он направил его по самому опасному, но единственному верному пути – не сбавляя скорости, перепрыгнув через дорожное ограждение, пересечь четыре полосы движения, что уже отсеет либо увеличит дистанцию с частью хищников встречными, а потом и попутными машинами. А добрая половина тати  настолько была уверена в своей безнаказанности, что занималась лихим промыслом  с элементами гипноза в обычных сланцах!

   В общем, «белогвардеец» явно не хотел принимать назад «свои» деньги, что еще больше подзадорило ЭБОТа. И началось… Представьте как игрок в рэгби, набирая скорость, уходит от цепких рук соперника. Только тот соперник после касания мячом зоны и свистка судьи не вставляет в суматохе финку под ребро. Может именно поэтому некоторые команды не выкладываются на все свои сто двадцать процентов. ЭБОТ выложился. Ему казалось, что все происходит не с ним. Но одно он знал твердо – НАДО смотреть только вперед! Ему это внушил еще тренер, когда он в том самом г. Артеме с населением 102 тыс. человек бегал стайерские дистанции на соревнованиях по легкой атлетике, где, кстати, трижды был чемпионом города. Боковым зрением он «чувствовал» как в нескольких сантиметрах проносились не менее цепкие руки «случайных» прохожих. Что-что, но с реакцией у них все нормально.  Может быть, потому что агрессия у них в крови, и детство проходит в условиях приближенным к боевым. Далее идут стоп-кадры: недоумение на лицах туристов, прыжок и зависание над  ограждением дороги, все это сопровождается криками сзади тех самых «случайных» прохожих и мороженщика. С каждой секундой бывший курсант девятнадцатой понимал, что шансы на успех все больше и больше. Это еще больше воодушевляло его. Если в первые три-четыре секунды его не сбили, то далее его спортивное прошлое и ежедневные тренировки на стадионе того самого приморского города уже точно дадут о себе знать.

   Все-таки несколько самых спортивных не в сланцах, а в кроссовках прорвались через движение автомобилей, часть проследовала за ним, а те, кто не успел в его «коридор», бежали параллельно и ждали безопасного момента, чтобы пересечь дорогу. Но дистанция по звукам бегущих за спиной однозначно увеличивалась. А тут еще дорога пошла вниз, а шаги у него были длинные. Он уходил, а самое главное, уже ПОНИМАЛ ЭТО! Пробежав квартал, поворачивая вправо, он все-таки упал. Но они, к счастью, этого уже не видели. Да и шок еще не прошел, поэтому боль он совершенно не почувствовал - молниеносно поднялся и проследовал дальше. Это была не его территория, да и «дыхалка» почему-то стала сдавать. И тут ЭБОТ увидел небольшой овощной магазинчик с лотками наружу. Не сбавляя скорости, уверенно нырнул в помещение за лотки, как-будто его там ждали. Очнулся в какой-то картошке. Удивленной молодой белокурой продавщице лет шестнадцати сказал одно единственное слово: «Цыгане». Молодые болгары русский язык почти не понимают, но «цыгане» она явно поняла и не по годам рассудительно закивала  головой (кивают они наоборот, согласие напоминает разминку шеи боксера перед выходом на ринг), давая понять, мол, не рыпайся, сиди смирно в своей картошке, а еще лучше закопайся в ней. «Будущий» штурман машинально разжал руку и засунул пачку «добытых» денег в какую-то железную консервную банку, как потом оказалось, с несвежей водой, внушая себе, что если все-таки «вкрепят», он уже точно не скажет, где они лежат. Но его не «вкрепили». Минуты через три (все-таки сильно он от них оторвался!) ЭБОТ услышал их голоса на улице – ребята, громко щебеча, прочесывали кварталы, а иными словами «белогвардейцы» не сдавались.
Девочка не сдала его, да они и не спрашивали, пробежали очень громко, причитая. Быть может, в сознании болгар сохранилась благодарность за освободительную для них русско-турецкую войну. На горе-штурмана же жалко было смотреть: потный, испуганный, грязный, с частым дыханием он смотрел на свою молодую спасительницу, осознавая, что теперь ВСЕГДА у него будет хорошее настроение, даже с щеткой на «толчках». Толчки уже будут драиться качественнее со словами из песни «Врагу не сдается наш гордый варяг». Воодушевленный судоводитель-халдей написал SMS-ку волейболисту Благовесту и Ксении: «Россия, вперед!». Сейчас это кажется чем-то нелепым и даже неуместным. Но это сейчас, на диване, с ровным сердцебиением, оставив позади весь ад волшебного парохода. Тогда же поверившему вновь в себя человеку это было естественной реакцией души. К тому же Россия у каждого своя. Будь ты "конченный" коррупционер в погонах на трассе М-10 или почти что сломленный чернорабочий дипломированый специалист с синим дипломом, но выпускным баллом 5.0 без единой пересдачи и без единого подключения тех самых модных коррупционеров, что так лихо умеют эти былы поднимать до 4,75 и выше... Благовест не ответил, но Ксения позвонила сразу:
-Привет! Как дела? - она когда-то жила в России, русский язык знала лучше него.
- Ксюха, а я их вернул!
- Кого вернул!
 -Ну, помнишь, я тебе говорил, что меня «развели»…
 -И что???  - разговор бы за рулем автомобиля по дороге на Софию, она резко затормозила и прижалась к обочине.
-Ты знаешь, есть такой российский фильм «Брат-2». Так, вот, в том фильме главный герой говорил, что сила в правде.
-Я знаю это кино! Ты сейчас где??? Что произошло???
-Да деньги я у них свои забрал. Сижу в какой-то овощной лавке, на куче картофеля. Меня тут болгарка прикрывает.
-Какая болгарка??? Какая лавка???
-Да вот, только что оторвался от этих заморских «белогвардейцев». Они где-то рядом, настырно ищут меня, как будто это их деньги, хотя половина точно их. Как в поговорке, потеряли вдвойне ребята.
-Ты совсем ненормальный, - самый приятный комплимент в жизни - Срочно говори адрес! Сейчас за тобой приедет Иво.
-Да откуда я знаю, где я! В подворотне какой-то. А давай я тебе эту девушку дам.

     Пока девчушка по-болгарски объясняла место его дислокации по сотовому, он достал из банки свои «грязные» деньги. Его молодая спасительница обо всем договорилась – скоро должен был подъехать таксист Иво, с которым он уже был знаком – Иво пару раз подвозил их с пляжа домой к Ксении. Иво, очевидно, получил полный инструктаж  по телефону, так как подъехал он уже минут через семь.  Кстати, в прошлом Иво работал в полиции опером. Да, даже в Болгарии, которая тогда вступала в Евросоюз, таксистом работать было выгоднее, чем добрым дядей Степой. ЭБОТ еле поднялся со своего уютного картофеля. Ныло все тело, да, и ушибленное колено давало о себе знать. Всунул мокрые двадцать лев своей славянской спасительнице, от которых она даже пыталась отказаться и короткими перебежками нырнул на заднее сиденье такси. Лежа на мягком сиденье, в зеркале заднего вида он увидел почти испуганные глаза Иво.  У морячка же глаза уже сияли от счастья, наступила эйфория, ему поскорее хотелось поделиться обо всем с Благовестом.
- Ivo everything all right. Nobody killed, Just go to the beach, - Иво понимал только          по-английски.
 
Бывшего сыскаря это не успокоило. Да и морячок уже не выходил из роли Капоне. Лежал  смирно, голову не высовывал. Но лишних вопросов Иво не задавал, бывший оперуполномоченный дипломатично крутил свою баранку.

   ЭБОТ кое-как доковылял до волейбольных площадок, увидел Благовеста, который его ждал и уже занял очередь на их пару. Волейбол для преступника болгарских законов на тот момент после полученного ущерба однозначно накрылся медным тазом. Хотелось разрыдаться  от счастья,  от любви ко всему человечеству, к нежному болгарскому песку и даже к суровому капитану. Особенного ничего не произошло. Но эта история из жизни еще долго поднимала ему настроение на ночных одиноких навигационных вахтах. На самом деле эта история была переломным моментом, отправной точкой того "льяльного дна", куда загнали его "Антихрист", лицемерный крюинг и, конечно же, "реальный карманный герой".


   А «белогвардейцы» также продолжали «разводить» все новые и новые жертвы. Возможно, если бы он не стыдился поделиться своим позором со всеми своими сослуживцами по их ржавому корыту, то стармех бы не попался на ту же самую удочку возле другого обменного пункта уже с другими «белогвардейцами». О судах на флоте плохо говорить нельзя, но о волшебном пароходе, поверьте, можно! А через пару дней он случайно разошелся «правыми бортами» в трех метрах с одним из представителей тати, у которого забирал свое кровно заработанное на «толчках» «бабло» в том самом парке, где могли срезать угол и сбить его с ног на  Богом отмененном пути отхода…

                2005г