Фиалки, несущие смерть

Вера Гераниева
     - Красота какая!
     И эти туда же. На гроб и не глянули почти.
     - Сколько их, целый сад, три подоконника и все фиалками заставлены…
     - Надо будет у неё попросить…
     - Потом, ты что…
     - Ну да, ну да…
     - Как уж мы тебе сочувствуем, Танюша! Сколько ему? Пятьдесят шесть всего? Да, жить бы ещё да жить…

     Как она теперь будет жить? Одна. Сын… Ему самому помогать надо, ой-ой!
     - Дочка, не убивайся ты так… что ж поделать…
     - Мама, ну почему? Как же так! За что это мне? Кто виноват?!
     - Никто, дочка, судьба такая. Все мы смертны. Я вот… тоже… скоро, наверное…
     - Тебе семьдесят восемь! А он ещё…
     Эх, дочка, дочка… Ох… Да что там, дети они такие… неделикатные с родителями… Чего уж тут обижаться…

     - Валя, как там твоя Танюша-то, держится?
     - Ничего, отошла немного. Годину справили…
     - А внучок? Слыхала сынок у него родился? Да и пора уж, а? Тридцать три года!
     - Растёт правнучек. Вот только Игорёк что-то заболел, ангина сильная у него, даже в больницу положили.
     - Ну ангина не страшно, пройдёт…
     - В реанимации лежит. Одиннадцатый день без сознания…
     - Да?! Ничего себе…

     - Мама! Что ты делаешь?!
     - Поливаю, у фиалок земля сухая…
     - Земля! Ах-ха-ха! Ох-оооо!!!
     - Дочка! Танюша! Что ты… не надо…
     - Как можно умереть от ангины? В тридцать лет?! Нет, ты скажи… И теперь он в земле лежит… а ты… с фиалками возишься… Все только ими интересуются! Я поняла. Это они во всём виноваты! Они забирают у меня моих мужчин! Чтобы всё внимание только им! Сволочи!!!
      - Таня! Дочка! Зачем ты так… не топчи… не виноваты они!
      - А кто? Кто виноват?! Сначала муж... потом сын!
      - Милая моя…
      - Тогда забери их к себе! Чтобы духу проклятых не было в моём доме!

      - Что, Машка, хороши цветочки? Ты смотреть смотри, да лапами не царапай. Это тебе не туалет. Красота-то какая, а?

      - Маша, Машенька, да что с тобой такое, опять рвёт… Чем же ты заболела, кошечка моя…

      - Я её похороню, не беспокойся, мама. Ты лежи, лежи, отдыхай…
      - Машенька моя… восемь лет вместе… Три года ей было, когда ты привезла её мне, помнишь? А я ещё говорила не надо, а как увидела… На шкафу всё сидела, когда гости приходили... Спала только со мной...
      - Не плачь, мама, вот таблетку от давления прими, вот так. Я вечером заеду.

      - Да что ж это такое делается? Сначала муж дочки. Потом сын. Теперь вот кошечка моя… Это они! Они всё! Ах ты! Как же мне… а вот в узел завяжу…

      Из-за туч выглянуло солнце. Хмурый октябрьский день преобразился, засиял полинявшими красками. Бомж, направляющийся к помойке, уже собрался было снять шапку, но отвлёкся на большой тюк возле мусорного бака. Быстро оглядевшись по сторонам, развязал дрожащими пальцами не туго затянутый узел и оторопел. Заскорузлая рука сама собой поднялась ко лбу и сотворила крестное знамение. Бомж торопливо поднялся и пошёл прочь. Только дойдя до магазина, он оглянулся. Нет, ему не померещилось – в свете ярких солнечных лучей сияли нежные лепестки: голубые, белые, розовые…
     Фиалок было много, целая гора. Издали эта гора была похожа на клумбу. Или на могильный холм, усыпанный цветами…