Приключения сына русского

 Ранее, этот рассказ публиковался (более года назад) под названием «Найденная рукопись», так назвал я, перепечатывая и обрабатывая записки моего отца. Их он писал от руки, в общих тетрадях и на стандартных листах бумаги. А когда дело дошло до общей тетради под номером IV, обнаружил надпись – «Приключения сына русского». Стало понятно, это название всей его работы, сын разыскивает своего отца, пропавшего на окраине России, где проживали люди многих национальностей, а русские встречались редко.
        В основу сюжет этой рукописи легли рассказы его матери (Матрёна Лукьяновна 1900-1968), которая поведала о судьбе сына её двоюродной тёти по материнской линии. Эта тётя, в своё время вышла замуж и родила сына, главного героя книги – Виктора. Что правда, а что авторский вымысел моего отца, теперь сказать трудно, но данные события были… Наверное поэтому отец и назвал книгу – «Приключения…».
       Перепечатывая, обрабатывая эту рукопись, мне было трудно поверить в реальность всех описываемых события, произошедших с моим родственником. Не зная ещё названия книги, я поместил её в раздел – «ПРИКЛЮЧЕНИЯ»…    






Глава 1 – Тазово. Рассказ сторожила.

   В лесу не стало слышно перекликания певчих птиц, улетели на юг, в тёплые страны. Лишь одинокие вороны, всматриваясь в тайгу, молча, пролетали верхом. А ночевать - стало невыносимо, сыро и прохладно. Надо поддерживать всю ночь костёр и вертеться с боку на бок, чтоб хоть немного согреть себя.
    В это время Виктор подошёл к Тазово – обрусевшему старообрядческому поселению удэхейцев. Об этом селе он много расспрашивал и ему много охотно рассказывали старожилы других прибрежных поселений. В Тазово с полсотни домов и чуть меньше, на десяток – другой фанз. Имеется две обменные лавки, одна никудышная школа и хата молебен и панихид. Живут в нем коренные и пришлые люди: удэхейцы и русские, орочи, тазы и китайцы. Виктор сразу начал разыскивать старшину поселения. Повстречавшийся пожилой китаец, не знал русского и повёл его в дом к русским. Двое мужчин, Пётр Григорьевич Буланов и Дмитрий Афанасьевич Свиридов, весело встретили нежданного пришельца.
   - Что, милый, у тебя в торбе: золото аль бриллианты? Без кабеля, вишь, и шагу ступить боишься, - весело улыбаясь спросил ещё молодой, лет 35 Буланов.
   - Бриллианты и золото в жизни своей я не видел, а последние деньги израсходовал в пути, - засмеялся с ним вместе Виктор.
   - Ага! Понятно, - продолжил шутить всё тот же. – В мешке, значит, жить будешь, а питаться – псиной!
   Они вдоволь насмеялись, прежде чем познакомились и начали вести разговор по существу дела.
   Виктор показал свои документы и объяснил откуда и зачем он пришёл сюда. Рассказывая, по уже установившейся привычке рассматривал новых знакомых. Буланов его отцом быть никак не мог. Он не только молод, а и совсем не похож. Свиридов же, которому за 40, мог быть его отцом, но образ не тот, который запечатлелся в памяти Виктора. Свиридов сказал китайцу зачем русский парень пришёл сюда на побережье. Китаец удивился. Затем сосредоточился стал вспоминать прошлое.
   - В Тазово, Пермском, Амагу и других местах я бывал, правда позже, не в 1902-3 а, в 1908 году. Не припомню чтобы какой-нибудь русский называл себя Мартыновым. Как и предполагал Виктор, никто ничего не смог сказать о его отце.
   - Где время коротать думаешь? На дворе – холода, зима – на носу, - после ухода китайца, спросил Буланов. Виктор, задерживаясь у них, чувствовал себя неловко.
   - Всё ясно, - не ожидая ответа, улыбнулся Буланов, -   на пару с ним, глянул он на пса Верного, - займётесь разгульной жизнью: грабежом, разбойничеством. Ну а там гляди: через месяц – другой одного за решётку упрячут, а с другого спустят шкуру!
   - Хватит тебе балагурить, бог знает, что на парня наговариваешь, - прервал его Дмитрий Афанасьевич. – Разве баснями гостей кормят! Мы ведь – старожилы, - с особым ударением и улыбкой произнёс он это последнее слово. – Мы обязаны и найдём ему и место и работу. Будешь нашим адъютантом, истопником и поваром?
   - И в лавку, тут же вступил в разговор Буланов, - ходить по указанию? А молока пить – не больше стакана в день?
   Они усадили Виктора за стол и стали угощать.
   - Помолись богу или тому китайцу, - подмигнул ему Буланов, - за то, что попал к нам. А то, такого смазливого с торбой, да ещё с кабелём – девки обязательно попутают! Они ведь здесь не из трусливого десятка.
   Дмитрий Афанасьевич пристыдил Буланова и обратился к Виктору.
   - Твой отец видимо беглый каторжник? Ну да я так, между прочим, сказал. И на это ты можешь не отвечать мне. Отец для детей, кем бы он ни был, всегда остаётся отцом. Ведь мы с Петром это очень хорошее понимаем.
   И он стал рассказывать, что на побережье они четвёртый год, а здесь в Тазове – второй. Дом, в котором они живут, подарил им, навсегда уехавший отсюда в центральную Россию русский сторожил. Они его и всю его семью излечили от трахомы. Жить долго здесь, на побережье, они не собираются, хотят быстрей уехать к семьям.
   - Ну а если дом не продадим – считай его своим, - добавил Буланов. Здесь они врачуют недуги, обрабатывают небольшой участок и держат двух коз.
   - Да таких больших, - опять стал добавлять Буланов, - что ему, - глянул он на Верного, лежавшего у дверей, на один присест не хватит.
   Виктору очень понравились эти замечательные русские люди, особенно Дмитрий Афанасьевич. Какой он проницательный, чуткий и культурный человек! Как быстро он понимает, разбирается в людях!
   - Откуда и зачем вы сюда в глушь приехали, - немного привыкнув к новой обстановке, спросил он их. Буланов не дал возможности ответить своему старшему товарищу.
   - Ты, дорогой, - начал улыбаясь он, - ни с того стал устанавливать знакомства с нами. Наперёд тебе надо было проверить наши документы. Правда у нас их нет. Отобрали. Находятся под надёжной охраной.
   Слова Буланова взволновали Виктора. Он вспомнил грозное предупреждение Виктора Леонидовича: нельзя на побережье допытываться у людей кто они, откуда или зачем сюда прибыли. Это вызывает подозрительность и может кончиться плохо, трагически. И он мысленно дал себе клятву: никогда и ни о чём больше не расспрашивать их! Что скажут сами о себе, то и достаточно знать ему.
   Прошло более года как Виктор покинул Владивосток, вышел на розыски отца. За это время со всеми удалениями от побережья моря, блудёжками и другими путевыми непредвиденностями он прошёл более тысячи километров тяжкого изнурительного пути! Он подрос. Душевно и физически окреп. Из юноши стал, не по годам, взрослым парнем. Глухой и малообжитый край с его удивительными, добрыми коренными жителями не пугал, а загадочно привлекал его. Чистый свежий воздух, горы, море, тайга стали ему необходимы. Расспрашивать сторожил Тазово, о своём отце он не решился, боялся. Неужели и здесь ничего определённого не удастся узнать о нём? Сколько же можно безрезультатно идти! Здесь ли вообще он разыскивает отца!? Возможно родитель, после побега подался не сюда на взморье, а совершенно в другую сторону, в Китай? Веди кроме коротенького воспоминания метиса, о каком-то русском с ружьём, ничего другого ему узнать не удалось!
   Виктор навёл порядок у своих хозяев. Починил стулья и стол. Смастерил себе топчан, а Верному во дворе будку. Мыл полы. Готовил еду. Научился доить коз. Ходил и в лавку, при надобности. Но дом-работником не стал. В школу учитель не требовался, был. Свободное время он загружал работой: пилил дрова, помогал носить брёвна, чинил дома, строил сараи, чинил печи....  За помощь, труд жители благодарили и уважали его, давали, по возможности продуктов на пропитание.
   Дмитрий Афанасьевич прекрасно владел китайским языком, неплохо разбирался, знал и язык орочей, этих малочисленных коренных жителей, занимающихся в основном охотой. Он охотно согласился помочь Виктору в освоении этих двух трудных языков.
   - А с какой целью ты вдруг решил изучать их, - спросил его Свиридов. Виктор ответил, что это поможет ему в розыске отца.
   - А почему ты не расспрашиваешь сторожил об отце? – Спросил он и добавил. – Или испугался, что я так опрометчиво заметил: беглый каторжник?
   Виктор правдиво рассказал ему всё, что знал о своём отце.
   - Говорил ли ты ещё кому-либо, кто в действительности твой отец, - выслушав Виктора, поинтересовался он. Узнав, что об этом никому не рассказывали, Свиридов облегчённо выдохнул: - «Это превосходно!». И он стал объяснять, что жителей поселений жестоко наказывают за содействие или тем более укрывательство беглых каторжников. Поэтому люди узнав, что разыскивается каторжанин, могут ничего не рассказать, хотя на самом деле знают, а возможно видели его или оказывали ему помощь. Дмитрий Афанасьевич сам предложил Виктору помощь по опросу местных жителей и старожил. Вечерами они стали ходить по Тазово и подолгу задерживаться в домах и фанзах. Пили чай, слушали рассказы об охоте, событиях и других интересных случаях. Попутно, вроде бы невзначай, расспрашивали о встречах с посторонними людьми и их судьбах...
   Интересное, стоящее воспоминание поведал им один русский старик, старожил этих мест, хотя в Тазово живёт всего лишь третий год. В 1903 году он жил в селении Амагу, которое находиться от Тазово на северо-восток, на побережье. Это поселение было обложено непосильными, приводящими к полному разорению налогами. На сходке жители решили отправить во Владивосток своего представителя, чтобы тот добился снижения, а возможно и полной отмены налогов. Доверили это ответственное дело ему. Один, на лодке, отплыл он во Владивосток. В пути заболел и остановился в Тазово. После поправки путь продолжил не один, а с местным жителем, который навсегда покидал побережные места. На одном из привалов, от него он услышал об одном кошмарном случае, который произошёл в конце лета 1902 года в Тазово. В селе вдруг, неизвестно откуда, появился ещё молодой, лет 35-и русский мужчина. Не имея при себе практически ничего, он стал наниматься к селянам на любые работы, лишь бы ему за труд дали продуктов или огнеприпасов. Заработав, что хотел, он исчез так же неожидан, как и появился. В этот же день в село не возвратился удэхеец с женой метиской, со своего посевного участка. Всего лишь месяц назад те поженились. Справили свадьбу. Жители, обеспокоенные пропажей молодожён, организовали розыск. В лесу, недалеко от посевного участка, был обнаружен труп удэхейца. А на следующий день, северо-восточней от Тазово, на побережье, был схвачен тот самый русский мужчина. Он был ранен в ногу и не мог идти. Ему предъявили обвинение в убийстве удэхейца и похищении его жены. Раненый себя виновным не признал и рассказал, что происходило, почему он оказался раненым в ногу. Продвигаясь вдоль моря по побережью, он очень близко подошёл к двум китайцам. При них была женщина. Китайцы почему-то его испугались и открыли стрельбу. Завязалась перестрелка. Русский получил ранение в ногу и с трудом смог спрятаться в лесу.  Ему не поверили, но розыск решили продолжить, ведь женщины ещё не нашли. Через два дня, в горах, они изловили китайца. При нём была пропавшая метиска. Она и рассказала, что китайцы неожиданно напав, убили её мужа, а её увели с собой. Про русского она рассказала то, что он и сам говорил, лишь добавив, что в перестрелке но ранил одного из убийц. Второй бандит, без сожаления добил своего напарника. После быстрого дознания, местные жители устроили самосуд – живым закопали виновного в землю. Русского доставили в Тазово и оказали помощь в выздоровлении. Слухи летят быстро, и из Пермское прибывает полицейский чин, для проведения дознания. Но русский вдруг неизвестно куда исчезает. Поиски результата не дали, местные наверное, были в этом не заинтересованы. Русского так нигде и не смогли найти. Полицейский в таком таинственном исчезновении заподозрил молодого ороча, брата овдовевшей метиски. Его арестовали. Но он совершил не удачный побег и при преследовании был убит представителем власти.
   - Полицейский так и уехал в Пермское!  Русский неизвестно куда исчез, - закончил своё повествование сторожил.
   Рассказ взволновал Виктора, а ещё больше Свиридова. Каких только вопросов он не задал старику! До них Виктору, наверное никогда не додуматься. Дмитрия Афанасьевича интересовало кто из селян жил здесь в это время и помнит об этом случае? Назывались ли ему, при рассказе, фамилия имя или отчество того, исчезнувшего русского? Где сейчас овдовевшая метиска и её родные? В чём подозревался молодой орочи: в убийстве или сокрытии русского?
   - Прошло много времени. Я многое забыл. Мне это дело было ни к чему. Слушал я тогда от нечего делать, ради интереса, - только и всего ответил на все вопросы он Свиридову.
   А на слова Виктора: «Как надо понимать: сестра метиска, а погибший брат орочи?», старик рассмеялся.
   - Такое здесь часто бывает. Мать у них была одна и видимо орочи. А отцы – разные. Только и всего.
   Ещё с полмесяца вдвоём и порознь, ходили они по селу. Но ничего нового узнать не смогли. Лишь только один житель и то не совсем уверенно подтвердил, что такой случай с убийствами и загадочным исчезновением действительно происходил в Тазово.
   Как же теперь, более 15 лет спустя, восстановить судьбу человека, которого по свежим следам не смог найти полицейский.

Глава 2 – Зимовье в Тазово.

    Капризна зима на побережье. Вдруг наступают лютые морозы, крепко схватывается земля, а реки промерзают, чуть ли не до дна. То нежданные обильные снегопады принесёт морской ветер. Буквально за сутки, а часто и за ночку наметёт на метр – полтора. Наснежит, даже окон в домах не видно, а балки и овраги ровняет. Вдруг малая оттепель и толща снега схватилась коркой. Тайга обледеневает; и ветки деревьев не выдерживают, сгибаются до земли или с громовым треском ломаются, пугая всё живое в округе. То повеет теплом, польёт дождь, словно весной. Глядишь через день – два обнажиться, покажется на южных склонах земля.
   С утра до позднего вечера Виктор был занят делами. В светлое время, кроме домашних дел, зарабатывал себе в селе пропитание, а с темнотой осваивал упорно язык орочей и китайский. Но чем бы ни был занят, а думы об отце его не оставляли. Куда же он девался? Есть ли здесь в Тазово зацепки, которые помогут в розыске? И зима и здравый рассудок подсказали зимовать здесь. Надо освоить языки, присмотреться к тому, что будет происходить в селе. Возможно, в розыске родителя поможет ему случай или охотники вернувшиеся с заимок ближе к весне.
   Перед рождеством в Тазово доставили удэхейку, а с ней в селе стала известна и её судьба. Её, мать двоих детей, несколько лет назад похитили бандиты. Более 3-х лет ей пришлось следовать за ними и жить в горах, тайге и глухомани. Она была женой двух а потом и трёх мужчин. В конце концов, она досталась одному китайцу. Тот, под угрозой смерти, взял с неё клятву, что никогда и никому не расскажет, о похищении и будет безропотно ему повиноваться. Остановились они в селении Найна. Её же всё это время разыскивал муж, отец двух сирот. И вот случайно в Найна он находит свою жену! Китаец, испугавшись возмездия, убивает удэехейца и скрывается в тайгу. Несчастная мать попросила жителей Найна доставить её в Тазово к своим детям. Не успело приутихнуть оханье об удэхейке, как другая тревожная весть облетела село. На одного из удачливых промысловиков – метиса Такегу, который в селе проживал около 10 лет, напал в лесу вооружённый бандит. Такегу шёл в межгорье к месту промысла. Получив тяжёлое ранение он, бросив свою ношу с припасами, чудом оторвался от преследователей и добрался до дома. Его жена тяжело болела, чахнула, от туберкулёза лёгких. Трое малых их детей, при живых родителях, находились без присмотра и голодали.
   Как только Виктор услышал об этой беде, так сразу и побежал в дом к Танегу. Он попросил родителей, без всякой оплаты, присматривать за их детьми. Охотник, хоть и с подозрением отнёсся к намерениям пришлого русского паря, но не отказался от его добровольных услуг. Дмитрий Афанасьевич, узнав о благородном поступке своего подопечного, хоть и отозвался с похвалой, но был против.
   - Ты не совсем полно представляешь за какое взялся дело. Тебе придётся находиться рядом с тяжело больной. Туберкулёз очень заразная и неизлечимая болезнь, тем более в здешних условиях. Хочешь того ты или нет, а не только детям, но и их больным родителям тебе придётся оказывать помощь. Я ведь знаю, ты от этого не откажешься, а наоборот сам проявишь инициативу. Лучше займись сбором продуктов и денег, помоги им материально.
   Но отговорить его Свиридов так и не смог. Работ и хлопот у Виктора сразу прибавилось. Действительно столько он и не предполагал. По настоянию Дмитрия Афанасьевича он перегородил комнату и изолировал заразно больную. Покупка продовольствия и лекарств. Приготовление еды детям и родителям, уход за раненым охотником и безнадёжно больной его женой, уборка в доме, присмотр за детьми и хозяйством – всё разом легло на его плечи. Но Виктор не отчаивался и не раскисал. Ни с чем не считаясь, он упорно трудился с раннего утра до позднего вечера. В первую же неделю Танегу извинился за свои подозрения и во всём стал ему доверять. Он отказался выслушивать у кого сколько и каких куплено продуктов, лекарств и сколько за это отдано денег или пушнины. Он стал уговаривать Виктора одевать его шубу и шапку. Наказал обязательно купить за его деньги валенки.
   - В сапогах и куртке простудишься и сляжешь, как моя жена, - искренне беспокоился он.
   Жить предложил переходить к нему или в рядом стоящую фанзу. Фанза та пустовала и находилась под его присмотром. Принадлежит она Суа Лянги – старику орочи. Уже более пяти лет он не живёт в ней. Возможно, помер, а может где осел или бродит по тайге.
   Прослышал Виктор и ещё одну весть: В России совершилась революция! Что это значило? Как надо понимать услышанное? Этого он понять не мог и решил узнать у Свиридова. Он для него стал самым близким и уважаемым человеком в селе. Он даже в душе желал, чтобы и отец его был похожим на Свиридова – таким же внимательным, чутким и образованным человеком. Кто они Буланов и Свиридов? Почему они одни, без семей живут на побережье? Об этом их, после первого неудавшегося разговора, Виктор не расспрашивал. Но общаясь с жителями села, часто непроизвольно слышал разговоры о них и догадался, что они политические заключённые. Место их ссылки было Пермское. В Тазово, некому было врачевать, не было врача, а выискивались знахари, которые только обогащались на недугах селян. На сельском сходе было решено, шарлатанов прогнать, но где взять лекаря? Старшина села добился разрешения и взял на поруки Свиридова. Буланов земляк и друг Свиридова и имеет, как сам говорил, пристрастие к медицине. Так они вдвоём оказались здесь. О пристрастии Буланова к медицине мало кому верилось: он был просто тех же убеждений, что и Свиридов. С первых дней пребывания в Тазово Свиридов приобрёл заслуженную славу и уважение селян. Он убедил жителей, что в селе необходимо открыть школу и вместе с ними её построил. Второй год дети осваивают грамоту, а дома рассказывают родителям о услышанном. По его настоянию выселены из села темные дельцы – скупщики, которые спаивая охотников, за бесценок выменивали пушнину. Он со старшиной села добились, что бы в лавку завезли добротный и нужный для охоты товар. Сам он часто без оплаты лечил больных, особенно бедных. Весть о совершившейся в центральной России революции, до него дошла намного раньше, чем до Виктора.
   - Власть перешла к народу, - услышав вопрос, нехотя проговорил он и стал наказывать. – Сейчас здесь на побережье, да тем более тебе на это счёт не стоит заводить разговор. Ты можешь одним необдуманным разговором навлечь на себя большие неприятности. А то и непоправимую беду. Лишь об одном ты должен всегда помнить и заботиться: при любых обстоятельствах ты должен избежать солдатчины. Мне думается она погубит тебя. А с нами, политическими, тебе не следовало быть привсенародно дружить. Неизвестно кто у власти будет в ближайшие годы. Места тут отдалённые, всякое может случиться, а ты парень молодой у тебя вся жизнь впереди. Отдались пока от нас, а когда потребуется, настанет пора, мы или такие как наш старшина подскажем тебе что делать надо.
   Охотник Танегу ещё не совсем выздоровел, а уже засобирался на промысел.
   - Дорогой ты мой лекарь, век тебя не забуду, если надо отдам жизнь. Продолжай присматривать за хозяйством и детьми! Помяни мои слова: я сполна рассчитаюсь с тобой. Мне надо идти. В тягость мне лежать, не мужское это дело, да и рана быстрей заживёт. Моё место на путике могут занять. Распугают и переловят зверей, ведь я их на только отлавливаю, но и преумножаю. Потом оттуда добровольно не уйдут, - сокрушался он.
   - А как мне быть с вашей женой? Она же лежит, такая слабая, умрёт, - предупредил он его.
   - Я понимаю. Ну что ж если она отдаст богу душу, схорони. А не уходить мне никак нельзя! Тогда и они скоро, - показал Танегу на своих детей, - все умрут с голода.
   - А если перед смертью жене захочется проститься с вами, разве вас я найду? ...
   Танегу не ответил, ушёл на промысел. Да и Виктор, честно говоря не ожидал от него ответа. Большая семья – большие расходы на пропитание и одежду. А припасы, как их Виктор не экономил, были на исходе.
   Ещё не замела пурга следы Танегу, как на порог его дома ступил почтенный старшина Тазово Иван Кириллович. Учитель из-за малого числа учеников и низкой оплаты отказался вести занятия в классах. Некому учительствовать. Иван Кириллович своим отношениям к селянам, взглядами на жизнь, напоминал Свиридова. Виктора одолели сомнения, найдётся ли у него время вести занятия в школе. Он попросил гостя войти в дом своих хозяев, Свиридова и Буланова. Свиридов, выслушав старшину, стал смотреть на Виктора.
   - Выручай. Тяжело будет – поможем или что-нибудь придумаем. Другого нет выхода.
   - Дмитрий Афанасьевич, а почему бы не вам или Петру Григорьевичу за это дела взяться, - возразил ему Виктор. Буланов не дал возможности никому из них открыть рот и ответил с улыбкой.
   -  Малыш. Глупышка! Нам же нельзя доверять! Мы неисправимые.
Старшина вдоволь насмеялся и стал объяснять Виктору, что об этом он знает, думал.
   - Их привлекать к такому делу нельзя. Мне крепкую за них могут пришить статью, что не расхлебаешься в это смутное время, немного помолчал он добавил. – Я был в Пермское и буду видимо ещё не раз. Я хочу, чтобы мы вместе с тобой по доброму проводили их домой досрочно.
   - Иван Кириллович, - вступил в разговор Буланов, - это ему знать ни к чему, да и всё равно он это не поймёт. Ты лучше ему расскажи. Что нового там, в России. А то он по зауглам расставляет свои лопухи, да и балясы пустить может не очень лестные.
Старшина стал рассказывать, что в России свергнут царь. Образованы советы. Страной управляет народ, большевики, Ленин. Виктор не мог понять, о чём говорит старшина. Как и кто лишил престола царя? Кто такой Ленин.
   - Что ты задумался, голову ломаешь, - подошёл Буланов к Виктору. – Завтра же с утра в школу! – шутя, нарочито громко произнёс он и чувствительно хлопнул его по плечу. Что произошло в доме дальше, повергло всех на время в шок. Верный, который лежал у дверей, был взбешён, что на его хозяина кричат, да ещё рукоприкладствуют. В одно мгновение он кинулся на Буланова и повалил его на пол. Буланов, падая, невзначай ткнул ногой в бок пса. Овчарка укусила ногу обидчика и готова была растерзать его на куски. Виктор, видя такую агрессию пса, проявил своевременное самообладание и расчёт. Он, словно кошка на мышь, бросился на Верного и обхватил его руками. Собака взвыла, огрызнулась, но кусать и вырываться от Виктора не стала. Виктор успокоил пса и вывел на двор.
   - Так ему и надо, - только теперь опомнился и стал шутить старшина. – Пусть зря не поднимает руку на хозяина.
   - Или Верному или тебе Пётр, придется покинуть этот дом, - улыбнулся и Свиридов. – Вдвоём вам век не ужиться, кровные враги.
   - Ничего, - продолжил Иван Кириллович, - собака пусть себе живёт где жила, в своей будке, а Петру придётся проделать другой ход: вырубить окно. Шутки старшины  Дмитрия Афанасьевича навели Виктора на мысль. Что ему надо переходить жить к Танегу или в пустующую фанзу. Верный не забудет зло. Он подкараулит и искусает обидчика – Буланова.
   В этот же день старшина позаботился о продуктах и дровах для молодого учителя и он в этот же день, с одобрения своих хозяев, перебрался жить в фанзу. Учение детей его увлекло но наполнило весь день хлопотами и дополнительными заботами. Не прошло и полмесяца его учительства, как на два дня пришлось прервать занятия. Умерла жена Танегу, мать троих детей. Виктор нанял служителя обрядов и схоронил мученицу. Сирот он забрал к себе в фанзу.
   Уход за детьми, учительствование, изучение языков отнимали у Виктора много времени. Он вынужден был отказаться от приглашений селян на семейные, религиозные и другие торжества. Не посещал он и молодёжные вечеринки. Но селянами он не был забыт и девчата не раз набивались к нему в знакомства. Его уважали за душевность, трудолюбие....
   В конце зимы к нему в фанзу заявились сваты. Они предложили ему жениться на дочери одного из богатейших жителей села. За невестой давалось хорошее приданное, которое позволяло молодым жить или здесь или уехать в центральную Россию и устроиться на новом месте. Но о женитьбе у Виктора и помысла не было и он сразу наотрез отказался. Сваты, конечно, обиделись, наказали ещё раз хорошо подумать и ушли. Свиридов, узнав о сватовстве, встревожился. Разыскав своего подопечного, разъяснил, что здесь так заведено: сватам как правило, не отказывают. О сватовстве знает всё село. Сейчас пойдут сплетни и небылицы. Своим отказом он хоть и невольно. А осрамил молодую, красивую девушку, причинил зло её родителям. Сваты и родственники невесты не простят этой обиды, постараются в ближайшее удобное время жестоко отомстить.
   - Беги сейчас к родителям невесты и сватам, побывай у других почётных и уважаемых селян, всем говори и извиняйся, что очень сожалеешь, что давно обручён, невеста тебя ждёт. А то бы посчитал за превеликую честь, большое счастье породниться со столь знатными и уважаемыми людьми, - отдав ему своё обручальное кольцо, можно сказать выгнал его Дмитрий Афанасьевич из фанзы. И действительно, это возымело действие. Родители невесты пригласили сватов, старейшину, Свирида с Булановым, некоторых почтенных селян и Виктора, устроив для всех мировую, пирушку....
   Свирид отказался обучать Виктора языкам. – Хватит. Наверное уже превзошёл учителя, - улыбнулся он своему, как говорил не раз, прилежному ученику.
   В начале весны, неожиданно возвратился хозяин фанзы, Виктору едва не пришлось перебираться в дом Танегу. Виктор любезно встретил старика Суа Лянги и обстоятельно объяснил, что здесь происходило, и почему он с детьми оказался в его фанзе.
   - Я рад молодым жильцам, пусть бегают, не так скучно будет. Вы мне не помешаете, - предложил он остаться и жить с ним. Но с первого же дня Виктор заметил, что старик раскаивается в своих словах. От детского лепета, беготни и гама он и минуты не может отдохнуть, у него шумит в ушах и голове. Но скорое возвращение отца сирот избавило его от этого мучения.
   Танегу возвратился выздоровевшим и с богатой добычей. Про свою жену спрашивать не стал, всё было понятно и так.
   - Я много раз во сне видел её в гробу. Был уверен, что умерла. Не раз молился за упокой её души. Зною ты всё сделал как полагается. Дай бог тебе здоровья и правильного пути, - поблагодарил он за хлопоты и заботу. Танегу забрал детей, а на следующий день привёл в свой дом и хозяйку: решил жить вместе с настрадавшейся вдовой удэхейкой, матерью двоих детей.
   - Без денег – бездельник. Грех не уважать свой труд, - поучал Суа Лянги, когда Виктор отказался от денег и пушнины. Которые настойчиво отдавал ему Танегу, теперь уже отец пятерых детей.
   - Возьми. Чем я тебя обидел, - никак не мог понять Танегу, почему он отказывается от вознаграждения. Но Виктор был непреклонен, понимая, что сейчас пушнина важней многодетной семье. Перед ним сейчас была другая проблема: или возвратиться к своим «опекунам», или остаться здесь со стариком. Умудрённый опытом Суа Лянги заметил волнение Виктора.
   - Тебя в селе поминают добром, - удивил он его. – Можешь оставаться у меня. Это будет честью. Правда я скучный.
   - А собака вам не помешает, – обрадовался Виктор.
   - Напротив, кстати, - опять удивил он его.
   - За угол я буду вам платить, - старик, как показалось улыбнулся, зашевелил морщинистым, сплюснутым носом.
   - За угол платить – это не пойдёт. А услуги – мы должны будем оказывать друг другу, - неизвестно на что, намекнул он.


Глава 3 – Старик Суа Лянги.

   
   Расспрашивать, так неожиданно появившегося в селе старика об отце и кошмарном случае, происшедшем в 1902 году здесь в селе, Виктор не решился. Впервые увидев этого намного сутулого, с бронзовым от загара лицом человека, он вдруг уверился, что это единственный и быть может последний коренной житель, который знает об его отце. Старик истоптал вдоль и поперёк все прибрежные места. Знает и встречался с многими людьми. Как никому другому ему известна прошлая жизнь. Он, при желании, может помочь найти родителя или восстановить его судьбу. А вдруг старик не захочет этого делать? Как тогда быть? Куда подаваться или куда обращаться? У Танегу он узнал, что старику 66 лет. В 1902 году, когда из Тазово, неизвестно куда исчез русский, жил тут. Семьи у него нет. Жена и дети умерли. Из родных только замужняя сестра, которая проживает в селении Найна, что на побережье, северней Тазово. Он оттуда родом и много лет там проживал.
   - На какие средства он живёт, чем на жизнь зарабатывает. Вроде бы не охотник. Да и золото к менялам не несёт..., - спросил Танегу Виктор. Но тот ничего об этом не знал. Старик об этом не рассказывал, а расспрашивать здесь, о таких вещах, не принято.

       С первых дней жизнь этого старика в Тазово, показалась Виктору странной. В начале он подолгу пропадал у селян сторожил, видимо его приятелей. Его интересовали все вновь прибывшие люди, в том числе и Виктор. Затем он зажил в фанзе, точно таракан за печкой. Раза два за день выходил на двор, чтобы посмотреть какая есть и определить какая предстоит погода. У Виктора, когда он возвращался из школы спрашивал одно и тоже: появились ли пришлые люди в селе?
   - По домам сам не бегай. Расспрашивай детей. Будешь знать всё. Ведь они всё узнают первыми, у них на языке не задержится. Надо перед всеми похвастать..., - поучал он, как поступать в этом деле.
   - Дедушка, - так при обращении называл его Виктор, - если бы я не знал, то видимо посчитал вас за старшину Тазово или какого городового. Зачем это вам надо знать, кто из неизвестных людей появился в селе, - как то не утерпел и спросил его Виктор. Старик отвечать не стал, но было видно, обиделся.
   - Кто спрашивает – у того видимо нужда. А кому это в тягость – пусть не допытывается, а так и скажет, - отчитал, через некоторое время его старик.
            Но сколь бы не был это странно и загадочно, он внушал к себе доверие и расположение. На его сгорбившейся спине и опущенных плечах казалось, лежит тяжеленный груз – полная волнений и тревог, прошлая жизнь. И не возможно без сочувствия и уважения, было относиться к нему.
   
          Специально назначенные старшиной родители два раза в месяц собирали и приносили Владимиру плату за обучение детей, продукты и деньги. В один из таких дней Виктор пошёл к своим «опекунам», и пригласил их к себе в гости. Ему хотелось не только попросить Дмитрия Афанасьевича помочь с расспросами Суа Лянги об отце, главное хотел, как то отблагодарить этих замечательных людей, за то всё хорошее, что они сделали для него. Ведь не трудно представить, его бездомную, голодную и холодную жизнь без их бескорыстной поддержки. Дедушка был в восторге, его фанзу посетят уважаемые люди села.
   - Их все добром поминают, - сказал он Виктору и вскоре стал собираться уходить.
   - Дедушка куда же вы? Мне без вас будет грустно и как то не ловко, без хозяина, принимать гостей, - хотел удержать его Виктор.
   - Я буду вам только помехой. Да и у меня дела, - сказал он выходя на двор.
   Верный, против ожидания, гостей встретил ласково, как старых знакомых, но из будки не вылез. Гости были веселы и как всегда шутили.
   - Прикинувшись дурачком можно не плохо прожить на взморье, даже на дармовщину пьянствовать, - улыбнулся Буланов.
   - Зачем так грубо: дурачком, на дармовщину? Дружба – расчёт не исключает, да тем более, когда имеется в этом возможность, - возразил ему Дмитрий Афанасьевич.
   - Уловка, брат, не благородство, а начало воровства, - продолжил смеяться его друг. Свиридов не заставил ждать с ответом.
   - Ты прав старик! От анализа, лишённые интеллекта, никогда ещё не умнели.
   - А ты не прав, учёный муж, утверждая: будто бы юрты не для того делают круглыми, чтобы за углами не засиживались люди.
   Они от души насмеялись, прежде чем сели за стол и Виктор стал угощать своих уважаемых, старших друзей.
   - О! Я вижу ты здесь навёл должный порядок и поддерживаешь чистоту, - вскоре осматривая фанзу похвалил Свиридов. – А где же твой старик? С кем мы должны вести деловой разговор?
   Узнав, что хозяин, перед их приходом ушёл, он добавил: - «Это возможно и к лучшему.»
   И Свиридов стал рассказывать, что старик, как удалось узнать, очень недоверчив к людям. По вере, он старовер. А они крайне набожны и слепо верят в обычаи, привычки, приметы. Они и на слово не отступят, от своих законов. Приметы и привычки в зависимости от племён и места жительства у них различны. У одних живуча такая примета: что бы ни происходило с такими, как они сами по национальности людьми – тонут, горят, проваливаются ли в бездну, с какой бы они просьбой не обращались – помощь не оказывать, не содействовать им. Людям же другой национальности, такие староверы помощь окажут любую, даже с риском для жизни. У других староверов эта же примета действует наоборот, выручать и оказывать помощь только своим, таким же как они по национальности. Другие, пусть горят голубым пламенем, это для них не люди, пальцем не пошевельнут.
   - И вот вдруг Суа Лянги, а это вполне возможно, - продолжил он рассказ, - слепо верит в примету не оказывать помощь людям другой национальности. Разве в таком случае он, даже зная от людей или лично встречаясь с твоим отцом, поможет тебе? Безусловно, нет. Мне думается со стариком тебе самому следует вести разговор. Притом с расспросами не спеши, вперёд заимей у него доверие и расположение. А лучше всего, если он сам начнёт на эту тему допытываться у тебя. Будь осторожен, не вспугни, действуй как на току, когда глухаря скрадываешь. Пусть поёт. А ты слушай и подбирайся ближе и ближе!
   Перед уходом Дмитрий Афанасьевич стал поучать, что нельзя здесь в глухом краю чрезмерно доверять и открывать свою душу мало знакомым, не проверенным временем людям. За это можно попасть в беду, жестоко поплатиться.
- Дмитрий Афанасьевич, вы так говорите будто прощаетесь со мной, - заметил Виктор.
- Это верно. Летом при любых обстоятельствах нас здесь не будет, - ответил он.
- А за какие всё же грехи, если не секрет, и откуда, главное, вы сюда на побережье попали? Возможно позже, мне необходимо будет с вами повидаться.  Как тогда я вас найду, - спросил их Виктор. Буланов, как и раньше не раз, не дал ответить Свиридову.
- Он опять под нас подкапывается, стал улыбаться он. – За что? Откуда? Может быть рассказать тебе где наши семьи? Ну да ладно. Наверное парень не из болтливых. Посвятим его в одну лишь тайну. – Немного помолчав продолжил. - Как будешь возвращаться домой, задержись на денёк-другой в столице Сибири. Лекаря Свиридова ты там всегда найдёшь. А практика розысков у тебя огромная. Там мы тебе всё и расскажем. Даже больше: познакомим с жёнами, сыновьями и, - глянул Буланов на Свиридова, - дочерью Людмилой.
   В разговор быстро вступил Дмитрий Афанасьевич. – Если до наступления тёплых дней тебе ничего здесь определённого не удастся узнать об отце, то думается надо пройти дальше на север по побережью и побывать в нескольких поселениях. Если о нём там ничего не известно, он не приходил, то возвращайся сюда в Тазов и основательно займись восстановлением судьбы того исчезнувшего русского. Если надо побывай в Пермское, а возможно и во Владивостоке. Ведь судя по всему тот русский твой отец.

     Виктор долго раздумывал, когда и с чего начинать вести разговор со стариком Суа Лянги. Предостережения Свиридова напугали его. Решил, об отце пока не расспрашивать, а разузнать лично его жизнь. В этот вечер старик не вернулся в фанзу. Ночевал у Танегу.
   На следующий день Виктор понял, что в ближайшее время, с Суа Лянги вообще серьёзных разговоров затевать не стоит. Осоловелый взгляд. Хмурое осунувшееся лицо. С трудом передвигается на кривых коротких ногах. Лянги занемог.
- Дедушка, я сбегаю позову русского. Он вам поможет, – вызвался Виктор. Старик долго не отвечал, а затем отослал к китайцу – знахарю.
– Сходи посмотри чем он там занимается и один ли? Если с кем-либо, то извинись, что случайно попал и уйди. Приведёшь тогда ко мне русских. Если китаец один, приведи его сюда, - наказал он.

   Китаец-знахарь появился в Тазове совсем недавно, за полмесяца до возвращения старика Суа Лянги. Пришёл он из Колумбе, откуда пришел и Лянги. В Колумбе жители возненавидели китайца-знахаря за стяжательство и совершение скрытного преступления, о котором все шушукались. Знахарь, так лечил земляка от лёгкой простуды, что тот помер, а он стал обладателем его имущества и ценностей. В конце прошлого лета китаец-знахарь, там же в Колумбе, заключил весьма выгодную сделку со своим соотечественником, проживающим где-то далеко в горах. За излечение от тяжкого недуга, больной обещал заплатить много денег и отдать в жёны свою молодую красавицу дочь. Сделка окончательно не заключена в Колумбе, а по просьбе больного китайца, перенесена на весну, сюда в Тазово. Китаец-знахарь, получив солидный задаток, перебрался жить сюда и ждёт его. Но это были только разговоры, за которые не судят.
       Виктор попросил его прийти к орочи старику. Сборы были недолги и через полчаса они были у больного. Знахарь расспросил, что мучает Лянги и посоветовал, чем лечить. Виктор заплатил знахарю за услугу и проводил из фанзы.
- Зачем деньги соришь? Я бы сам отдал. Да и мне надо было с ним поговорить. Мог бы догадаться, что надо, выйти, - выразил недовольство Суа Лянги. Виктор понял, что не совсем правильно, опрометчиво поступил. Но он был доволен, что этот разговор твёрдо вселил в него уверенность: Суа Лянги за кем-то тайно следит и ждёт его прихода в Тазово. Ему стало понятно, об этом старик открыто говорить не хочет, но не обидится если Виктор догадается, поймёт сам. Кто же этот человек и какие Суа Лянги сводит с ним счёты?
   Неделю старик провалялся на нарах, болел. От настоек, рекомендованных знахарем, отказался на отрез.
- Может ему нужна моя смерть. Тебе-то об этом откуда знать, - сказал он Виктору и запретил покупать для него лекарства. Виктор, стал приглашать к нему Дмитрия Афанасьевича, готовил еду, рассказывал о новостях в Тазове. А интересовало старика прежнее: появились ли пришлые люди в селе? Едва старик окреп, стал выходить чаще на двор, на солнышко, там сам и разговорился.
- Вижу после пиршества с русскими ты чем-то озабочен, о чём-то хочешь поговорить со мной. Что ж я готов, отвечу. Говорят ты ищешь отца. Интересно, кто надоумил тебе это дело?
    Проницательный старик поразил Виктора. Оказывается он долго изучает и приглядывается к нему. Даже его думы и стремления и то известны ему. С какой целью он так поступает? Как с ним надо говорить об отце? Правдиво ли всё рассказывать или нет? Возможно одно слово – каторжник – испугает и замкнёт его!? И Виктор решил не говорить, что отец ссыльный и совершил побег, а сказать, что просто уехал жить сюда на взморье.
- Я сирота. Матери у меня нет, умерла. Разыскивать отца меня никто не заставлял и не посылал. Я сам и притом так неожиданно для себя решился на это дело, - ответил он ему, с грустью в голосе.
- При деньгах ли был твой родитель, - выслушав Виктора, спросил орочи. Узнав, что где-то здесь отец собирался остановиться и деньги у него должны были быть, он стал говорить делая правильные выводы.
- Тот русский, которым ты всё село будоражишь, никак не мог быть твоим отцом. Им полиция интересовалась. О себе он ничего не рассказывал. Был нелюдим. Остерегался. Денег не имел. Такие не на поселение, а по другим причинам попадают сюда.
- Дедушка, - обрадовался Виктор и как понял позже совершил ошибку, - значит вы знаете и встречались с тем русским! Как это хорошо! А я то было потерял всякую надежду узнать что-либо о нём. Почти все жители говорят, что не видели его и не помнят того трагического случая с убийством удэхейца. Вы говорите, что тот русский не мой отец. Как бы здесь странно не вёл себя тот русский, чтобы вы о нём не подумали, а он мой отец! В этом я теперь убеждён. Расскажите мне всё, что вам известно…
   Встревоженный старик отвечать не стал, а продолжил расспросы.
- Интересно, для чего искать человека, которого нет в живых, убитый или околел? Самому ведь можно догадаться об этом.
- Как для чего? Если отец умер – буду знать от чего, а так же где и когда схоронен. Приберу могилу. Поставлю крест. Напишу и надпись. А если погиб, убили – буду искать убийцу. Я много прошёл и ещё больше настрадался. Домой теперь я смогу возвратиться лишь тогда, когда преступники, лишившие моего отца жизни, будут жестоко наказаны.
- Месть, - одобряюще кивнул он головой и добавил, - как плохо, что я не смогу помочь тебе. Молодожён удэхеец тогда действительно был убит. Русский действительно был в Тазове и в этом деле замешан. Но что с русским произошло дальше или где он сейчас – этого я не знаю. Я сам был бы очень рад, если можно было на него хоть разок взглянуть или хотя бы узнать куда девался.
   Больше ничего, хотя и долго Виктор расспрашивал, не мог рассказать ему Суа Лянги. Образ русского, который он не раз видел, припомнить не мог, как и его имя. Забыл и у кого останавливался и нанимался на работы. А на вопрос, почему был бы рад взглянуть на русского, старик вообще отвечать не стал.
    Виктор был огорчён неожиданно состоявшимся разговором с Суа Лянги, но понял, старик о русском знает больше. Для себя решил, что надо более уважительно относиться к Лянги, войти в доверие, постараться узнать и понять его прошлую и настоящую скрытную жизнь. Только тогда можно надеяться на большее, узнать о русском.
   Дни шли своим чередом. В разгар весны в селе появился пожилой китаец. Вездесущая малышня сразу ему рассказала об этом. Узнав, что родственников и знакомых у него тут нет, Виктор пригласил его к себе в фанзу.
- Пусть останавливается, если тебе не помешает, - узнав, что за человек прибыл в Тазово, проговорил Лянги.
   
     С появлением китайца жизнь в фанзе стала веселей. Старики в свободное время вели разговоры, а Виктор, хоть и не важным, был их переводчиком. Из разговоров стало понятно, что привело его сюда на взморье. Оказалось, что он разыскивает сына, который почти 20 лет как ушёл от него, из Китая в Россию. Искал во Владивостоке и в других городах Приморья. Сейчас же, по совету своих соотечественников-китайцев, решил побродить по побережью. Узнав об этом, Суа Лянги замучил его расспросами. Тот вынужден был до мелочей вспомнить свою прошлую жизнь. От него стало известно где и когда родился, как скитался и бедствовал в Китае, как нанялся к хитрому торгашу и занимался контрабандной переправкой товара из Китая в Россию и из России в Китай. Жил в то время он хорошо. Построил большой дом, купил землю, обзавёлся женой. Семья у него была не очень большой, три дочери и два сына. Вскоре его постигла беда: от холеры умерла жена, три дочери и сын. Оставшись можно сказать одиноким, с сыном, он продал всё своё имущество и перебирается в Манчжурию. По пути туда, его начисто ограбили: хорошо, что не лишили жизни. Сначала было трудно, но потом, в Манчжурии, помалу всё устроилось.
- Благодаря сыну мы зажили хорошо. Купили дом и я вторично обзавёлся женой, - рассказывал старый китаец. – Я виноват, что повздорил с сыном. Он обиделся и ушёл от меня в Россию, - хотел закончить он повествование о себе.
    Но Суа Лянги это не устраивало.
- Сколько лет было сыну, когда он ушёл от тебя, - продолжал допытываться он. Узнав, что 16, орочи удивился.
- Кем же сын работал, что за короткое время вы так здорово разбогатели? Дом, жена: мы знаем этому цену...
Китаец смутился и не сразу нашёл ответ. – Мы вместе с ним с утра до ночи, не разгибая спины, работали, - объяснил он.
- А из-за чего у вас с сыном произошла ссора? На этот вопрос китаец нехотя и только после переспроса ответил. – Сын был ложно обвинён в краже и кажется ещё в убийстве. Ему давали большой срок. Я не поверил, что его так быстро, через год освободили и настаивал вернуться. Он обиделся и ушёл от меня.
- Дедушка, а для чего вы так подробно интересуетесь прошлой жизнью старого китайца и его сына, - как то улучив момент, на едине, спросил Виктор Суа Лянги. Старик был недоволен вопросом, ткнул пальцем ему в грудь, и громко произнёс, - чтобы такие знали с кем живут или кого могут повстречать в пути. – Виктор ещё раз убедился в предусмотрительности и проницательности этого пожилого орочи.

     Весна вступала в свои права. С каждым днём становилось всё теплей. Быстро сходил снег, обнажалась земля. Виктору надо было на что-то решаться, определить направление поиска, а он не находил нужного решения. Суа Лянги, ничего нового не говорил и разговорить его не удавалось.
   Свиридов был недоволен Виктором.
- Баранья голова! Я же тебя предупреждал. Нельзя было вести не обдуманных разговоров, тем более врать ему о своём отце. Он ведь давно тебя на сквозь видит. Ты не имеешь у него доверия. Даже под пытками, мне думается, теперь не добьёшься правдивого слова. А тут ещё для Виктора произошло загадочное событие: тайком, словно утренняя тень, из фанзы исчез их жилец – китаец старик.  Через три дня, после его исчезновения, один из жителей Тазово, в лесу у гор, случайно наткнулся на изуродованный труп человека. Опознавать труп ходило много людей, в том числе и Суа Лянги. Им оказался их жилец – китаец старик.
- Дедушка, кто это мог тайком из села увести нашего китайца в горы и там так дико убить, - спросил он его.
- Возможно случайность произошла. Но скорей всего его увёл и убил тот, кому он мешал, - ответил Лянги.
- Вы такое, дедушка, говорите, что хоть и не хочется, а приходиться вам возражать. Кому это мог помешать одинокий, бедный и старый чужестранец?
- Если не тебе и не мне, то видимо набедокурил его сын, за него и расплатился, - удивил и озадачил ответ старика.
      Виктор решил разобраться, кто мог совершить такое злодеяние. Односельчане, по его мнению, совершить такое не могли. Он решил расспросить учеников и узнал новость: в день исчезновения китайца старика, в селе видели мужчину который спрашивал где живёт и был у китайца знахаря. Но связать убийство с приходом чужака пока было невозможно.
    Узнав о чужаке, Суа Лянги встревожился. – Проследи, но только так, чтобы никто тебя не видел. Узнай кто к нему будет приходить и сразу дай мне знать, - заставил он его караулить за фанзой китайца-знахаря. Забегая вперёд надо сказать, что никаких результатов слежка не дала.
- Дедушка, вы никак в чем-то, в связи с убийством, подозреваете китайца-знахаря, - спросил Виктор. Старик не ответил и он почувствовал, тот хочет что-то скрыть от него, да и рассказы о своей прежней жизни и семье были путанные. А что известно с его рассказов? Семья у Суа Лянги была небольшая, жена, дочь, сын. После смерти родителей, он решает из Найна перебраться жить в Тазово, где одиноко жил брат его отца. В пути на него нападают бандиты. Он отстреливается и очень удачно: кого убил, а остальные испугавшись его, скрываются. С его слов, он вынужден вернуться в Найна, а затем уже плыть на лодке в Тазово. Там его дядя занимался охотой, промышлял зверя. Когда у Лянги подрос сын, тот стал брать его с собой на промысел, обучая всем премудростям. Охотились они очень удачно, всем селянам на зависть. После смерти дяди, вскоре умер и сын Суа Лянги. Мать не пережила горя, покончила с собой. Дочку он выдал замуж, которая переехала к мужу, в отдалённое и неизвестное ему горное поселение. При первых же родах она не разродилась и умерла. Оставшись один, горюет и долго на одном месте жить не может…
- Видимо наш сосед Танегу сейчас промышляет охотой на путике вашего дяди, - спросил Виктор.
- Что ты – определённо ответил старик, - я знаю, уверен, никто из наших селян этого дорогого места не знает.
- А чем болел ваш сын, что ещё молодым юношей умер, - задал Виктор, как ему показалось, затруднительный вопрос.
Старик всплакнул, долго молчал и вздохнув ответил, что помер от простуды.
- Ваша дочка, жила и умерла в неизвестном вам горном поселении, но как вы узнали об этом, - опять в затруднительное положение поставил его Виктор.
Это разозлило старика. 
- Передали люди! Может назвать их? Тебе легче станет!
- А что заставило вас, после нападения бандитов в пути, возвратиться опять в Найна?
Этому вопросу старик был рад.
- Решил тогда правильно! Не раз потом за это молился, - спокойно закончил он, но причину объяснять не стал…

   Непродолжительное лето вступало в свои права. Это тревожило и немного пугало Виктора. Он закончил учительство, а как быть с розысками отца – решить не мог. То ли оставаться здесь и продолжать входить в доверие к старику, толи бросить всю эту затею и подаваться дальше вдоль моря по побережью. Свиридов советовал не терять зря времени и выходить. Суа Лянги, узнав, чем опечален Виктор, высказался не определённо.
- Можешь прогуляться. Временем ты располагаешь, какая разница, как им распорядиться.
- По вашему, дедушка, выходит я напрасно прохожу и об отце ничего не узнаю, - ответил Виктор.
- Я не совсем так говорил, - услышал он в ответ и как обычно, разъяснений не последовало.

   Если б не Танегу, то Виктор остался бы в Тазово. Но тот решил плыть на лодке в своё родное селение Тахоб, навестить мать и сестру. Путь пролегал через Колумбе, Найна, Амагу. Это от Тазово километров 800 вдоль моря, северней по побережью. Один плыть он не решался и искал попутчика. Как только Виктор прослышал об этом, так и пошёл к нему, решив плыть в Тахоб. По дороге вести поиск отца, а к зиме вернуться в Тазово. Танегу охотно согласился взять его с собой.
- Я долго, из-за тебя, там у родных не задержусь, мы побываем где ты захочешь, а к холодам вернёмся домой, - радовался потомственный охотник.

   По случаю своего убытия в Тахоб, Танегу устроил пирушку. Не неё были приглашены русские – Свирид и Буланов, старшина, старик Суа Лянги и многие другие уважаемые селяне. Старик, сославшись на недомогание на званном вечере не был. Грустным он был и в день отплытия Виктора.
- Дедушка, я буду в вашем родном селении Найна. Может вы хотите передать что-либо сестре? Я выполню просьбу с удовольствием.
- Сначала скажи, берёшь ли ты с собой собаку, - спросил он. Узнав, что без Верного Виктор не помышляет это странствие по побережью, он взял с него клятву, что всё услышанное никто, в том числе и Танегу, не будет знать.
- Сестра моя замужем. Скажи ей, что от меня и стань перед ней на колени. Она знает, что это значит… Ты догадаешься из-за чего я, после нападения, возвращался в Найна. Разговор веди только с ней одной, с глазу на глаз, без мужа. Он в обиде. Может устроить подлость. У сестры будь один, без Танегу. Его ни во что не посвящай, - тихо прошептал имя сестры и рассказал, как её разыскать.
- Дедушка, а она мне должна что-либо передать для вас или сказать?
Суа Лянги так недоверчиво посмотрел на Виктора, что то понял – сморозил глупость и пришло понимание, что никчемным вопросом совершил ошибку.
- Вы не обижайтесь и ничего не отвечайте. Это я просто так, не подумав, совсем зря спросил. Скажет сестра, я передам, а если промолчит, значит так и надо.
   Старик кивнул головой и молча обнял Виктора.
Рано утром, Свиридов провожал к лодке Виктора. Танегу и пёс уже были готовы к отплытию.
- Будешь ли ты когда-либо у меня, - спросил Дмитрий Николаевич.
- Это было бы для меня большим счастьем посидеть рядом с вами, поговорить. Я постараюсь, но когда это будет? Вы же понимаете: я сейчас не представляю, как сложиться моя поездка и когда вернусь. Возможно, что-либо узнаю и продолжу поиск отца. Загадывать не буду…
- Вот мой адрес, возьми на всякий случай. Когда ещё свидимся. Спрячь его и помни, буду рад встречи, - вручил записку, обнял, а потом перекрестил его Свиридов…
 

Глава 4 – Странствование. Возвращение в Тазово.


   Всё прохладное лето и часть осени 1918 года Виктор странствовал по побережью. Опасно и рискованно плыл на лодке по морю. Научился не только управлять ей, но и заранее определять предстоящую погоду. Но несмотря на это, если бы не умение, можно сказать врождённые инстинкты Танегу, они не приплыли бы так быстро и благополучно в селение Тахоб. По заранее обговоренному плану, они плыли минуя прибрежные поселения, а только на обратном пути решили заниматься поисками отца Виктора. Запас продовольствия у них был большой. Всё светлое время, в тихую погоду, они плыли на северо-восток вдоль побережья. Ночевали на побережье, где застанет темнота. В непогоду, дождь или сильный ветер ставили в лесу шалаш или переворачивали на берегу лодку и коротали под ней время. Верный их оберегал, предупреждая лаем заранее о приближении зверей.
   
       У матери и сестры в Тахоб, Танегу пробыл лишь неделю. Виктор побывал на кладбище, осматривал могилы и надписи на них. Встречался со старшиной посёлка, расспрашивал у коренных жителей и сторожил, но сведений о судьбе отца так и не узнал. Никто не помнил, чтобы в 1902-3-4 годах или позже, здесь проходил или останавливался русский – Мартынов Андрей Григорьевич. О кошмарном случае, происходившем в Тазово в 1902 году, тоже никто не слышал. Зато в старообрядческом поселении Амагу, Виктор от десятка жителей услышал такое, что диву дался. Дважды, в 1905 и 1906 годах, точно так же как он сейчас, расспрашивали о русском мужчине. Разыскивали их какие-то двое: орочи и русский. Разыскиваемый русский, по приметам этих двоих, был хромой. Идти он должен был со стороны Тазово. Но местные, русского не видели и были в своих мнениях единодушны. Услышанное озадачило Виктора. Кому ещё, кроме него, мог понадобиться русский? С какой целью разыскивали его? Почему хромой, а может это не его отец?

   Эти вопросы будоражили его весь путь, до староверческого поселения Найна -  родного места старика Суа Лянги. Виктор попросил Танегу поискать пристанище у кого-нибудь из селян и один отправился разыскивать сестру старика. На это ушло мало времени. Постаревшую от времени фанзу он отыскал без особого труда. Да ещё ему и повезло: сестру Суа Лянги он застал одну дома. Седая женщина удивлённо и с испугом восприняла появление русского парня в фанзе. Виктор представился, передал поклон от брата, а затем опустился, как и наказывал старик, перед ней на колени. Женщина облегчённо вздохнула, усадила парня за стол и стала угощать молоком и лепёшками. Расспросив о брате и дороге она спохватилась.
- Я исполню просьбу брата. Он наказал отдать тебе одному, - и быстро вышла из фанзы. Не успел Виктор ещё как следует оглядеться, как она возвратилась.
- Лично брату передадите в руки, а пока спрячьте, - вручая объёмистый кожаный мешочек, посмотрела она на его котомку. Виктор взял в руки кожаный мешочек и едва не ахнул от удивления.
- Что в нём такое тяжёлое, - спросил он. Женщина недоумённо и с недоверием стала смотреть на молодого русского парня.
- А разве он сам вам не говорил? Там всё, что ему досталось, удалось подобрать от нападавших на него убийц и грабителей, деньги, монеты и другое ценное, - нехотя проговорила она. Виктор ответил, что Лянги хотел рассказать о содержании передачи, но он не стал его слушать, а пообещал всё в целости привести в Тазово. Напряжение спало. Женщина повеселела и опять стала расспрашивать о брате. Виктор волновался, отвечал медленно и сбивчиво. Разные мысли возникали в его голове. Почему Лянги ему ответил: «Можешь прогуляться. Временем ты располагаешь, какая разница, как им распорядиться». Значит он точно знал и был уверен, что об отце ничего не узнаю, напрасно буду искать. А не он ли это с каким-то русским был в Амагу и разыскивал неизвестно куда исчезнувшего из Тазово русского? С трудом ответив на интересовавшие женщину вопросы, Виктор рассказал о трагическом случае произошедшем в Тазово в 1902 году.
- Не того ли русского разыскивал ваш брат и дважды был в Амагу, - в конце рассказа спросил он её. Это насторожило женщину. В голосе появились нотки подозрения.
- А почему вы сами не расспросили брата об этом?  Разве он вам не доверяет, - спросив, стала говорить, что про личную жизнь брата, сказать не может. Они много лет не виделись. Он никогда не рассказывал о своей жизни и семье. Виктор понял, что своим вопросом он испугал и насторожил женщину. Она догадалась, что отношение его и Лянги не искренние, он не доверил всех своих тайн. И сколько потом он не пытался её разговорить, узнать ничего не смог. Кроме того: женщина предупредила мужа, а затем и многих своих соседей, чтобы они ничего не рассказывали ему о Лянги.   
    Но в Найна ему всё же повезло. Виктора зазвал к себе в гости один русский сторожил. Он узнал откуда и зачем тот прибыл. Расспросил подробно о скитаниях и мытарствах. Потом заварил чая с травами, внимательно посмотрел Виктору в глаза и начал неторопливый разговор.
- Возможно это поможет тебе в поисках отца, - проговорил он к удивлению Виктора. – Это я вместе с Суа Лянги разыскивал того беглого русского каторжника.
    Помолчав, вспоминая давние драматические события, сторожил стал рассказывать, что с Суа Лянги они давние друзья. Раньше вместе занимались скотоводством и охотой, помогали друг другу. Лянге был женат на вдове орочанке. Взял в жёны вместе с её 2-х летней дочкой метиской. Позже она родила ему сына. Похоронив родителей в Найна, он перебрался в Тазово к своему дяде вместе с сыном, которому в 1902 году исполнилось 19 лет. Сын охотился вместе с дядей в каком-то удивительном, никому не известном месте. Беглый русский каторжник, после ранения китайцами, жил и лечился в Тазово у Суа Лянги. Когда в селе появилась полиция, раненый русский попросил Лянги укрыть его в надёжном месте.  Сын Суа Лянги сам вызвался отвести русского в горы на свою заимку, о местоположения которой никто не знал. Там было всё необходимое для обособленного проживания: добротная постройка из лиственницы, возделанная для посева полоса земли, родник и конечно богатые дары таёжного леса. Русский был рад, но тревожился дойдёт ли туда и сможет ли там один излечиться. Неродная дочь старика, от последнего брака, напросилась у брата взять её с собой: на новом месте надо было вести хозяйство и продолжить лечение раненого. Против просьбы овдовевшей дочери, Лянги возражать не стал и они втроём отправились к потайному путику сына. 
    Дней через двадцать, с места своего промысла, вернулся сын Лянги. От него отец узнал, что добрались они без происшествий и раненого он оставил в заимке под надзором сестры. На первое время у них есть крупа и мясо, значит голодать не будут. Толком дальше поговорить не успели, пришедшие полицейские арестовали сына, предъявив обвинение в укрывательстве беглого каторжника. В первую же ночь он совершил неудачный побег и при преследовании был убит охраной.
- Нежданное горе пришло в дом Суа Лянги… Смерть сына, его похороны, безрезультатные поиски дочки в течении полугода. - рассказчик замолчал, отпил чай, закурил и продолжил повествование.
- Всё это было на моих глазах. Вместе мы пытались разыскать охотничий путик сын, но всё было безрезультатно. Мне до сих пор кажется, что на Лянги и его семью было наложено проклятье. Рассуди сам: сын убит, дочка пропала. Его жена, так неожиданно оставшаяся без детей, тайно ушла из дома и бросилась в реку. И всё это легло на плечи Суа Лянги. Другой мог этого не выдержать, но не он. Приняв тогда решение, он до сих пор ему верен.
    В комнате потемнело. Заканчивался день. Хозяин встал, подошёл к керосиновой лампе и зажёг её. Потом тяжело вздохнув продолжил рассказ о том, как оставшись одиноким, его друг, много лет жизни посвятил розыску места охоты своего сына и исчезнувшего вместе с дочкой русского.
- Он и сейчас, - заканчивал рассказ русский сторожила, - мне думается, продолжает поиски. А заключил я это потому, что он стал разыскивать ещё кого-то. А кого точно – неизвестно. Старик не говорит его имя, хотя доверяет мне полностью. И это меня не обижает. Знаю наверняка, хоть он и недоверчив, но честен перед людьми и мной. Придёт время и мы узнаем… А по своим одним догадкам никого не оговорит и не предъявит обвинение.

    Рассказ русского сторожила на многое приоткрыл Виктору глаза, но не ответил на главный вопрос – где его отец? Теперь, ему нужно было узнать кого и с какой целью разыскивает Суа Лянги? Почему его так интересуют пришлые в Тазово люди; особенно китаец-знахарь со своими сделками? Что же действительно произошло с его не родной дочерью?
     Погружённые в свои мысли о будущем Виктор и Танегу торопились в Тазов. Охотнику тоже было над чем поломать голову: как прокормить свою большую, шесть душ кроме него, семью. Как лучше подготовиться к удачному промыслу зверя?
     Лужи ночью стали покрываться тонкой корочкой льда, когда не совсем здоровый Виктор вбежал в фанзу старика. Суа Лянги был несказанно рад обняв его.
- Сын мой, - так он стал называть Виктора теперь, - ты заболел и натерпелся бед. За передачу я не беспокоюсь, знал кому и что доверяю. Если б не она – отговорил бы тебя от выхода. Мне самому в большую тягость сходить за ценностями, но без них не решить то, что наметил… Извиняй сынок.
      Немного помолчав и глядя в глаза Виктору он продолжил, - пока ты был в пути, достойные русские ушли в горы с нашим человеком. Ой, натерпятся там бед. Боюсь могут пропасть, - вручил он записку от Свиридова:
 
      «Дорогой Витя! Знаю, записку прочтёшь только ты, ведь с грамотой тут не очень… Дом и всё прочее оставляем тебе. Если в появятся купцы или необходимость – продавай. Расходы, мне думается, у тебя ещё будут большими. Обрати внимание почему «Л» потянуло на осёдлость и именно в Тазово? Он куда-то на полмесяца отлучался, а вернулся усталый и злой, как собака. Просил нас отыскать ему какое-то место, но мы не имели возможность – а главное время, помочь этому загадочному человеку. Нам надо было самим спешить, поэтому посоветовали обратиться с этой просьбой к тебе. Ты молод, ищешь отца, возможно это тебе поможет.
    О нас не волнуйся. Старшина своё обещание перед нами, можно сказать, исполнил. Хоть и не настоящие, но обнадёживающие документы нам выправил. Он сам вместе с семьёй, после нас, должен вскоре уплыть во Владивосток.
    Учительствование, я договорился с селянами, оставлено за тобой. Сам ты об этом не побеспокоишься, а зимовать-то видимо придётся! С проводником мы напрямую поднимемся в Иман. Тяжеловато и рискованно, но а что поделаешь? Ну а оттуда, если доберёмся, сам знаешь куда.
    У меня к тебе, Витя, единственная просьба! Когда бы это не случилось, при любых обстоятельствах – побывай у меня! Возможно, будешь единственным кто доставит, хотя и горькую, весточку о нас. Не забывай о солдатчине! Обнимаю и целую Свиридов. Июнь 1918 года».

    Виктор прочитал записку и от набежавших мыслей, охватившего его волнения, слёзы потекли по щекам.  Отвернувшись от Лянги, смахнув слёзы, про себя он дал клятву: «Сыновье спасибо Дмитрий Афанасиевич за отеческую заботу! Счастья, благополучия вам в тяжёлом изнурительном пути! Вашу просьбу, что бы мне не стоило, непременно исполню. У вас я буду».
       На дворе смеркалось и гостеприимный хозяин, пока Виктор смывал дорожную грязь, вскипятил чай. Виктор решил пока не рассказывать старику, что удалось узнать о нем самом и отце, ведь это могло помочь в будущих поисках. А сейчас хотелось попить чаю и отдохнуть. Откровенный разговор надо отложить до нужного времени…
- Ну расскажи, что ты там выходил? Что обо мне наговорили? Как исполнил мою просьбу?
    Виктор нагнулся, достал из лежащей на полу котомки кожаный мешочек, – это сестра передала. Я догадываюсь, что там, но сам не смотрел, - отдав в руки старику сказал он. Лянги не разглядывая бросил мешочек себе на нары и продолжил расспросы.
- Наверное одним вздором тебя развлекали, особенно муж сестры? Как же: не поделился поровну! Дал мало. Вот и затаил на меня обиду.
- А мне разве надо было о вас расспрашивать? Да и не встречался я с ним. Больше местных сторожил расспрашивал, от которых узнал, что двое искали исчезнувшего в 1905 году из Тазово русского.
    Старик долго изучающе смотрел на Виктора, а затем повеселел.
- Что не узнал – это не беда. Русского разыскивал я со своим другом.
- Вы? Вот не подумал бы, - удивился Виктор и спросил. – Интересно, зачем он так сильно понадобился, что столь далеко не поленились идти?
    Ответ у него был готов давно.
- Ну если не я, то кто-то другой занялся бы этим делом. Человек бесследно исчез, пропал. Надо же кому-то побеспокоиться о нем. А мне теми годами было делать нечего, вот и разыскивал…
- А почему вы мне раньше об этом не рассказали? Мне ведь из-за этого вон куда пришлось прогуляться, - опять Виктор спросил его.
- А ты б разве поверил? Чего доброго мне думается ты мог бы заподозрил в чем-нибудь и меня, скажем в убийстве русского, - ошарашил он Виктора ответом. А тот недолго думая выпалил старику в лицо, что зря у него сложилось такое мнение о нём.
- Разве мог когда-либо о вас, уважаемом человеке, коренном жителе такое я подумать! Вас уважают односельчане. О вас и достойные русские, которые ушли домой, отзывались добром. Они в записке извиняются, что не имели возможности пойти на розыск и просили меня помочь вам в этом деле.
- Это хорошо, что они не забыли, но сейчас вести разговор об этом не стоит. Скажу тебе честно, ещё не всё понятно и надо подождать. Так лучше, мне думается, будет.
   Стало понятно, уже много времени старик до чего-то очень важного дознается и это должно произойти в ближайшее время. Виктора пока в эту тайну не посвящал, но относиться к нему стал по отцовски. Заставил договориться о пошиве меховой шубы и шапки. Настоял купить валенки.
- Деньги там. Сколько надо бери, - показал он на изголовье нар, где им был припрятан кожаный мешочек. На работу наниматься, кроме учительствования, запретил.
- Я на двоих уже всего запас на всю зиму. Для нас она не страшна. Скорей бы только проходила.
     Еду Лянги готовил сам. Один не ел, дожидался Виктора и новостей от него.
- Не прослышал ли чего нового, - всегда спрашивал он, когда Виктор возвращался из школы. Его интересовали только пришлые люди. Изменилось и его поведение. На двор из фанзы, в светлое время, выходить не стал.
- Если кто будет обо мне интересоваться всегда говори: навсегда ушёл в Найна к сестре, - крепко наказал он.
 
     У китайца – знахаря Виктор был дважды, по просьбе старика. И всегда в разговорах не забывал упомянуть, что Суа Лянги нет, ушёл к сестре.
- А зачем надо говорить китайцу – знахарю неправду, как-то спросил его Виктор.
- Раз прошу, значит надо. Поверь мне на слово. Я не хочу, что бы и со мной произошло тоже, что и с нашим бывшим жильцом китайцем, - нехотя ответил он.

      Обычно, после ужина, старик ложился на нары и по долгу смотрел то на пса Верного, который лежал у порога, то на Виктора, который проверял записи своих учеников.
- Что это ты там водишь рукой, иногда отвлекал он его от работы, чтобы поговорить о своём покойном сыне. Разговор старик вёл только на своём родном орочи языке, используя старинные наречия. Виктор плохо понимал его, поэтому разговор не клеился. Не всё услышанное было понятно, а о некотором приходилось догадываться, так-как редко встречающиеся слова он не знал. Старику было важно общение и сочувствие…
- Дедушка, а приходил ли в село к китайцу – знахарю, когда меня здесь не было, тот недомогающий мужчина с дочерью, - как-то спросил его Виктор. На что тот нехотя ответил, что мужчина в селе был один. Со знахарем они окончательно договорились об излечении от недуга. Сюда он должен вернуться или глубокой осенью или ранней весной, вместе с дочерью и приступят к излечению. Купив корень женьшень, он ушёл к себе в горы.
- Так они договорились об этом, все местные знают, но я уверен: будет он здесь в начале весны, а возможно и позже, причём один, - в конце ответа уверенно произнёс старик. Виктор был удивлён, поэтому поинтересовался, почему тот твердо уверен в этом.
- Раз говорю – значит знаю. А тебе твои русские разве в записке не написали, что меня одно время в селе не было, - ответил он и добавил. – Дочку он не приведёт. Вор всегда боится и старается обмишурить вора.
Виктор не стал его больше расспрашивать. Изучив характер старика понимал, когда придёт время, тот сам всё расскажет…

     В непогоду и праздничные дни старик проявлял особую заботу о Викторе.
- Одевайся теплей, в шубу. В гостях долго не будь и много не пей. Можешь выйти, заблудиться и замёрзнуть, - крепко наказывал он. А его беспокойство было действительно обосновано. На семейные торжества по случаю дня рождения или брака, на обычные или церковные праздники, похороны или вечеринки – всюду его зазывали парни, девчата, да и взрослые. Отказаться от приглашения селян не так то просто, обвинят в оскорблении, неуважении и других грехах. Это Суа Лянги знал прекрасно.

    В первых числах весны к китайцу – знахарю пришёл земляк. Виктор узнал это от учеников и сразу рассказал Лянги. Это взволновало старика. Выходить из фанзы он не стал, а поручил Виктору до полуночи следить за фанзой знахаря.
- Если пришлый китаец будет уходить от знахаря из села, то сразу дай мне знать, - строго наказал и предупредил он. – А если он будет идти сюда в фанзу, то задержи, напусти на него собаку и скажи, что меня нет, давно ушёл в Найна.
     Рано утром, затемно, старик разбудил его и опять отослал приглядывать всё за той же фанзой. Виктор долго, пока ученики не пошли в школу, бродил недалеко от места, где остановился пришлый. Из фанзы никто не выходил и какого-либо шума не слышалось. Когда Виктор возвратился из школы, то не знал что и подумать: старика не было в фанзе. Не было его и у жены Танегу, у многих других селян, в том числе и знахаря. Пришлого китайца в селе не оказалось.
      На следующий день Виктор побежал к вновь назначенному старшине села, с просьбой организовать розыск Суа Лянги. Неделю, в не кстати разыгравшийся буран, селяне бродили в окрестностях и по побережью. Лянги ни живым, ни мёртвым нигде найти не смогли. Виктору, чтобы не прерывались занятия в школе, выходить на поиск не разрешили.
   
     Прошло томительных две недели. В один из вечеров, возвращаясь из школы, он заметил дымок из трубы своей фанзы. Его сердце забилось от предчувствия, а зайдя внутрь, не сразу поверил своим глазам. Как ничего и не произошло, на нарах, с кружкой чая, сидел Суа Лянги.
- Дедушка, где же вы пропадали? Вы до смерти меня и всех селян перепугали. Мы несколько дней, в пургу, вас искали. Думалось несчастье или какая беда с вами приключилась.
- А ты бы лучше не хныкал, а занимался своим делом и не тревожил людей, - упрекнул он его и рассказал, что ему приснился ужасный сон. Умерла его сестра и её муж. Дети остались без присмотра, голодные. Он поверил в это предзнаменование и отправился в Найна. Пурга застала в пути и пришлось пережидать в шалаше её окончание. А к этому времени закончилась еда и пришлось вернуться назад в Тазово. Закончив рассказ, старик отхлебнул из кружки и хитро вприщур посмотрел на Виктора.
- Теперь, попрошу, сходи к старшине и другим селянам, расскажи, что услышал от меня. Пусть будут спокойны и меня не тревожат. Устал, буду отдыхать.
          Виктор исполнил просьбу старика, хотя и понимал, что это выдумка. Расспрашивать не стал, было бесполезно. Пока для него оставалось тайной, для чего Лянги преследовал ушедшего от знахаря китайца.
          Позже, вечером, Виктор догадался ещё об одном событии, которое могло остаться незамеченным. Когда протирал и чистил ружьё старика, то определил, из него стреляли.
- Вы никак в пути охотились, в стволах нагар, - спросил, а сам подумал, ведь была пурга, какая может быть охота?
- Ну стрелял, стрелял! Неужели я себя не могу проверить в меткости, - обозлённо ответил он и повернулся к стене, показав, что хочет спать.

     Хоть старик и был немного зол на Виктора, за организацию его розыска селянами, но это было больше показным, чем настоящим. Уже через день, старик наказал купить продуктов и зарядов к ружью. Покупок получилось много, пришлось ходить за ними два раза.
- Хорошо ли ты стреляешь и когда можешь быть свободным, не ходить в школу, - осмотрев закупленное спросил Лянги. Узнав, что Виктору приходилось охотиться и рука тверда, а занятия можно закончить в любое время, старик обратился с просьбой.
- Сын мой, я стар и плох. Это тебе видно. Я надумал в последние дарованные мне богом дни, почтить память покойного сына. Надо побывать на его охотничьем путике, и тем напомнить о моей родительской любви, - прослезился он.
     Придвинувшись ближе к Виктору, с просьбой никому и словом не обмолвиться, стал тихо рассказывать, что представляет из себя это доходное место, где охотился его дядя, а потом сын. В том месте выбиваются два горячих живых ключа – заколдованные муж и жена. По ночам они гуляют. Днём – выселяться, поют и отдыхают. Недругов ошпаривают кипятком. Любят и оберегают друг друга. Ключи образуют горячий ручей, к которому приходят разные звери.
- Одному туда мне не дойти. Помоги мне и я отдам тебе половину всего, что имею. Просить кого-то другого из селян нельзя. Это раскроит тайну моего дяди и сына и тем нанесёт им несмываемое оскорбление. А ты здесь долго жить не будешь, да и уверен я в тебе, слова о том месте не проронишь, - закончил старик и из его глаз потекли слёзы.
     Просьба и вид старика разволновали Виктора. В его искренности и переживаниях сомнений не возникало. Было несколько непонятных вопросов, которые беспокоили. Например утверждение русского друга старика из Найна, что им дорога к заповедному месту охоты сына была неизвестна. Как туда идти, куда неизвестна дорога? А если Суа Лянги отыскал туда тропу, то где русский и его неродная дочка? Или другой вопрос – почему Лянги преследует лечащегося китайца? О эта красивая сказка про живые ключи? Ведь о них, даже скупые слова старика поражают воображение и неудержимо манят к себе. Во всём этом нужно было разобраться, узнать тайну…
- Дедушка, платы я от вас не возьму. Вы для меня как отец и я перед вами в большом долгу. Готов с вами не только пойти, но если придётся, нести куда пожелаете, раз говорите, что ослабли здоровьем.
- Сын мой, помни, - заклинаю тебя и молюсь об этом богу, - никто не должен знать куда мы держим путь. Не надейся и не доверяй людям. От них не добро, а чаще зло приходит. Кто, кто, а я об этом хорошо знаю, испытал на себе…


                Глава 5 – Розыски живых ключей.


   Весна в 19-м году выдалась дружной. Оттепели, проливные дожди и солнце, в считанные дни растопили снег и лёд. Небеса стали синими. Щебет птиц стал разноситься по округе. Реки разлились, заполнив поймы и низины, а в некоторых местах и огороды. Неукротимые потоки воды день и ночь, стремительно неслись с гор, увлекая деревья, кусты, грязь и всё что попадало на их пути к морю. 
     В начале мая с большим запасом еды, по ещё не совсем подсохшей земле, Виктор и Суа Лянги рано утром, в потёмках, отправились из Тазово в сторону гор. Что это за поразительное чудо природы? Действительно ли горячие ключи живые, заколдованные муж и жена? Почему местным жителям о них неизвестно, нет сообщений в официальных документах и газетах? Возможно, это выдумка старика или его дяди и сына? Эти и другие вопросы постоянно тревожили Виктора, не выходили из головы, как только он узнал о тайне. Их путь пролегал не по тропам, а по лесистой местности, порой труднопроходимой. Продвигаясь следом за ссутулившимся стариком видел, как опираясь палкой, тот своими короткими ногами тяжело ступает на пятки.  Изредка останавливаясь, посмотрев на горы и солнце, он медленно опускал голову вниз и пристально, точно что-то ценное ищет, рассматривал землю вокруг себя и под ногами.
- Сюда, - тихо бормотал себе под нос, а затем палкой показывал куда идти дальше. Виктор не мог в этом старом лесу точно определить общее направление движения. Светлое пятно солнца было то с одной, то с другой стороны. Определённо можно было сказать, путь лежал от моря. Виктор жалел, что пса Верного старик запретил брать, а его доводы были не убедительными. 
- Он накликает на нас беду: знаю, что говорю. Без него на душе будет спокойней. Пусть лучше сторожит фанзу, - объяснил он.
За день до ухода, Виктор ходил к Танегу предупредить, что отлучиться со стариком на несколько дней и попросил кормить и следить за псом.

     На второй день они остановились на площадке, у подножья горы.
- Готовься к ночлегу, - нехотя сняв с плеч, опустил на землю котомку старик. Виктор глянул кверху: синее небо – безоблачное; солнце ещё в зените.
- Дедушка, до вечера ещё долго, непогоды не предвидеться, можно отмахать несколько километров, а там и заночуем.
- Правильно говоришь. Но зачем ноги попусту бить, ведь куда идти дальше, точно не знаю. Отдохнём, попьём чайку, осмотримся. Надо думать…, - присел на поваленное дерево Лянги. Виктор расспрашивать не стал, видел, что тот расстроен.
    Был поставлен шалаш и заготовлены дрова. На костре готовилась нехитрая снедь. Старик отдохнув, и попив чаю немного оживился.
- Сколько лет ищу и не уверен найду ли, - с горечью в голосе произнёс он. – Иногда сам страшусь своих мыслей: может мне покончить с собой. Эти безрезультатные поиски разрывают мою душу. Где это богом или нечистым упрятанное место? ...
- Вы не знаете где оно? Ведь так о нём рассказывали, я думал вы видели своими глазами.
- В том-то и беда! Если бы знал, - заплакал Суа Лянги. – Давно, хоть на животе, а уполз бы туда к ним. Уверен, не был бы столь несчастным и одиноким!
     До глубины души Виктору стало жаль старика. Они долго молчали. Каждый думал о своём… Лес, своим шелестом, шёпотом и щебетанием птиц успокаивал их.
- Дедушка, вы успокойтесь, я рядом. Раньше вы были один, а теперь вместе искать будем. Расскажите, что знаете наверняка о дороге, ведь до этого уверенно шли по лесу, - сказал он и обнял за плечи старика.
   Отхлебнув из кружки, тот ответил без задумки, что это действительно начальный путь к ключам; в чём он твёрдо убеждён.
- А как вы этот путь узнали? - Старик встал с поваленного дерева и посмотрел на небольшой холмик у горы.
- Сходи туда и помолись: там зарыт старый китаец, который жил у нас. Я был здесь прошлым летом, когда ты ходил с Танегу. Был и не так давно, когда ты всё село поставил на ноги.
В одно мгновение у Виктора похолодело в груди и мелькнула мысль, вдруг Лянги виноват в этой смерти. Но сразу же её отбросил, ведь когда ушёл китаец и до обнаружения его трупа, они со стариком были вместе, …
- Значит, зарытый тут китаец знал дорогу к ключам и шёл к ним?
Лянги ответил, что неизвестно шёл он сам или следил за кем, а может убивец его сюда притащил и убил – не этим сейчас надо заниматься. Необходимо додуматься куда дальше идти, чтобы попасть к месту охоты сына. Немного помолчав, он начал рассказывать, что ему вспоминалось из рассказов сына о пути к потайному месту. Получалось, что из Тазово, если поспешить и при хорошей погоде, можно дойти за четверо суток до заимки. Сами живые ключи находились у какой-то страшной, готовой в любое время обрушиться, скалы. Они образуют горячий ручей, протекающий по пологому склону горы, покрытым старым, труднопроходимым лесом. Недалеко от ручья, дядя с сыном возделали небольшой участок для посевов и срубили ближе к горе жилую постройку.
- Мы в пути около 2-х дней, значит примерно столько ещё впереди. А вот куда, - посмотрев вокруг, умолк он.
   
       Требовалось время и подсказки, чтобы осмыслить услышанное и решить, как поступить. Оставив старика возле костра Виктор обошёл поляну: следов или тропы нигде не видно. Куда ни глянь чаща, бурелом, трудно проходимые кусты. Определить по чему-либо куда дальше идти – действительно невозможно. Да и раньше старик здесь всё обсмотрел, у него глаз острый – было бы что, подметил. Казалось положение безвыходное, впору заканчивать и возвращаться. Однако, кое какие мысли пришли ему в голову, но их требовалось обдумать…
       Возвратившись к костру, они молча поели и просидели в глубоком раздумье до первых звёзд. Не сказав друг другу и слова, легли спать. Встали рано. Позавтракали.
- Дедушка, мучая себя догадками, мы просто зря теряем время. Живые ключи могут находиться только выше этой поляны, ведь вода течёт вниз. Значит есть только три направления, как в сказке: налево, направо и прямо. Давай проверим по очереди все три!
       Старик молча кивнул, а затем рукой показал куда, по его мнению, им идти.
- Можно и туда, - стал Виктор укладываться в дорогу. А через насколько минут, оглянувшись по сторонам обратился к старику.
- А где отсюда находиться Тазово? Мы столько эти два дня плутали, что трудно представить, как назад возвращаться. А туда идти рано или поздно придётся.
     Старик осмотрелся вокруг, снял шапку и почесал затылок.
- Вот отсюда мы с тобой вышли на эту поляну. Солнце у нас было слева, значит наше вчерашнее направление совпадает с тем, что я тебе показал сейчас. А село находиться вон там, в стороне. Это точно, - показал он чуть ли не поперёк пути.
- Интересно говоришь, а я смотрю два дня идём то в одну сторону, то в другую. Зачем путь себе удлиняем? А ведь могли напрямки, за сутки сюда дойти. Это озадачило Лянги. Он молчал и топтался на месте, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Потом оживился, подошёл к Виктору и обнял его.
- Ты меня надоумил! Прояснилось в голове! Как я сам об этом не смекнул ещё прошлой зимой? Ведь чувствовал разгадка здесь, а мне не далась. Это и мучало меня всё это время. Теперь знаю, пойдём не туда, а вот сюда, - показал старик направление, строго противоположное от Тазово.
– Заметал следы. Вот зверь, ловкач! Не сразу поймёшь. – И взвалив котомку за плечи тронулся в путь. Виктор неторопливо шёл за ним и не донимал расспросами. Обдумывая произошедшее он лучше стал понимать поступки своего наставника. Он даже представил себе как петляет уходящий больной китаец. Как видимо почувствовав слежку устраивает засаду. Как происходит перестрелка… Наверное он и сейчас живёт и промышляет охотой на месте его сына. Стало понятным, старик узнал или догадался об этом и хочет прогнать его со святого, дорогого ему месту, но пока ничего не получается. Но больше всего волновало Виктора, имеет ли этот недомогающий китаец отношение к таинственному исчезновению русского и неродной дочери старика, вдовы метиски? И это всё должно разъясниться у живых ключей.

    Два дня, выдерживая предпочтительное направление, они продвигались по дремучему лесу меж гор. На третьи сутки утром Виктор забрался на высокую лесину: тайга поредела. Левей пути горы отступали, местами понижались, а вместо леса был кустарник. Правей – тянулась цепь гор.
- Наверно там ручей или небольшая речка. Это хорошо, - услышав об увиденном, обрадовался старик. И действительно, уже через полчаса, спустившись к кустарнику, они увидели вспенившийся, бурлящий поток воды. Извилистая речка протекала меж крутых поросших берегов.
       Суа Лянги немного спустился вниз по течению.
Ай – ай – ай! Богораздел! Богораздел, - вдруг закричал он. Виктор побежал к нему. У песчаной горы, подножье которой усеяно крупными камнями, речка круто изгибалось и резко мелела. Разливаясь по ровному месту, она камнями дробилась на уйму ручейков.
- Дедушка, а чему здесь так удивляться. Дожди размывают песчаную гору, а песок с находящимися в нём камнями осыпается вниз. За много лет песок, камни и грязь загромоздили русло, вот и разлилась речка в этом месте. Стала похожа на болотину…
     Старик стал объяснять, что парень недопонимает это хитрое, специально богом разделённое русло. До и после этого места русло одно, а в этом месте совсем другое. Если люди будут по этой речке подниматься вверх, то это место посчитают за исток или трясину. Дальше подыматься не станут, повернут обратно. А с ущелья между гор сюда попасть очень трудно, понятно и ребёнку: течение очень сильное, речка извилистая, а кто рискнёт и пройдёт – разобьётся о сплошные камни.
       После короткого отдыха они начали подниматься вверх по реке. Предстояло найти ручей вытекающий от живых ключей. Лиственницы, густые кустарники, мелкие ручейки попадались на их пути. Старик подходя к ручью, опускал в него руку, ждал около минуты, вытащив её стряхивал воду и шёл дальше. Им нужна была тёплая вода.
        Так прошёл день и настал другой. Ночевали они у реки, а теперь готовили завтрак.
- Видимо здесь действительно никогда люди не проходили. День протопали, а людских следов не увидели, - желая угодить старику проговорил Виктор.
- Что ты. Глаза имеешь, а не видишь, - возразил старик и повёл к пригорку у реки, возле которого они проходили вчера вечером. – Видишь, - показал он на бывшее кострище. – Что оно тебе подсказывает?
Виктор долго приглядывался к малой кучке золы и мелким древесным углям.
- Да, это старое кострище, а не лесной пал. Его развёл человек, а большее сказать не могу.
- В лесу пни сгнивают быстрей, чем ты думаешь, - поддел его старик и стал пояснять, что костёр разводили не так давно, весной. Если бы прошлой осенью или летом, то на нём были бы опавшие или занесённые ветром листья. У костра не ночевали, нет настила или елового лапника. Этот костёр для короткого отдыха и приготовления еды.
- У костра проводил время один, притом торопившийся человек, - уверенно закончил он.
- Кое в чём я могу с вами согласиться. А вот, что у костра находился один, да ещё спешащий, так это просто ваша выдумка, – тоже решил поддеть старика Виктор.
Старик, вроде как ждал этого и без труда оправдался: если у костра было много людей, да не торопились, то хоть один бы из них додумался землёй засыпать огонь. Это первое правило в тайге. А ещё, когда есть время и несколько человек у костра, они кладут лесину, чтобы посидеть, дать ногам отдых, обсушиться. Смекаешь? Лесины нет, её что медведь утащил?
     Этот разговор укрепил Виктора в мысли, что Лянги точно знает или догадывается кто и когда здесь проходил. Видимо это недомогающий китаец, что приходил к знахарю в Тазово. А если не он, то кто же?
- Горячий ручей может протекать здесь поблизости. Не вздумай стрелять из ружья, выдашь нас, - отправляясь в путь, предупредил старик.
   
     Как и вчера, они обследовали все попадавшиеся на пути ручьи. Но безрезультатно: во всех холодная, ледяная вода. На пятые сутки горы преградили им путь. По крутому изгибу речки, средь близко сходившихся гор, они повернули вправо. Как в трубе, холодный ветер дул в лицо. Продвигаться стало трудно и опасно. С одной стороны крутая гора, а с другой обрывистый берег реки. Того и гляди, можно полететь по крутому склону в холодные бурлящие воды. Но тайна манила к себе и они, невзирая на трудности продолжали поиск.
- Видимо здесь нет живых ключей. А может мы заветный ключ уже прошли? Искали с тёплой водой, а он впадает в речку холодным. По такой погоде, да на ветру, вода быстро остывает…, - высказал на привале свои сомнения старик.
- Упоминал ли хоть раз ваш сын о речке? – Старик подумал и ответил, что разговоры были разные, но про речку точно не помнит, а о своём пути он однажды говорил так: «сколько по лесу – столько и по воде».
- По тайге мы шли три дня. У реки – пять. Не получается, - опечалился он.
- Дедушка, а если он говорил об обратном пути в Тазово, со своего путика. Тогда нам ещё пёхом надо около днёвки идти. Согласись, по речке раза в два, а может и в три быстрей, чем по берегу.
      Старик промолчал, видимо был согласен.

        Шестые сутки ничем не отличались от прошедших. С утра перекусили и продолжили поиск. Опять на их пути был бурелом, крутые подъёмы и спуски…
- Давай переберёмся на противоположный берег и потащимся вниз, в сторону дома. Видать по этому берегу нужного нам ручья нет, а выше идти по этой стороне нет сил, уставшим голосом произнёс Лянги, когда они с трудом отыскали место ночлега.
- А если там не окажется горячего ручья, нам ведь опять придётся сюда возвращаться, - возразил ему Виктор.
- Возвращаться не будем. Я и отсюда едва ли дотащусь до села. Здоровье у меня уже не то… А это упрятанное богом место никогда не найду. В него попасть можно случайно, когда не разыскиваешь, а просто так бродишь. Это как дар. Видно мне не дано, грехи не дают.
- Дедушка, обследовать эту затерявшуюся средь гор речку, раз мы начали, надо до конца. Тогда не будет сомнений и не придётся заново искать здесь. Если не сможете, я нести вас буду: если не захотите, пойду один. Уверен, если ключи есть, отыщу их.
         Старик не ответил, лёг отдыхать. Утром, попив чаю, они продолжили карабкаться по крутому склону горы, ближе к небу.

    В полдень они находились на головокружительной высоте. Холодный порывистый ветер сильно трепал одежду, стараясь свалить их с кручи. Пройдя ещё немного вдоль обрывистого берега реки они сделали привал. Сняв котомки, старик начал собирать хворост для костра, а Виктор пошёл к реке набрать воды для чая. Остановившись на берегу он окинул её взглядом. На большущем камне, ближе к противоположному берегу, задрав кверху морду, стоял огромный медведь! Виктор, замахав руками, показав старику где резвиться, кого-то высматривая косолапый. Медведь тоже их заметил, спрыгнул с камня в воду и направился к ним.
- Это страж! Он разорвёт нас на куски, зароет нас в землю, - закричал старик Виктору и что было силы кинулся на утёк, забыв свою котомку и ружьё. Виктор схватил свои вещи и вещи старика и пустился за ним, но долго догнать не мог. Сколько и куда они бежали с этого злополучного места, как перевалили хребет и оказались в дремучем лесу, потом вспомнить не смогли. Страх смерти от косолапого, был столь велик, что забыли про свои ружья, а надеялись на ноги. Этот страх гнал их до изнеможения. В поту, усталые, запыхавшиеся и большом волнении они попадали на землю у лесины…
     Сколько времени пролежали и приходили в себя, после спасительного бегства – неизвестно. И если б не старик, Виктор продолжил бы лежать на земле.
- Богоугодье! Богоугодье! – радостно воскликнул старец и стал молиться. Виктор встал, огляделся вокруг и от изумления открыл рот.
- Дедушка, куда же мы попали!? Неужели в заповедное место!
Исполинские дубы, клёны, величавые стволы берёз и пихты окружали их. Виктор взобрался на большой, в трои обхвата дуб и изумился увиденному. Вершины гор, точно шпили огромных башен, торчали вокруг крохотной, около полутора километров в диаметре, зелёной котловине. В её центре виднелось маленькое озерцо. Это потаённое место было ограждено не только от людей, яркого солнечного света, но и холодных ветров.
      Старик внимательно выслушал о увиденном.
- Кончились мои мытарства! Живые ключи здесь, - обняв Виктора заплакал он. Ночь прошла в тревогах. Обоих волновало случившееся и предстоящие поиски в заповедном месте. Виктор опасаясь нападения зверей, часто вставал и подбрасывал дрова в костёр. Встав в очередной раз, он увидел, старик не ложился и сидит, глядя на тлеющие угли.
- Пора ложиться, завтра будем осматривать потаённые места, потребуются силы.
- Ты отдыхай, а я посижу ещё, надо подумать о прошлом. О душе своей подумать… А хочешь, я расскажу тебе одну историю? Тогда садись ближе, - и старик поведал:
       В малом горном поселении умер один мужчина. Прошёл срок и его жена вышла второй раз замуж. Родственники погибшего, обвинили её в убийстве первого мужа и в гневе убили. Позже, когда разобрались, оказалось, что она невиновна. Человек погиб, а изменить ничего нельзя…
- Разве можно так не разобравшись, поддавшись злобной мести поступать, - закончил он свой рассказ.
- Конечно, дедушка, в любом деле надо вначале обстоятельно разобраться, только потом выносить приговор.
- Женщин вообще нельзя так жестоко наказывать, да и подозревать в таких преступлениях, - с пылом произнёс он.
       Виктор стал вспоминать и сравнивать, что знал о жизни женщин в своей прошлой жизни, и что узнал об их жизни в Дальневосточных просторах России, от коренных жителей. Здесь, девочек с малолетства приучают к тяжёлому труду и безропотному повиновению. В 12 – 14 лет они в большинстве своем уже жёны. Затем воспитывают детей, хотя и сами ещё не взрослые… Заботы, хлопоты, семейный быт, а часто и нужда. Преждевременная старость и смерть. Вот и весь женский удел…
- Безусловно, дедушка, женщины достойны самого большого сожаления и защиты. Но если они совершают умышленные преступления, мне думается они наравне с мужчинами должны нести ответственность по закону. Согласитесь: правосудие не может иметь скидку для половины населения.
    Старик не ответил, лишь тяжело вздохнул. Больше не разговаривал, лишь смотрел на огонь костра.
   Виктор опять прилёг, нежась в тепле костра, в полудрёме, всё думал, для чего, с какой целью ему была рассказана эта печальная быль. К живым ключам или исчезновению русского она отношения не имела. Возможно, Лянге расстроен и просто решил с ним поговорить, лишь бы не томиться в молчаливом одиночестве. Веки смыкались, мысли путались, костёр тихо потрескивал в ночной тишине, и он заснул крепким сном.
    Позже, Виктор не раз вспоминал о этом разговоре и всегда сожалел, что до конца не понял старика, который хотел оградить от поспешных выводов и главное, действий. Он заботился о чистоте души Виктора, предостерегая от ошибок, которые возможно сам совершил ранее…


        Глава 6 – Трагедия.


      Ещё не высохла роса на высокой, по пояс траве, когда Виктор со стариком, с опаской, отправились обследовать котловину – разыскивать горячий ручей.
- Видишь там, - кивнул старик на противоположную, западную сторону котловины, - рождается речка.
- А по-моему, её исток начинается с озера, - возразил Виктор.
Кусты, валежник, холодные ручейки, звериные тропы – всё попадалось на их пути.
- Смотри не стреляй! Мы всех в богоугодье поднимем на ноги, выдадим и себя, - предупредил старик. Виктор кивнул и последовал за ним. Через несколько часов они подошли к северной стороне котловины. Солнце поднялось высоко и южные склоны гор грелись под его лучами.
- Память ожила. Смотри где-то здесь. Сомнений нет, - зашептал старик. И действительно, они заметили белые клубы пара поднимавшегося от земли и ускорили шаг в их направлении. В зарослях тихо струился чистый, словно слеза, ручей. Виктор боязливо опустил в него руку, и нежное, бодрящее тепло тот час разнеслось по всему телу.
- Дедушка, нашли! Это он, а ключи где-то там выше, - сказал, не вынимая руку из ручья. Старик подбежал и опустился на колени.
- Сколько лет я искал! Сколько пережил горя и волнений! Думал так и не увижу, умру. Потерял всякую надежду, - плакал и обливал себе лицо тёплой водой.

    Немного отдохнув, по пологому распадку, они пошли вдоль ручья. Кусты и валежник сменил многолетний, смешанный лес.
- Вперёд меня не выскакивай. Будь осторожен и внимателен, предупредил старик. Вскоре, средь могучего леса показалась поляна, встретившая их запахом цветов. Трудно было поверить, но среди лесного хаоса, на полосках земли росли: розы, жасмин, ромашки. Казалось, здесь кто-то совсем недавно был, прибирал упавшие ветки и сучья, вырывал сорняк.
- Кажется за поляной ухаживают, - повернувшись к Лянги сказал Виктор. Но тот не обращая внимания, стоя на коленях, молился перед поляной.
- И ты сын мой, сними шапку, стань на колени и помолись. Здесь совершено погребение…
- Вам что об этом сын рассказал? А кто здесь схоронен?
- Никто не говорил. Догадываюсь. А разве тебе не видно, - упрекнул старик.

    Долго не задерживались. Поляну обошли стороной. Ручей раздвоился. В правом – обычная холодная вода. Над левым – висели клубы пара. В него невозможно даже ненадолго опустить руку: обжигает точно кипятком.
- Живые ключи где-то там выше, - показал Виктор рукой на две огромные пихты. За ними виднелась большая одинокая скала, точно гранитное надгробье. Они подошли, как сначала показалось, к творению человеческих рук. Ручей, рождался где-то выше, омывал одинокую скалу.
- Святыня. Здесь совершаются обрядности, до земли поклонился старик. Виктор замер на месте, не мог оторвать взгляда от скалы – от этой изумительной красоты природы.
Сын мой, оставайся здесь, никуда не уходи. Я скоро вернусь, - оставив котомку, ушёл, растворился в дремучем лесу Суа Лянги. Виктор снял из-за плеч ружье и котомку, положив рядом с пожитками старика. Сев на лесину решил отдохнуть и осмотреться. Его поразила дикая красота этого места. Тишина, аромат цветов, дремучий лес с загадочной поляной и одинокой скалой: всё пленило и удивляло его. Но вскоре он опомнился. Куда ушёл Суа Лянги? Почему один, без него? Где посевная полоса и жилая постройка? А может здесь скрываются разбойники; и один из них недомогающий китаец?
         Вдруг послышался звук выстрела. «Напали бандиты! Накинулся лютый зверь! Просит подмоги!» Замелькали тревожные мысли в его голове. Схватив ружье, бросился в направлении выстрела, на ходу заряжая и беря на изготовку. Вскоре послышался лай собаки и показалась возделанная полоса земли. На ней, зажав лицо руками, стоял на коленях Лянги.
«Дедушке, что с вами?» - хотел крикнуть Виктор, но не успел открыть рот, как страх сковал его. С ружьем и кинжалом неторопливо ковылял к старику мужчина.
- Сам пришёл на погибель! Давно за тобой охочусь; но не думал здесь тебя подловить, - бормотал он на китайском языке.
- Бу цзецзинь сян цзуфу! – Не подходи к дедушке! – Что было сил закричал по китайски Виктор.
Нежданный окрик потряс китайца. Очнувшись, от ранее совершённого, он уставился на русского парня, выронив из рук кинжал и ружье. На несколько секунд страх сковал его, но вскоре, опомнившись, он выхватил из-за пазухи наган. Поднял его на уровень глаз и прицелился…
- Брось оружие! - падая на землю крикнул Виктор. Отгремели два встречных выстрела и пуля впилась в землю возле головы. Комочки земли попали ему в лицо. Подняв глаза он увидел, что китаец выронив наган, прижал руки к груди и сделав несколько шагов в сторону, начал шататься. Вдруг у него вылупились глаза и из раскрытого рта потекла кровь. Жадно глотнув несколько раз воздух, он вытянулся, а затем рухнул на землю, точно перестой в бурю. Наступила тишина, сердце бешено колотилось, спина покрылась испариной. Если бы не лай дворовой собаки, Виктор ещё долго находился бы в оцепенении. Едва он с трудом поднялся, как был охвачен тревогой: «Что с Суа Лянги? Бандит не один! У него есть напарники! Услышав выстрелы скоро будут здесь. Надо бежать отсюда…». Взвалив на плечи старика, потащил его вниз к ручью. Убедившись что раны несерьёзные, начал расспрос о случившимся.
- Сын мой, не тревожься. Он один, - разгадал его мысли Лянги. – Они давно бы тут были и не пощадили, перебили бы нас.
- А если не один, - сказал Виктор, сажая старика не землю. – Я на всякий случай сбегаю, проверю. А где здесь дом, изба или та фанза, о которой мне рассказывали?
- Лесной приют за полосой в кустах, - махнул рукой старик, показывая направление.
       Виктор подбежал к полосе. У подножья малой отвесной горки в кустах стоял ели заметный, со стороны, деревянный домишка.
- Люди не стреляйтесь и не бойтесь меня, прокричал он и подойдя к маленькому оконцу стал заглядывать внутрь. Темно, ничего не видно и не слышно. Пройдя за угол нашёл дверь и вошёл в дом. На низких нарах, накрывшись с головой шкурой, неподвижно лежал человек. Под нарами, в дальнем от окна тёмном углу, хныкал другой.
- Мужчины в доме есть, - спросил Виктор по китайски и, не ожидая ответа, тоже самое проговорил на языке орочей. На нарах шкура зашевелилась, а затем сдвинулась в сторону. Исхудалая женщина, опираясь руками, приподнялась и села. Испуганными глазами она уставилась на русского парня и стала шевелить губами, издавая тихие звуки.
- Пощади нас с дочкой, добрый человек. Мужчина здесь всего один…, - недоговорив, залилась она слезами. Виктор не помнил, как выскочил из дома и оказался возле старика. 
- Дедушка, что я наделал!! Я застрелил человека который защищал себя, свою семью, свой дом. Там ведь его жена и видимо дочь или сын. Как я теперь посмотрю им в глаза и расскажу, что натворил?
- Правде нет нужды исповедоваться в грехах, - прервал его старик. – Вот во всём разберёмся, все тогда и узнаем, сожалеть или радоваться. Я пока радуюсь, ведь ты мне жизнь спас. А так бы сейчас не он, а я, возможно и ты, лежали на земле. Ах! – вдруг испуганно прокричал он и стал в тревоге наказывать. – Сбегай погляди! Может жив! Может жив! Как теперь быть? Не поверят! Опять беда!
       Виктор не мог понять, что происходит со старым да ещё и раненым человеком. Лицо, руки и одежда были у него в крови. Но причитания старика были убедительны и Виктор побежал к месту перестрелки. Китаец лежал на полосе съёжившись, неподвижно, без движения.
- Подох, подох, - подбежал запыхавшийся старик. – Ну да ладно. Я сам уберегу вас всех, - отослал он Виктора к горячему ручью за брошенными котомками. Идти за ними было надо в любом случае, но прежде хотел выяснить мучавший его вопрос.
- Дедушка, я перестал вас понимать. То вы были рады, что я застрелил китайца, то вдруг горюете по нему. Что всё это значит? Что происходило здесь с вами до перестрелки?
       Лянги, сидя на земле, неторопливо рассказал, что ещё издали услышал лай собаки и настороже подошёл к полосе. Китаец, видимо подумав, что к дому приближается зверь, захватил ружьё и пошёл посмотреть. Увидев его возле полосы, не раздумывая выстрелил. У него была пара секунд, хотел уберечься, упал, но было поздно. Спасло то, что дробь была мелкой: попала в щёку, ухо, затронула, кажется, и глаз.
- Что происходило дальше – тебе известно. Обо мне не беспокойся, ранения пустяковые. Позабочусь о тебе и о женщинах. Только не мешай мне. А тревожусь я потому, что тебя могут обвинить в преднамеренном убийстве. Ведь у тебя ранений нет, а меня есть…
    
      Виктор блуждал, в этой новой для него местности, да и последние события мешали сосредоточиться. Немного поплутав доплёлся до горячего ручья. Чтобы отвлечься от мыслей, о недавно случившимся, разделся по пояс и обмылся. Набрал в чайник горячей воды, забрал вещи и побрёл к дому.
     Собака, как ей и положено, лаяла, кидалась на незнакомца и не пускала в дом. Отмахнувшись от неё палкой, Виктор открыл дверь и увидел посреди комнаты, стоящего на коленях, плачущего старика.
- Здравствуйте, - вдруг вырвалось у Виктора на родном языке. Женщина изумлённо воскликнула «Ах!» и залилась слезами. Старик в замешательстве показал на край нар, где та лежала.
- Помоги мне подняться туда.
Виктор усадил Суа Лянги около всхлипывающей женщины.
- Покрой покойника, - показал старик на шкуру, лежавшую на полу. – Пусть лежит пока там, где потерял жизнь. Придави шкуру камнями, а если придет зверь, собака почует, облает. У дома отыщи лопату или что-либо похожее. Найди овражек и вырой могилу в свой рост, чтобы лежал там вечно. – Отослал он его подальше от дома.
    До глубокой темноты, неторопливо, рыл он могилу и всё обдумывал случившееся. Как нелепо и мгновенно всё получилось: убил человека! Почему китаец стрелял в незнакомых людей без предупреждения? Кто он такой: вор, убийца? Или обыкновенный семьянин охотник, который тяжело болел и приходил в Тазово к знахарю для излечения? Как быть теперь с женщиной и дочерью, наверно придётся забрать их в Тазово. А там могут решить, что я убийца… Закончив работу, в глубоком волнении, в темноте Виктор побрёл к дому. Собака, ещё из далека, зачуяв его залилась лаем.
- Добрый вечер, - едва переступив порог, вдруг непроизвольно опять вырвалось у него. Женщина не зарыдала, а вздрогнула, и стала внимательно рассматривать русского парня. Виктор опустился перед ней на колени.
- Тётенька, простите меня за горе и несчастье, которое принёс в вашу семью. Всё так неожиданно и быстро получилось, что до сих пор не пойму, как следовало поступить, чтобы не стрелять; не стать убийцей. Я искуплю перед вами свою вину: всю жизнь буду заботиться о вас и вашем ребёнке. Простите меня.
- Добрый человек, - ответила на языке орочей, всхлипывающая женщина. – Один бог нам всем судья. Он и щадит. Он воздаст и возмездие…
      Суа Ланги быстро поднялся и перебил её.
- На тебя она не в обиде. Она всё хорошо понимает, что и как случилось. Ты зря тревожишься. Женщина тяжело больна. Ей нужен покой. Ты лучше словами её не беспокой. Позже, будет у нас разговор, тогда всё объясню. А вот там, - глянул он в угол нар, - лежит её дочка. Звать молодую Гуан-Си. Ты уж лучше поговори с ней, если не в силах помолчать.
        В доме воцарилась тишина. Стал отчётливо слышен шелест деревьев и потрескивание углей в печке. Виктор присел на скамейку за столом, который стоял у оконца. Слова женщины и старика успокоили и сняли напряжение. Он оглянулся по сторонам. В малой, срубленной из брёвен, комнатке всё как на ладони. На притолоке низкой двери, освещая тусклым, мерцающим светом, стоит жировая плошка. На стене, левей двери, прибита полка. Топор, молоток, пилка, рубанок и другой инструмент нужный в хозяйстве, лежит на ней. Рядом стоят горшки, посуда, деревянные ложки и другая кухонная утварь. Вдоль противоположной от входа стены стоят низкие нары. Посреди комнаты дышит жаром железная печка. Дымоход от неё выведен через потолок в дальнем тёмном углу, где на нарах под шкурой лежит дочка больной женщины. Виктор вспомнил, что они со стариком, почти весь день ничего не ели. Из котомки на стол он выложил все свои харчи.
- Давайте ужинать. Хлеб, сало, сахар есть, а чаю сейчас заварим, - пригласил он всех к столу.
- Мы ели. Там чай и что-то варёное есть. Ешь один, - не поднимаясь с нар проговорил старик.
      С нар, не смело, слезла стройная девушка. Взяв возле печки горшок, она подошла к столу. Виктор глянул на неё и едва не закричал от удивления: её лицо показалось ему знакомым!
     Родимый дом. Гимназия. Владивосток… Всё промелькнуло у него в голове.
- Где вы раньше жили? Я вас где-то видел, - уставившись глазами на белолицую миловидную девушку, не удержался он от расспроса. Девушка, смутившись уронила горшок и поспешила на своё укромное место.  Разбуженный старик не стерпел, приподнялся с нар.
- Что взбрело! Всех перепугал! Схожих людей много. Теперь ешь, - показал он рукой на разбитый горшок и опять лёг.
    Пересилив стеснительность, с нар слезла девушка. Взяв с полки чашку, собрала из разбитого горшка мясо и картошку. Осколки собрала и вынесла на двор, а пол подтёрла. Словно привороженный, Виктор не спускал с неё глаз.
- Дедушка, что бы вы не говорили и как бы не злились, а эту девушку я видел. Правда точно не припомню, где и когда.
     Старик слез с нар и подсел к нему за стол.
- Видеть её ты нигде не мог. Родилась и всю жизнь живёт здесь в лесу. Ты её с кем-то спутал. – И он стал наказывать, что необходимо делать завтра утром: «Надо отыскать на речке место, где китаец хранит плот. Подремонтировать, возможно добавить несколько брёвен, чтобы безопасно плыть вдвоём. Потом, как положено, захороним убиенного, а там и в обратный путь».
Потом замолчал что-то вспоминая, - так надо. Так будет лучше. Я расскажу тебе всё в пути и ты согласишься со мной, - последнее, что сказал старик, вернувшись на нары и заснул повернувшись к стене.
    Виктор не помнил кто погасил плошку, как улёгся и уснул на скамейке. События последних часов, переживания и усталость сморили его…

 
       Глава 7 – Возвращение. Исповедь старика.


   Только верхушки деревьев начали озаряться солнцем, как Виктор проснулся. Ночь уходила, но в комнате было ещё сумрачно: слышался храп и сопение спящих. В памяти встали страшные картины сна и не хотели отпускать. Ему казалось, что бродит по котловине и на крохотной плешине, среди густого леса, отыскал своего отца. Отец не то был мёртв, не то жив: врос по пояс в землю. Глаза закрыты. Не разговаривает. И сколько он не пытался вытащить его из этой мёртвой хватки, не мог, не хватало сил.
- Я сбегаю принесу лопату и позову дедушку, - проговорил он и помчался в дом. Но подбегая к дому он вдруг замечает: болезненная женщина, ее дочка и Лянги поднимаются, друг за другом, на крутую страшную гору! Глядя на них и подбежав ближе он громко кричит: «Что случилось? Вы бросаете меня и надумали уйти?». Но в ответ от них ни слова, лишь старик повернувшись машет ему рукой. Схватив у дома лопату, в растерянности он не знает на что решиться: или бежать откапывать отца, или бежать за ушедшими в гору. Время идёт, а он мечется и не может принять решение.
- Остановитесь, подождите меня! Я мигом сбегаю откопаю отца. Освобожу его от смертных пут и вернусь к вам, - кричит он и бежит выручать родителя. Ему кажется тот здесь, рядом: но куда не повернёт, везде лес, незнакомая местность. Куда не посмотрит, отца не видно, нет и этой злополучной плешины. Долго и безрезультатно мечется он по глухомани, пока не натыкается на ту крутую гору, по которой ушёл старик с женщинами. Но их уже не видно. Собрав остатки сил он карабкается вверх. Пот заливает глаза, сердце бешено колотиться, руки и ноги дрожат и плохо повинуются. А он спешит, карабкается на неё… Вдруг, гора на глазах стала расти, увеличиваться, устремляться ввысь. Оглянувшись назад, Виктор видит далеко внизу Котловину с ключами и совсем маленький домик. Он на головокружительной высоте, и вдруг, сорвавшись вниз, как птица, летит к земле. Ветер свистит в ушах. От страха холодеет в груди: хочется крикнуть, но грудь спёрта…  Со страшными мыслями в голове, в поту и открытым ртом, он просыпается.

         Прихватив топор, гвозди, верёвку и кусочек мяса собаке, Виктор на цыпочках вышел из дома. Бросив мясо собаке, чтобы не гавкала, углубился в лес. Плот, о котором говорил ему старик, искал не долго. Прикрытый ветками, он лежал на берегу у речки. Немного поразмыслив, решил провести ремонт из расчёта на четверых, а не на двоих: ведь оставлять больную с дочкой, в этой глуши, было грешно. С ними тут могло случиться всякое: придут бандиты, кончаться продукты, нападёт дикий зверь…
    Закончив ремонт и вырубив несколько шестов, Виктор стал умываться. Увидев своё отражение в воде, был изумлён: на кого стал похож! Отросла борода и усы. Лицо осунулось и в царапинах. Волосы спутаны, не чёсаны. Раньше он себе такого не позволял…
     Завтрак был готов и его ждали, когда он возвратился в дом. Мать с дочерью на нарах, а он со стариком за столом ели молча, не глядя друг на друга. Окончив трапезу, Виктор стал осматривать комнату при дневном свете. Оглядел прокопчённый потолок, тёмные стены и дверь: на всём печать времени. Это был приют охотников, странников и наверное бандитов. Многие приложили свои руки к постройке и благоустройству. Каждый переделывал жильё на свой лад. Но кто первым срубил эти четыре стены, тот вложил много сил, умения и смекалки.
      Переведя взгляд на женщин он ужаснулся! Не платье, а рваная мешковина висела, точно на колу, на исхудалом теле седой матери. А на девушке платье было столь старо и изношено, что просвечивалось тело.
- Как вы здесь жили!? Во что одеты, - с болью в сердце нарушил он молчание. Мать залилась слезами. Девушка скрестила руки на груди и опустила голову. Старик перестал есть.
- С этом делом, особенно одеждой, у них крайне плохо. Некому было побеспокоиться. Слава богу, что хоть сидят и мы с тобой их видим живыми. Но теперь всё будет по другому, хорошо. Я позабочусь об этом.

        Мать попросила свою дочку пройти вместе с ней к покойнику. Виктор помог болезненной женщине выйти из дома и ушёл за полосу в лес, чтобы не видеть и не слышать причитаний по убиенному. Но как бы далеко он не находился, а возгласы доносились: вместо рыданий и сожалений, слышались слова проклятий. Виктор лёг на землю, закрыл руками уши и пытался отрешиться от терзавших его мыслей: «Что всё это значит? Видимо, не по своей воле женщины проживали здесь с китайцем. Он глумился и силой удерживал их здесь. Наверно насиловал девушку, ведь она не его дочь. Белолица, на него не похожа. А кто её родной отец?
- Что не выспался и отдыхаешь или тревожишься? – Не заметил Виктор как подошёл к нему старик. – Ты слышишь, проклятиям предаются духи. Да будет споткнувшийся, до могилы елозиться по земле волоком! – Глубоко вздохнув и через пару минут продолжил, - помоги мне исполнить их волю. Давай оттащим споткнувшегося к яме. Хочу своими глазами видеть, что лежит он на её дне, не будет опасен для нас и других людей.
       Как Виктор помогал старику волочить на шкуре мертвеца, как усопший вместе со шкурой оказался в могиле – не помнит. Трупный запах, запах смерти, мутил, позывал на рвоту, кружил голову. Забрав возле дома свою котомку и ружьё он побрёл к плоту и стал подготавливаться к отплытию.
       Устав ждать, решил было идти обратно в дом, когда показался старик с девушкой. Она несла его котомку и ружьё. Виктор пригляделся к ней: алые губы, союзные чёрные брови, кроткие грустные глаза. Тёмные распущенные, как у русалки, волосы. Да, её он никогда раньше не видел. Но с кем тогда попутал?
- А почему пришла одни, без матери, - повернулся Виктор к Суа Лянги.
- Мы поплывём вдвоём, без них, - сожалея, проговорил он.
- Дедушка, вы видимо не всё и не до конца продумали. Мы не имеем права оставлять их здесь одних, после всего случившегося. Да и вообще, если б этого и не произошло, нельзя их бросать на произвол судьбы. Тут безлюдье и глушь, дикие звери. А если забредут бандиты, что сбудется с ними?
- Это верно. У меня тоже сердце об этом болит, - едва сдерживал слёзы старик. – Но так надо. Так будет лучше для них и тебя. Эти невинные души натерпелись здесь столько бед и мучений, что могут не выдержать трудный путь в Тазово. Есть и другие обстоятельства, о которых расскажу в пути. Ты поймёшь и согласишься со мной.
    В голосе и взгляде старика Виктор уловил жалость не только к этим женщинам, на и к себе. Вроде он заблуждается, не понимает замысла старика, который опасается, что от Виктора могут исходить несчастья и беды для женщин.
- Дедушка, вы неверно думаете обо мне, не совсем правильно понимаете и случившееся вчера. Оставлять их одних здесь в глухомани – это взять грех на душу. Без них никуда не поплыву и не пойду.
        Старик подошёл поближе к Виктору.
- Я не меньше, больше твоего переживаю за них. Но есть причина и мы не имеем права поступать против воли больной женщины.
- Гуан-Си, - обратился Виктор к девушке, - неужели это правда, что хотите с матерью здесь остаться? Что будете делать? Как будете здесь жить?
       Девушка ему не ответила, отвернувшись заплакала. У Виктора внутри всё «закипело», сердце заколотилось, захотелось схватить старика за шиворот и толкануть в речку. А мысль была одна – этот старовер нагнал страху, припугнул мать и дочку, чтобы те не плыли с ними в Тазово. Зло глянув на старика и еле сдерживая себя он побежал к дому. Седая женщина сидела на нарах, видимо ждала его прихода.
- Я и до речки не смогу одна дойти, умру. Зря не тревожься добрый человек, другим разом, - ответила она на его настойчивые приглашения плыть вместе с ними. Виктор не ожидал такого ответа и в замешательстве присел на скамейку. Исхудалая женщина тяжело вздохнула.
- Если желаете, то забирайте с собой мою дочь. Я вам доверяю и не буду за неё беспокоиться. Но меня оставьте в покое. Здесь прожила большую часть жизни, здесь и умру. Я вся давно здесь, - немного подумав, она добавила. – Вам надо торопиться в село, у дедушки плохо с глазом. Как бы он не ослеп…
       Виктор стал понимать, что уговаривать или оставаться ему с ними сейчас нельзя. Дочь забирать тоже нельзя: мать не перенесёт разлуки, умрёт. Надо как можно быстрей поспешить в Тазово и заняться лечением старика. А он сможет нанять нескольких человек и вернуться сюда. На носилках они перенесут больную до села.
- Как только доберёмся до села, так сразу с людьми снаряжусь к вам. Крепитесь, лечитесь, не волнуйтесь, а дочка поможет, - низко поклонился он преждевременно состарившейся женщине и поспешил к плоту.
- Время не так тебе, как им дорого, - упрекнул его старик и хотел спуститься к плоту. Но Виктор попросил его подождать, сам спустился и уложил котомки, ружья и другую поклажу. Затем на руках перенёс старика и вернулся к Гуан-Си.
- Из дома на долго не отлучайся. Следи за матерью. Я скоро вернусь за вами, - подал он ей руку на прощание. Но она на этот жест не ответила, а отвернувшись заплакала и побежала прочь…

       В узких горных речках течение всегда быстрое. Плот сразу подхватило и стремительно поволокло, точно в бездну. Виктор оглянулся и у него перехватило дыхание: «Таинственная котловина, укрой и сбереги своих беззащитных обитателей!».
        Река петляла становясь то узкой и полноводной, то мелкой с перекатами. Расслабиться и наблюдать красоты тайги было нельзя. Приходилось беспрестанно работать шестами, направляя плот по безопасному пути. Хоть это и выматывало, но время летело незаметно. Вечером, когда Суа Лянги показал на пологий берег, Виктор облегчённо вздохнул, причалил и надёжно привязал плот. Возвратившись, перенёс на берег старика, ружья и котомки. Насквозь промокшие, после борьбы с речкой, они зашли в лес и отыскали подходящее место для ночлега. Пока старик отдыхал, Виктор натаскал валежника. Нарубил топором лапника для лёжки. Похлопал себя по внутренним карманам и всполошился, ища медную коробочку с огнивом. Развязав котомку, он не только успокоился, но и был приятно удивлён. Чьи-то заботливые руки положили туда всё необходимое: средство от лихорадки, лечебные травы, огниво, соль, чай, сухари и кусок сала. Всё было упаковано в кожаный мешочек.
- Это наверное девушка! Она такая внимательная.
- А кто же больше. Мать не в силах, больная, - подтвердил старик и добавил. – Мы наверное отмахали полпути.
        Виктор ему не ответил. Он разводил костёр. Пока они отогревались и сушились, он вспоминал сегодняшний сплав по реке. Плыть было не только трудно, но и опасно. Плот быстро и незаметно разгонялся, часто неудержимо разворачивался. Несмотря на все усилия, устремлялся на препятствия: с силой ударялся о подводные валуны и береговые камни. Особенно досталось ослабевшему Лянги. Виктор несколько раз доставал его из бурных, леденящих потоков. А выжав одежду, вылив воду из обуви они продолжали опасный путь. Только опыт и своевременный подсказ старика, да невероятные усилия Виктора уберегли их от увечий, а возможно смерти.
- Ты весь вымотался. Ешь один. Я не хочу, с жалостью в голосе проговорил старик.
- Ничего, не волнуйся, еды хватит. Уверен, доплывём: лишь бы вот эти слушались, - показал Виктор, в волдырях и глубоких царапинах, руки. – На них отпечатки из моей жизни. Не раз голова и руки помогали мне выжить. Они исполнители, а голова главная. Правда недавно мозги подвели, за этой трагедией и суматохой не поговорил с женщинами о самом главном – моём отце. Ведь он ушёл сюда? – обратился он к старику. Но тот не ответил, думая о своём.
- Попей чаю, - подал Виктор старику кружку. Но тот отвёл его руку и стал на колени.
- Сын мой, всё, что произошло в Богоугодье, всё что ты видел и слышал – об этом никто не должен знать. К этому есть причины; и ты мне на слово должен поверить в этом. За твои муки и труды я отдам половину всего что имею. Мы с тобой простимся по доброму и ты должен уйти от меня куда пожелаешь. За женщин не беспокойся. О них побеспокоюсь, как никто другой. Ты в этом деле, как ни странно, будешь помехой и для меня и главное для них.
      Виктор был готов услышать от него всё что угодно, только не это. Его охватил гнев. От этого недоверия, до глубины души, стало больно и обидно. Показалось, отнимают будущее, его надежды в поисках отца и саму жизнь…
- Дедушка, как вы посмели сказать мне такое!? – с трудом он стал сдерживать себя. – За кого вы меня принимаете и почему берёте на себя столь много?!  Вы один до Тазово едва доберётесь! А как дочь с матерью доставите в село? Выходит я им помеха, а вы нет…
- Я всё продумал. Найму селян. Они меня и женщин перенесут туда и обратно.
- А если с вами в пути что-либо случиться: убьют или заболеете да умрёте. Тогда из-за вашей прихоти мать и дочь должна погибнуть?! Ведь дорогу в котловину мы с вами только одни знаем!
       Старик видимо не ожидал такое услышать от сына русского. Понурил голову, а затем обхватил её руками.
- Дедушка, чтобы вы там не решали, но должны знать одно: за судьбу дочери и матери мы вдвоем наравне в ответе! Ни при каких обстоятельствах я не сниму этой ответственности с себя: ни продам, ни препоручу кому другому. А о своих деньгах и состоянии, мне больше не говорите. Если бы они были моей целью, то передачи от сестры вы бы не дождались. Ведь бумаг и свидетелей об этом нет.
     Старик не ответил, смолчал. Так голодным и прикорнул у костра. Не проронил слова он и рано утром, когда они собирались в дорогу. Лишь в полдень, лежа на плоту с трудом выдавил: «Про богораздел не забыл?».
- Дедушка, а почему вы и дочь и мать называете женщинами? Разве Гуань-Си не девушка, её насиловал китаец?
- Не беспокойся. Она девушка, - уверенно сказал старик.

      Плыть стало легче и отрадней. Речка становилась всё шире и глубже. В полдень показалась песчаная гора; и путешественники причалили к берегу. Развязали плот, а брёвна вытащили на берег.
- У чистых рук – чистый ум, - повеселел старик.
- Дедушка, если отсюда вы один дойдёте до Тазово, то я побегу к ним в котловину. В этой глухомани они бояться каждого шороха. А если зверь или плохой человек туда забредёт…
- В селе тебе надо быть обязательно. Взять еды, одежду себе и им, помыться в бане. Прихватить собаку. – И не договорив повёл в густой хвойный лес; подальше от глаз и продолжил тихо:
- Вижу ты не послушный, всё на своём стоишь. Может это и к лучшему. Я много передумал и решил открыться, по душам поговорить. Но вперёд дай клятву, которую никогда не нарушишь. Ведь ты будешь один, без меня. Поклянись, что будешь поступать так, как накажу тебе, - смотря прямо в глаза Виктора произнёс старик. Виктор опустился перед ним на колени.
- Дедушка, если так будет лучше для них и для вас – обещаю исполнить наказ, каким бы он не был тяжким.
- Верю тебе и твоему слову, - обнял его старик и стал сожалеть, что видимо ему не суждено и разок взглянуть на заколдованных мужа и жену, о которых рассказывал его дядя а потом сын.
       В тишине хвойного леса, Суа Лянги стал рассказывать, что убитый им китаец – отъявленный бандюга. Это тот самый недомогающий китаец, который приходил к знахарю в Тазово. Звать его У-инь-бо. Рожден он был в добропорядочной китайской семье с фамилией У. Его отец, весной останавливался у нас, а затем был убит в лесу у гор. Так этот отец, дал сыну замечательное имя – Инь-бо, что в переводе, как ты понимаешь, обозначает волна серебра. Или это имя, а скорей черта характера, жажда наживы, превратила его в убийцу и бандита. В Тазово он появился летом 1901 года. Определённых дел не вёл, ремеслом и охотой не промышлял: как теперь Суа Лянги догадывается, занимался воровством и грабежами. Его отец, около 20 лет разыскивал сына. У-инь-бо, прослышав о приходе отца испугался, что это станет ему помехой, а возможно грозило арестом. Улучив момент тайно встретился с отцом и рассказал о охотничьих угодьях, где он теперь полновластный хозяин. Ему не составило большого труда уговорить отца немедленно отправиться туда, а в пути убить своего родителя.
     Затем старик рассказал Виктору о русском, своей неродной дочери – метиске и своём сыне в точности то, что он слышал раньше от русского сторожила в Найна. Ранней весной в 1902 году сын старика ушёл на промысел в своё заветное место. Шёл он на лыжах и с собакой. Как только он добрался до котловины, то у него сломалась лыжа; и он вынужден был на некоторое время остановиться: ножом вырезал из дерева себе другую лыжу. В это время он приметил, что по его следу кто-то движется украдкой. Сделав засаду, пытался поймать преследователя. Обстоятельства сложились так, что между ними завязалась перестрелка и преследователь бежал. Бежать то он бежал, но добычливое место сына проведал…
       Суа Лянги после гибели своего сына много лет разыскивал место его охоты, свою дочку и русского. В это время он прослышал, а потом сам пронаблюдал, что китаец У-инь-бо на полгода – год куда-то в горы скрытно исчезает, а затем возвращается и продаёт пушнину. Охотничьи путики в ближних и дальних окрестностях Тазово известны: передаются по наследству от отца к сыну, испокон века. Вот у Лянги и закралось подозрение: У-инь-бо это тот, кто преследовал сына и прознал дорогу. Узнав, что сына старика убили полицейские, он подался в котловину и стал хозяйничать там. Видать это он убил русского, иначе тот бы дал знать о себе и дочке, старику Суа Лянги. А р аз о русском столько лет нет известий, видать он погиб. Эти подозрения волновали старика, но их проверить он не мог. Однажды не выдержав, при встрече, высказал У-инь-бо всё, что накипело в душе за много лет. Но тот отнекивался, ничего не знает, сына старика никогда не видел. А кто такой русский и где дочка старика, знать не знает. После такого разговора У-инь-бо затаился, стал осторожней, а потом вообще скрылся. Сколько Лянги не пытался, найти его следы, всё было безрезультатно.
        Прошло много времени. Однажды старик был в гостях у сестры в Найна, и прослышал о сделки У-инь-бо со знахарем в Колумбе. Пришлось побывать там, а потом перебраться в Тазово, чтобы не упустить китайца. В это время в селе появился Виктор, разыскивая отца; чему старик был рад. Но правдиво рассказывать об исчезновении русского, своём сыне и дочери он не стал: опасался, что тот может насторожить или спугнуть У-инь-бо. Потом, было найдено место охоты сына и убит китаец, вот тогда Суа Лянги всполошился: Виктор может предъявить его дочери обвинение в убийстве русского, возможно его отца. Старик уговорил дочь остаться в котловине. Наказал ей ни в коем случае не проговориться кем она ему приходиться. От неё он узнал, что У-инь-бо убил русского у горячего ручья, когда тот безоружный ходил за водой. Сначала ранил из нагана, а затем топором рассёк голову. Свидетелей этого убийства нет, а обвинить могут его дочку. По её рассказам, она позже, тайно, схоронила у ручья русского, отца своего ребёнка, девочки. Так У-инь-бо стал здесь полновластным хозяином, а мать с грудным ребёнком оставил при себе.
           Дочь Суа Ланги после гибели русского решила, при случае, сбежать с ребёнком от бандита в село. У-инь-бо понимал, что если метиска уйдёт, то станут известны его злодеяния. По прошествии нескольких дней, решив проверить свои догадки, он собирается идти на побережье за продуктами. Её предупреждает, чтобы сидела здесь и ждала его возвращения. Едва бандит уходит, она начинает сборы, а потом взяв ребёнка идёт на выход вдоль ручья. Но не пройдя и часа, была схвачена и зверски избита. Побои были такие, что не только идти, а подняться с нар она долго не могла. За это время, У-инь-бо сходил за продуктами, а ещё принёс небольшие кандалы, которые в дальнейшем надевал на неё каждый раз как уходил.
          Шло время и множились злодеяния У-инь-бо. От его рук погибали все, кто случайно или по другим причинам, оказывался в котловине. Однажды туда забрели два охотника, которых он подло убил: но и сам был тяжело ранен. В течении нескольких лет лечил полученные раны, но в результате стал выхолощенным. Ещё более остервенело, он стал глумиться над женщиной. Закованная в кандалы она от зари до зари не смела и присесть: вскапывала землю, огородничала, носила воду, готовила еду и лечила своего мучителя.
- Он бы давно убил мою дочь, а насиловал племянницу, - плакал Суа Лянги, - но бог ниспослал им защиту: сделал убийцу скопцом.
        Более трёх лет назад этот бандит обратился к знахарю, который пообещал вылечить его за очень большие деньги. Была заключена сделка. Знахарь помимо денег и пушнины получал ещё и его дочь Гуан-Си, так он её представил. Излечение должно было начаться, как только У-инь-бо доставит её к знахарю в село.
- С тех пор душегуб, - плакал Суа Лянги, - стал выгонять из дома мою племянницу, а дочь заставлял силой есть тухлую рыбу и мясо, пить застоявшуюся воду, щекотал ей пятки. Он хотел, чтобы мать умерла на глазах дочери своей смертью. Тогда он не будет опасаться за свои злодеяния и станет волен распоряжаться судьбой девочки. Матери бандит запретил, угрозой убийства их двоих, хоть что-либо из своих мук рассказывать дочери. И мать ничего не говорила ей, боясь, что он побоями заставит дочь сознаться, а потом и убьёт их. Сын мой, я всё тебе рассказал. Если ты ещё что-либо хочешь узнать, то спроси сейчас, или позже, но только у меня. Жить ты будешь там с женщинами в Богоугодье. Расспрашивать их о прошлой жизни, а так же о У-инь-бо и о том русском ты не должен. Я наказал дочери ничего тебе не говорить, и думаю она не нарушит данного мне слова. У вас из-за твоих расспросов, могут быть ссоры и подозрения. Это может пагубно отразиться на здоровье и без того больной женщины. Ну а племянница ничего о злодеяниях У-инь-бо и судьбе русского не знает: может о чём и догадывается, но тревожить её не надо, - закончил повествование старик.
- Дедушка, раз они не могут, то вы мне расскажите о том русском. Кто он такой? Как его имя или фамилия? Ты же знаешь, я отца ищу. Для меня это очень важно, как для тебя, когда ты искал сына…
      Суа Лянги ответил, что пока ничего не знает, и дочь в котловине ему об этом не рассказывала.   
- Не вздумай там женщин расспрашивать о русском. Мы позже с тобой вместе поговорим с дочкой о нём, ещё раз крепко наказал старик.
- Дедушка, недомогающий китаец ныне погребённый нами: приходивший в село к знахарю, как мне говорили ученики, не ковылял, не был хромым. Как он вдруг стал скопцом?
- Это я его сделал таким, когда ты поднял на ноги всё село, а потом допытывался куда я стрелял, - напомнил ему старик о прошлом.
- Но убив китайца вы бы обрекли мать с дочерью на верную смерть. Ведь одни там долго жить не смогли бы, умерли с голоду. А добраться до села – у них не хватило бы сил, да и дороги они не знают?
- Это верно. Я когда за ним по следу шёл, об этом размышлял. Убить этого злодея, рука не поднялась. Решил сделать ему ущерб, чтобы мог дойти до Богоугодье, но сил причинить кому либо вред, не имел. Вот и зарядил ружьё мелкой дробью, а выстрелил ниже пояса… А что мне оставалось делать, если крепко был уверен, что бандит убьет дочку. Она была помехой и знала о его злодеяниях. Но пока она была нужна, надеялся он её не тронет. А о племяннице я сам ничего не знал, - опять заплакал старик.
- А почему вы решили не забирать мать и дочь в Тазово? Я ведь им только добра желал и желать буду?
        Старик долго не думал, видать это был для него решённый вопрос.
- Теперь и ты знаешь, что У-инь-бо не отец моей племянницы. Прав на неё никаких не имеет. Но теперь он мёртв, а при понятых была заключена сделка, она должна стать женой знахаря. Появись в Тазово мать и дочка: начнут разбираться, могут нас и их обвинить в убийстве, ведь свидетелей то нет. Остаётся одно: ждать и думать…
         Виктор стал понимать, что Суа Лянги действительно прав. Нельзя сейчас забирать мать и дочь из котловины. Слух о них обязательно быстро разнесётся по селу, и знахарь может предъявить свои права на девушку. А потом начнётся разбирательство, которое неизвестно чем закончиться…

       Старик наказал Виктору вырыть яму – тайник, куда он сам или Танегу будут приносить и оставлять для него передачи. Приносить они будут два раза в месяц. Он должен будет приплывать сюда на плоту и забирать их. Яма была вырыта у подножья песчаной горы и обложена плоскими камнями. Рано утром по кратчайшему пути, а не в обход, как шли сюда, они отправились в Тазово.
- О моём ранении никому сам не рассказывай. На расспросы отвечай так: мы с тобой шли к моей сестре в Найна и в пути повстречались с нехорошими людьми. Те испугавшись или по другой причине обстреляли нас и скрылись. Пострадал я один. Пришлось вернуться. Такое часто бывает в тайге. Такому поверят...
         Едва показалось Тазово, Виктор начал тревожиться.
- Дедушка, собака видимо меня забыла, не признает, станет гавкать, а то и в дом не пустит?
Что ты, - качнул головой старик, - звери добро помнят дольше чем люди.
        И действительно он оказался прав. Верный перепугал своих временных хозяев: порвав привязь, пулей бросился встречать путникам. Виктор едва успел передать котомку и ружьё старику, как был сбит с ног и повален собакой на землю. Верный излизал ему руки, шею и лицо. Танегу тоже встретил их радостно и затянул к себе домой. Путники развязали котомки и достали все оставшиеся харчи.
- Это откуда у тебя! - Вдруг грозно закричал на старика Танегу, схватив в руки кожаный мешочек. Суа Лянги от неожиданности едва не свалился со скамейки на пол. Виктор сразу догадался, что кожаный мешочек раньше принадлежал Танегу. Это У-инь-бо нападал на него в лесу; и Танегу получив ранение, вынужден был бросить свои пожитки и бежать от бандита в Тазово.
- Дорогой Танегу, - улыбнулся ему Виктор, - эта котомка моя, а следовательно и кожаный мешочек мой. Я нашёл его в кустах у реки. А дедушку ты так перепугал, что он и слова тебе не может сказать в ответ. Танегу извинился и рассказал где и когда он вынужден был расстаться с этой дорогой для него вещью.

- Видишь каким надо быть всегда осторожным, - придя в своё жилище сказал старик. – Вот так могут попутать каждого из нас, из-за любой мелочи. А ты говоришь, надо из лесу брать сюда женщин…


Глава 8 – Светлана. Живые ключи.


       Рано восходит летом солнце на побережье. Но ещё не засветлел восток, когда Суа Ланги поднял и стал прощаться с Виктором.
- Сын мой, я знаю ты устал, но отдохнёшь позже, там в богоугодье. Иди оглядывайся и сворачивай в стороны. Делай петли как заяц и смотри кто идёт по твоему следу. Бойся: злые люди могут проследить тебя. Смотри не заблудись. Что станется с ними? А я не переживу! Берегись стража. Он и с собаки спустит шкуру. Позаботься о моей дочке, давай ей пить настойку каждый день. Обо мне не тревожься. Даже с одним глазом люди хорошо волочат ноги и таскают за плечами котомку по лесу. А мне ведь большего и не надо. С Танегу я сам поговорю и что надо накажу. Многое ведь доверить в таком деле и ему нельзя. – Закончил он свой наказ и перекрестил Виктора.
       
        Они молча присели перед дорогой. И сразу на Виктора нахлынули воспоминания, как незаметно пролетели прошедшие сутки. Сборы, закупки, баня и ещё разные дела, которые потребовали много усилий. Но зато теперь он был подготовлен к дальней и опасной дороге. Уже три года как он выехал из дома на поиски отца. Всё это время он куда-то спешил, не обращая на себя особого внимания. Теперь же ему вдруг захотелось выглядеть лучше, навсегда расстаться с поравнявшимися и изношенными вещами: постричься и побриться. По своему желанию и настоянию старика он купил себе куртку, брюки и сапоги.
       В вечер перед отходом они устроили чаепитие. Говорили о разном Вспомнили о Свиридове и Буланове.
- Дедушка, а почему русские так запали к вам в душу, что и в такое смутное время вы с радостью вспоминаете их?
- Зверь ценен повадками, а люди – помыслами. Я уверен они, как и ты, помогли бы мне. Они людям много добра сделали! Мне бы глаз сейчас полечили. Я не опасался бы их. А вот как быть с местным знахарем, - не договорил он.

      Пробираться с тяжёлой ношей по тайге мучительно. Лямки котомки режут, натирают плечи. Тишина тайги летом глушиться писком, жужжанием комаров и мошек. В заболоченных местах, низинах и балках – пропасть этих мелких кровопийцев.
     Хотя Виктор часто поглядывал, по совету старика, на горы и солнце, выдерживая направление, но выйти на поляну так и не смог. Вспоминая наказ: «Смотри не заблудись! Что станет с ними?» - он ещё больше волновался. А тут ещё Верный наткнулся на такое, что Виктор полдня вспоминал с дрожью. Пёс, отбегая в сторону, отыскивал себе птенцов и мышей. Вдруг на одной из маленьких возвышенностей, у заболоченного места, он стал гавкать и подпрыгивать с места на место. Виктор решил узнать, что том стряслось и побежал к собаке. Змеиное царство предстало перед ним! Тьма тьмущая пресмыкающихся тварей отдыхали и грелись на буреломе, ползали и клубками катались по земле. Неукротимый инстинкт продолжения рода понуждал их к этому.
- Верный, - с трудом выдавил он, и кинулся прочь от злополучного места. Лишь на следующий день эти видения перестали ему мерещиться, когда для осмотра он залез на высокую сосну.
- Теперь в котловину обязательно проберусь! – Подумал, заметив в стороне песчаную гору.
      Чем ближе он пробирался к котловине, тем тревожней становилось на душе. Думалось о разном. Какие у него должны быть отношения с Гуан-Си, ведь может оказаться, что она ему сестра по отцу? Где ему спать? Как узнать правду о русском, погибшим от рук бандита? Эти и другие вопросы не позволяли ему сосредоточиться на том, что потребуется там, в повседневной жизни. Для себя решил, в свободное от хлопот по хозяйству время, заняться обследованием близлежащей местности. Нужно будет выслеживать зверей, тогда будет нормальное пропитание и шкуры. Меньше находиться с женщинами, поручив им готовку и небольшие хозяйственные работы. Остальным заняться самому и обязательно поставить в комнате на нарах перегородку…

       Стоял тихий безоблачный день, когда Виктор пробрался в котловину. Прежде чем идти в дом, решил привести себя в порядок: побриться, умыться и почистить одежду. Зеркальце и бритва лежали у него в котомке. Только закончил умываться, как Верный гавкнул и уставился в направлении дома. Девушка с вёдром спускалась к ручью.
- Гуан-Си не бойся! Это я! Собака тебя не тронет, - поспешил он к ней на встречу.
- Ой, Витя! – Не испуг, а радостное удивление донеслось ему в ответ. Он подбежал к девушке и уставился в ее чудные, широко открытые глаза. Усталость, думы, которые терзали последнее время, разом покинули его. Не помня себя он обнял и поцеловал её. От этой ошалелой радости он не сразу заметил, что платье на ней не только просвечивает, а местами порвалось. Накинув на её плечи свою куртку, взяв ведро с водой и свои вещи, он пошёл за ней к дому.
- Как узнала моё имя, - спросил он.
      Девушка смутилась и вперемежку, то на китайском, то на языке орочей объяснила, что об этом узнала у матери, а та у дедушки.
- Гуан-Си – это же китайское имя. Кто тебя им нарёк? Ты ведь на китаянку совсем не похожа.
     Она не ответила, пожала плечами.
- Может отец тебя так назвал. Кто он? Как его звать, - продолжил расспрашивать он. Вместо ответа, слёзы полились по её щекам. Виктор вспомнил наказ старика не расспрашивать их о прошлой жизни и о русском.
- Ну что ты плачешь? Не буду больше у тебя про это спрашивать. Хочешь научу тебя разговаривать на русском и буду твоим нареченным. Сейчас и начнём: но для начала дадим тебе русское имя. Вот только какое? – И он стал её рассматривать. Она засмущалась и отвернулась от него.
- Так, - продолжил он, - Гуан, в переводе на русский – луч света; а Си – это радость. Запомнила? – И он ещё раз медленно всё повторил.
- Получается «Радость принесённая светом», но это длинное имя: а мы назовём красивым, коротким именем – Светлана. Это значит – светлая девушка! Запомнила! – И он опять, для неё, по слогам, произнёс – Свет-ла-на.
Подходя к дому Виктор вспомнил о собаке.
- Как бы мой Верный не покусал вашу собаку? – Но Светлана объяснила, что несколько дней назад она пропала. Наверно волки утащили…
       Мать сидела на нарах. Она догадалась почему дочь так долго не возвращается домой.
- Доброго вам здоровья, - низко поклонился Виктор седой болезненной женщине.
- Милости просим, - произнесла она тихо и залилась слезами.
       Виктор достал из котомки платья, нижнее женское бельё и передал им. Пока мать рассматривала привезенное, Светлана начала накрывать на стол. Солёные огурцы и помидоры, лепёшки, картошка и вареное мясо – было поставлено ей на стол. Виктор был удивлён такому гостеприимству и продолжил негромко, повернувшись к исхудалой женщине;
- Называть буду вас мамой. Сейчас давайте перенесу вас к ручью. Там вы с дочкой помоетесь и переоденетесь. А ваши лохмотья я спалю, они не годятся и на подстилку собаке. Пусть плохое прошлое сгорит вместе с ними.
- Обижая себя, вы всего накупили нам, - продолжала всхлипывать мать. – Чем мы только за это рассчитаемся с вами. Виктор ответил, что и гроша они никому не должны: это подарок от дедушки. Потом, подхватив на руки больную, чтобы нести к ручью, ужаснулся: весила она не больше подростка. Он бережно нёс мать к ручью и радовался своему поступку. Куда девалась робость и смущение, которые обычно его охватывали при встрече с незнакомыми людьми, особенно девушками. Он чувствовал себя, словно находился среди родных, близких или давно знакомых людей.
       Оставив мать с дочкой возле горячего ручья, чтобы не терять время, отправился вверх по течению. Хотелось поскорей увидеть своими глазами это былинное творение природы. Действительно ли они живые – заколдованные муж и жена? Верно ли о них рассказывал старик? Почему дядя и сын старика так тревожились за их судьбу?
        Ещё издали Виктор заметил странную картину. На опушке исполинского леса, заканчивающегося сразу обрывом, в полумраке покоилась, бросающая в трепет, одинокая гора. Северная её сторона строго отвесная. Большущие камни выпирают, опасливо торчат на ней; кажется, они не удержаться и выпадут, рухнув с высоты на землю. Виктор замер, впечатлённый этой картиной. Переведя взгляд к подножью горы заметил, что невысоко, по очереди, будто выглядывая из земли, выбиваются два фонтанчика. Вскоре их струи стали иссякать; стало казаться что они испуганы и прячутся в землю. Едва Виктор ступил на шаг ближе к ним, чтобы лучше рассмотреть, как огромный, метров на 15-20 фонтан ударил вниз по ручью. И белые клубы пара скрыли лес и гору от него; обдав мельчайшими горячими брызгами… «Что за диво?» - изумлённо воскликнул он и испуганно отскочил от ручья. Клубы пара приподнялись и вдруг полил мелкий дождик. Когда дождик прекратился – Виктор подошёл поближе к отвесной стороне горы. Два фонтанчика, извиваясь, точно дрожа от испуга, бились по ручью. Ему на ум пришли заверения старика, что ключи живые.
- Не бойтесь меня! Я не оскверню и не надругаюсь над вами, - сам не понимая почему, вдруг закричал он. Стало казаться, что фонтанчики услышали и поняли его. Их струи стали выше, а брызги летели веером. Виктор сделал к ним ещё один шаг и посмотрел на их основание.
- Что за чудо, - вырвалось у него непроизвольно. Большущий мраморный камень, из расщелины которого вырывались струи, был изумительно похож на два сросшихся человеческих сердца: даже подходящие артерии были хорошо видны. Виктор присел на корточки у этого мраморного чуда. Ключи теперь выбивались одним мощным свистящим фонтаном; и чудесные мелодичные звуки понеслись от фонтана по котловине. Виктор ещё долго любовался этим сказочным творением природы и убеждался, здесь заколдованы не муж и не жена. Струи походили на игривых, малых детей – брата и сестру. Только они могли так удивительно петь, плясать, кувыркаться, быть трусишками и послушными.
     Впечатлённый этим чудом, он возвращался вниз по ручью: и лишь одно удручало его – вдруг обрушиться гора и скроет от него это чудо. А без горячих ключей котловина быстро утеряет свою неповторимую прелесть и опустеет.
        Уже через несколько минут он увидел Свету в обновке. Виктор был удивлён: она выглядела прелестной девушкой! Он рассказал им об увиденном чуде.
- Правда ли, что они живые и гуляют по ночам, - задал он вопрос материи, которая расчёсывала мокрые волосы. Немного подумав та ответила, что они с дочкой ни разу ночью не были у ключей, а потому, что с ключами твориться в это время, не знают.
- Но то, что они живые – в это я твёрдо верю!
      И она рассказала, что спят ключи вместе, и в одно и тоже время. Тогда они не выбиваются. Только одно их дыхание с трудом заметно. Однажды бандит китаец, схороненный недавно, кинул в них спящих камень. И тот же миг, они проснулись, ошпарив его кипятком. Китаец всю зиму ходил в волдырях и заставлял её лечить ему ожоги. Ручей тогда долго тёк кровью, бил красными струями; и не возможно было без слёз глядеть на них.
- Этого бандита, за одно только это, надо жестоко покарать. Как только мы переберёмся в Тазово – я сразу приведу сюда селян. Надо будет позаботиться о ключах: надёжно укрепить гору, ведь она может обрушиться и завалить их.
- Витя, ты давно не ел, проголодался. Пойдём домой. Да и собаку покормить надо, - забеспокоилась Светлана.
      Виктор пригляделся к матери. Она выглядела хоть и исхудавшей, но довольно симпатичной женщиной. А в молодости была наверное ещё привлекательней. Старик Суа Лянги был ей не родной отец. Удочерил в два года – когда женился на её матери орочанки.
- Кто по национальности был ваш отец? - Она, взглянув на него ответила, что точно сказать не может. По существующим у них местным обычаям глава семьи, разрешал своему хорошему гостю, в знак уважения, ложиться отдыхать со своей женой или дочерью.
- Видимо моя мать не миновала этого обычая. А кто был гость – это только ей одной, тогда ещё девушке, известно. Наверное не орочи, русский. И судьба повторилась… - посмотрела она на дочь.
- Это вы ухаживаете за полянкой, прибираете и выращиваете цветы на ней? Там видимо кто-то схоронен, - спросил он.
       Мать смутилась и не сразу ответила, что цветы любит и это место готовит для себя.
- А почему вы вдруг дали своей дочери китайское имя Гуан-Си?  Она же не китаянка.
   В ответ он услышал, что имён у неё было много: Солнышко, Любовь, Надежда.
- Отец нарекал одним. Я хотела и называла по другому. А китаец, вот уже давно, заставил звать только Гуан-Си, - заплакала она.
       Виктор вспомнил о наказе старика и опять пожалел, что нарушил данное ему слово.
- А я буду называть вашу дочь Светланой. Это значит светлая девушка. Такое русское имя ей очень подходит. Она ведь белолицая
- Пусть будет по вашему. Вам жить. Я только рада.
- А про её отца, я надеюсь придёт время, вы мне расскажите, - неся на руках мать домой, сказал он…


       Глава 9 – Бытие.


     Тревожно жить летом в котловине. Заросли, балки, деревья даже отдельные кусты – всё бросает в трепет: кажется за ними схоронилось, подстерегает тебя что-то ужасное, готовое испугать, а может и наброситься. Здесь не обретёшь покоя. Движения, шорохи, странные звуки вызывают волнение, страх, держат в ожидании неизвестного. Следы крупных зверей здесь не редкость. Правда, забредая сюда на водопой или по другой надобности, они редко подходят к жилью, чуя с далека человека и дымок от печи. Но не дай бог оказаться на их пути, особенно если они с приплодом! Певчие пернатые перекликаются рано утром и то ненадолго.
      Пёс Верный далеко от дома не убегает. Гуляет лишь с Виктором и то держится рядом, видать чуя волков.
      С первого же дня Виктор приступил к переустройству и ремонту дома. На нарах поставил перегородку. Сделал дополнительные полки для посуды и инструмента. Починил крышу. Смастерил матери кресло с подлокотниками. Пристроил холодные сенцы, где поместил Верного. Рядом с домом, в кустах на восточной стороне, есть глубокий погреб, для хранения солений, овощей и заготовленного мяса. С другой, западной стороны дома стоит шалашик. Возле него Виктор заметил странный дубовый шест. На одном его конце был закреплён заострённый металлический наконечник, а на другом – металлический крюк.
- Что это такое? Для чего нужно? – Спросил он Светлану, которая и на шаг от него не отходила, во всём помогала. От неё он узнал, что оказывается на северо-западной стороне котловины есть четыре действующие звериные ловушки – это глубоко вырытые в земле ямы, которые сверху тщательно замаскированы. Зверей, провалившихся в ловушки, убивают и вытаскивают наверх этим длинным шестом. Туда попадала кабарга, кабаны, козы, редко медведи и другие звери. Мясо и сало шло на еду, жир для освещения, шкуры на одежду и продажу – всё это добыть не составляло особого труда. Виктор побывал у ловушек и понял – голодать не придётся. Продавать шкуры он не планировал, а мяса на троих надо было не так много; поэтому две ловушка они со Светланой завалили при первом же осмотре.
- Как удалось вам собрать столько соли? - Удивился он, увидев в шалашике несколько больших горшков, доверху ей наполненных. Оказалось, за горячими ключами во впадине, она залегает пластами, о чём знают и звери. Ходить туда безопасней днём, в жаркий день. В другое время там землю лижут звери и если в ловушках не будет добычи, то там можно делать засаду на них.

     Едва Виктор разделался с ремонтными работами и переустройством дома, как произошёл переполох, который изменил их было установившийся порядок. Дом своею северной стороной вплотную примыкал к отвесному подножью горы. Выше, её пологий склон был усеян камнями и рос редкий хвойный лес. Прохода между домом и отвесной стеной не было: даже руку туда невозможно было втиснуть. В тот день на дворе было ненастье. С утра дул сильный ветер и лил дождь. Едва начало смеркаться они поели и, не зажигая плошки, разлеглись по своим местам. Светлана в дальнем тёмном углу нар. Мать рядом с ней. А Виктор за перегородкой ближе к оконцу. Спать не хотелось и они вспоминали разные злополучные случаи, свидетелем или участником которых они были. Виктор рассказал, как однажды его затопило в такой же большой дождь в шалашике, который не предусмотрительно поставил в низине у реки. Мать припомнила как в непогоду к ним пришли два охотника и попросились переночевать. Китаец разрешил. Пришедшие были вежливы и не скупы, угостили хлебом, сахаром и даже оставили китайцу бутылку самогона. Утром рано, попрощавшись, они ушли промышлять в западную часть котловины. Вскоре, следом за ними, вышел из дома и бандит китаец. Видимо он их выследил и застрелил, так как в дом вернулся поздно вечером и тяжело раненым. О себе рассказывать он ничего не стал и охотники больше к ним в дом не приходили.
       Они уже начали засыпать, как послышалось будь-то дубиной кто-то с размаху грохнул по углу дома, где лежала Светлана. Дом зашатался. Как она перепуганная и дрожащая очутилась около Виктора – это никто из них не заметил. Все были напуганы случившимся. Виктор схватил в руки ружьё, висевшее недалеко от него.
- Кто там?! – Крикнул он, всматриваясь через оконце в кромешную темноту. Но усмотреть ничего не удалось. А услышать тоже было нельзя, из-за хлеставшего дождя и гавканья собаки, испугавшейся грохота.
     Виктор решил выйти на двор, осмотреться и узнать причину случившегося.
- Не ходи, убьют, - стала уговаривать его Светлана.
- Надо идти, осмотреться и понять, что случилось. Уснуть в таком неведении мы всё рано не сможем, а сидеть до утра поджав хвост, не смогу…
- Тогда я пойду, а ты оставайся в доме, - сказала Светлана и метнувшись к двери начала её открывать.
       Мать заплакала и начала просить их не выходить до утра на двор. Виктор был крайне поражён не то смелостью, не то отчаянностью девушки. Но ложиться в угол она побоялась и попросила мать поменяться с ней местами.
- И не уговаривай, я сама боюсь, - воспротивилась та. – Спи вон рядом с Виктором, раз тебе в углу плохо. А вообще спать рядом с тобой мучительно, вертишься, не раз за ночь будишь. Виктор не возражал против такого соседства…
       Утром, выяснилась причина грохота: около дома лежал булыжник. Его, выше по склону, подмыло дождём и он скатился вниз, едва не разрушив их лесной приют.
    
        Жизнь опять пошла своим чередом. Виктор, с наступлением темноты и до полуночи, обучал Светлану русскому языку: а потом частенько, до утра, она расспрашивала его о прежней жизни.
        Хотя мать на много лучше стала выглядеть, но чувствовала себя по прежнему плохо. Бессонница, головные боли, рези в животе мучали и обессиливали её. Светлана и Виктор уделяли ей много времени, но заметного улучшения пока не наблюдалось. Она пила настойку, которую он принёс из села, другого лекарства не было. Требовался осмотр у врача, но где его было взять в этой глуши. Светлана готовила вкусную и разнообразную еду и следила, что бы мать ела. Виктор, в свободное время, как мог развлекал больную; рассказывая, как они со стариком шли сюда, а потом плыли назад по горной речке.
- Вы же могли разбиться, утонуть, - всхлипнула она и узнавала будет ли дедушка лечить свой глаз и есть ли у него еда и деньги. Виктор ответил, что за него беспокоиться не следует: деньги на лечение и пропитание есть. И лечиться он будет обязательно, дал слово.
- А ещё дедушка рассказывал, что от рук бандита, с которым вам пришлось жить по неволе, погибло много людей, все кто попадал сюда в котловину. У каждого из них было наверняка оружие, необходимое им имущество, возможно ценные вещи. Но кроме ружья и нагана, после гибели этого душегуба, ничего такого не осталось. Наверное у него был потайное место, куда он прятал, на чёрный день, награбленное?
- Да, он был хитрым и очень жадным. Знаю точно, тайник был: когда он болел или уходил, то сначала выгонял нас из дома аж к ручью. Я пыталась найти это потайное место в доме и рядом с ним, но не получилось, а потом было уже не до этого.
       Виктор расспросил где спал китаец и в изголовье нар, под вставной доской, обнаружил подвешенный деревянный ящичек. Два нагана и множество патронов к ним лежало в нём. Мать тоже осмотрела этот ящичек.
- Это не всё. Я видела у него много золотых монет и разные украшения. Но куда он всё это спрятал? Может зарыл в землю: пойди теперь найди! Я уже искала, а что толку; нигде нет. Мне ничего не надо. Вот вам бы! Ищите. Может быть повезёт…
      Специально розысками клада ни Виктор ни Светлана не занимались. Но что бы он не делали – огородничал или заготавливал на зиму дрова, ходил купаться к ручью или проведать у страшной горы живые ключи, собирал ягоды или грибы – всегда и везде обращал внимание на подозрительные места, осматривал, а иногда вскапывал землю. Клад пока не давался в руки…
      Жизнь в котловине протекала однообразно, но не была скучной и опостылой. Утром, в этом убогом домишке, раньше всех просыпалась мать. Она потихоньку, чтобы никого не разбудить, слезала с нар и усаживалась в полюбившееся кресло.  Стояло оно напротив оконца. Верный, зачуяв движение в доме, начинил царапать из сеней дверь, напоминая, что пора его кормить.
- Спят ещё твои кормильцы. Прошушукались до утра. Теперь хоть за ноги тяни, - шептала она полюбившейся собаке. Немного погодя, уже просыпаются все и поздравляют её с добрым утром. Светлана берёт ведро. Виктор – ружьё и открывает дверь. Верный, соскучившийся за ночь, тот час ставит лапы на грудь и старается лизнуть в лицо.
- Вот какой умный! Встретит. Поцелует. Вот так и вам надо, - удивляется и советует мать.
                Втроём, отпугивая зверей, они отправляются к горячему ручью. Светлана постукивает палкой по ведру. Пёс, всю дорогу обнюхивает кусты рядом с тропинкой и иногда гавкает, привлекая к себе внимание. Виктор посвистывает, а у ручья стреляет вверх. Потом, оставив вещи на берегу, молодые бросаются в углубление тёплого ручья и наслаждаются лесной ванной. Верный, посматривая по сторонам, охраняет и наблюдает как они кувыркаются в чистой воде.
- Порвёшь, будешь чинить сам, - браниться Светлана.
- Чего порвёшь, - обычно следом за ней выходит Виктор на поляну.
- Со – ро – чку, - с трудом выговаривает она по русски.
- О чём я думаю? – Обсыхая на поляне, спрашивает её Виктор. Светлана ложит голову ему на грудь и слушает как стучит сердце.
- Знаю, да не скажу, - одно и тоже несколько раз повторяет она...

      Тяжело больная мать старалась переносить недуг молча, не показывая своих страданий; хоть и через силу, но помогала по хозяйству. Иногда, её оставляли одну в доме, предупреждая об отлучке.
- Идите. За меня не беспокойтесь. Я прилягу отдохну, - частенько первой заводила она такой разговор. Как-то Виктор, опасаясь, что мать видимо в душе недовольна его со Светланой отлучками, решил один побродить по северо-западной стороне котловины, где давно не был. Собаку с собой не брал, а ушёл с ружьем и наганом. Не прошёл и полкилометра как вспугнул кабанчика, на которого сразу же набросилась рысь. Визг взбудоражил тишину леса. Завязалась смертельная схватка зверей. Виктор выстрелил кверху, но звери не обратили на это внимание. Кабанчик оборонялся спасаясь от клыков рыси, которая норовила вонзить их в его шею. Прыгая вокруг него, угрожая когтистой лапой она старалась напасть сбоку. Но кабанчик каждый раз поворачивался к ней мордой и щёлкал клыками. Лишь второй выстрел прекратил кровопролитие. Рысь нехотя скрылась в кустах, а кабанчик повизгивая поковылял в камыши у озерца. Виктор оглянулся на шум: Светлана изо всех сил бежала к нему. Спрашивать или что-либо отвечать она не могла: перехватило дыхание от сильного переживания и бега. Виктор на руках унёс её домой…
- Разве можно так расстраиваться, - стал журить он девушку.
- Я не смогу жить, если не станет тебя, - не стесняясь матери, поцеловала она его. Поверить в сказанное, как и понять Светлану было проще простого. Детские годы у неё прошли в безропотном повиновении, наказаниях и непрерывном материнском присмотре. Закованная в кандалы, работающая от зари до зари женщина ни на шаг не отпускала от себя дочь – единственную цель своей невероятно мучительной жизни. При каждом удобном случае, она выражала ей свою материнскую любовь и нежность. Приучать дочь к ласковому обращению её обязывал не только родительский долг, а и страх перед беспощадным бандитом. Убийца при малейшем гневе мог лишить их обеих жизни. Светлана росла нежным и послушным ребёнком. Но повзрослев, она не находила с кем поиграться, кому задать простой детский вопрос, рассказать, что твориться у неё на душе. Болезненная мать не могла её дать всего этого: часто у неё не находилось времени даже поговорить. И вдруг в жизни Светланы всё переменилось. Не стало угнетателя, источника её страха. Пропала боязнь за свою жизнь и жизнь матери. С приходом Виктора, появилось что-то новое, возвышенное, желанное, увлекающее. Целиком и сразу она отдала себя этому новому чувству, предпочтя смерть, при возврате к прежнему кошмару. Виктор ощущал её чувства на себе, был одновременно рад этому и испуган. Как быть с её искренней к нему любовью? Ведь они с ней возможно брат и сестра! Об этом, невзирая ни на что, ему надо помнить…

      Быстро пролетело лето. Два раза в месяц Виктор на плоту спускался к песчаной горе. Оттуда, из тайника, он приносил передачи от Суа Лянги, которые туда доставлял Танегу. Все они, за исключением первой, были одинаковые по весу, причём очень тяжёлые. Старик не смог бы такие тяжести унести далеко. Встречаться с Танегу Виктор опасался. Было неизвестно, что старик наговорил, прося доставить в тайне передачу. Оставаться на зиму в котловине Виктору не хотелось, хотя и был собран хороший урожай картофеля, огурцов, помидоров и кукурузы, которую они помололи на муку. Насушили и насолили грибов. Мяса запасли вдосталь, но использовали в основном свеженину. Его беспокоило не только здоровье матери, но и растущие чувства к Светлане. Не любить её было нельзя. Каждый день начинался и заканчивался с ней. И если оставаться здесь на зиму, то неизвестно чем это могло закончиться. А как быть с возможным родством?

      Осень подкралась незаметно. Сначала повяла трава. Лиственницы перекрасились в прозрачно желтые тона. Звери становились более свирепыми. Изменился и характер матери.
- Иди быстрей и прямо в село. Без дедушки не возвращайся. Можешь забрать с собой и её, - рукой показала она на дочь. – Толку от неё всё равно мало. Не слушается. Убегает из дома. Всё ждёт тебя у ручья. А мне волнуйся за неё. Муки ты натаскал много: почти два мешка. На зиму хватит нам и дедушке.
- А может мы втроём, потихоньку, пока не наступили холода подадимся в село. Жить там есть где, целый дом подаренный мне пустует. Вы там поправитесь, - возразил ей Виктор.
- Идти я не смогу, если что, придётся нести. Но не это главное: себя не обманешь, от себя не уйдёшь. Здесь я вся, душа моя здесь схоронена.
- А вы ещё свою любовь помните?
- Как же можно такое забыть. Ведь поди каждую ночку во сне вижу…, - и вздохнув, она посмотрела на Светлану.
- А кто был её отец, как его имя?
       Виктор понимал, что вопрос растревожит мать. Но не спросить об этом было выше его сил, хотя он и давал слово Суа Лянги. Но сейчас выпал тот редкий случай, которого он ждал давно. Ведь сама она так ни разу за всё лето разговор о русском – отце Светланы, погибшем от рук китайца, не вела.
- Его нет в живых. А как его звать я не знаю. Он мне сам этого не говорил, а я не спрашивала, - заплакала мать. В её поведении и голосе он почувствовал и услышал не искренность: стало понял, она знает, но не хочет, видимо до встрече с отцом – стариком Суа Лянги, ничего ему говорить.
      Поразмыслив Виктор понял, причина не в наступлении осени, а в предчувствии или желании больной женщины увидеть старика. Решение было принято – надо отправиться в село и вернуться с Суа Лянги, а если это не получиться, то вернуться сюда с Танегу и перенести мать в Тазово.
      
       С глубоким волнением он начал готовить плот, а потом и собираться в дорогу. Как никогда раньше, но стал опасаться за судьбу женщин. Брать Светлану с собой было нельзя. За больной требовался ежедневный уход: готовка еды, надо было выводить её на улицу, топить печку, обстирывать, приносить воду… Сама она этого делать не могла. А разлука предстояла не на четыре дня, как это было раньше, а на недели две, не меньше. Собаку, по настоянию Светланы, решил взять с собой. От бандитов с ружьями она всё равно не защитит, а в пути может быть полезной.
       Сборы были недолгими. Оттолкнув плот от берега, у него защемило в груди: «Милая Светлана! Это в последний раз! Больше никогда не оставлю тебя одну…». Посмотрев на берег, увидел её, машущей ему рукой. Захотелось спрыгнуть с плота, подбежать, обнять, но быстрый, бурлящий поток неумолимо нес его прочь…


Глава 10 – Бандиты.


     Хотя Виктор и отплыл из котловины на много раньше чем в прошлый раз, а засветло добраться до песчаной горы так и не смог. Виновный тому был пёс Верный. Когда оставалось плыть ещё часа 3-4 он вдруг вскочил, уставился на берег и несколько раз гавкнул. Виктор глянул на берег и причалил плот, решив выяснить причину такого беспокойства. Ему показалось, что кто-то промелькнул меж кустов, в десятке метров от берега. Сойдя на берег и подойдя к кустам он громко крикнул. Но на его зов никто не откликнулся и не показался. Пройдясь по берегу, размяв ноги, он пожурил собаку и продолжил плавание. В потёмках прибил плот к берегу у песчаной горы. Отыскал тайник и впал в раздумье: почему ни Танегу, ни старик не приходили сюда? Передачи не было, хотя время по уговору давно прошло. Тайник почему-то был раскрыт, не замаскирован, не закрыт сверху дёрном и ветками. Возможно ему не показалось, может действительно прошёл человек вверх по реке?! И это был старик Суа Лянги. Наверное он решил навестить их или вообще остаться на зиму в котловине. Вместе с передачей он отправился к ним. А если это кто-то другой – случайные люди – бандиты?! Они обнаружили тайник, забрали передачу и ушли вверх по реке! Там котловина. Там Светлана и мать! Как быть, что делать? Дремал он или спал ночью, эти мысли постоянно терзали его, не давали покоя. Едва забрезжил рассвет, как он был уже на ногах. Обошёл и заново обследовал тайник, осмотрел берег реки и близлежащий лес. Никаких следов увидеть не смог и решил, что промелькнувший на берегу человек – просто его видение. А тайник раскрыло сильным ветром или зверь какой туда угодил…

       К концу вторых суток, изрядно утомившись от быстрой и безостановочной ходьбы по лесу, Виктор подошёл к селу. Суа Лянги лежал на нарах.
- Сын мой, - вскочил он и обнял парня, - ты ли это!?  Не ожидал. Приболел, плохо вижу. Всё решаю, как быть. Хорошо, что пришёл, надумал навестить старика. Жива ли дочь? Как здоровье молодой? Ну что молчишь, говори…
       Усевшись за стол, прихлёбывая крепкий чай, Виктор рассказывал о жителях котловины и всех событиях происшедших с ним. Старику было интересно всё, даже мелкие подробности произошедших событий. Рассказывая о пережитом за это время, он заметил, что изменения коснулись и старика: он высох, стал ниже ростом и ещё более сгорбившимся. Глаз у него гноился и видеть им он перестал.
- Дедушка, а кто сейчас в селе лечит недуги.
Старик склонил свою седую голову на грудь парня и ответил негромко.
- Доверительных русских нет, ты ведь знаешь. А разве мог я согласиться с китайцем: при людях заявить, что не обижусь, если перестану видеть и другим глазом, после его примочек и снадобий. А сколько запросил? Двоим жить две зимы можно.
     Виктор, как мог, успокоил старого человека и стал готовить ужин. Между делом он продолжил свой рассказ.
- На зиму мы всего заготовили вдосталь, даже муки хватит на четверых. Дочка ваша плоха. Мне думается решила проститься с вами. Ей надо излить душу, рассказать о сокровенном. С этим наказом я к вам и пришёл.
- Я бы рад, - заплакав, негромко сказал старик, - но не могу. Я и до богораздела не доползу. Придётся тебе в лесу закапывать меня. Совсем плох.
      Вытерев слёзы и успокоившись, он начал рассказывать о новостях в Тазово, из которых Виктор узнал: в селе теперь есть полиция и поселенцы. Старшиной назначен специально привезённый сюда на катере житель Пермского. Жуликоватый. Пройдоха. Увеличил налоги. Нескольких селян забрано в солдатчину. В дом русских, Свиридова и Буланова, он пустил жильцов, новых поселенцев.
 - Слушаю вас, а в голове совсем другое. Жаль конечно, что здоровье не позволяет навестить в котловине близких, а тем более остаться там на зимовку. Дочка будет расстроена, но постараюсь ей объяснить и думаю она поймёт и не станет сильно сокрушаться. Без вас она мне не расскажет о том погибшем русском. Тогда вы должны точно, правдиво рассказать мне о нём. Кто он? Как его имя и фамилия? Мне по зарез это надо знать, из-за моих чувств и отношений к вашей внучке.
       Старик побожился, что о русском ничего не ведает, а если бы знал, то непременно, тем более теперь, рассказал бы всё.
- Говорю тебе истину, только у неё сможешь о нём узнать. Это её тайна мне неизвестна. Но зачем тревожить воспоминаниями больную женщину? Если любишь мою внучку, то женись на ней.  Мы с дочкой только рады будем и сможем умереть спокойно. Это не нарушит наших обычаев…
         И он стал убеждать Виктора, что такое, притом точно не установленное родство, не является причиной мешающей пожениться. Матери – разные. Местный люд вынужден продолжительное время жить в лесу одиноко. По обычаям орочи, даже более близкие по родству люди в таких условиях и то вступают в супружеские связи.
- Грехопадения здесь нет. Благословляю вас, - достал Суа Лянги два золотых кольца и вручил Виктору.
        Рассматривая эти кольца, лежащие у него в ладони, он всё равно пытался найти другое решение. Сомнения мучали его.
- А Танегу дома или ушёл на промысел? Если получиться, уговорю пойти со мной в котловину. Принесём в село вашу дочку. Здесь лечить её будем, обо всём расспросим. Тогда и о женитьбе договоримся.
- Уже недели две как в тайгу ушёл, на промысел.
- Поэтому и передачи нет в тайнике, - перебил его Виктор.
- Как это не было передачи, - забеспокоился старик. – Неужели не отнёс, забрал себе!! На него это не похоже; я же ему отдавал и наказывал.
      Виктора охватил ужас. Мгновенно холодная струя пота облепила спину. В его памяти ожила промелькнувшая на берегу фигура человека. Воображение рисовало не только кражу из тайника, но и нападение бандитов на беззащитных женщин.
       Он сбивчиво рассказал старику о беспокойстве Верного и поисках на берегу.
- Ай худо! Беда, - повторял, раскачивая своё тело старик. В сильном волнении он поведал, что около месяца назад, на селение Колумбе нападала большая и хорошо вооружённая банда. Они ограбили ларьки. Убили и лишили имущества многих селян. Слух об этом дошёл до Тазово и Пермское. Власти организовали поиски бандитов, но те разбрелись по тайге. Наши жители решили устроить в лесу кордоны, прихватить бандюг. Вот Танегу теперь вместе с ними в секрете, и вернётся не скоро.
- Сын мой, разбойники укрываются в лесу. Могут забрести и в богоугодье! Что станет с дочкой и внучкой? Обесчестят! Убьют! Горе! Беда! Как быть?
          Виктор молча слушал причитания, а сам поспешно укладывал необходимое в дорогу. Эти сборы не стали неожиданностью для старика. Зная характер юноши и его недавно возникшие чувства, он понимал, скоро русский парень уйдёт от него, несмотря на глубокую ночь.
- Знаю, твои сборы будут недолгими, а дорога трудной. Хочу предостеречь, дать напутствие. Бандиты и в ступе от толкуна ускользнут, поэтому живы до сих пор. Грабёж и убийства их ремесло, а ты, других взглядов. Не подходи к ним близко и не верь ни одному их слову. Не пощадят никого, убьют. Дал бы тебе совет, попросить полицию. А вдруг не поймут, задержат или заподозрят тебя!! Ой, всюду беда! А если с моими что случиться, не переживу!
       Обняв старика Виктор стал утешать его негромко:
- Зря не тревожься. Худшее не сбудется. Никого на помощь звать не надо. Дорога мне известна. Налегке доберусь быстро и не дам в обиду наших близких. Наган, ружьё и собака у меня есть, а бог поможет. А ты лечись и жди меня здесь. В начале лета будем у тебя все трое, тогда и решим все вопросы, - стал он прощаться.
- Возможно больше меня не увидишь, не застанешь дома. Не удивляйся этому и не надо искать. Надумал уйти к своим родным. Получиться, подлечусь, а нет, и так в могилу слягу. Пора подумать о душе… Для вас всё оставлю у Танегу. Ему верить можно. Не обманет, тем более тебя, всё передаст. Вижу собрался, скоро уйдёшь. Хочу покаяться перед тобой, облегчить душу, - опустился старик на колени. – Прости меня, сын мой, что зря испугался и не послушал тебя. Надо было забрать их оттуда. Теперь – если с ними плохое случиться, я один буду за это в ответе, - залился он слезами и начал вытирать их чистой тряпицей. – Пригляди за ними. Надеюсь и верю тебе. На этом, и на том свете, буду молиться за твоё добро…
- Не убивайся так. За судьбу женщин, их благополучие, я давно уже в ответе. Просить об этом меня не надо, это самые дорогие мне люди.
        Он крепко обнял и поцеловал плачущего старика. Суа Лянги, словно ребёнок что-то лепетал, но понять его Виктор не мог, да и времени не имел, он был уже мыслями в дороге.

      Едва поспевая за своим чутким другом, без остановки, он шёл по известной ему дороге. На коротких привалах ел сам и кормил Верного. Вечером подошёл к реке и сколько смог, в темноте, продвигался вдоль берега. Утром наткнулся на огнище, которого раньше здесь не было. Кострище жгли недавно, несколько дней назад. Ближе к полудню нашёл следы трёх человек на песке, которые шли вверх по реке. Что за люди? Куда идут? Это предстояло узнать.
      Верному не надо было объяснять. Унюхав следы, тот уверенно пошёл по ним, а Виктор, не обращая внимания на усталость побежал следом. Ближе к полуночи Верный вдруг остановился и стал гавкать на кусты. Подходить было опасно, да и что можно разглядеть в темноте. Пришлось развести костёр. Сделав из бересты факел, Виктор осторожно приблизился к кустам. Едва осветив место за ними, ахнул от испуга: голый труп человека лежал на сырой земле. Стало понятно, здесь разыгралась кровавая трагедия и прежде чем продолжить путь, надо было в ней разобраться. Темнота, голод и усталость заставили здесь дожидаться утра.
       Вернувшись к костру перекусил сам и покормил собаку. Прилёг, но уснуть так и не смог. Мешали мысли о следах и оставивших их людях. А едва забрезжил рассвет, как он подошёл к голому трупу – предположительно японца. Это было жестокое убийство. Живот был вспорот, а в туловище несколько следов от пуль. Вещей рядом не было, только следы. Труп сюда не тащили, всё произошло прямо здесь: убили и раздели. Но пока не было ясно, убитый японец один из троих или он был посторонним?
       Преследование продолжилось и около полудня Верный вывел на чёткие следы уже двух человек, которые шли вверх по реке. Сомнений не осталось – это бандиты. Японец – их напарник! Двое решили избавится от третьего и обобрать до нитки. Зная японские обычаи, было не трудно догадаться, что захваченному врасплох бандиту «предложили» сделать харакири. Но у того что-то пошло не так и его изрешетили пулями.
       Бандитов стало меньше; но вопрос, куда они пошли, остался. Если попадут в котловину раньше него, быть беде. Пришлось решиться на отчаянный шаг – идти туда на прямик, через лес, по незнакомой дороге, в стороне от реки. Ему предстояло испытание, и ошибку допустить было нельзя. На кону стояла жизнь близких ему людей…
        На четвёртые сутки, в большом изнеможении и тревоге, он перевалил хребет и спустился к горячему ручью. Верный, уставившись мордой кверху, вдруг стал гавкать у большого дуба.
- Витя, - вдруг донесся до него голос милой девушки. Светлана прижавшись к стволу дерева, сидела на суку. Устало улыбнувшись и махнув рукой она спустилась на землю. Рассказ её был коротким и печальным. Вчера она ходила к ручью за водой и неожиданно на поляне заметила двух мужчин. Вскрикнув, от испуга и неожиданности, она умчалась в дом к матери. А та сразу же наказала, бежать и спрятаться у горы в кустах и не в коем случае не возвращаться. Она слышала, как к дому подошли незнакомцы, потом были крики и выстрелы. Потихоньку выбравшись, она убежала к ручью, забралась на дерево и поджидала его. Что произошло в доме она не знала.
       Взяв на поводок Верного, а наган в руку, Виктор стал подкрадываться к дому. У поляны спрятавшись за дерево, взял на прицел дверь дома и расстегнул ошейник собаки.
- Выходи! – Закричал он по-китайски и выстрелил вверх.
Верный влетел в сенцы и с визгом стал царапать входную дверь. В доме раздался выстрел, а вскоре и другой.
- Не стреляйте! Бросайте оружие и выходите! – опять прокричал Виктор по-китайски и снова выстрелил вверх. Но никто не выходил. Установилась гробовая тишина, даже собака затихла. Что произошло в доме за эти несколько минут было не понятно. Может убили мать? А может стреляли в собаку?
- Верный ко мне! – Закричал Виктор. Пёс тот час выскочил из дома и заюлил у его ног.
- Выходи! – опять прокричал он, продолжая следить за домом. Никто не выходил и не издавал звуков.
- Верный, вперёд! Подав команду, сам последовал за собакой. Но едва ступил в сенцы, как его опередив, в дом вбежала Светлана.
- Не ходи! - Кинулся он следом за ней. Два китайца неподвижно лежали на полу: один у окна, другой у нар. Виктор пригляделся: их головы были размозжены и в крови. Наганы валялись на полу, недалеко от тел. Что здесь произошло и кто лишил их жизни, понять было невозможно.
- Мама, ты кажется меня не узнаёшь, - в испуге бросилась к ней Светлана. Виктор пригляделся к ней: её веки и глаза непрерывно подёргивались.
- Кто убил китайцев? – подошёл он к матери. Блуждающий, отсутствующий взгляд и безразличие к словам.
«Бедная, обезумела от пережитого…», - подумал про себя Виктор. Молча посмотрел на Светлану и выйдя из дома, повалился на землю, как подкошенный…      
      

Глава 11 – Житие. Смерть матери.


          На следующий день были зарыты убитые бандиты, рядом с ранее вынуждено застреленным китайцем. Как произошло двойное убийство в помещении, пока оставалось тайной. В доме и вокруг него навели порядок и уже к вечеру, ничто не указывало, на разыгравшуюся здесь кровавую трагедию.
        Вечером, после ужина, Виктор обсуждал со Светланой прошедшие события и предстоящие им дела. Или подаваться на побережье в село к старику, толи оставаться здесь в котловине на зиму? Вопрос был трудный. И причиной тому была лишившаяся рассудка мать. Из-за стрельбы в доме, сильных переживаний за дочь и наверное, смертельных угроз бандитов, эта болезненная женщина обезумела. Перенести её хрупкое тело на плечах в село, для Виктора было возможно. На это могло уйти две недели. Но смогла бы Светлана унести на себе еду, для них, на этот срок? А сплав по реке с больной? А ночёвки в осеннем, холодном лесу? Переживёт ли мать такие испытания… На эти вопросы, ответов пока не находилось. Но уже через час, немного поспорив и обсудив ещё раз всё, что могло произойти, они решили остаться в котловине до весны.
      
           Ни днём, ни ночью Виктор со Светланой не разлучались. Они вместе хлопотали по хозяйству, готовили еду, заботились о матери, ходили в лес и отдыхали. Их отношения – любовь, привязанность, были столь чисты и серьёзны, что они и на минуту не мыслили свою дальнейшую жизнь друг без друга. Вечерами, в свободное время они мечтали о своей совместной жизни в городе, доме, работе, учёбе и других повседневных и обыденных делах. Это были не пустые фантазии. От двух бандитов им досталось около двухсот золотых и столько же серебряных монет, золотые кольца, серьги, перстни, другие драгоценности. Обсуждая убийства этих двоих грабителей, стало ясно, они перестрелялись, не поделив между собой добычу ранее ими убитого японца. Больная мать этого сделать не могла. А вот в котомке одного из китайцев золотых монет и драгоценностей было найдено намного больше чем у другого. Спор мог возникнуть из-за больной, но всё же женщины и кто теперь будет хозяином этого дома и котловины. Наверное, услышав лай собаки, выстрелы и требования сдаться, оставшийся в живых бандит перепугался и застрелился. Видя всё это, рассудок больной женщины вынести не смог…

       Прошла половина осени. Дни стали короче. Солнечные дни сменялись дождливыми. Виктор подготавливался к зиме, в первую очередь проверяя запасы. Их количество позволяло провести зимовку, не думая об экономии. Появился даже один лишний мешок муки. Уходя в село, он проверял запасы и хорошо помнил, что один мешок был полным, а второй начатым. Сейчас, при осмотре, появился ещё один полный мешок. Это его и озадачило. Неужели бандиты принесли его с собой? Так этого быть не могло! Муку они могли нести только в котомках, а там были драгоценности, сменная одежда и другое необходимое в тайге имущество. Были и продукты, но немного. В приведения Виктор тоже не верил. А тут ещё и другое чудо! Обихаживая мать, Светлана обнаружила в изголовье её нар золотые карманные и наручные часы и два золотых кольца. Откуда всё это? Как оказались в доме, да ещё в изголовье нар? Ведь почти каждый день Светлана перестилает постель матери и ничего, даже похожего, там не видела! Эту загадку Виктор объяснял себе по разному. Сначала думал, она взяла незаметно эти драгоценности из котомки бандита и припрятала у себя в изголовье. Другая мысль, что бандиты её должники и пришли рассчитаться, тоже была невероятной. Такие бандюги привыкли забирать, а не отдавать. Каких только на этот счёт Виктор со Светланой не строили догадок, но ни одна, заслуживающая внимания, не пришла им на ум. Правда в одно предположение Виктор едва не поверил. Когда он уходил к старику, а Светланы не было дома, уходила к ручью или в другое место, мать обнаружила клад китайца – бандита, который проживал здесь и которого застрелил Виктор. Светлане об этом, до возвращения Виктора, мать решила не рассказывать. И если бы не мука, то с этим можно было согласиться. Но муку в земле, вместе с кладом, хранить нельзя, сгниёт. А этот продукт в тайге, почти на вес золота. Вот и осталась эта загадка пока не разгаданной…
         В конце осени в полдень, когда была накормлена и уснула мать, Светлана сидела на нарах, а Виктор за столом. Благодушное настроение располагало к разговору, но они молча смотрели друг другу в глаза. Наверное, их мысли были об одном и том же. А затем, словно по давнишнему уговору, разом встали и вышли из дома. Зачем или для чего они это сделали – никто из них толком не знал. Но всей душой, сердцем они догадывались, понимали, что так надо поступить. Порыв страсти охватил их молодые сердца. Они обнялись и молча пошли к ручью. Она прижала свою голову к его плечу и Виктор почувствовал тепло и трепет её тела. И сразу ему вспомнились слова старика: «Женись. Грехопадения здесь нет. Я вас благословляю…». Они недолго посидели на поляне, на которой росли цветы и за которыми заботливо приглядывала мать, когда была при своем уме. Затем по ручью поднялись к ключам, которые встретили молодых тихим звоном, по очереди выталкивая свои струи. А когда те прилегли на землю у кустов, ключи стали выбиваться одним большим фонтаном.
- Вот так и наша жизнь, - начала было говорить Светлана, но Виктор не дослушав, начал её целовать…
    Через сколько времени они поднялись и пошли обратно домой – никто из них не заметил: сердца бились возбуждённо, а мысли были о другом…

        Зима в котловину пришла неожиданно и сразу. Выйдя утром из дома увидели, как на ещё не промёрзшую землю, крупными хлопьями валит снег. Уже к полудню лес преобразился. Деревья украсились снежинками, а землю покрыло белым ковром. Через несколько дней сугробы выросли до пояса. Людям и зверям приходилось передвигаться по проторенным тропам. Виктор продолжил обходы ловушек и редко возвращался без добычи. Шкуры они выделывали, потом Светлана шила всем тёплую одежду и обувь. Виктор как мог, помогал ей. Больше всего времени у них уходило на заботу о матери. За которой надо было присмотреть, утихомирить, накормить, помыть, сводить на двор, переодеть… Да мало ли дел, когда обихаживают большого и буйного ребёнка, которым она стала. Но это не затрудняло молодых и было не в тягость, но однажды мать, буйствуя, опрокинула горящую печь и едва не спалила их единственное убежище. Только смелость и находчивость Виктора уберегли их от этого горя. Но как бы не безумствовала мать, а рассудок к ней хоть и изредка, на непродолжительное время, возвращался. Как-то Виктор помогал стирать бельё. Вдруг он заметил, что мать тихонько слезла с нар и стала позади Светланы. Увидев сосредоточенный взгляд матери, он обомлел и не смог предупредить Светлану.
- Стираете, - послышался её загробный шепот. От неожиданности Светлана неудачно отшатнулась, потеряла равновесие и Виктор с трудом её удержал, не дав удариться о край стола: мать же, не обращая на это внимание, уставилась на тыльную, противоположную от оконца стенку и протянула туда трясущуюся руку. Она хотела, что то сказать, но с её губ сорвались лишь нечленораздельные слова: к ней опять вернулось безумство. Она стала хохотать и рыдать, выть и кувыркаться, что обычно делала когда не спала. Другой случай возвращения рассудка к матери заставил Виктора всерьёз задуматься о безопасности Светланы. Она в тот день встала рано, ещё затемно, подлила в плошку жира и стала раздувать угли в печи. Мать в это время обрела рассудок и тихонько спустившись с нар решила приласкать свою дочку.
- Милая моя доченька, - обняла она её. Но нежданно к ней опять вернулось безумие и она уцепившись своим костлявыми руками за косу дочери начала её трепать и тянуть по полу. Печка перевернулась, а угли высыпались. Посуда со стола упала. Светлана закричала от боли и пытаясь привлечь внимание Виктора, который ещё спал.  Но услышав крики любимой, лай собаки, непонятный шум и грохот он спросонок вскочил и подумал, что напали грабители! Даже сначала схватил рядом висевшее ружьё, но потом разобравшись, с большим усилием оторвал вцепившуюся мать от дочери. После этого, обсудив всё с потерпевшей, вынужден был в углу нар изготовить клетку и поместить туда мать.
           Прошло ещё несколько недель. У больной, без надлежащего лечения, болезнь то затихала, то прогрессировала. В один из дней, перед рождеством, произошёл ещё один случай, озадачивший молодых. В тот день мать буйствовала всю ночь и своими криками не давала возможности уснуть. Едва рассвело, Виктор вывел её на двор, до ветру, а затем опять поместил в вынужденное заточение, в клетку. Вскоре больная перестала буйствовать и уснула. Виктор уговорил Светлану ложиться спать, а сам стал готовить еду и выходил во двор наколоть и принести дров. Где-то в полдень, когда еда была готова, он вдруг заметил, что мать проснулась и стала развязывать верёвку, закрывавшую дверцу клетки. Стало очевидным, к ней вернулось сознание.
- Вам помочь, - обратился он к ней. Не ответив, она открыла дверцу клетки, осмотрела её и самостоятельно слезла с нар. Виктор разбудил Светлану.
- Доченька, - посмотрела она на неё и показала рукой на стену противоположную от оконца. – Вы видели, вы знаете что там… И вдруг, в то мгновение когда она хотела сказать им важное, безумие вернулось. Мать захрипела, стала хватать, что попало под руку и бросать в них…
       Краткое, осознанное её поведение озадачило молодых. Не один раз она указывала им на эту стену, примыкающую к отвесной скале. Они многократно осматривали её и висевшие на ней предметы, но ничего особенного обнаружить не смогли.

         В первые дни нового 1920 года у них закончились запасы замороженной свеженины. С согласия Светланы, Виктор захватив оружие ушёл проверить две действующие у них звериные ловушки. Но не успел он обследовать первую, как услышал её зов, а потом увидел бегущую к нему. Она прибежала с радостной вестью, к матери вернулось сознание и она вышла сама из клетки. Когда они вбежали в дом, то увидели, что мать сняв всё, с этой таинственной стены, лежала на полу, без дыхания. Она была мертва…
       Чувствительная по натуре Светлана болезненно перенесла смерть матери. Скорбь, душевные переживания у неё были столь велики, что он опасался за её жизнь. Жар, головные боли, недомогание надолго приковали её к постели. Виктору пришлось одному хоронить мать, на её облюбованном месте, где всё тёплое время росли цветы. Пришлось немало потрудиться, чтобы в мёрзлой земле вырыть могилу и поставить крест. В его основание положил плоский камень, который приволок от ключей и высек на нём надпись: «Здесь покоится великомученица мать! Странник, сними шапку и опустись на колени! Да сохраниться в веках благодарная память о ней. С земным поклоном дочь и сын – сестра и брат – муж и жена. Аминь. Январь 1920 года.».
      Такую надпись Виктор сделал, хотя не совсем твёрдо был уверен, что Светлана приходиться ему сестрой. Надеялся, что это не так. Хотя с другой стороны, все события и факты говорили об обратном. Вот и случай, произошедший до смерти матери, подтверждали их родство. В тот день Виктор сел бриться возле оконца за столом. Светлана, опершись локтями ему на плечи, заглядывала то слева, то справа от его головы, в зеркальце.
- Ой, - удивилась она, - как ты похож на меня!
         Виктор вскочил и стал внимательно рассматривать Светлану, а затем в зеркальце себя. Действительно они похожи друг на друга. Их лица имеют много общего. Это сходство было ещё одним подтверждением их родства. Видимо она его сестра. Но как точно узнать: кто был тот русский, отец Светланы? Мать её мертва, а кто поведает теперь правду…


Глава 12 – Трагедия.


       Смерть матери оборвала последнюю ниточку удерживающую молодых в котловине. Теперь им ничто не мешало из этой глухомани перебраться к старику в Тазово. Ведь здесь невозможно спокойно жить, избавиться от кошмарных тревог. Приходящие сюда бандиты, притаившиеся свирепые звери – этого надо постоянно опасаться. Безоружному, не осматриваясь невозможно даже сходить к ручью по воду. Как-то, ещё при жизни матери, Виктор со Светланой решили сходить к речке половить рыбы, форели. Только подошли к зарослям у речки, как пес прижался к ногам Виктора, поджал хвост и стал жалобно повизгивать. Это насторожило и испугало молодых. За оружие они схватились вовремя: из кедровника, им на встречу, вышел косматый медведь. Возможно, защищая территорию, а может оберегая свих детёнышей зверь бросился на них. Пришлось стрелять, и не один раз, чтобы его убить. А что б с ними произошло если оробели или промахнулись? Своими мыслями он поделился со Светланой.
- Как хочешь. За меня не бойся, дойду. С одной стороны страшновато, много людей не видела. Но рядом с тобой мне не страшно. С другой стороны, не будем ли мы дедушке в тягость. А здесь у нас еды до весны хватит, да и зимой идти в посёлок не с руки.
          Решение этого вопроса легло на плечи мужика. Виктор стал в уме прикидывать предстоящий путь и трудности ожидающие их. Речка покрыта льдом и на плоту плыть нельзя. Заснеженный перевал и балки. Завалы леса, даже тропок нет. Идти можно только на коротких и широких лыжах. Продуктов и прочего барахла на себе тащить много придётся. Дорога, хоть и с малым уклоном вниз, займёт около двух недель. Это четырнадцать ночёвок в лесу, у костра, где застанет темнота. А если ударят морозы? Ночи длинные, можно и простыть. А Светлана возможно понесла…
        Обсудив всё вместе ещё раз, выход решили отложить до середины весны.

        Их жизнь, как и раньше, проходила однообразно и в тревоге; но отношения были самыми наилучшими. Они любили и заботились друг о друге. Сознавали, жизнь одного из них зависит от другого. И ещё их сближало то, что они остались сиротами, ни отцов, ни матерей у них теперь нет. Своё совместное будущее они не представляли порознь.
       В один из ненастных дней в начале весны они проснулись, как всегда, рано и начали топить печь, готовить на день еду. Днём печку не топили, побаивались. Дым виден, а запах чувствуется с далека. Это могло привлечь внимание случайно попавших в котловину бандитов. А такое однажды произошло. Тогда в полдень Виктор выпустил на двор, долго визжащего пса. Немного побегав, тот стал принюхиваться и залаял. Такое уже бывало, когда к дому близко подходили звери. Взяв ружьё он вышел в сенцы. Собака сначала подбежала к нему, а потом стала увлекать к ручью. Это его насторожило и взяв ружьё на изготовку он последовал по тропе вслед за ней. Вскоре услышав выстрел, он ответил двумя. Идти дальше к ручью его отговорила Светлана; схватив за рукав, стала слёзно умолять не идти дальше, вернуться домой. Остаток дня и ночь прошла в тревогах, а утром они вдвоем пошли к ручью. На снегу были чётко видны два лыжных следа. Они шли к их дому, а затем развернулись на запад. Кто эти люди: бандиты или охотники? Зачем стреляли?
       Через день, в ненастное мартовское утро, закончилась в доме вода. Виктор наказал Светлане запереться, взял ружьё, спустил с привязи собаку и с ведрами пошёл к ручью. Светлана закрыв на засов дверь, села у оконца и стала в уме определять, рассчитывать, что делает сейчас и где находиться её суженный. Вот он дошёл до ручья, разбил лёд, набрал воды, постоял, осмотрелся, идёт к дому. По её расчётам, подходит к дому, стучится… Проходит томительная минута, другая, но стука нет. В её голове возникают тревожные мысли. Напал зверь! Подстерегли и зарезали её любимого бандиты! Открыв дверь; в метель и утренний мороз кинулась по тропинке к ручью. Забыв про одежду, босиком бежала выручать Виктора из беды… На полпути залаял Верный, и увидев её Виктор, на секунды онемел от ужаса, подумав, что произошло ужасное. Но разобравшись, бросил вёдра, подхватил её на руки, побежал к дому…
        Более недели Светлана не подымалась с постели, болела.
- Разве можно так поступать, - когда выздоровела, не журил, а всерьёз ругал её Виктор. Сквозь слёзы она смотрела на него.
- Жить я всё равно не буду, если не станет тебя.
Зная её характер, он понимал, что из-за пустяка, который она воспримет не правильно, может произойти непоправимое. Она боится потерять его, остаться одной. Надо как можно быстрей, только потеплеет и начнёт сходить снег, уходить отсюда к людям на побережье.

      В начале весны у Виктора стали болеть, гноиться глаза. И если б не Светлана, едва ли он отделался от этой заразной болезни, трахомы. В один из дней они пошли проверять ловушки и на удачу, в одну из них, провалился медведь. Вот тогда она и вспомнила, как мать лечила себе глаза медвежьей желчью. Она развела желчь в кипячёной воде и более месяца, пока совсем не отступила болезнь, по нескольку раз в день протирала Виктору этим раствором веки глаз.

    Чаще и продолжительней стала котловина заливаться золотистыми лучами солнца. На южных склонах гор сошёл снег. Скалы оголились. На проталинах в лесу была видна земля. Ежедневно молодые прогуливались или к ручью, где схоронили мать, или к сказочным ключам. Светлана шла тихо и осторожно. Её шуба не застёгивалась на пуговицы и было видно платье, туго обтягивающее располневший живот...
      В начале мая Виктор полез в погреб за мясом. Его было с избытком, на месяц – полтора. Он сказал об этом Светлане.
- Раз будем скоро уходить, нечего в прок заготавливать. Надо ямы завалить. Звери будут в ловушки проваливаться, зря погибнут. Пусть лучше живут, - забеспокоилась она.
      Стоял хмурый, туманный день. Из нависшей над котловиной тёмной тучи моросил мелкий дождик.
- Тебе сейчас сходить надо. В такую погоду больше всего и проваливается зверей. А за меня не беспокойся, - стала выпроваживать она его из дома.
- А может позже сходить, как ты поправишься, - возразил он, видя её лёгкое недомогание.
- Неужели из-за меня те, кто нас кормит и одевает должен погибнуть, - едва не расплакалась она.
Виктор успокоил её и наказал до его прихода из дома не выходить. Пса решил не брать, только наган и лопату.
- Зверей, если провалились, отпусти. Будь осторожен, - вышла проводить Светлана.
Он обнял и поцеловал её. Сказать что-либо не смог, щемило сердце; на глаза навёртывались слёзы. Так и побрёл молча к ловушкам. В первой, ближней из угла в угол метался матёрый медведь. Он раскрыл яму и задумался: то ли пристрелить, то ли отпустить зверя? А если отпустить, как просила Светлана, то как? Раздумывая он перешёл к другой яме. Ловушка была пуста. Он быстро её раскрыл, а затем завалил буреломом, камнями, землёй и возвратился к первой яме. Медведь рычал, сопел, старался выбраться на волю. Вспомнилась просьба Светланы. А если пристрелить косолапого, то она может болеть будет дольше! Решил выпускать. Земля и камни полетели в глубокую яму, а зверь рассвирепел ещё больше. Виктор с большим трудом приволок большую лесину, и начал опускать в западню. Едва один конец лесины достиг дна, как медведь стал карабкаться по ней. Виктор отбежал от западни и взял на изготовку наган. Зверь выбрался на свободу метнулся к чаще. Не добежав до неё несколько метров, развернулся и понёсся на спасителя. Виктор попятился назад и дважды выстрелил в медведя. А когда тот был совсем рядом, выстрелил ещё в открытую пасть и оступившись упал на землю…
           Что происходило дальше, сколько времени в беспамятстве пролежал на земле – неизвестно. Сознание медленно стало возвращаться к нему и он почувствовал, сильную вонь и тяжесть сдавливающую ему грудь. С трудом сдвинув тушу медведя, пошатываясь поднялся. Протерев рукой забрызганные грязью и медвежьей кровью глаза, чуть опять не потерял сознание.  Поодаль от убитого медведя, на земле, лежала Светлана с прострелянной головой!
- Милая, что же ты наделала, - почувствовал он всю трагичность своего положения.
          Схватив на руки свою любимую, он побежал к дому. Что творилось с ним в пути: кричал ли, рыдал или молил бога оживить Светлану – не помнил. Только у самого дома неистовый лай Верного вернул ему сознание. Казалось он тоже переживает случившееся. Войдя в дом, уложил бездыханное тело на нары и зарыдал. Опять в голове всё помутилось…
         Очнулся он глубокой ночью в темноте. В доме было холодно, пробирала дрожь. Закрыв настежь открытую дверь он зажёг плошку. Поставил горящую плошку у изголовья нар и опустился перед любимой на колени. Тревожные мысли будоражили сознание:
«Милая Светлана! Зачем послушался старика и не взял вас с матерью в Тазово! Ведь тогда этого бы не произошло! Почему не пристрелил зверя в западне! Почему после смерти матери не подался в посёлок, а остался здесь?! Как теперь мне быть?! Как искупить свою вину?!»
      И он решил: схоронить Светлану и покончить с собой. Весь остаток ночи у него невыносимо болела голова, и не только от кошмарных мыслей, а и от чем-то острым рассечённого затылка. Руками он нащупал глубокую рану. Кровь уже не шла, а запеклась на затылке и шее. Как смог промыл рану тёплой водой и наложил повязку. Утром он причесал и умыл лицо Светланы. Что либо делать больше или находиться рядом с ней он не мог, боялся сойти с ума. Головокружение и дикие мысли не давали сосредоточится, ведь в одно мгновение была потеряна любовь и будущее – разве можно после этого совладать с собой?!

         Он вышел из дома и побрёл сам не зная куда. Холодный ветер и мелкий дождь остужал его лицо и сознание. В полдень очутился на трагическом месте, у западни. Свирепый зверь лежал неподвижно. Рядом лежали два нагана и его шапка. Только теперь он почувствовал, что голова замёрзла. Нагнувшись за шапкой, рядом заметил торчащий из земли острый камень, с запёкшейся на нем кровью и прилипшими волосами.  Так вот почему после падения он потерял сознание! Шапка спала и он ударился затылком об камень! Теперь стало ясно, что произошло дальше. Светлана, услышав выстрелы, прибежала с наганом на выручку. Но увидела его под медведем, в крови и без движения. Посчитав Виктора мёртвым, она не задумываясь покончила с собой…
       Столкнув тушу в западню, бросил туда оружие, которым убила себя любимая. Завалив яму, тихо побрёл к дому. Пес, положив голову на лапы, лежал с закрытыми глазами. Виктор подумал, что собака голодная и вынес ей еду. Верный приподнялся, и раскидав подстилку, стал рыть лапами землю и глотать её. Схватив ведро, Виктор пошёл к ручью: ему подумалось, его друг хочет пить. Когда он возвратился в дом – Верный был мёртв! До слёз было жалко замечательную собаку. Но в это трагическое время Виктор не смог в слух сказать даже одного скорбного слова о мохнатом друге. Его целиком поглотило горе – потеря любимой. Подлив в плошку жира, лёг рядом со Светланой. Почувствовав близость милого друга, Виктор не помнил, как заснул.
       Утром, зарыв у дуба Верного, на котором тот отыскал ему Светлану, стал мастерить гроб. Разобрал полку, скамейку, сенцы. А дальше работа не спорилась: пилка, рубанок, топор – всё валилось из рук. К вечеру всё же гроб был сбит. Уложив в него Светлану, сам едва удержался на ногах. Был полон волнений. Временами кружилась голова. Силы покидали, ведь три дня ничего не ел. Согрев чаю, попил и прилёг на нары. Прошлая, короткая жизнь замелькала в его голове. Приёмная мать ждёт и теперь уже никогда не дождётся его. А зря, все эти четыре года он ни разу не удосужился написать ей весточку о себе. А Владивосток. Денисовы. Они так же ждут его возвращения. Ружьё, единственное ценное, что было у них, ему следовало бы им возвратить. Владимировка. Кирсановы. Какие это замечательные русские люди! Незнакомого, чужого человека приютили, излечили и пристроили к делу, оставили в своём домишке зимовать! Владимир Леонидович просил обязательно быть у него: «На смерть обижусь», - расставаясь сказал он. Обещал Виктор и Дмитрию Афанасьевичу быть у них. Возможно они с Булановым не добрались до Имака, погибли в пути. Жена, дети ждут мужа и отца! Беспокоятся! Они видимо никогда не узнают их последний разговор и просьбу. А как живёт, чем занят старик Суа Лянги? Что он будет знать о судьбе дочери, внучки и русского парня?! Больным, слепым он всё равно придёт сюда в котловину. В пути он может погибнуть. А если и дойдёт, то узнав, что котловина опустела, умрёт с горя. Точно не известна и судьба отца. А ведь за этим он и выходил сюда в малообжитый край. Четыре года поисков, но ответа нет! А не надругается ли он над милой Светланой, предав память о ней забвению?


Глава 13 – Тайфун. Расставание со стариком. Снова в котловине.

       
        Последние дни мая выдались тёплыми. Уже на один день Виктор трудился на поляне у ручья; старательно готовил надгробную плиту и шлифовал камни для могилы любимой. Плита была похожа на гранитную, на которой он высекал, можно сказать писал своей кровью, эпитафию.
               
               «Милая Светлана!
Жизнь наша, как судьба живых ключей,
От них горячий, льётся вниз ручей.
А если вдруг один погиб иль отдыхает,
Покой его другой оберегает.
                Твой Виктор. Май 1920 год.»
      
         Такую надпись он высекал после длительных раздумий, о своей смерти и жизни. По прошествии нескольких дней, после трагических событий, стало понятно, его смерть – это просто безумие. Она ничто не изменит, никому и никогда не принесёт никакого облегчения. Наоборот, с его смертью, навсегда будет утеряна память о нём и милом, дорогом ему человеке – Светлане. Близкие и знакомые будут надеяться, ждать возвращения, страдать. Они не догадаются, что он покончил с жизнью и не похоронен; а хладный труп его разорван и съеден зверями. На такое предательство к живым и мёртвым он не решился…
          Потребовался ещё один день, чтобы закончить с могилой и приукрасить поляну. Теперь кроме цветов там возвышались три пихтачи, которые он посадил. Почему три? Он знал, что кроме матери и Светланы здесь где-то покоиться ещё и русский, злодейски убитый китайцем. А ведь тот русский Светланин, а возможно и его отец. Уходить из котловины к старику Виктор не спешил. Решил дождаться поминок, которые справляются через 40 дней после смерти. Чтобы отвлечься от грустных мыслей он постоянно находил себе работу. Первым делом решил поставить памятник Верному. Из камня высек его голову. Ведь собака, как теперь он разобрался, погибла из-за него. Уходя, привязал её крепко. Услышав выстрелы, крики, а потом рыдания своего хозяина, он изо всех сил рвался, стараясь прийти на помощь. Но освободиться от привязи не смог и перенёс невероятное потрясение. Не смог этого пережить – умер. Кроме этого повседневные дела отнимали уйму времени. Так и прошли 40 дней.
               Едва справив поминки, как заторопился к реке строить плот. Уже не раз он задумывался о том, почему все кто случайно или преднамеренно посещал котловину, погибали здесь или позже в других местах. Даже собак не минула эта учесть! В живых, насколько он знал, остались только они со стариком Суа Лянги. Старик доживает свои последние дни, а возможно и умер. Следующий должен быть он? Недавно смерть прошла совсем рядом. Чудом остался жив. Неужели суждено погибнуть в ближайшее время? Надо бежать из этой кошмарной западни к людям!
                К вечеру плот был готов. Недалеко от дома в кустах он зарыл деньги и драгоценности, которые им со Светланой достались от перестрелявших друг лруга бандитов. Ночью спал плохо. Было душно. Болела голова, а из далека доносились раскаты грома. Утром, едва вышел на двор, как дурное предчувствие и беспокойство овладело им. Утренние сумерки были окрашены кровава-красными отблесками солнца. Ни дуновения ветерка. Казалось тучи висят над верхушками деревьев: вот, вот они опустятся и раздавят всё и всех! Впихнул в котомку еды, схватил ружьё и побежал к ручью на поляну. Поклонился матери, простился со Светланой и помчался к плоту.
                Едва отчалил от берега, как подул ветер и заморосил дождик. Не проплыл и часа как ливень, шквальный ветер и сверкающие молнии обрушились на него. Плыть стало опасно, да и невозможно из-за сплошной стены дождя. Пришлось прибить и привязать плот к большущему кусту. Отвязать промокшую котомку и ружье не смог: тучи сыпанули вместе с дождём градом, с кулак. Он кинулся к ближайшей горке, и на счастье, заметил там углубление. Удалось с трудом втиснуться в маленькое каменное дупло. Что стало твориться вокруг – передать невозможно. Тайга трещала и стонала. Ломался и со свистом по воздуху летал бурелом. Большие деревья под напором ветра сгибались, а некоторые падали, увлекая за собой стоящие рядом. С горы потоками стала литься вода; вымытые камни катились вниз сметая всё на пути. Дождь и град неожиданно чередовались. Яркие вспышка молний, даже сомкнув веки, слепили глаза; сопровождавший их гром был оглушителен и приводил в трепет. Глядеть на всё это было невозможно, приходилось обхватив руками голову сидеть с закрытыми глазами и молить, чтобы остаться в живых. Так продолжалось несколько часов. Около полуночи сверкнула ослепительная молния и прогремел столь страшный гром, что он вывалился из своего укрытия. Слегка приоткрыв глаза увидел на берегу проплывающий бело-огненный шар! Вдруг он ослепительно взорвался и стало видно, что воды в реке прибавилось почти на метр.
«Унесёт плот! Там ружьё и котомка!». Мелькнула мысль и он преодолев страх побежал к плоту. Крепкая верёвка, подаренная Владимиром Леонидовичем, удерживала плот, в с ног сшибающим потоке воды. С трудом отвязав котомку и ружье возвратился в маленькое убежище.
             До рассвета лил дождь, дул сильный ветер, доносились раскаты грома и сверкали зарницы. С рассветом неожиданно проглянуло багровое солнце. Оно боязливо осветило изуродованную, перекорёженную тайгу и опять скрылось. Виктор взобрался на плот и поплыл дальше к песчаной горе. Уровень в реке был высокий, вода несла плот быстро и не надо было опасаться мелей. Вечером он был ошеломлён: не стало песчаной горы! Её размыл ливень. Только огромные валуны, точно памятники, торчали на том месте.
            Чем ближе подходил Виктор к Тазово, тем всё больше волновался. Как и о чём вести разговор со стариком? Переживёт ли он трагическое известие о смерти дочери и гибели внучки? А утаить от него это будет невозможно. Он по одному взгляду или даже голосу догадается обо всём. Были опасения и насчёт себя. Не заберут ли его на солдатчину? Не обвинит ли старик в смерти дочери и внучки его?...
             Было ещё светло, когда Виктор несмело вошёл в фазенду старика. Суа Лянги дремал за столом. Подняв голову он внимательно посмотрел пришедшему в глаза. Вскоре, по щекам старика потекли слёзы и он залепетал как ребёнок.
- Как худо! Даже собаку и ту не пощадило!! Сын мой хватит и тебе мучиться. И ты много повидал горя. Скитаясь жизнь не ищут, а по частям хоронят. Прощай. Мне пора, - хотел он уходить из фанзы и взял приготовленную уже в дорогу котомку.
- Дедушка, куда вы? Я вас не пущу, - забеспокоился Виктор. Старик повернулся и указал рукой.
- Всё что у меня осталось лежит здесь, в фанзе, в изголовье нар. Заберёшь. За мной не ходи и не вздумай искать. Я ухожу, - и немного подумав добавил, - к своим. Я давно обо всём догадался, но только не знаю, что меня тут удерживало. Возьми и это, - втиснул он Виктору в руку ключ от замка, которым запирал фанзу. Потом повернулся и медленно вышел. В растерянности держа переданный ключ, Виктору казалось, он не от фанзы, а от жизни Суа Лянги. Выскочил на двор, пытаясь его вернуть. Старик удалялся медленно в сторону моря.
- Дедушка не уходите, вернитесь!
Но тот продолжил свой путь и скрылся из вида.

          Виктор вернулся в фанзу, лёг на нары и предался размышлению. Что делать дальше? Куда подаваться? Несмотря на усталость решил навестить дорогого и преданного ему человека – Танегу. Надо было узнать местные новости и попросить купить продуктов в дорогу. Решил вернуться опять в котловину. Нужно было тщательно осмотреть каждую сохранившуюся там вещь: ложки, кружки, рубанки, обследовать погреб, сам дом. Разыскать могилу где схоронили русского. Вырыть из земли труп и осмотреть его. Может быть это подскажет, кто этот русский. Его отец или нет?!

             Свежий ветер кружил: дул то в спину и торопил в тайгу, в котловину, то ударял в лицо и поворачивал обратно в сторону моря, куда ушёл Суа Лянги. По уже приобретённой привычке, молчаливо, осторожно и со всевозможными думами, ружьём и котомкой за плечами Виктор пробирался по тайге. Его волновало: куда же ушёл доживать свой век старик?  К сестре в Найна или к хорошим знакомым из своего рода? Видимо к сестре, многодетной матери. Ей действительно надо помочь. Да и с ней можно по душам поговорить, поделиться своим неслыханным горем. «Даже собаку и ту не пощадило!» Припомнились Виктору взволнованные, полные скорби слова старика. Значит он точно догадывался, знал, что в живых нет ни его дочери, ни внучки.
               В конце августа, ужасно себя чувствуя, Виктор спустился с горы в котловину. Он подошёл к могиле Светланы, опустился на колени, помолился, затем прилёг и не заметил, как заснул. А когда проснулся, решил умыться и первое, что бросилось в глаза: течёт только один холодный ручеёк! Вода из горячих ключей иссякла. В чём дело? Что за напасть случилась? И он стал подниматься вверх к страшной горе, у которой выбивались ключи. Ещё издали была видна страшная картина. Произошёл обвал и громадное оползание горы. Всё подножье, где выбивались ключи, накрыло толстым слоем земли, камней и обломками деревьев. Это были последствия невиданного тайфуна. Жутко и неприглядно стало на когда-то прелестном и памятном для Виктора месте. Он снял шапку, стал на колени и долго скорбел по удивительному сотворению природы. А ведь без горячих ключей котловина быстро вымрет, звери уйдут, да и людям здесь делать будет нечего.
               С тяжёлым осадком на душе он шагал к дому. Но увидев ещё издали свой лесной приют, был ошеломлён. Крыша дома сорвана. От дверей, окон не осталось и следа. Виктор вошёл в четыре стены: в луже воды валялись сучья и ветки, посуда, инструмент, шкуры – всё вперемежку. Печка повалена. Он долго сидел на поваленной ветром сосне, прежде чем осознал: нельзя падать духом, надо крепиться, бороться – жить, иначе погибнешь. Найдя лопату, прорыл канаву и спустил воду из дома. Выбросил хлам. Прибрал посуду и инструмент. Развесил для просушки шкуры, одежду и тряпьё. Установил и разжёг печку. Вскипятил чай, приготовил еду и перекусил. После ужина долго, до полуночи поддерживал огонь в печке. Он нуждался не в тепле, ему надо было отвлечься, отогнать страх, который стал одолевать с наступлением темноты. Из котловины стали доноситься странные звуки, неведомые шорохи, бросающие в дрожь свисты. Не один раз за ночь, ему приходилось хвататься за ружье. Вслушиваться, с бьющимся сердцем, в доносящеюся какофонию. Спал урывками и тревожно. Кошмарные сны сменялись один другим. То он проваливается, долго падает в бездну. Грудь сжимается. Он силиться закричать о помощи, но не может выдавить и звука. То он попадает в трясину. Тонет в грязи и не может дотянуться рукой до спасительного куста. А его ветки рядом… Все кошмары кончаются тем, что он кричит и просыпается от собственного крика. Холодный пот на лице и дрожь во всем теле. И такие кошмары преследовали его каждую ночь, пока он находился в котловине…
      
         Цель была поставлена, и не взирая на трудности, надо было узнать больше о похороненном русском. Начал с того, что осмотрел каждую сохранившуюся вещь, тряпку, банку, посуду, инструмент. Осмотренное выносил из дома и складывал на огороде. Разломал нары, оставив небольшое место себе для отдыха. Перерыл всю землю внутри дома. По брёвнышку осмотрел все стены. Всё напрасно! Ни где не было видно каких-либо надписей, росписей или знаков и вещей удостоверяющих владельца. Могила матери и Светланы находились посредине поляны. Где же схоронили русского? Единственное, что было известно, его хоронила тайком мать на этой поляне. Не трудно было догадаться, что вырыть глубоко она не могла: мало времени и мало сил. Поэтому наметив направление от встречи двух ручьев к могиле матери, приступил к раскопкам. Рыл траншею не глубоко, не более метра. И его предположения оправдались. На третий день, на глубине около полуметра, он наткнулся на кости. Это было всего в шаге от могилы матери. Вскоре Виктор обнажил весь скелет. Одежда на нём вся сгнила и превратилась в труху. Несколько пуговиц да маленький простой карандашик – вот и всё, что удалось обнаружить. Обуви и тёплой одежды не было. Голова рассечена. Старик был прав, говоря, что русский был зарублен топором. Виктор вырыл могилу рядом с матерью, сколотил гроб и захоронил останки русского.
                Что предпринять дальше? Как установить личность русского? Этого Виктор пока не решил. Не мог он и решить, то ли ему отправляться на побережье в Тазово, то ли оставаться здесь на зимовку.


           Глава 14 – Тайник. Разгадка. Возвращение в Тазово.


              С наступлением сентября сразу начались холода. По утрам дул пронизывающий северный ветер. Чаще и продолжительней стали лить с хмурых туч дожди. Над местом своего ночлега Виктор смастерил навес. Но вскоре ветер его раскачал и он стал опасаться, что тот рухнет. Надо было его укрепить и он решил сделать подпорку из бревна стены. С боковых трёх стен было брать несподручно, они хоть немного, но загораживали его от ветра и непогоды. Если брать, то с той, что примыкала к горе, напротив оконца. Он стал разглядывать внимательно эту стену, решая какое брёвнышко подойдёт для задуманного. Вспомнилось, на эту стену не один раз показывала мать в минуты просветления рассудка. И потом, они со Светланой её осматривали, подсвечивая жировой плошкой, но ничего особого найти не смогли. Теперь, когда крыша не мешала дневному свету, стена выглядела по другому. Стало заметно на высоте около метра, что четыре её бревна аккуратно распилены по середине под углом.  Их края были подогнаны в притык друг к другу, а щель законопачена мхом. Мелькнула мысль: «Если в этот распил вставит лопату или лезвие топора, то брёвна можно раздвинуть, а там возможно тайник или лаз к горе! А мох нужен, чтобы не сквозило».
      Сердце учащённо билось и руки плохо слушались, но потребовалось не так много времени, чтобы выдвинуть четыре брёвна внутрь дома. Открылся вход в тайник! Виктор начал не спеша доставать оттуда содержимое. Полмешка муки, притом сам мешок был знаком. В нём он из Тазово принёс продукты. Это говорило о том, что мать знала о тайнике китайца, который их силой держал при себе. Она часть муки отсыпала, а часть поставила сюда на чёрный день. Сапоги. Полтора десятка хорошо обработанных соболиных шкурок. Ружьё. Порванная ватная куртка. Деревянный, закрытый на замок сундук и наконец металлическая коробка. Каждую вещь предстояло внимательно осмотреть. Сапоги изношены, пометок или надписей не имели. Ружьё поврежденное ржавчиной, тоже не привлекло к себе внимания. Надеялся, что в металлической коробке найдёт то, что искал. Но там были золотые и серебряные монеты, золотые кольца, серьги, часы и коронки зубов. Отложив коробку в сторону, придвинул ближе к себе сундук, сбитый из хорошо обструганных дубовых досточек. Ключа к замку не было и пришлось его сбить молотком. Сверху лежала добротная одежда, ниже бумажные кредитные билеты, а на дне металлические монеты. Во внутреннем пришивном кармане ватной куртки Виктор обнаружил исписанный лист бумаги. Писано на ней было простым карандашом.

           «Милая! Не знаю будет ли у меня возможность отправить тебе это письмо, но я на всякий случай пишу. Нахожусь пока в глуши. У меня сейчас есть возможность уйти отсюда, но не могу. Легкомыслие обязывает меня задержаться здесь. А поступить иначе – не могу, не позволяет совесть. Об этом при встрече я чистосердечно всё расскажу. И думаю ты поймёшь и простишь меня. Валюша, сейчас здесь весна. В конце лета я постараюсь быть у тебя. Но мне сейчас хотелось бы знать, как вы там живёте? Как там наша крошка – Витенька? Поцелуй его за меня. До встречи милая! Обнимаю и целую тебя Валюша. Твой Андрей.»

         Долго сидел Виктор с опущенной головой. Закончились его четырёхлетние поиски. Эта маленькая, исписанная простым карандашом бумажка рассказала о последних события жизни Андрея – его отца. Она расставила по местам те разрозненные события и факты, о которых узнал. Теперь, он был твёрдо убеждён, убитый в котловине русский – его родной отец. Это письмо он писал своей жене, матери Виктора. А Светлана приходиться ему сестрой по отцу.
        Обдумывая строчки этого важного письма, он бережно поглаживал крышку дубового сундука, сделанного его отцом. Таких, как правило, здесь китайцы не делали. Ватная куртка, сапоги и ружьё несомненно принадлежали тоже ему. Теперь стало ясно откуда в доме, в изголовье нар, взялись часы и золотые кольца. Их взяла из металлической коробки мать и хотела передать молодым…
          Ещё долго, до конца октября Виктор находился в котловине. Состояние здоровья и его сыновий долг не позволяли раньше покинуть это печальное место. Превозмогая болезнь ему удалось, на деревянных полозьях, притащить на поляну большой плоский камень. Много сил и времени ушло на то, чтобы высечь на нём надпись.

«Покоятся здесь отец, мать и дочь.
Теперь уж никто им не в силах помочь.
Пока не приду снова сюда,
Пусть сон сохранит им, сырая земля.
                Сын Виктор. Октябрь 1920 год.»

         Все золотые и серебряные монеты, золотые драгоценности и часть кредитных билетов Виктор забрал с собой. Остальное было уложено в сундук и втиснуто в тайник. С первыми заморозками, простившись с дорогими ему захороненными близкими, он покинул котловину. За плечами у него была тяжёлая котомка, натиравшая плечи. Одних драгоценностей он нёс около полпуда. Груз, недомогание и слабость не позволяли двигаться быстро. Хорошо, что не выпало много снега, ведь лыж он с собой не брал. На ночёвках, долгими ночами возле костра, его постоянно донимали мысли: почему все кто попадали в котловину погибали? Неужели и они со стариком должны умереть? Почему, как он вышел из котловины, у него пропали ночные кошмары?
         Десять дней и девять ночёвок остались позади, когда он больной и с грузом за плечами дотащился до Тазово. Где остановиться? Над этим вопросом думал ещё в пути. Но едва зашёл в посёлок, как всё само и разрешилось. Танегу, который из-за болезни детей задержался с выходом на промысел, затащил его к себе.
- Что с тобой сталось? Трудно узнать. Исхудал и оброс. Но друг тебя не бросит! - И он наказал своей жене присматривать за русским парнем лучше, чем за самым любимым своим сыном.
          Виктор расспросил о новостях и о старике Суа Лянги. Новости были плохими. Летом в устье реки, недалеко от побережья, рыбаки обнаружили утопленника. На опознание ходили многие жители посёлка. Ходил и китаец-знахарь. Все уверовались в том, что утопленник – старик Суа Лянги.
               Всю зиму и часть весны Виктор болел. Нервное расстройство, простуда и истощение едва не уложили его в могилу. Случалось, что он подумывал, настал его черёд: все кто побывал в котловине – лежат в сырой земле!
               В конце апреля с промысла вернулся Танегу. Виктор у него узнал где схоронили Суа Лянги и пешком отправился вдоль побережья к его могиле. На берегу реки у кустов он без труда обнаружил холмик, обложенный несколькими камнями. Встав на колени долго молился за упокой души дорогого ему человека. Упрекал он и себя, что не догадался куда отправлялся и на что решился убитый горем старый человек. Надо было не пускать его силой, удержать от безумного решения. Ведь совсем недавно Виктор был в таком же состоянии, но бог миловал… И он решил перенести останки старика из этого безлюдного, дикого места в село, на кладбище. Надо было схоронить Суа Лянги по обычаям орочей. Танегу согласился ему помочь.
- Никакой платы от тебя не возьму. Я и так перед тобой в долгу, - отказался он от денег, которые ему настойчиво предлагал русский парень. Но после уговоров согласился взять фанзу старика.
- Ладно. Дети подрастут. Пусть живут там и вспоминают хозяина.
Вдвоём, за несколько дней они исполнили задуманное.
      С наступлением теплых дней головные боли, кровотечения из носа и дёсен прекратились, но Виктор всё равно чувствовал себя скверно. Что же делать дальше? Такие мысли были у него ежедневно. Оставаться на побережье, в этой глуши он уже не мог. То, что он здесь искал было найдено. Смерти близких и любимых людей тяготили. Было только одно желание – попасть во Владивосток, к железной дороге!


Глава 15 – Трудности с отъездом.


     В начале мая в заливе возле посёлка бросил якорь сторожевой катер. Узнав об этом, Виктор сразу же побежал на побережье. Из-за мелководья катер был заякорен в сотне метров от берега. Найдя лодку он столкнул её на воду и поплыл к катеру. Матрос-механик катера довольно дружелюбно встретил его, помог пришвартовать лодку. Виктор представился и узнал, что матроса зовут Владимир Михайлович. Завязался непринуждённый разговор. Через пару минут, узнав, что они идут во Владивосток, попросился взять его с собой.
- На берег сошёл жандарм и офицер с двумя матросами; пошли к старшине в посёлок. Только с разрешения офицера тебя можно взять на борт, - объяснил он установленный порядок и добавил. – Экипаж помогает жандарму – представителю власти, собирать налоги с поселенцев. Так вот от этого представителя, - произнеся последнее слово громко и с иронией, - многое, если не главное, зависит подвезём тебя до Владивостока или нет.
- Да я заплачу, притом хорошо, только бы довезли.
Матрос улыбнулся, глядя прищурившись на него.
О! Я вижу ты богатый, денежный человек, - и добавил уже серьёзно. – Выходить будем завтра утром. Приходи. Возможно и согласятся взять. До денег они ведь падкие.
Поблагодарив матроса Виктор вернулся на берег, а затем и к Танегу. Уложившись в дорогу он долго бродил по селу. Но поговорить с офицером или представителем власти – жандармом, не удалось. Они выпили лишнего на радушном приеме почтенных людей села и там же заснули. Виктор со своей тяжёлой котомкой ушел на побережью, к катеру. А вдруг гости протрезвеют и решат отчалить в Владивосток? Но через несколько часов ожидания, к лодке, у которой он сидел, подошли только два матроса. Он узнал у них, что отплывать будут завтра утром, а до этого времени офицер и жандарм будут в Тазово. Матросы уплыли к катеру, а Виктор остался ждать на берегу.
- Эй, парень! Что ты на берегу мучаешься! Иди домой, отдыхай до утра, - вскоре донеслись до него заботливые слова Владимира Михайловича.
- Боюсь опоздать! Заночую здесь, - прокричал он в ответ.
Через несколько минут его знакомый матрос причалил к берегу.
- Боишься проспать? Тогда приглашай меня к себе на чай. Покажешь где и как проживаешь.
Обрадовавшись нежданному гостю, Виктор взвалил на плечи котомку и они отправились в село. Пока шли Виктор коротко рассказал, как сюда попал и чем здесь занимался.
- А какие у тебя есть документы, - спросил его матрос. Узнав, что официальных бумаг у него почти нет, он проговорил с беспокойством.
- Боюсь, во Владивосток не попадёшь, как бы тебя здесь не задержали.
И он стал советовать Виктору, что лучше всего ему не следует проситься на катер. Могут арестовать и отправить в Пермское в тюрьму.
- Во Владивостоке сейчас тебе добираться нельзя. Ты ведь не знаешь, что там твориться? Через кордоны ты всё равно не попадёшь в центральную Россию. Здесь власть одна, а там другая. Задержат, и прямиком в тюрьму или в солдаты, - в конце сказал он.
Виктор согласился, что какая где власть ему не ведомо. Здесь и в тайге одни слухи и догадки. Слышал, в Москве и Питере теперь власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, но что это значит и на какую территорию эта власть распространилась, неизвестно. А здесь, вроде всё по старому, правда налоги стали больше. Ещё он поведал новому знакомому, что не это терзает и тяготит, а последние трагические события, смерть близких ему людей. Жить здесь теперь ему в тягость, надо как можно быстрей выбраться отсюда.
- Я всем вам хорошо, золотом заплачу, только заберите меня во Владивосток, - предложил он.
- Золотом, - удивился матрос и спросил откуда оно у него взялось. Виктор коротко рассказал о своей жизни в котловине и о китайцах бандитах. Выслушав, Владимир Михайлович задумался, а затем высказался определённо.
- Плыть тебе с нами, тем более во Владивосток – нельзя! Все доставшиеся тебе драгоценности и золотые монеты заберут, самого задержат. Будешь шуметь, сопротивляться могут и застрелить. Оно тебе надо?
- Но что же мне делать? Здесь находиться нет сил! Всё мне здесь теперь не любо. На что не гляну – сразу вижу убиенных или погибших…
- А что ты думаешь с таким богатством делать? Ведь вижу ты человек наш, простой – спросил его матрос.
- Мне столько добра не надо. Вот бы школу или больницу построить для людей. Ведь это раньше их добро было. Пусть бы им и послужило.
- Ну раз для народа – я постараюсь помочь тебе. Можешь мне довериться полностью, - сказал Владимир Михайлович и стал расспрашивать где у него есть знакомые или родня, на которых можно смело положиться. Виктор не скрывая поведал, что и во Владимировке и во Владивостоке есть такие, которые приютят и помогут.
           Ужинали втроем, пришёл Танегу. Попив чаю матрос попросил Виктора проводить его. По дороге разговор продолжился и матрос наказал Виктору завтра рано утром быть на побережье возле катера. Пообещал поговорить о нем с начальником, но с условием, если возьмут, то котомку с богатством он должен на сохранение отдать ему. Где Виктору сходить – во Владимировке или Владивостоке – решиться в пути. Всё будет зависеть от отношения жандарма и офицера к нему.
           Проводив матроса и вернувшись домой, Виктор начал перекладывать котомку в дорогу, решив послушать совет нового знакомого. Этот матрос, хоть они и были знакомы всего несколько часов, вызывал доверие – такому можно передать на хранение ценности. На самый низ Виктор уложил тяжёлый кожаный мешочек с драгоценностями и золотыми монетами. Ваше: бумажные деньги царского образца, новые банкноты с гербом Временного правительства. Всё это накрыл соболиными шкурками. Сверху положил то, что могло потребоваться в пути, чтобы долго не искать: немного боеприпасов к ружью, кое что из одежды, продукты и прочие нужные мелочи.
           Только стало рассветать, Виктор с Танегу были уже на побережье. Вскоре к ним на лодке приплыл Владимир Михайлович.
- Как спалось? Не переживай, сладиться твоё дело. Запомни, главный здесь капитан катера – офицер. С ним и говори, - негромко проговорил матрос. Больше поговорить им не удалось: офицер, жандарм в сопровождении старшины и селян вскоре показались на берегу. Последним за ними шёл китаец-знахарь.
- Что это ему здесь понадобилось, - негромко, со злобой в голосе проговорил Танегу, глядя на знахаря.
Виктор подошёл к офицеру и поздоровался.
- Подвезите пожалуйста меня до Владивостока. За проезд заплачу, жалеть не будете.
- Кто ты такой? – Выступил вперёд жандарм и потребовал предъявить документы.
- Кто я такой – это знают многие селяне, - сказал Виктор уверенно и не смело подал приготовленные заранее имеющиеся документы.
- Кто знает его? – указывая пальцем, обратился к селянам жандарм.
Старшина объяснил, этот русский здесь проживал и учительствовал около года. Правда потом около года отсутствовал, наверное где-то разыскивал отца. Проживал со стариком орочи, труп которого был найден на берегу.
- Почему тот утопился – не понятно, - вступил в разговор китаец-знахарь. Жандарм, как показалось только этого и ждал.
- А ты не надумал сделать с нами и катером то, что стряслось со стариком? Что у тебя там в торбе? – подошёл он к Танегу и стал прощупывать тяжёлую котомку, которую тот держал в руках.
            Виктор как вкопанный стоял на месте прикидывая, что происходит и как себя вести. 
- Что у тебя здесь такое тяжёлое? Может бомба! – Рявкнул жандарм.
- Там мои вещи, которые вас не должны интересовать. Взрывного там ничего и помине нет, да и где мне его взять? - Нашёлся что ответить Виктор.
- За его честность могу поклясться и любому, - сказал Танегу глядя на китайца-знахаря, - перегрызу глотка.
Вдруг, матрос Владимир неожиданно громко, не к кому не обращаясь произнёс: «Так что, отчаливать будем? Скоро отлив. Можно на мель наскочить!». Офицер, видать услышав матроса, подошёл к Виктору.
- Ладно, скиталец, не робей. Подвезём тебя ближе к дому, - глянул на катер и похлопал его по плечу.
- Я и сам знаю кого и куда надо забирать или сажать, - высокомерно произнёс жандарм, желая показать, рядом стоящим селянам, свою власть.
             Виктор обнялся и попрощался с Танегу. Взял у него котомку и едва дошёл до лодки, Горло сдавил ком, хотелось плакать.

«Прощайте милые родные – Светлана, отец мать! Знайте: вы всегда со мной! Я, обязательно, вернусь к вам!».


Глава 16 – В пути.


        С полкилометра от берега катер продолжал удаляться на юго-запад. Мелкие капли воды незаметно неслись набегающим ветром; горько-солёная влага оседала на лице, одежде. Виктор долго стоял на открытой палубе и мысленно прощался с Тазово и оставшимися там близкими ему людьми. Лишь грубый окрик жандарма заставило его отвлечься.
- Ты откуда взял это ружьё?
Виктор осмотрелся вокруг. Ни ружья, ни котомки нигде не было видно. Ему подумалось, что поставив их на проходе, они помешала и их переложили в другое место. А может их взял на хранение матрос Владимир?
- Ружьё дарёное мне на время. Вот везу назад хозяевам, - ответил он нехотя и стал рассматривать палубное оборудование.
- А как к тебе попали соболиные шкурки и деньги? Ведь ты не охотник! – Продолжил грубо жандарм.
Виктор, переведя взгляд, заметил сзади жандарма своё ружьё и, не совсем прикрытую чехлом, котомку!
- А зачем вы без разрешения берёте чужие вещи, роетесь в них, а затем непонятные вопросы задаёте? – И он сделал пару шагов в его сторону.
- С кем ты говоришь мерзавец?! Я тебе – пороюсь! – Покраснев прокричал жандарм, - Годами будешь рыться за решёткой. Да таких без суда расстреливать надо! – Крича, размахивал он руками.
Подошёл, взволнованный, офицер и попросил объяснить, что происходит. Жандарм, небрежно глянув на него, отвернулся и стал рассматривать побережье. Виктор, без обиняков, спокойно объяснил зачем он в эти края приходил; откуда соболи, деньги и про негласный обыск личных вещей.
- Молебен выслушивать не время! – Резко повернувшись к офицеру зло сказал жандарм. – С грабителями и убийцами надо по иному обращаться, - продолжил, похлопав свой пистолет.
Офицер ответил, что котомку следует вернуть, а если есть в чём подозрение, то по прибытию во Владивосток отправим куда надо, где разберутся.
- Разве деньги, оружие дают бандитам?! – Покачал головой жандарм. – Я вижу у вас много, никчемной, сентиментальности.
Офицер попросил оставить этот неприятный разговор до Владивостока и ушёл в рубку.
            Виктор присел на бухту свёрнутого каната. Морской ветер обдувал лицо. С каждой минутой он был ближе и ближе к Владивостоку, но на душе было тревожно. Зачем сразу не передал вещи на хранение? Этот держиморда добрался только до шкурок и денег, хорошо не осмотрел кожаный мешочек, а то бы беда! Ведь предупредили, а теперь и пенять не на кого… Незаслуженные обвинения, оскорбления, унижение. Чем это всё теперь закончиться? Но как бы жандарм не старался – денег, золота, пушнины ему не видать! А вообще, что мне с этим кладом делать? Может его давно надо было кому-нибудь отдать или раздать страждущим? Нет, решил раньше, тому и быть – вернусь домой и построю школу или больницу.
          
                В полдень матрос Владимир принёс Виктору в котелке кашу и кусок хлеба.
- И здесь развелись сочувствующие! – Закричал жандарм. - Вас разве не учили как с грабителями и преступниками надо поступать, - стал похлопывать он себя по кобуре пистолета.
Виктор быстро подошёл к жандарму сжав кулаки. Казалось: мгновение и он побьёт или выбросит того за борт. Побелев, жандарм поспешил присесть, а руку держал на кобуре.
- Фалалеям – зря оружие дают! Вам бы его следовало отдать на хранение людям, - кивнул Виктор головой в сторону матроса. Не забывайте: в воде и пуговицы тянут ка дну, - сказал он тихо наклонившись к жандарму. Не спеша взял лежащую за ним свою котомку, ружьё и пошёл кушать на корму, где меньше дуло.
- Наедайся, потом всё вернёшь, - тихо прохрипел ему в след представитель власти.

               Судя по волнам, дул небольшой ветер с побережья. Виктор молча ел разглядывая тайгу побережья. Совсем недавно он по ней пробирался, а сейчас видит её со стороны. Вспомнились события последних дней, а глаза стали слипаться. Положив под голову котомку, прямо на палубе катера, не заметил, как уснул…
               Солнце спустилось к горам, когда катер сбавив скорость развернулся.  Не более чем через полчаса в заливе, недалеко от берега, он встал на якорь. Не успел Виктор осмотреться, как на берегу появились люди и один из них сев в лодку, поплыл к ним. На палубу вышли офицер и жандарм. В сумерках, осмотрев встречавших на берегу, они не совсем любезно поговорили между собой. Потом сели в лодку и отплыли на берег.
             Матросы, пользуясь переносной лампой, подсвечивали в разных местах, что-то подтягивали, стучали и тихо переговаривались между собой. Виктор задумчиво сидел в полумраке и смотрел на море: «Неужели и они, как жандарм, принимают меня за убийцу, подозрительную личность?»
- Что задумался, - вскоре прервал его раздумья матрос Владимир. – Уныние ещё никогда не помогало делу. Мой руки. Пора ужинать.
Помыв руки, Виктор выложил имеющуюся у него провизию и ожидал матроса.
- Она тебе в другой раз понадобится. Считай, что ты у меня в гостях, - заставил матрос положить продукты обратно в котомку.
Его пригласили на общий ужин экипажа. Завязался непринуждённый разговор о погоде, их переходе по морю и красотах залив Святой Ольги, где они бросили якорь.
- Пермское здесь! – радостно воскликнул он и рассказал какие гостеприимные люди тут живут; как они заботятся об этом чудесном крае и приглашают поселиться. Но ужин продлился не долго и скоро матросы разошлись. Виктора стало клонить в сон, но неожиданно вернулся матрос Владимир.
- Что у тебя происходит с этим чином? – поинтересовался шёпотом он. Выслушав, стал расспрашивать подробности, а потом продолжил.
- Мне поручили за тобой следить и одного с катера не отпускать. Сейчас у нас такая власть, что разбираться не будет. Поверят жандарму, а не тебе. Хорошо, если отберут ценности, а могут сразу поставить к стенке! Жаль, не послушал моих слов. Не унывай, постараюсь тебе помочь, но слушай меня! Завтра рано утром сойди на берег. Прогуляйся, посмотри, сходи в лавку, но к приходу начальства должен быть на берегу и вместе с ними переправишься на катер. Веди себя обычно: не ссорься с жандармом, не груби, сдерживайся. Котомку и ружьё держи при себе. Ну а если он опять к тебе прицепиться, как репей к собачьему хвосту, промолчи; потом подскажу, что надо делать. Настраивайся, скоро нас покинешь.
Затем матрос рассказал, что жандарм имеет поддержку высоких чинов во Владивостоке. Деньги им сейчас очень нужны, вот его и снарядили за этим на катере. Наш капитан, на катере старший, но ему вменено в обязанности содействовать и во всём тому помогать.
- Наш капитан, мне думается, недоволен этим. Но от присяги он не отступит, - в конце сказал Владимир.
Виктор этой ночью спал спокойно и проснулся бодрым. Рано утром, вызвав лодку, он покинул катер.
- Как ты здесь очутился? – Грозно пробасил жандарм, вернувшись в сопровождении офицера и десятка местных жителей.
- Ходил в лавку за продуктами, а сейчас прогуливаюсь, ожидая вас, - спокойно ответил Виктор.
Тот, что-то пробурчал неразборчиво, зло глянул на офицера и пошёл к лодке.
Вместе с двумя, до отказа набитыми, мешками его перевезли на катер. Вторым рейсом туда доставили офицера и русского парня.
          Из-за шума мотора и крика чаек вначале было невозможно понять о чём говорил, грозя рукой, жандарм с матросом Владимир. Но под конец было легко догадаться: матрос во всём соглашался с ним, одобрительно кивая головой.

              Стоял тёплый, солнечный день. Катер по прежнему стремительно шёл курсом зюйд-вест. К вечеру бросили якорь у небольшого поселения Владимировка. Когда Виктор узнал об этом, то подошёл к офицеру и рассказал, что здесь зимовал и имеет знакомых, которых надо навестить.
- Конечно, надо бы навестить. Время подходящее, - не совсем понятно ответил тот, и не охотно спустился в лодку к жандарму. Там за вёслами сидел мужчина лет пятидесяти, русской наружности.
- Возвратитесь потом пожалуйста за мной, - обратился Виктор к хозяину лодки.
Тот внимательно посмотрел на него.
- Не ты ли, парень, четыре года назад зимовал здесь у нас?
- Я, я! И знаю, помню вас, - радостно ответил Виктор. – Здесь ли Ван-Дэ, или уехал к себе на родину?
Отплывая, мужчина сказал, что как вернётся, они обо всём поговорят; а Ван-Де пока ещё здесь. 
- Никонов, приготовься на берег! – Вскоре послышался голос офицера. Подплыла лодка и матрос стал спускаться в неё. Виктор собрался последовать за ним, но услышал от перевозчика: «Велено жандармом перевести только одного матроса».
Взыграла кровь у русского парня, быстро прыгнув в лодку он взял весло и сидя на корме начал быстро грести к берегу.
- Ты куда это собрался? – прокричал жандарм, когда лодка коснулась берега. Но его вопрос остался без ответа. Виктор дал перевозчику денег и молча отправился в направлении поселения. Жандарм видимо ожидал: просьбы, оправдания, скандал, но только не это.
- Задержать его! - Закричал он, что было сил и рукой показал на матроса. Тот, не двигаясь с места, перевёл взгляд на своего начальника, ожидая подтверждения. Но офицер, отрицательно покачав головой, подошёл к жандарму и сказал, что-то негромко…

               Ван-Дэ с женой и детьми, в этот день, были дома. Они с неподдельной радостью встретили русского парня. Но когда сравнительно легко он стал разговаривать с ними на китайском языке, то те в недоумении притихли и позже признались, что начали сомневаться, он это или нет. Жена накрывала на стол, а глава семьи стал интересоваться здоровьем гостя и событиями его жизни, после ухода из посёлка. Выпив чашку чая, Виктор извинился и пообещав скоро вернутся поспешил к катеру; нужно было забрать свои вещи, ведь дальше продолжать переход на катере, было смертельно опасно. Продолжить свой путь можно было пешком или на рыбацкой лодке. Велико было удивление и радость когда на полпути он встретил матроса Владимира со своими вещами.
- Я волновался, что долго искать тебя придётся, - радостно торопил матрос. – Хорошо ты сделал, жандарма фетюком при всех выставил и ушёл на его глазах. Теперь с нас взятки гладки, - улыбнулся он. – Хотя до Владивостока и далековато, доберёшься. Ты парень хваткий! Пробирайся куда тебе надо, но будь осторожен, - показал он на котомку.
Виктор обнял матроса.
- Вам же за меня попадёт!
- За нас не беспокойся, мы знаем, что говорить и делать. Счастливого тебе пути. Не забывай, может ещё свидимся! – Уходя пожал руку лет сорока трёх, выше среднего роста, сероглазый матрос.

          Почти до полуночи Виктор беседовал с Ван-Дэ, а ещё до зари, оставив ему денег, ушёл по побережью на юг, за первую речку…


Глава 17 – Расставание с Ван-Дэ. Два урока на выживание.
 

       Миновав реку, на возвышенности возле скал, Виктор отыскал удобное для обзора побережья место и поставил там шалаш. На четвёртый день оставшуюся часть продовольствия разделил, уже который раз, пополам и решил, что это последний делёж. Но возвращаться во Владимировку за продуктами ему не пришлось. В этот вечер с полным мешком продуктов на лодке приплыл Ван-Дэ! Вытащив на берег реки лодку, они ушли в шалаш. Старик рассказал, что происходило на причале у катера, в то утро когда Виктор ушёл.
             Жандарм потребовал от офицера арестовать какого-то матроса и не брать его с собой во Владивосток. Офицер отказался наказать подчинённого. Прямо на берегу произошла размолвка между ними:
- Я постараюсь, чтобы вас предали суду военного трибунала! – кричал жандарм. А местным властям приказал разыскать тебя и доставить во Владивосток.
- Приходили. Спрашивали про тебя, - продолжил Ван-Дэ. – Но по настроению и поведению нашего начальства, никто специально этим делом заниматься не будет, но если случайно заметят, то могут задержать. Поэтому плыви вдоль побережья на моей лодке до Владивостока. А лодку тебе дарю, мне она более не нужна.
        Закипел чайник и разлив кипяток по кружкам они продолжили разговор. Старик объяснил, что скоро будет уходить отсюда на родину. Год назад он отдал свои сбережения отцу, который должен купить ему дом и землю. Пришло письмо, покупка состоялась и теперь должно прийти сообщение, что ремонт закончен, можно переезжать.
           Беседа у них затянулась до полуночи.
- Что заставило тебя ещё молодым покинуть родину и скитаться в далёких, чужих краях? – поинтересовался Виктор. – Я тоже странствую не первый год. Искал отца. Нашёл, а попутно хлебнул радость и горе, любовь и ненависть. Расскажи о своей жизни…
Старик, откинувшись спиной к дереву, неторопливо начал вспоминать свою жизнь:
- Родился в самом многолюдном и шумном городе Китая – Шанхае. Отец был рикшей, занимался перевозкой грузов и людей. Детей в семье было четверо: две девочки и два мальчика. Из-за суеверных убеждений родителей – дочери приносят несчастья, их ещё в младенчестве передали в другие семьи. Когда мне исполнилось 10, а брату 17 лет умерла мать. А семья без матери, это день без солнца. Мы стали жить ещё хуже. Отец решил податься в Маньчжурию, поискать счастья там. Старший мой брат с нами не пошёл, а двинул на юг Китая. С тех пор о нём ничего не известно.    
       Около 2-х лет мы бедствовали с отцом в Гирине. Постоянной работы не имели, а несли, везли всё, что попадалось. Однажды мы помогали человеку, который возвратился с большим капиталом из России. Отец расспросил его как там живут и можно ли заработать своими руками и ногами. Но главное, что он выведал, это безопасный переход границы. Через два месяца мы уже были во Владивостоке. Отец нашёл жильё и работу, а я решил посмотреть эти дивные края и пошёл по побережью. Так за месяц дошёл до Владимировки. В основном здесь живут русские, но есть и китайцы. В одной из таких семей я и остановился, решил перезимовать, а потом двинуть дальше. Семья у него, по нашим меркам, была небольшой: жена – удэхейка, неродная дочка 12 лет и родной сын 3-х лет. Задержался здесь надолго. Уже к двадцати годам мне удалось сколотить кое какой капиталец и стал подумывать о жене и отдельной фанзе.
        Мой хозяин давно хотел перебраться на родину в Китай, но болезнь жены мешала этому. Через полгода её взяла смерть, а схоронив, он предложил мне сделку: «Собираюсь навсегда уходить к себе домой и если ты согласишься воспитывать моего сына, то отдам тебе фанзу и разрешу жениться на дочери». Прожив столько лет в этой семье, я привык и полюбил этих сирот, поэтому и согласился на сделку. Так я сразу стал и семейным, и хозяином порядочного хозяйства.
         Через год, нежданно – нагадано, ко мне пришёл токуда-то с севера старик удэхеец – отец матери моей жены. Узнав о смерти своей дочери, он стал просить у меня своего внука. А к тому времени моя жена собралась рожать и я решил не возражать. Вскоре у меня родился сын, а через полгода, после поисков, меня разыскал отец. С того времени достаток поселился в нашем доме. Наш труд приносил доход и укреплял хозяйство. Мой отец не раз вспоминая свою жизнь говорил, что ничего даже похожего мы не имели бы у себя в Китае. Вот теперь и рассуди сам, что заставляет таких как я покидать свои родные места и начинать устраивать жизнь на чужбине.
           Виктора этот рассказ взволновал, хотя он странствовал по другой причине. Вспомнились ему рассказы и жалобы коренных жителей на бесчинства бродячих и временно проживающих здесь людей.
- Жаль, что вы здесь временщики, ведь сам говоришь, здесь привольней и богаче жизнь. Но большинство из ваших заработав здесь капитал, а потом хоть потоп… - сказал он с горечью.
- Не согласиться с тобой нельзя. Честно признаться, никто из нас даже и дерева тут не посадил. А сколько срубил, спалил, принёс ущерба браконьерством на зверей, краба, красную рыбу!? Это невозможно подсчитать. Всё, что можно взять – берётся; от чего можно иметь наживу – губиться, крадётся, продаётся. Ты Виктор прав – никакой заботы о будущем. Думаю ещё лет 20 или 30 пройдёт и коренным и нам, пришлым, здесь будет делать нечего. Всё уничтожат и разворуют.
- А почему ты и другие такие же уходят отсюда, не оседают, не принимают подданство? Ведь здесь жильё, семья, заработки, защита наших властей, - с удивлением поинтересовался Виктор.
- Родина – это таже родная мать. Её не забудешь, - минуту спустя произнёс старик.

           Ван-Дэ согревал чай, когда проснулся Виктор. После завтрака они переплыли на другую сторону реки. Виктор одел ему на палец золотое кольцо, попросил передать жене серьги и дал денег. Ван-Дэ привязал ружьё, котомку, мешок с продуктами в корме лодки и наказал всегда так делать. Пожелав друг другу здравия и счастья они расстались.

                Переход до Владивостока занял около двадцати дней. Лодка, которую ему оставил старик была небольшой, прочной, лёгкой и с низкими бортами. Построена она была для реки, а не для моря. Даже малые волны её сильно бросали. Тяжело и опасно преодолевал Виктор бухты, заливы, особенно большие. В погожие дни отдыхал в лодке, а в ненастье коротал время под ней. Не всегда его путь был лёгок, случались и происшествия…
                Первая половина пути прошла сравнительно легко, но потом, однажды вечером, он заметил людей и лодки на берегу. Чтобы опять не попасть в неприятности Виктор решил дождаться темноты, а потом миновать это бойкое место. Вытащив лодку на берег он лёг отдыхать. Когда совершенно стемнело, поплыл и решил, как можно дальше удалиться от берега.
                Кто испытал тот знает, как тяжело и опасно плыть одному ночью на лодке по морю. Часа через два вдруг побережье потерялось в непроглядной темноте. Стало непонятно какое держать направление, чтобы попасть на берег. Долго он петлял, кружил, плыл не зная куда. Вдруг его лодка встала! Обследовал веслом вокруг: на полметра оно легко входило в ил, а дальше чувствовался довольно твёрдый грунт. Что делать? Куда плыть дальше? Решение было простым: больше не блуждать, не тратить силы, а дождаться на этом месте рассвета. Уложив вёсла, шест на дно лодки, ружьё – вдоль борта, под голову – котомку лёг отдохнуть. Луна, звёзды заметно потускнели: появился туман. Поглядывая на небо, прислушиваясь к всплескам рыб, нерп вскоре он незаметно заснул…
                Через сколько времени он проснулся – неизвестно. Не открывая глаз, прислушивается: о борт лодки плещутся волны и она покачивается как колыбель. Поднимается и его охватывает тревога: кругом густой туман, волны! Хватает шест и меряет им глубину, но дна не достаёт! Что же за напасть такая? «Где побережье, куда плыть? А ведь лодку может унести в море?» Эти мысли мелькали в голове, но ответа пока не находилось и он начал упрекать себя за беспечность. «Почему не заякорил хорошо лодку?! Ведь знал о приливах и отливах! Не раз наблюдал их и слышал много рассказов, как гибли люди, пропадали бесследно, унесённые в море…» Но паника не лучший советник. Надо успокоиться, сосредоточиться, искать решение. И вдруг его осенило! Взяв ружьё Виктор стреляет. Прислушивается… Дождавшись эха усиленно гребёт в его сторону! Спина вспотела, чувства обострены… Такое повторялось многократно: стрелял, прислушивался к эху и гребёт в его направлении. Петлял или плыл по прямой, но уже через час он с облегчением вздохнул: шестом достал до дна! На этом месте, часа через два, его и застал рассвет. Разошёлся туман и стало понятно, лодка находится в заливе, недалеко от устья реки. Эта ночь стала для него очередной наукой!

          Второй случай, произошедший в его морских одиссеях, был намного страшней. За два дня до окончания плавания, в полдень ему пришлось изменить курс, побережье повернуло резко вправо. Наученный опытом он теперь не удалялся далеко от берега и так плыл до самых сумерек. На следующий день утром стояла безветренная погода, а поэтому туман долго не рассеивался. Позавтракав, он поплыл дальше, держа в видимости берег. Во второй половине дня подул ветерок и видимость улучшилась. Начало проглядывать солнышко. Но было удивительно, почему оно сзади, а не где-то слева, как это было в другие дни? Пришлось причалить лодку к берегу, чтобы разобраться, а заодно перекусить. Рассеялся туман и стало понятно, что он в большом заливе и плывёт в направлении севера.
- Это же тот самый залив, через который Иван Тимофеевич перевозил меня! Владивосток находиться на другом берегу! – Днями не разговаривая, радостно прокричал он. После тумана усилился ветер и волны угрожающе ударяли в борт судёнышка. Пришлось весь остаток дня грести вдоль берега прежним курсом…
            Утро следующего дня было ясное и почто безветренное. Мелкая рябь воды искрилась под лучами солнца. Как и несколько последних дней подряд, ему вспомнились Денисовы и захотелось побыстрей навестить их. Решение было простым и на первый взгляд логичным: «А почему бы в такую погоду на переплыть напрямую залив, сэкономив сутки, а может и двое?» И закончив завтрак, привязав к лодке вещи, как учил Ван-Дэ, он отплыл. Но через час появляется лёгкий ветерок и по небу поползли разорванные клочья белых туч. Глянув с тревогой в небо, затем вспомнив Денисовых он с ещё большим усилием налегает на вёсла, решив быстрей завершить опасную переправу. Ветер усилился и волны стали угрожающе ударять в борт и заливать дно лодки. Одна из больших волна перевернула лодку, его отбросило в сторону и захлестнуло водой. Как выплыл на поверхность – этого не помнит, но сразу почувствовал, что сапоги, словно стопудовый камень, тянут ко дну. С трудом скинув их, он стал искать лодку. Только когда большим гребнем волны его подбросило вверх, метрах в двадцати удалось заметить её дно. Из последних сил, захлёбываясь он плывя в её направлении и наткнулся на весло. Это придало ему силы, вселило надежду, помогло добраться до лодки и выйти победителем в борьбе за жизнь. Сколько времени провёл в холодной воде держась за лодку и весло, чтобы камнем не опуститься на дно, он не помнит. Для него это была вечность…
         Заканчивался день. Солнце скрылось за горами, когда перевёрнутое судёнышко прибило к побережью. Виктор из последних сил вытянул лодку из воды, а затем упал рядом и заснул.
            Это был ему другой урок, который мог кончиться трагически…


Глава 18 – Трагическая судьба Денисовых. Расставание.

       Продолжение будете опубликовано позже.