Весной 1929 г. в Москве состоялся диспут между археологами-марксистами и палеоэтнологами. Это была первая попытка разрушить прежнюю археологическую школу. Марксисты объявляли все иные подходы вредными для советской науки. В числе «вредителей-палеоэтнологов» оказался талантливейший профессор МГУ, величина международного масштаба – Борис Сергеевич Жуков, (01.12.1892-23.05.1933) исследовавший в 1926-1927 гг. открытую С.С. Деевым Супоневскую стоянку под Брянском (Чубур, 2003). Это был его последний выезд на международный симпозиум. Вскоре он, в числе более чем 150 видных историков, археологов, филологов и искусствоведов страны, был арестован по инспирированному по заданию ЦК ВКП(б) «Академическому делу» о заговоре ученых с целью свержения Сталина и его окружения мифическим «Всенародным союзом борьбы за возрождение свободной России». В истории репрессий против науки оно занимает особое место. К моменту, когда оно возникло в недрах ОГПУ, процесс огосударствления и идеологизации науки достиг пика. «Академическое дело» призвано было окончательно сломить сопротивление научной интеллигенции антидемократическому переустройству академии и открыть дорогу в нее партийной бюрократии (Академическое дело, 1993; Перченок, 1995). Б.С. Жукова признали членом Московского центра мифического подполья. Судебного разбирательства, даже закрытого, не было. Целый ряд работ Жукова остался неизданным, типографский набор первого тома трудов его Ветлужской экспедиции был рассыпан. Сам Б.С. Жуков умер в концлагере на Алтае г. Лишь 4.04.1959 г. он реабилитирован посмертно. Среди учеников Б. С. Жукова были такие выдающиеся исследователи, как О. Н. Бадер, М.В. Воеводский, А. Е. Алихова, Г. Ф. Дебец и другие, они продолжили его дело, но заменить собой не смогли – любой талант неповторим в принципе (Чубур, 2005-в).
Чубур А.А. Археология брянской земли и политические репрессии коммунистического режима - «Боль и память»: Матер. краевед. чтений.: 28 февраля 2006г.
http://libryansk.ru/files/izdaniya/sbornik_kray.pdf
Русский немец Отто Николаевич Бадер (1903–1979) — воспитанник двух археологических школ. В 1-м Московском университете (1922–1926) первые шаги в археологии были сделаны им под началом В.А. Городцова. Классификация и систематизация материала, использование типологического метода для реконструкции древнейшего прошлого, построение культурной стратиграфии региона на базе опорных комплексов, а следом колонки культур — эти методические приемы городцовской школы прочно войдут в исследовательскую практику Бадера. Но более заметную роль в его научной судьбе сыграла палеоэтнологическая школа, сложившаяся при кафедре антропологии 1-го Московского университета, и ее лидер Б.С. Жуков. Лекции и семинары Б.С. Жукова по палеоэтнологии и палеоантропологии, В.В. Бунака — по антропологии и Б.А. Куфтина — по этнологии были направлены на то, чтобы сформировать у студентов комплексный — палеоэтнологический — подход к изучению археологических, антропологических, этнографических и лингвистических источников для восстановления облика древних культур. При этом Жуков обращал особое внимание на методику археологических — полевых и лабораторных — исследований, придавая «первостепенное значение привлечению геологических, палеозоологических, палеоботанических, палеоклиматических данных, фиксации тратиграфических разрезов в раскопках, точному подразделению и обработке вещественного материала по слоям, исчерпывающей фиксации бытовых деталей в раскопках и расположения материала по площади».1 Созданные Б. С. Жуковым палеоэтнологическая лаборатория при Институте антропологии 1-го Московского университета и Антропологическая комплексная экспедиция (далее АКЭ) по ЦентральноПромышленной области стали той научной школой, в которой произошло становление Бадера-археолога. Годы работы в АКЭ (1924–1929) под началом Жукова определили всю дальнейшую научную деятельность Бадера.
Уже в 1920-е гг. молодой ученый проявил себя как одержимый полевой исследователь, прошедший сотни верст и открывший десятки новых памятников на Оке, Верхней Волге, Унже и Ветлуге. 2 Он писал А. М. Тальгрену, что нередко завершал раскопки с первыми снежными метелями. 3 В те годы Бадер самостоятельно и вместе с Жуковым обращался к разработке проблем неолита, бронзового и раннего железного веков Волго-Окского междуречья и лесного Заволжья, поскольку к этим эпохам относились основные памятники, раскопанные АКЭ. 4 Через 40 лет, оценивая результаты работ АКЭ, Бадер отмечал, что «еще тогда, в конце 20-х гг., были выделены основные культуры и сформулированы некоторые положения, лежащие в основе наших современных представлений об окской бронзе».5 Предварительные итоги исследований АКЭ Жуков и Бадер опубликовали в журналах «Этнография» и «Eurasia Septentrionalis Antiqua».6 Несмотря на лаконичность статей, они, безусловно, стали этапными для своего времени и принесли авторам европейскую известность.
Б.С. Жуков, основываясь на анализе керамики и стратиграфическом распределении выделенных керамических комплексов, рассматривал процесс культурогенеза в ВолгоОкском междуречье как последовательное автохтонное развитие культур, иногда усложненное мутационными скачками эволюции керамики и, в редких случаях, внешними влияниями и миграциями новых этнических групп. Примером влияния миграций являлись для него культурные комплексы Фатьяново, Поздняково и Малое Окулово 2 (могильник).
Для последующего изучения проблем неолита и бронзового века лесной полосы Восточной Европы методические разработки Жукова оказались существенно более важными, чем сама картина модификации «керамических культур».
О.Н. Бадер при работе с окской керамикой эпох неолита, бронзы и раннего железа опирался на те же методические подходы, что и его учитель, однако к проблеме выделения археологических культур подошел скорее погородцовски. Неолитические поселения юга Волго-Окского междуречья были подразделены им на балахнинскую и мещерскую локальные группы, а памятники эпохи раннего металла — на три последовательные культуры: волосовскую (Волосово 1 — Холомониха), поздняковскую (срубно-хвалынского типа) и культуру «текстильной» керамики (с кремневым инвентарем). Бадер наметил, пусть предварительно, отличительные черты, хронологию, характер взаимосвязей, динамику развития и исторические судьбы данных культур. Ему удалось решить и ряд, казалось бы, частных, но весьма важных для археологии Окского бассейна проблем. Благодаря его раскопкам выяснилось, что «текстильная» керамика, обнаруженная Городцовым в погребениях Младшего Волосовского могильника, попала в их засыпь из культурного слоя позднебронзового поселения. 7
Работы Б.С. Жукова и О.Н. Бадера конца 1920-х гг. в корне изменили представления об эпохе раннего металла Волго-Окского междуречья. Особенно важные результаты принесли масштабные раскопки поселений с послойной фиксацией и полной выборкой керамики для последующей камеральной обработки. Это позволило им, пожалуй, впервые в отечественной археологии построить периодизацию, основанную на стратиграфическом распределении керамических комплексов поселений. Данный опыт стал шагом вперед по сравнению с предшествующими разработками В.А. Городцова и А.М. Тальгрена, которые при характеристике окской бронзы, и прежде всего погребальных древностей, опирались на культурно-хронологические сопоставления с южными, восточными и западными культурами.
Выход на рубеже 1920-х и 1930-х гг. серии монографических исследований АКЭ мог бы стать важным событием в советской и европейской археологии. В начале 1929 г. были вычитаны гранки первого тома «Трудов» Ветлужской экспедиции. В середине лета Жуков сообщил Тальгрену о задержке выхода тома до конца года: «…из-за массы рисунков типография работает медленно».8 Подготавливалось также издание монографий Б.С. Жукова и О.Н. Бадера о поздняковской и волосовской культурах и о Сейминском могильнике. 9 Анонс первой из них уже появился на обложке одного из сборников. 10
В 1929 г. Б. С. Жуков и О. Н. Бадер стояли на пороге качественно нового этапа исследований. Бадер писал в те дни Тальгрену: «Работа нашей лаборатории идет в этом году с большой интенсивностью. Из периода собирательских работ мы начинаем вступать в период осмысливания накопленных материалов…» 11 Но с арестом в 1931 г. Б.С. Жукова палеоэтнологическая школа МГУ лишилась лидера и перестала существовать как единый научный организм. Типографский набор ветлужского тома «Трудов» АКЭ был рассыпан, а сама экспедиция прекратила существование. 12 Археологические работы Института антропологии в 1930–1933 гг. были существенно свернуты. 13
Подготовленные к изданию труды Б.С. Жукова и его учеников были опубликованы спустя 20 лет, 14 но не в полном объеме и без авторства Бориса Сергеевича. Так и не вышли запланированные монографии о волосовской, поздняковской культурах и культуре «текстильной» керамики. Имя и труды Б. С. Жукова упоминались в литературе, однако по дотоинству оценить вклад ученого в изучение эпох неолита и раннего металла Русской равнины О. Н. Бадер смог только в 1960-е гг. 15 Памяти учителя он посвятил книгу «Бассейн Оки в эпоху бронзы», замысел которой рождался в их сотворчестве в далекие 1920-е гг...
1 Бадер О. Н. Памяти Бориса Сергеевича Жукова // СА. 1968. № 4. С. 236.
2 См.: Крайнов Д. А. К 70-летию Отто Николаевича Бадера // Памятники древнейшей истории Евразии. М., 1975. С. 6.
3 РОНБФ. Coll. 230.1. Бадер — Тальгрену, 8.12.1929.
4 См. об этих памятниках: Бадер О. Н. Балановский могильник: (Из истории лесного Поволжья в эпоху бронзы). М., 1963. С. 20–37; Он же. Памяти Бориса Сергеевича Жукова. С. 236; Он же. Бассейн Оки в эпоху бронзы. М., 1970. С. 8, 9.
5 Бадер О. Н. Бассейн Оки в эпоху бронзы. С.10.
6 Жуков Б. С. Теория хронологических и территориальных модификаций некоторых неолитических культур Восточной Европы по данным изучения керамики // Этнография. 1929. № 1. С. 54–77; Joukov B. Les modifi cations chronologiques et locales de la c;ramique de certaines cultures de la pierre et du m;tal en Europe du Nord-Est // Eurasia Septentrionalis Antiqua. 1929. T. 4. P. 61–81; Bahder O. Zum Erforschung der neolitischen Wohnpl;tze im Okatale // Ibid. S. 90–101.
7 См.: Бадер О. Н. Бассейн Оки в эпоху бронзы. С 9.
8 РОНБФ. Coll. 230.11. Жуков — Тальгрену, 6.08.1929.
9 Там же. 15.01.1929.
10 Материалы к доистории Центрально-Промышленной области: 1-е совещание палеоэтнологов Центрально-Промышленной области, 27–29 мая 1926 г. М., 1927. С. 93.
11 РОНБФ. Coll. 230.1. Бадер — Тальгрену, 8.12.1929.
12 См.: Бадер О. Н. Памяти Бориса Сергеевича Жукова. С. 236.
13 Збруева А. В. Пижемское городище // ИГАИМК. 1935. Вып. 106. С. 267.
14 Бадер О. Н. Городища Ветлуги и Унжи // МИА. 1951. № 22. С. 110–158; Он же. Древнее Поветлужье в связи с вопросами этногенеза мари и ранней истории Поволжья // СЭ. 1951. № 2. С. 15–41; Он же. Бассейн Оки в эпоху бронзы; Воеводский М. В. Краткая характеристика керамики городищ Ветлуги и Унжи // МИА. 1951. № 22. С. 159–180.
15 Бадер О.Н. Балановский могильник. С. 21–24; Он же. Памяти Бориса Сергеевича Жукова.
С.В. Кузьминых. Отто Николаевич Бадер и отечественная археология эпохи раннего металла // РА. № 4. 2004. c.142-150