Иринка училась в нашей школе с 1-го класса. Такой фантазёрки свет не видывал. Мы, взрослые, умные люди постоянно попадались на её «крючок». И от души смеялись над своей доверчивостью.
5-й класс
За годы работы в школе вспомню 1–2 случая, чтобы на мои уроки ученики опаздывали. Просто боялись что-либо пропустить: я никогда не дублировала, не разжёвывала информацию.
Среда. 11.40. Стук в дверь. На пороге Иринка. Подзываю к себе и тихонько спрашиваю:
— Почему так поздно?
— Дедушку хоронили.
Отправила её на место.
Веду урок. Взгляд падает на часы. Подхожу к Ирине и тихонько спрашиваю:
— Почему так рано?
— Да Вы не переживайте, всё нормально, он был уже старенький. А мама сказала: «Чем раньше — тем лучше».
Удивилась, но подумала о том, что мы не знаем, в силу каких причин человек принимает то или иное решение.
Прошла неделя. Перерыв между уроками. В кабинет заходит мама Ирины. Я встаю, иду ей навстречу и, поздоровавшись, выражаю соболезнование по поводу смерти отца.
Я была уверена, что выражение «волосы стали дыбом» — не более чем метафора. А тут смотрю сочувственно на эту молодую женщину, а у неё лицо вытягивается, волосы встают дыбом, губы дрожат. Что происходит — понятно: отца всё-таки потеряла, а я напомнила. Но дальше ситуация выходит из-под контроля. Из-под моего контроля. Женщина опускается на стул. Я — на противоположный. Вопрос, который она мне задаёт, до моего сознания не может достучаться.
— Как же так, полчаса назад был жив, Вам сообщили, а мне нет.
Я тупо смотрю на неё, пытаюсь понять, о чём она. Мелькает мысль: «Крыша поехала от горя». И так мне её стало жалко! Следующий её вопрос вернул мои мыслительные способности на место.
— Иринка?
Я молча киваю головой.
— Когда она его «похоронила»?
— В прошлую среду.
Не знаю, как состоялся разговор дома, но пару дней наше чудо помалкивало и только искоса посматривало на меня в ожидании взбучки, вопросов. А я тоже молчала и тоже искоса смотрела на неё. Вопросов в моей голове было немало, но не к ней, а к пространству.
«Какой вырастет эта девочка-фантазёрка? Сможет ли применить свой талант придумывать небылицы? Или этот талант утратит без следа, как большинство ребятишек?»
5 класс.
Помните урок развития речи, на котором вы готовились к домашнему сочинению по картине Машкова «Белый кувшин и клубника»?
Рассматриваем картину. Даю справку об авторе, буквально 2–3 предложения. Далее, как и положено, — композиция, колорит, лексические средства, план.
Родителям всегда говорила, что помощь, если задание такого рода, должна сводиться только к корректировке. Писать за ребёнка не надо.
Иринку никогда не спрашивала на уроках развития речи. Её перлы равнодушными не оставляли никого. Волны смеха вспыхивали в классе то тут, то там. Поэтому работала с ней после уроков. Она приходила ко мне в кабинет завучей, садилась, читала свою работу, и начинался разбор полётов. Я объясняла, с чем она отлично справилась, что в работе достойно похвалы, на что нам с ней надо обратить внимание.
Звонок на урок. Иринка входит в класс и с ходу мне: «Меня сегодня спросите. Мне кажется, я справилась. Ну, пожалуйста». Интересуюсь, с кем писала. Узнав, что с папой, успокаиваюсь… и ей первой даю слово.
На уроке всегда сдерживаешь эмоции: дети пришли учиться, я — учить. Если что-то не получается сегодня, завтра точно получится. Но в этот раз я не выдержала, смеялась в полный голос со всеми, смеялась до слёз. «Господи, — думала я, — где картина, её описание, какой-то там колорит, композиция?» Ничего. Или почти ничего.
Как только я дала слово Иринке, она встала, набрала в грудь побольше воздуха и громко, с пафосом начала:
— Клюбника, клюбника, клюбника моя,
Люблю я тебя, бессердечно моя!
И замолчала. Она молчит. Класс молчит. Я молчу. Жду продолжения. Думала, что эпиграф Иринка сочинила, молчит, чтобы произвести впечатление. Молчание затянулось. Тогда я попросила: «Дальше». На что ученица твёрдо ответила: «Всё!» Вот тогда мы все и съехали.
10 класс.
Начало декабря. Вызываю Иринку в завуческую. Говорю: «Ирина, через 5 минут у меня должен быть твой папа». На её просьбу ограничиться разговором с мамой отвечаю, что моё терпение лопнуло, пора знакомиться с папой. Она уходит. Смотрю в окно: летит к своему подъезду (дом рядом со школой). Через несколько минут стук в дверь. Иринка заводит мужчину, сама убегает на урок.
Я знакомлюсь. И рассказываю, что у его дочери 257 уроков, пропущенных без уважительной причины (нет медицинских справок), что по семи предметам по предварительным итогам могут выйти двойки. Даю список учителей-предметников, номера кабинетов. И объясняю, что надо выписать темы, по которым выходят двойки, пересдать до конца четверти. Если этого не сделать, на педсовете я поставлю вопрос об исключении девочки из школы. «Куда в условиях маленького северного города Вы пойдёте?» — спрашиваю.
Мужчина ушёл. Закончилось полугодие. Все двойки встали в ряд.
Каникулы. Карантин по гриппу. Актированные дни. И мы начинаем заниматься с 22 января. В 9 утра ко мне заходит мама Ирины и с обидой говорит, что я могла бы своевременно предупредить
её о положении дочери. Я обычно спрашиваю родителей о количестве детей. Рассказываю, что у нас учеников — 1826 и 126 преподавателей. И плюс к этому вы, родители. Кто должен интересоваться, при таком раскладе, успеваемостью, прилежанием дочери?
А тут странным показался её вопрос, и я спросила, часто ли они с мужем разговаривают: он всё знал с начала декабря. Она посмотрела на меня и, не проронив ни слова, стремительно вышла.
Через 5 минут возвращается и чуть ли не за руку заводит мужчину. Я его вижу первый раз. Он, как школьник, навытяжку встал передо мной. Говорит мне:
— Лидия Львовна, я первый раз в школе. Даже дверь не знал, в какую сторону открывается. Почему Вы сказали, что я у Вас был?
Я ответила ему, что встречалась с другим папой.
— Что значит с другим папой?
— А этот вопрос не ко мне, а к Вашей дочери.
Мама снова, как и в первый раз, стремительно покинула кабинет. Вернулась с Иринкой, поставила её перед отцом. Тот спрашивает:
— И сколько же у тебя отцов?
Та, не моргнув глазом, говорит:
— Ты у меня единственный и неповторимый.
— Кто был у Лидии Львовны?
— Дядя Коля с 3-го этажа.
Когда они покинули кабинет, мы дали себе волю. Хохотали до слёз. Не над ситуацией, над собой. Как легко Иринка в очередной раз нас всех обвела вокруг пальца.
Отчислить Ирину мы не имели права. Не важны обстоятельства, важно, что до сведения родителей я, завуч, информацию не довела.