Казаки, ехавшие с низу 1 апреля через Круглоозерновскую станицу, слышали первый гром с сильными раскатами, продолжавшимися около двух часов. Такого раннего грома, как говорили старожилы, давно не было. Многие предсказывают по случаю этого события, что лето будет урожайное. Даже киргизы говорят, что ранний первый гром в первый день «бис – кунаков» примета хорошая.
– Люблю грозу в начале мая! – громко прочёл Вениамин первую строку известного стихотворения. – Жаль, что не май нынче, а начало апреля.
– А, ведь, я слышала в тот день гром, когда стояла у Никольской церкви, – сказала Катерина домочадцам. – Но тихо так, как бы далёкий шум.
Перед страстной неделей, был опубликован приказ Уральскому казачьему войску от 4 апреля 1913 года за № 289, извещавший о следующем:
«Ввиду неурожаев, постигших вверенное мне войско в прошлые годы, незначительного залова рыбы и тяжелого материального положения казаков в настоящее время, чтобы не отрывать их от полевых работ в учебные сборы, и дабы тем дать возможности казакам этим поддержать падающие из года в год их хозяйства, признаю возможным, … освободить от учебных сборов казаков, состоящих второй и четвертый годы в полках второй очереди. О чем и объявляю по войску в изменение приказа войску с. г. № 129.
Наказный Атаман, генерального Штаба Генерал – лейтенант Дубасов».
Видимо узнав о бедственном положении уральских казаков, саратовский полицмейстер обратился к войску с заманчивым предложением поступать на службу в городскую полицию. Казакам сулили жалование 33 рубля в месяц при готовой квартире, освещении и отоплении, но они на своём содержании должны иметь лошадь, обмундирование, шашку и револьвер. Поступать могли и казаки с семьями, но не более как с двумя малолетними детьми. Казаки должны быть из трезвых и хорошего поведения. Фокин, высчитав содержание сына и лошади, пришёл к убеждению, что не имеет смысла оставлять своё, хоть и незначительное хозяйство.
– Порядочный казак, как мой Федька, ни за что не поедет в Саратов в полицейские наниматься, – сказал он Вениамину. – А «шантрапе», во – первых, и собраться не на что, да и толк то из них известен – месяца не проживут, как всех выгонят.
– Твоя правда, Иван Алексеич, – согласился Вениамин, – «шантрапа» не поедет. Они, вообще, служить не желают ни в полках, ни в станицах. На днях холостяги напали на молодую учительницу с кавалером. Кавалер побежал, вроде, за подмогой в пожарную часть, а с барышни стали деньги на выпивку требовать. Хорошо она догадалась хулиганов домой заманить, а там, их её родня ухватами встретила. Двоих сразу опознали, а остальные разбежались. Все были нашими казаками…
Ипатий Ипатиевич с Катериной и Вениамином, отправились в страстную субботу вечером в Александро – Невский собор, чтобы присутствовать на праздничном богослужении, а в полночь поучаствовать и в крестном ходе. Главный собор встретил прихожан в ярко – красном цвете праздничного убранства.
Последняя ночь перед Пасхой на Большой Михайловской улице прошла шумно и оживленно, чему в немалой степени благоприятствовала тихая и ясная погода. Уже часов с восьми вечера стали раздаваться выстрелы, а с 10 часов началась настоящая канонада: выстрелы из самоделок, пугачей, револьверов и ружей чередовались с хлопаньем разрывавшихся ракет и бомб. Над Большой Михайловской улицей, освещенной электрическими фонарями, висела густая пелена дыма от выстрелов и сжигаемых фейерверков и бенгальских огней. Стрельба продолжалась вплоть до окончания моления в церквах. Лишь, к тому времени, как зазвонили в колокола, стрелять стали реже: большую часть запасов расстреляли и сожгли ранее. Аптеки в эту ночь торговали на славу: не было отбоя от покупателей разных ракет, римских свеч и прочее, чего аптеки постарались запасти побольше.
– Где же справедливость? – задался вопросом Ипатий. – Пасха, вроде, как наша православная, а весь барыш достаётся Штраусу, Каценеленбогену, Гольдбергу и другим нерусям – провизорам.
– Да, будет тебе, Ипатий Ипатиевич, завидовать провизорам, – успокоила Катарина. – Великий пост прошёл, слава Богу, глядишь и на «молочку», с хуторов, спрос вырастет.
На пасхальном базаре случился особенно большой подвоз творога и других молочных продуктов, вследствие чего цены стали складываться довольно умеренные: творог продавался от 50 до 55 копеек ведро или 3 копейки фунт, молоко кислое 30 – 35 копеек ведро, каймак 20 копеек фунт, пресное молоко 15 копеек четверть.
Во время пасхальных праздников Туркестанская площадь была особенно оживлена, благодаря устройству близ цирка балагана, карусели и кеглей. Здесь, начиная с полудня и до вечера, собиралась масса народа, причем иные шли в балаган, другие занимались игрою в кегли, а детвора осаждала карусель, где всё время гремел орган. Вениамин и Вера привели сюда дочь Клеопатру, которая сразу же потянула родителей к карусели.
– Мама, но – но! Мама, но – но! – повторяла малышка и показывала ручкой на разноцветную карусель, на помосте которой стояла парочка деревянных коней, запряженных в резные саночки.
– Ничего не поделаешь, Вера, придётся уважить дочке, – смеясь, сказал Вениамин. – Иди, садись в саночки, а я её, к тебе на коленки подсажу.
Деревья на городском бульваре ещё не распустились, и гуляющей публики было не так много. Вениамин с Верой медленно двигались за семенившей на коротеньких ножках дочкой, которая ни в какую не хотела идти на руки к отцу, а с любопытством разглядывала окружающий мир: на аккуратно выметенных дорожках по аллеям, стояли накрытые белыми скатертями столики, за которыми мужчины и женщины, в белых фартуках, торговали фруктовыми водами.
К сожалению, не обошлось и без курьёза. В день Светлого Воскресения один легковой извозчик вёз по Большой Михайловской улице пассажира в Курени. Доехав до Старого собора, лошадь неожиданно остановилась. Как ни старался извозчик при помощи кнута заставить её двигаться вперёд, лошадь не повиновалась. Пассажир, прождав минут пять, вынужден был выйти из пролётки и идти пешком, а хозяин снова принялся яростно хлестать лошадь кнутом, но животное, как и прежде, оставалось неподвижным. Бог весть, чем бы всё это закончилось, если бы мимо не проезжал казак Фокин.
– Ты што, музлан, над лошадью издеваешься! – закричал Фокин, а завидя на улице полицейского, призвал последнего остановить дикую расправу.
Полицейский, записав адрес извозчика, воспретил ему бить лошадь, пригрозив немедленным арестом. Насколько была заморена лошадь этого извозчика – иногородца, трудно и представить себе. Полицейский обещал сообщить старосте извозчиков, чтобы тот принял соответствующие меры.
– Ты ж, совсем заморил свою лошадку, – сказал Фокин извозчику. – Дай роздых животине, иначе, она у тебя совсем упадёт!
– Ты, за своей гляди лучше, не ровен час, сбеленится! – огрызнулся иногородний на слова Фокина.
Во время пасхальных праздников отец и сын Чалусовы очень удачно порыбачили сетями по разливам на Бухарской стороне. По рассказам Порфирия Андреевича в сети попадалось много всякой чёрной рыбы: чебак, синец, вобла и даже жерех. Василию же, посчастливилось поймать небольшого ялового осетра, который запутался в частиковую сеть выше традиционного места установки учуга.
Стоявшая недели две подряд прекрасная солнечная погода, вдруг, резко испортилась. В ночь на вторник, 16 – го апреля, подул холодный северо – западный ветер, разнося по улицам тучи пыли. После полудня следующего дня прошёл сильный дождь с ветром, сопровождаемый большими хлопьями снега и мелким градом, температура понизилась до 0 градусов по Реомюру. Этот первый весенний дождь, хорошо промочивший сухую землю, должен бы способствовать быстрому улучшению подножного корма и росту хлебов, если, конечно, наступит тепло.
В первый день Фоминой недели, около полудня, Иван Фокин возвращался из Круглоозерновского посёлка, куда отвозил пассажиров. Ему нужно было переправиться через Чаган в роще Цесаревича, но казенный паром задержался на противоположном берегу, так как скоро должна была прибыть на переправу почта. Не желая долго ждать, решил переправляться на вольном пароме. Поставив на паром свою лошадь не выпряженной, сам Иван Алексеевич разместился удобно в тарантасе. Второпях казаки – перевозчики противоположного въезда засовом не заперли; когда отъехали от берега, лошадь испугалась чего – то, забесилась и бросилась в воду, увлекая за собой вместе с тарантасом и хозяина. Фокин, отделавшись холодной ванной, скоро был извлечен из воды, а лошадь с тарантасом пошли ко дну. Через полчаса рыболовы неводом вытащили околевшую уже лошадь с передками, а вторым заходом вытащили и вторую часть тарантаса. В вознаграждение за труды казаки получили шкуру лошади, которую продали за 5 рублей.
– Жаль лошадку, такая умная и смирная была, – сокрушался Фокин. – Даже не думал, не гадал, что она может сбеситься. Слава Богу, ребята быстро достали из воды; успел прирезать, да продать калмыку на махан.
– Ништо, Иван Алексеич, не станешь больше извозом заниматься? – спросил его Вениамин.
– На первый случай пойду на Бородин взвоз, – сказал Фокин. – Там, казаки на бударах перевозят через Урал переселенцев – хохлов и киргизов. Плата 20 – 25 копеек с человека. Заработаю деньжат, куплю новую лошадь, а к тому времени, починю тарантас, и айда опять на извоз.
– Скоро про тарантасы забудем, – сказал Вениамин. – Автомобили станут пассажиров возить. Вон, Логашкины уже предлагают на любой вкус…
В войсковой газете, ежедневно, публиковалось рекламное объявление:
«Склад машин и орудий братьев К. и А. Логашкиных, предлагает для населения Уральской области универсальный автомобиль Форд:
2 – 3 местный – 2175 рублей; 4 – 5 местный – 2375 рублей.
При складе – механик для обучения управлением и ухода за автомобилем».
– Ништо автомобиль по нашему карману? – с досадой произнёс Фокин. – Да, за такую цену, почитай, целый табун лошадей завести можно!
– Это нынче дорого, – сказал Вениамин, – а лет через 10 – 15, автомобиль дешевле лошади станет…
В начале мая, Вениамин получил письмо от своего товарища Петра Изюмникова из Бударинской станицы, из которого узнал, что беднейшие казаки в настоящее, свободное от полевых работ, время занимаются добыванием солодкового корня. Взрослый человек, по отзывам казаков, свободно может заработать рубль за день. Даже, дети 10 – 12 летнего возраста при сбыте корня на местах зарабатывают от 30 до 50 копеек в день. Это сподручное занятие даёт возможность бедняку покрывать насущные нужды вплоть до степного сенокошения. В виду вспышек чумы в киргизских аулах на Бухарской стороне, Пётр не рискнул нынче ехать на чархалское рыболовство, боясь остаться там надолго, из – за выставленных в зауральской степи Лбищенского уезда санитарных кордонов. Большие надежды он возлагал на севрюжью плавню, начавшуюся на Урале. По мнению казаков, большая вода должна способствовать входу в Урал из Каспийского моря огромного количества красной рыбы.
Наконец, в конце мая, вышел приказ по войску о производстве в звание подхорунжего старших урядников Вениамина Алаторцева и Михаила Савичева, как «окончивших школу для подготовки подпрапорщиков и выслуживших установленный законом срок на сверхсрочной службе». Подхорунжий не был «ваше благородие», но к нему надлежало обращаться на «вы». Некоторые атрибуты форменной одежды, также подчеркивали его близость к офицерскому чину.
Подхорунжий – воинское звание в казачьих войсках русской армии, соответствующее званию подпрапорщика. Было введено годом ранее воцарения на российском престоле Императора Александра III. В 1880 – 1903 годах присваивалось окончившим юнкерские казачьи училища до получения ими первого офицерского чина; с 1906 года стало высшим званием сверхсрочнослужащего унтер – офицерского состава.
Вениамин вспомнил, как ровно год назад, ему посчастливилось побывать в Москве, на торжественном открытии памятника в Бозе почивающему Императору Александру III, на котором вживую увидел царя Николая II.
Его Величество и другие Августейшие Особы, и все находящиеся при торжестве опустились на колени. В этот момент матросы сдёрнули пелену, скрывающую памятник. Мощная фигура Царя – Миротворца в Царском одеянии, сидящего на троне со скипетром и державою, предстала пред зрителями. По личной команде Его Императорского Величества войска отдавали честь. Музыка играла «Преображенский» марш. По удару на колокольне Ивана Великого начался звон во всех церквях столицы. Загрохотали пушечные выстрелы. Их было сделано 360…
– Любимая, а не поехать ли нам на Троицу в Ханскую рощу? – спросил Вениамин жену. – Возьмём с собою дядю с Катериной и устроим пикник на свежем воздухе: почаёвничаем на зелёной травке.
Троицын день, несмотря на обилие комаров, привлёк большое стечение публики в рощу Цесаревича. Эта многочисленная конная и пешая рать представляла довольно оригинальную картину: рысаки, запряженные в щегольские дрожки, автомобили, велосипеды и несчетное число рабочих телег в течение всего дня скакали взад и вперёд по дорогам, а пёстрые группы чаёвщиков заполняли все укрытые от солнца, приближенные к берегам Чагана и Урала места, так что прибывающие на гулянье после полудня не имели уже возможности найти удобное место на берегу и вынуждены были размещаться далеко от воды. Вениамин с семейством приехали в полдень и расположились недалеко от места, где уральские рабочие в 1906 году провели свою первую маёвку. Огромная зелёная поляна была заставлена тарантасами, а вокруг под сенью вековых деревьев уже дымились самовары. Ипатий предложил семейству занять свободное место под молодым дубом, в стволе которого зияло небольшое круглое дупло, выдолбленное дятлом. Звуки различных музык до хрипящего граммофона включительно, дополненные песнями и плясками, раздавались со всех сторон.
– Эх, надо было тоже граммофон прихватить, – с сожалением произнёс Вениамин.
– У нас вон, граммофон! – засмеялся Ипатий, показывая на маленькую Клеопатру. – Мотри, как «волчок» кружится! Ну, прям, юла заводная!
– Её комары кусают, вот она и крутится, – сказала Вера и накрыла дочку полотняным платком. – Веня, ставь скорей самовар! Комары дыма боятся.
К вечеру многолюдное гулянье стало представлять невообразимый хаос. Многие отдыхающие перепились водки, явно, не рассчитав свои силы, и слонялись по лесу туда – сюда. К тому же, в рощу Цесаревича приезжие обозники стали пускать на ночь целые косяки лошадей и верблюдов, да помимо потравы скотом, норовили ещё тут же накосить сочной зелёной травы. Обычно, гулявшая там публика, старалась до наступления темноты покинуть Ханскую рощу, чтобы не стать случайной жертвой хулиганов. Вениамин не особо боялся последних, но против полчища комаров, он был бессилен. Лишь только солнце перестало озарять поляну, он дал команду на сборы домой. Маленькая Клеопатра, к тому времени, сладко спала под марлевым пологом, в который её завернули перед посадкой в тарантас.
Всю истёкшую неделю погода стояла пасмурная и довольно прохладная; в некоторые дни перепадали дожди. Хлебопашцы такой погоде радовались и говорили, что земля очень влажная и хлеба стоят в хорошем виде, а при нежаркой погоде могут расти ещё 3 – 4 недели. По случаю начавшегося покоса в степи и в лугах, подвозы хлебных продуктов в Уральск стали незначительные.
На истекшей неделе на Уральский скотный базар были пригнаны большие партии лошадей и верблюдов торговцами, накупившими их в киргизской степи. Несмотря на большой пригон, цена на лошадей нисколько не понизились. Поводковых лошадей почти совсем не было, а если и привозили, то с какими – либо недостатками, в большинстве испорченных.
В среду, 19 июня, Порфирий Чалусов со своей артелью неводчиков, на рубежном песке поймали четыре осетра, из которых один был икряной. На следующий день, в четверг, артельщики поймали ещё три осетра, в том числе одного икряного. Сазанчика брали штук по полтораста и больше в один обмёт. Продажа шла тут же на месте лова; сдавали по 11 рублей за сотню без сортировки. Среди рыбаков замечался особенный подъём духа. Порфирий Андреевич по окончании лова возвратился домой навеселе, с песнями.
– Давно я нашего отца таким радостным не видела, – рассказывала Пелагея Миновна дочери Вере. – После вашей свадьбы, его ревматизм стал меньше мучить, а в последнее время и рыба хорошо ловиться стала. Вот, если бы ещё зять потрафлял ему, а то кроме своей службы ничего знать не желает. Какие у писаря в штабе могут быть дела в праздники и выходные?
– Зря вы маманя на Вениамина наговариваете, – возразила Вера. – Он же переписку с казачьим отделом Главного штаба ведёт, а там ни выходных, ни проходных. Одним словом, столица! А ещё, старый начальник штаба уехал из Уральска с концами, а на его место нового пока не прислали.
– Василий говорит, что и наказной атаман убыл надолго в отпуск по болезни, – проговорила Пелагея Миновна. – Мне одна дама по секрету говорила, что Мария Петровна измучилась с мужем; тот, час минут болеет и болеет. Ни то простуда, ни то лихоманка какая, не дают нашему атаману часто на улицу выходить, и всё тут.
– Да, правда, за него остался бывший Венин командир полка, полковник Мартынов, – подтвердила Вера. – Веня сказал, что он очень умело войском руководит. Казаки его уважают…
19 августа все служащие чины войскового штаба представлялись недавно приехавшему в Уральск новому начальнику, генерального штаба генерал – майору Н. М. Острянскому. Николай Максимович, буквально, накануне удостоился генеральского чина, а до этого служил в должности командира пехотного полка. Он сразу же взял в свои руки временное исполнение должностей командующего войсками Уральской области и коменданта г. Уральска, а за наказного атамана пока оставался старший член Войскового Хозяйственного Правления полковник Мартынов. 20 августа генерал Острянский впервые посетил Хозяйственное Правление и прошёлся по отделениям, здороваясь с чиновниками. Умудренные опытом чины ВХП сразу поняли: «Новая метла и мести станет по – новому». Через два дня, подхорунжего Алаторцева вызвали к генералу Острянскому, который поставил перед ним новую важную задачу.
– Последние события на Балканах вынуждают нас принимать меры для обновления военной готовности и снабжения Уральского казачьего войска. – сказал генерал. – Вам, подхорунжий, надлежит отобрать кандидатов в особую команду, которую будем готовить наподобие кубанских пластунов, но с нашей степной спецификой. Задание это секретное, поэтому никаких письменных приказов и распоряжений по нему издаваться не будет. Первым делом подберите толкового вахмистра, а уже с его помощью сформируете остальную команду. Задача ясна?
– Так точно, ваше превосходительство! – ответил Вениамин.
– Тогда не стану вас далее задерживать, – проговорил Острянский. – Выполнение будете докладывать лично мне!
– Слушаюсь, ваше превосходительство! – ответил подхорунжий.
Уже на выходе из кабинета начальника войскового штаба, Вениамин знал, кому предложит должность вахмистра особой команды. На следующий день он отправился в Чаганскую станицу, где проживал его сослуживец по 2 – му казачьему полку, бывший штаб – трубач Ананий Чернояров. Никто в полку не владел так виртуозно ножом, как Чернояров. Ещё, будучи сотенным трубачом, Ананий стал упражняться в приёмах одной восточной борьбы, в которой ножи служили как бы продолжением рук. Размахивая ножами перед самым носом сослуживцев, он извивался змеёю, а затем с силой посылал ножи в мнимую цель, поражая её с первого раза. Заняв должность штаб – трубача, он сделался ангелом – хранителем командира полка, сопровождая его во всех поездках по Самарканду и Туркестанскому краю. На удивление, но Чернояров сразу согласился возглавить особую команду.
– Ты знаешь, Вениамин, давно скучаю по военной службе, ей Богу, – сказал Ананий. – Надоело каждый год на сборах лозу шашкой рубить, да тыквы – горлянки пикой сшибать. Серьёзного дела хочу. У меня ребята на примете есть, отчаянные. Хулиганы, правда, но врагу пощады не дадут…
Чернояров стал рассказывать, как на днях молодой казак, полевого разряда, Аким Измайлов, празднуя свой магометанский праздник, гулял по улице Кушумского посёлка со своими двумя товарищами казаками – татарами. Навстречу им попались пьяные два брата, казаки Климахины, которые стали сначала приставать с ругательствами к Измайлову, а затем начали его бить. Товарищи хотели было помочь Измайлову, но Климахины пустили в ход ножи. Измайлов получил удар в ногу, около паха, товарищи его также оказались пораненными, хотя, к счастью, незначительно. Измайлов, сначала сгоряча не почувствовал тяжести раны, дошёл до правления поселкового атамана и заявил ему о происшедшем. Атаманом был составлен протокол. Измайлов был отправлен в Чаганский посёлок, где он проживал. Думали, что рана заживёт, но уже через два дня ему совершенно невозможно стало ходить, ногу свело, и он вынужден был отправиться в войсковую больницу, где теперь находится. По объяснению Измайлова, причина нападения на него братьев Климахиных, вероятно, та, что в бытность его службы на пикете в качестве полесовщика, он поймал Климахиных с тайно нарубленным лесом, отсюда и месть, которая могла бы иметь очень печальные результаты.
– К слову сказать, репутация казаков Климахиных очень плохая, – добавил Чернояров. – Славятся в нашей Чаганской станице своим «молодечеством» в хулиганском духе. Однако, для особой команды они, как никто подойдут. Мне старый сарт в Самарканде говорил, что не всякий сможет всадить нож в живого человека. Если зачислите Климахиных в мою команду, я с них всю дурь, мигом выбью.
– Думаю, начальство не будет возражать, – сказал Вениамин. – Только им придётся отбыть положенное наказание, за содеянное. Посидят недели две «на хлебе и воде», умнее станут.
– Слышал, будто киргиз – конокрад, который родителей твоих убил, суда ожидает в тюрьме? – спросил Ананий. – Ништо этого разбойника нельзя было случайно застрелить при задержании?
– Так, уже убивали однажды, – проговорил Вениамин. – Оказалось, не он это был. Я и сейчас совсем не уверен, что темирский начальник поймал именно того самого Айдангалия. Жаль, не знаю этого разбойника в лицо. Киргизам, которые его опознали, у меня веры нет. Поживём – увидим!
В середине ноября газета «Уральские войсковые ведомости» опубликовала небольшой репортаж «Из зала суда» следующего содержания:
«5 ноября выездной сессией Саратовской судебной палаты было рассмотрено дело по обвинению в разбоях и грабежах выдающего себя за турецкого подданного киргиза Метеркульского общества, 3 волости Таловской части внутренней киргизской орды Айдангалия Турмамбетова, 40 лет, и соучастника его киргиза Куйдыгалтинской волости, Лбищенского уезда Темиргалия Джиахметова, 28 лет. Из обвинительного акта видно, что Турмамбетов долгое время занимался разбоями и грабежами в пределах Астраханской губернии, где изловить его не удавалось. В сентябре месяце прошлого года от астраханского губернатора поступило сообщение на имя наказного атамана, что Турмамбетов переселился на территорию нашей области. Здесь он среди киргизов стал выдавать себя за святого, совершал богослужения, доверчивые киргизы повсюду встречали его приветливо и приносили ему щедрые деяния. В декабре 1912 года Темирскому уездному начальнику Петрову удалось настигнуть Турмамбетова в одной из отдалённых волостей, где он проживал в землянке. Когда чины полиции стали приближаться к землянке, Турмамбетов открыл стрельбу, сделав всего 27 выстрелов из имеющихся при нём двух берданов, ранил лошадь уездного начальника и прострелил шинель полицейского, но после того как преследовавшие захватили двух лошадей, на которых он имел возможность скрыться, разбойник после 4 – х часового сопротивления вынужден был сдаться; при задержании у него были отобраны две берданы, кинжал, 18 патрон и 877 рублей. Следствием было установлено, что Турмамбетов совершил множество различных преступлений, хорошо владеет русским, французским и немецким языком, но во время разбирательства дела он объявил себя совершенно глухим и не понимающим русского языка. Защита в лице присяжного поверенного Н. М. Логашкина возражений против речи обвинителя не имела, указав лишь на применение к подсудимому меры наказания по 1459 ст. Уложения о наказаниях. Приговором палаты подсудимые по лишении всех прав состояния приговорены: Турмамбетов на 9, а Джиахметов на 5 лет в каторжные работы».
Вениамину было некогда следить за ходом суда над Айдангалием, так как почти три месяца он был занят комплектованием и обучением особой команды. Последние два месяца, «пластуны» тренировались на месте бывшего летнего лагеря Уральской отдельной сотни, в месте слияния двух степных рек: Чагана и Деркула. Подхорунжий Алаторцев и вахмистр Чернояров сумели, за это время, создать из двадцати пяти казаков, разных по возрасту и военной подготовки, единую команду разведчиков – диверсантов, способную выполнять особые задания в тылу неприятеля. Едва успели распустить казаков по домам, как погода испортилась.
С раннего утра 30 ноября и вплоть до вечера 1 декабря, в продолжение полутора суток, почти беспрерывно шёл обильный снег. Вениамин думал, что теперь санный путь вполне утвердится, – снегу выпало так много, что на ровном месте он покрыл землю слоем толщиной вершков на пять. Погода установилась тёплая, температура дней 5 – 6 колебалась с самым незначительным повышением и понижением от «нуля». После долгой разлуки, молодому отцу не терпелось покатать дочку в санках по тихим городским улицам.
После плавни начальник войскового штаба возложил на себя временное исполнение обязанностей наказного атамана Уральского войска. Вскоре, подхорунжий Алаторцев доложил ему о подготовке особой команды, на что генерал Острянский сразу заметил, мол, это только «первая ласточка» и следует продолжать подборку людей в следующие команды, желательно из молодых казаков.
30 ноября возле управления 1 – го военного отдела была произведена поверка малолеток Уральской, Трекинской и Круглоозерновской станиц, подлежащих с 1 января перечислению в казаки, и подросткам, подлежащим постановки в малолетки. Первые в этот же день в Старом соборе были приведены к присяге. Вениамин отобрал из них полтора десятка молодых казаков, которым надлежало поутру явиться в войсковой штаб.
Приказ по Уральскому казачьему войску от 12 декабря 1913 года за № 1108, в котором приводилась копия с письма Наказного Атамана генерал – лейтенанта Дубасова от 4 декабря сего года, не оставил никаких сомнений: уже скоро в войско прибудет новый Наказный Атаман, а со старым, даже, проститься не получится:
«Глубокоуважаемый Николай Максимович.
Сегодня я подал прошение об отставке, так как болезнь моя затянулась и доктора приговорили меня к безвыходному сидению в квартире до весны, почему Министры Внутренних Дел и Военный, конечно, не могли согласиться на такую продолжительную отсрочку отпуска.
Не имея возможности лично проститься с чинами Войскового Штаба, Атаманами отделов, с их Управлениями и Комендантом, я прошу Вас от меня передать им мою глубокую признательность за то удовольствие, которое доставляла мне их всегда ревностная служба. В особенности благодарю генерал – майора Мартынова, полковников Гаврюшина, Акутина, Бородина и войскового старшину Прикащикова, продолжительное время исполнявшего обязанности Начальника Штаба вполне успешно.
От всей души желаю им здоровья и успешной работы по службе на пользу и дальнейшее процветание славного Уральского войска.
Примите уверение в моём глубоком уважении и искренней преданности Н. Дубасов».
Приказ подписал временно исполняющий должность Наказного Атамана Генерал – майор Острянский. Вениамин недоумевал, почему Дубасов благодарил атамана 1 – го отдела генерал – майора Евгения Денисовича Мартынова, и ни словом не обмолвился про старшего члена ВХП полковника Василия Патрикеевича Мартынова и, вообще, о Хозяйственном Правлении в целом. Ведь, именно В. П. Мартынов сопровождал наказного атамана в поездках по низовой линии.
Вот, и Н. М. Острянский, отъезжая 20 декабря в разрешенный 27 – ми дневный отпуск, по семейным обстоятельствам, в г. С. – Петербург, возложил на Атамана 1 – го отдела генерал – майора Е. Д. Мартынова временное исполнение должности наказного атамана и др., а временное исполнение должности начальника войскового штаба на старшего адъютанта штаба войскового старшину Приказщикова. Полковнику Мартынову, отныне, надлежало заниматься чисто хозяйственными делами, в частности, откладывающимся, в который уже раз, багреньем. Видимо, в Петербурге были недовольны длительной задержкой отправки рыбного презента ко Двору. Столичным чиновникам, ведь, не объяснишь, что начало багренья определялось морозной погодой, а последняя зависела от Божьей Воли.
Конец декабря, самое позднее время для багренья, уже наступил, но погода вопреки всех ожиданий стояла тёплая. Декабрь, по состоянию погоды, вполне напоминал весну: по улицам лужи, дороги почернели, снег, перепадая вперемежку с дождём, тут же таял, образуя на низких местах глубокие обширные лужи. Картины причудливой зимы не давали ни малейшей надежды на осуществление багренья в продолжение святок. Вероятнее всего, что начало багренья следовало ожидать к середине января и то, только в том случае, если наступят резкие продолжительные холода в 10 – 15 градусов ниже нуля. Казаки, с нетерпением ожидающие багренья, продолжали готовиться к нему. Торговцы радовались: багры, багровища и прочие принадлежности для зимнего лова имели хороший сбыт.