Зойка – немтырь.
Тима плакал, обняв меня и уткнувшись мне в живот, а я улыбалась и гладила его по кудрявой белокурой головке:
- Тимочка, внучек, не бойся, это хорошая тётя, просто она так громко разговаривает.
Мы с Тимошкой, моим четырёхлетним внуком, пришли на рынок за фруктами. И сразу подошли к павильону, где работает моя подруга, Рита, она всегда делает мне небольшую скидку. Рита довольно колоритная (слово, будто для неё придумано) дама - большая, громкая, но очень добрая. Моя дочь Лена с мужем и пятилетним сыном приехали ко мне в гости впервые за три года, поэтому Тима еще не был знаком с моей подругой. Вот с непривычки и испугался её восторженных воплей по поводу "ужасно хорошенького мальчика", которого "прямо так и съела бы".
Вскоре я и уже довольный Тима шли по тенистой аллее, внук размахивал пакетом с подаренными ему тетей Ритой персиками и что-то мне весело рассказывал, но я его почти не слышала, я вспомнила, как в детстве, когда мне было около десяти лет, я тоже испугалась одной женщины....
Летом, в начале шестидесятых, я и моя мама поехали в соседнюю область к моей бабушке Нюре, повидаться. До нужной станции мы доехали на поезде, а уже до бабушкиного посёлка, вернее до его окраины, мы добрались на попутном грузовике, прямо в его кузове, тогда так часто ездили. Помню, мне очень понравилось так ехать, ветер волосы раздувает, стрекозы чуть не на нос садятся, весело! Но дальше надо было идти пешком, через гречишное поле. Я легко бежала по дороге, собирала маки и пробовала плести из них венок, только они быстро вяли, и у меня ничего не получалось. Мама смеялась и предлагала мне рвать ромашки, они покрепче. Нам было очень весело. Когда мы уже дошли до первых домов, неожиданно из улицы выбежали несколько козочек и вслед за ними женщина, растрепанная, в криво одетой юбке, с безумными глазами. Она размахивала высоко поднятыми руками и громко кричала:
-Аая, аяа, ааяя!
Я от неожиданности замерла. Мне стало так страшно, что я не могла сдвинуться с места. Приблизившись к нам, эта странная женщина присела около меня на корточки и хотела погладить меня по голове. Я задрожала, спряталась за маму, и она закрыла меня руками. Мы дождались, пока эта ненормальная уйдет вместе со своими козами и только потом пошли дальше. Плести венок мне перехотелось.
Бабушка жила на окраине поселка в маленьком уютном домике. Мне разрешили одной выходить на улицу, но настрого запретили приближаться к лесу, который начинался всего через два дома. Я взяла скакалку и стала прыгать на дорожке, недалеко от бабушкиной калитки. Незаметно я допрыгала почти до самых деревьев и хотела уже повернуть домой, как увидела большого, очень худого пса. Он выбежал из-за кустов и с открытой, слюнявой пастью и глухим рычанием кинулся прямо на меня. У меня подкосились от страха ноги, я зажмурила глаза и выставила руки вперёд, словно могла ими защититься от этого ужасного монстра. Я ждала прикосновения страшных зубов… но тут услышала знакомое "Аая- яяаа"! Та самая ненормальная, непонятно откуда появившаяся, смело кинулась на собаку, вцепилась руками в её пасть и с нечеловеческой силой стала раздирать страшные челюсти. Зверь взвыл от боли, извернулся, вырвался и, поджав ободранный хвост, с истошным визгом бросился обратно в лес. Женщина подбежала ко мне, неловко обняла и, часто моргая, с глупой улыбкой склонив лохматую голову, стала заглядывать мне в глаза. Я поняла её и громко сказала:
- Спасибо, все хорошо.
Тогда она совсем не страшно погрозила мне пальцем и легко подтолкнула в сторону нашего дома, откуда уже бежали в нашу сторону бабушка и мама, охая и причитая.
Дома мне налили сладкого травяного чая, закутали в одеяло, потому что меня почему-то бил озноб, а я просила бабушку рассказать об этой странной смелой женщине, которая не выходила у меня из головы.
Баба Нюра вздохнула, налила себе и маме своего душистого чая и начала грустный рассказ про Зойку-немтыря, как прозвали ту женщину в посёлке...
- Шла война. Зоин муж ушёл на фронт ещё в сорок первом, а она осталась в их доме в соседнем селе с маленькой дочкой Шурочкой, хорошенькой трехлетней щебетухой. Через несколько месяцев муж прислал письмо и вырезку из газеты, где было напечатано, что ему за подвиг в бою было присвоено звание Героя. Зоя очень гордилась мужем и всем показывала эту вырезку. А в сорок втором их село заняли немцы. Один из сельских мужиков оказался предателем и пошёл к немцам в полицаи. Чтоб выслужиться перед ними он и рассказал им о Зое и её муже-герое. Пришли они пьяные к ней ночью, за волосы на двор вытащили и глумились над ней, а в дом собаку пустили. Раздался в доме страшный долгий детский крик, резко оборвавшийся, Зоя взвыла от ужаса, стала вырываться, но немцы выстрелили в неё и ушли, громко смеясь. Утром люди не нашли ни Зою, ни её растерзанную дочь. Выжила Зоя, как-то даже до отцова дома в этот посёлок доползла, но немой стала и блаженной. Муж с войны не вернулся, да и не помнит она, наверно, о нем. Собак Зоя ненавидит, и они её боятся. А вот детей она всех любит, даже когда они смеются над ней, обзываются, она смеётся счастливая и кричит своё "Аая"
Я слушала бабушку, и слёзы текли у меня по щекам. Громко всхлипывала мама, крепко прижав меня к груди, словно боялась, что меня у неё кто-то может отобрать.
Через два дня мы с мамой уезжали, до станции нас на машине согласился подвести сосед, дядя Иван. Мы попрощались с бабой Нюрой и поехали. И тут я увидела Зою. Она гнала своих коз и всё так же махала руками.
- Стойте, остановитесь! - закричала я.
Водитель резко затормозил, я схватила свою новую куклу, подаренную бабушкой, и выскочила из машины. Подбежала к Зое, подала ей куклу и обняла её. Когда я подняла глаза, то увидела, как из глаз женщины текли слезы. Она растерла их по лицу грязным кулаком и с трудом проговорила:
- Си-ба-а.
… Я смотрела, улыбаясь, на, уже забывшего про свой страх, Тимошку и молила Бога, чтобы никогда не коснулась его своей ледяной рукой ужасная война. А чуть позже, когда он подрастет, я обязательно расскажу ему про странную Зойку-немтыря. Он должен знать о таких людях, он должен вырасти человеком.