В девять утра в понедельник (Аиша была на курорте уже четыре дня) мне позвонили. Прорвало подземную трубу в моем старом доме. Срывающимся голосом говорила медсестра. Этот маленький частный детский дом, которому я подарил родовое гнездо, предварительно отремонтировав – это была такая милая провинциальная община…
Я нашел этих людей случайно, и ни на секунду не пожалел, что так случилось.
Теперь не заладилось с водопроводом. Я помчался туда. Но у меня в морозилке лежали куриные ноги, которые я закупил на два дома – себе и Тамаре.
Я позвонил.
– Привет. Мама говорила, чтобы я присматривал за тобой. У меня кое-что может залежаться в морозилке. Давай, знаешь как. У тебя будет запасной ключ от моей квартиры, ОК?
– Окей… – тихонько сказала Тамара.
– В общем, проголодаешься, налегай! – я повеселел, и резво звеня связкой ключей положил их в трепетную ладошку.
– Ну, пока!
– А когда вы будете?
– Я не знаю. Мне видимо придется заночевать.
Я побежал к метро. Ветер дул в лицо, и он не предвещал ничего плохого.
Когда я вернулся, у Тамары в окошке горел свет. Я сначала позвонил к ней.
– Ты тут как?
– Я? Хорошо.
– Не скучаешь?
– Нееет…
– А, ну хорошо… Знаешь, я сегодня не успел ничего приготовить… Сейчас пойду трудиться. Хочешь, вместе повозимся на кухне?
– А я приготовила плов… И его некому съесть.. Я уже не могу…
– Ну, смотри. Ты сама сказала. Я с удовольствием.
Я прошел в ванную, умылся. Надо держать себя в руках.
Ну, я же не дурак.
Мы поужинали.
Да, мать была намного словоохотливее своей дочери. Я не такой уж болтун. Больше люблю слушать. Так мы в довольно неловкой тишине поели. И еще был салат с крупно нарезанными помидорами, огурцами, зеленым луком и петрушкой.
– Спасибо огромное. Ну, я пошел.
– Давайте.
Тамара выглядела грустной.
Я скрепился.
– До свидания.
– До свидания.
Я вошел в одинокую конуру, наполненную духами уже не живущих людей…
Генерал. Максим.
И – неотвязные мечты о Тамаре…
Был вечер, тихий и очень теплый для октября…
Я понял, что надо забыться. И впервые за долгое время спустился вниз за вином.
Я вспомнил, как генерал угощал меня Каберне Совиньон.
Я медленно выпил в одиночестве бутылку.
И отрубился…
Мне снова приснилась Тамара… Она была так хороша…
Сегодня она гладила мне волосы, уши, шею… Целовала запястья…
Я немного даже опешил от такой ласки.
Она же была девчонка, а эти ласки были такие изумительно-понимающие…
Даже не эротичные – просто чистая нежность и ум тела...
В мечтах девочка хотела меня так же, как я ее… А может быть, и сильнее...
Я блаженно перевернулся на другой бок.
– Тамара?!!!
Мои глаза не просто открылись. Они растопырилсь.
Я не спал. Я был трезв.
Тут протрезвеешь.
Она была реально, сейчас, в моей долбанной кровати, на которой столько всего было.
Это была она. Я вскочил. Ключи???!!!
Аиша в моем достаточно ярком воображении зелеными глазами прожигала совесть...
Девушка была совершенно обнаженная.
Я, подобно игроку в гандбол, резким и метким движением набросил на нее покрывало.
Черт, в моих мечтах она сначала приходила в покрывале, и потом, когда я уговаривал ее “выйти за меня замуж”, красиво отбрасывала его. Оставалась обнаженной. И отдавалась мне.
Но в реальности она! явилась! голая! И я, пытаясь защититься от соблазна, запустил в нее этой огромной тряпкой… Упс. Ну и дела.
Тамара сидела на краю кровати. Она молчала. Но я видел, что она просит меня быть с ней. Эту просьбу излучал весь ее волнительный облик.
Я ничего не мог решать в тот момент. Она решила сама. Ситуация решила сама. Ее матери не было дома. У меня в крови был алкоголь.
Я не монах. Не праведник. Не отец Сергий, который вон до чего дошел.
Уж лучше так – с несовершеннолетней и полноценной, и – добровольно.
Тамара ушла под утро.
На следующий день нам позвонила Аиша. Она чувствовала себя лучше. Там на месте я оплатил обследования. Они были фантастическими.
Много чудес – на одного человека.
Много горя на одного человека. Разве я забыл генерала и Макса?
Но разве я мог забыть исцеление мамы?