Моим детям, внукам и тем,
кто придет после них,
посвящается…
Рассказ первый.
«НЕ ПЛАЧЬ, ДЕВЧОНКА…»
Сергей держал в руках повестку из военкомата, согласно которой 16 числа мая месяца 1973 года ему – свежеиспеченному выпускнику Донецкого политехникума девятнадцати лет отроду – надлежало с минимальным набором личных вещей явиться на один из призывных пунктов Волгограда. Именно в означенный час Родина ждала от него исполнения долга, почетного, по уверению Конституции СССР, для любого ее гражданина мужского пола, достигшего восемнадцатилетнего возраста. Другими словами – службы в армии.
Почему местом призыва его – коренного жителя Донецка – явился именно этот достаточно далекий от родных стен город? Дело в том, что в те времена в СССР существовал негласный принцип призыва, согласно которому каждый молодой человек обязан был отбывать срок своей службы как можно дальше от родных пенатов. А потому призывников из Донецка, как правило, направляли служить на край географии – в Сибирь, а то и на Дальний Восток. В то же время, Сергей надеялся и стремился к тому, чтобы во время службы он имел возможность пусть и нечасто, но все-таки видеться с той единственной и желанной, внимания которой он добивался мучительно долго и которую больше всего в жизни боялся потерять – Людмилой.
Стремясь совместить несовместимое, а также опасаясь, что обещавшая ждать его возвращения Людмила в отсутствие объекта своего ожидания в конце концов может и не выдержать испытание верности длиною в два года, наш герой принял решение, на его взгляд, безупречное: местом его призыва должен стать город, расположенный как можно дальше от родительского дома. Таким образом у него появлялся шанс (пусть и ничтожный!), что его отправят служить поближе к любимой. Может даже в сам Донецк! (Прошу не судить нашего героя строго, потому как воспаленный любовью мозг молодого романтика, по уши влюбленного да к тому же движимого страхом потерять любимую, может выдать и не такие еще планы!).
Поэтому, когда на собрании выпускников техникума, где он учился, озвучили предлагаемые на выбор места распределения по специальности, среди которых наиболее отдаленным городом явился Волгоград, Сергей, не задумываясь, выбрал именно его.
Здесь следует ненадолго прервать наше повествование, чтобы пояснить читателю, кто такая Людмила и как она появилась в жизни нашего героя…
Отступление первое.
ЛЮДМИЛА
Их первая встреча произошла за два года до его призыва в армию и была совсем не романтична. Как-то осенью, возвращаясь после учебы домой, в подъезде своего дома он увидал незнакомую девушку, которая беседовала с жившим на одной с нашим героем лестничной площадке шестнадцатилетним красавцем-соседом. Молча пройдя мимо них, Сергей поднялся на свой этаж, где в коридоре принадлежавшей его и еще одной семье двухкомнатной коммунальной квартиры нашего героя подкарауливала Светлана – шестнадцатилетняя симпатизирующая ему соседка по коммуналке. «А у нас в подъезде новенькая!» – ревниво заглядывая Сергею в глаза, сообщила она весьма тревожную (а как не волноваться, если рядом появилась конкурентка?) и потому необычайно событийную для нее новость. «Ну и что?» – напускным безразличным тоном ответил он, хотя в голове надоедливым дятлом стучала мысль: «Эту новенькую надо у соседа отбить! Что я, хуже его, что ли?».
Вторая их встреча, такая же мимолетная, как и первая, произошла на трамвайной остановке. Людмила была не одна: рядом с ней находилась Светлана. «Видимо собрались в город на прогулку», – подумал Сергей, и несмотря на то, что сердце забилось быстрее, а на душе возникла непонятная тревога, с деланно равнодушным видом подошел к девушкам. Не найдя подходящей причины для обращения к ним, он лишь по-глупому попросил угостить его семечками, которые те беспрестанно лузгали. Людмила, протянув руку, высыпала ему на ладонь щедрую горсть запрошенного угощения. Такое, казалось бы, пустяшное действо вселило в душу Сергея радость и надежды, ибо этот жест Людмилы он воспринял как знак внимания с ее стороны. (Следует заметить, что в те времена увлечение семечками было делом привычным и потому абсолютно не предосудительным. Более того, ввиду отсутствия в СССР чипсов, сухариков, орешков и другой подобной ерунды продажа семечек была весьма распространенным явлением. Ими торговали, практически, во всех местах массового скопления народа: на остановках общественного транспорта, возле магазинов и кинотеатров. Распространителями этого самого востребованного средства для досуга являлись бабушки, которые порционно отмеряли его из стоявших перед ними ведер своими мерными («большим» двухсотграммовым или «маленьким» стограммовым) стаканчиками в свернутые из кусков газеты кулечки).
В силу своей природной стеснительности поиск повода для более близкого знакомства с Людмилой был для него процессом долгим и весьма мучительным. Он никак не мог решится хотя бы просто заговорить с ней, не то, чтобы вот так запросто подойти и предложить ей свою дружбу. (Сегодня это может показаться смешным, но в те времена, о которых идет повествование, любое близкое знакомство парня с девушкой всегда начиналось именно с предложения дружить).
Наконец, когда один из его одноклассников – Геннадий – сообщил, что по причине отъезда родителей встречу Нового Года они могут провести вместе, решение родилось мгновенно! «А если я приду не один, а с девушкой?» – спросил он своего товарища. «Давай!» – живо согласился тот, а затем спросил: «А может она прийти не одна, а с подругой?». «Поинтересуюсь», – ответил Сергей, хотя в глубине души понимал, что обратиться с таким вопросом к Людмиле у него вряд ли хватит решимости.
И вот, весь пунцовый (под цвет своих спортивных домашних штанов) от стеснения, волнуясь и от того путаясь в мыслях, с чего начать предстоящий диалог, он спустился вниз (Людмила жила этажом ниже) и позвонил в ее дверь. Когда та открылась, волнение нашего героя достигло своего апогея! «Я…приглашаю Вас…на встречу Нового Года… Вы не против?» – чуть ли не заикаясь произнес он в адрес стоявшей в дверях Людмиле заранее подготовленную фразу. Стройная, одетая в простой облегающий ее красивую фигуру (результат занятий спортивной гимнастикой) халатик, она выглядела по-домашнему уютно и от того казалась Сергею еще более милым и притягательным созданием. «Сейчас спрошу у родителей», – не задумываясь ответила она. «Вы не против, если я приглашу Вашу дочь на встречу Нового Года?» – уже более спокойным тоном обратился он к вышедшему в коридор Людмилиному отцу. Окинув нашего героя оценивающим взглядом, тот философски изрек: «Если только она сама согласна!». «Я согласна!» – запросто, как будто они уже сто лет были знакомы, произнесла Людмила.
До намеченного мероприятия оставалось не больше недели. Но, как известно, все в мире относительно. А потому для нашего героя, пребывавшего по причине соответствующего душевного состояния в совершенно ином измерении, эта неделя выросла до размеров месяца, если не больше. Наконец многообещающий день встречи Нового Года настал!
Он зашел за Людмилой и когда та открыла дверь просто обомлел. Причиной тому была ее прическа. Вместо собранных в обычный повседневный «хвостик» ее длинные и пышные волосы были распущены, красиво завиты (результат долгого пребывания в бигуди) и волнами спадали на спину и плечи. Ее платье, наверное, тоже было модным и красивым, вот только оценить это должным образом Сергей не мог, так как не являлся знатоком и ценителем женской моды. Единственным критерием красоты женской одежды для него тогда была длина платья или юбки: чем короче, тем красивее!
Осторожно взяв Людмилу под ручку, он, весь сияя от восторга, повел ее в гости к своему товарищу. Придя к нему, наш герой был озадачен фактом присутствия матери Геннадия, которая, оказывается, передумала уезжать из дома. Несмотря на это, радость от пребывания рядом объекта своей симпатии все-таки перевешивала возникшее у нашего героя по данному поводу огорчение.
По окончании недолгого застолья Сергей пригласил ту, которую в мыслях уже наградил статусом «моя подруга», на танец. И этот танец решил его судьбу! Вследствие разницы их роста ее голова оказалась как раз на уровне носа нашего героя. Поэтому, обняв Людмилу в танце за талию, он вынужденно вдохнул запах ее роскошных волос и… И все! Их аромат был настолько непередаваемо волнительным, что он, испытав сильнейшее головокружение, лишился дара речи, но взамен него обрел дар предвидения. Иначе как объяснить тот факт, что он вдруг всем своим естеством, как будто заглянув в будущее, понял (даже где-то увидел!), что с этой минуты и до конца своих дней они всегда будут рядом!..
Но вернемся к печальному для нашего героя моменту получения повестки из военкомата. До назначенной в ней даты сбора оставалось не меньше недели. Поэтому, получив расчет на тракторном заводе – месту работы согласно техникумовскому распределению – Сергей срочно вылетел в Донецк.
Отпущенное на свободе время пролетело незаметно. Отгуляв, как того требовала тогда народная традиция, проводы в армию с шумными (так, чтобы слышали соседи!) песнями и плясками, он в предписанное в повестке время прибыл к месту назначения. Однако здесь его ждало разочарование. Оказывается, пока он находился в Донецке, дату призыва перенесли на два дня раньше и вся команда, потенциальным членом которой он мог бы стать, без него была отправлена под Ростов, находившийся в каких-то двухстах километрах от его родного города. (Как мы видим, расчет нашего героя, в принципе, был верным. Просто его подвела злодейка по имени Судьба!).
«И что же теперь делать?» – поинтересовался он у военкома. «Ничего! – ответил тот. – Жди, когда из таких же, как ты, «непригодных» соберут новую команду. Тогда и решим, куда вас заслать!». (Здесь следует отметить, что упомянутая военкомом «непригодность» Сергея означала его непригодность к строевой службе, которая объяснялась наличием плоскостопия, выявленного при медосмотре в военкомате).
Ждать пополнения новой команды такими же «непригодными» пришлось довольно долго ввиду, должно быть, их слабого поступления на призывной участок. Наконец, ближе к концу дня ее укомплектование закончилось и всю эту собранную воедино разношерстную (в плане возраста, нравственности и интеллекта) компанию в задраенных шторками автобусах повезли на вокзал для погрузки в стоявшие на запасных путях плацкартные вагоны…
Отступление второе.
«ЭХ, ПУТЬ-ДОРОЖКА…!»
Команда, окружавшая Сергея, была еще та! В основном это были лица, в свое время отсидевшие в так называемых «местах, не столь отдаленных». Да к тому же вдрызг пьяные и оттого жаждущие почесать кулаки.
Первая же драка началась в купе, где на верхней полке с книгой в руках примостился наш герой. «Ну, че смотрим!» – с надеждой на грубый ответ, который мог бы дать повод начать потасовку, спросил один из шатающихся по вагону призывников. Его вопрос был адресован соседям Сергея по купе, увлеченно занятым распитием спиртного. «Да пошел ты…!» – со злостью (ведь для того, чтобы произнести эту фразу, пришлось оторваться от стакана с выпивкой!) ответил один из них. Вопрошавший, будучи изрядно пьяным, неловко попытался ударить обидчика ногой, ухватившись при этом за верхние полки купе, дабы не потерять равновесие. Чтобы не оказаться быть случайно стянутым со спасительной полки в эпицентр назревавшей драки, наш герой лежал чуть дыша, не просто вжавшись, а, буквально, слившись со стенкой купе. Тем временем друзья-собутыльники, обрадованные недружественными действиями их непрошенного гостя, повскакивали с мест за столиком и тут началось то, чего наш герой боялся больше всего: мордобой!
Здесь следует заметить, что он, с детства напуганный пьяными дебошами отца, переходившими иной раз в избиения матери, просто органически не переносил драк. Одно лишь осознание ее возможности приводило Сергея в состояние паники. При этом ему хотелось неким чудесным образом раствориться в пространстве, материализовавшись в каком-нибудь ином более безопасном месте.
Но вернемся к тому, что происходило в купе. Еле вместившаяся в нем компания дерущихся стала быстро обрастать все новыми и новыми участниками. Вначале из соседних купе прибежало несколько человек, поддержавших обиженного, затем к компании дерущихся присоединились те, кто вступился за попутчиков Сергея. И такое пополнение противоборствующих сторон продолжалось до тех пор, пока весь вагон не превратился в ристалище «боев без правил».
Наш герой продолжал лежать на своей полке в надежде, что никто из окружающих его не заметит и не извлечет из этого хоть и не надежного, но все-таки укрытия. При этом он вперил глаза в книгу, чтобы, не дай Бог, случайно не взглянуть на кого-нибудь из дерущихся, поскольку тот мог расценить этот случайный взгляд как брошенный ему вызов или как осуждение его недостойного поведения.
Драка прекратилась также внезапно, как и началась. Причиной остановки послужило то, что кто-то, ухватив со стола консервный нож, нанес им удар своему противнику по голове. Пострадавший замер, обхватив голову руками, а затем, медленно проведя по волосам, поднес их к глазам. Вся его ладонь была в крови, которая струйкой стекала по щеке. Помолчав несколько секунд, он издал вопль, который прозвучал для остальных как боевой клич, и драка возобновилась с новой силой!
Сколько она длилась, Сергей сказать не может. Тогда время для него не просто замерло! Оно вообще прекратило свое существование! Но все когда-нибудь кончается. И эта драка тоже не стала исключением. Уставшие бойцы разошлись по своим купе, чтобы оценить ущерб, нанесенный их организму в только что оконченном бою, и залить алкоголем каждый свою в этой схватке победу.
Впоследствии отдельные конфликты, переходившие в «бои местного значения», время от времени все-таки возникали, но они уже не имели того размаха и той одержимости, как эта.
Во избежание миграции подобных схваток по вагонам, их двери предусмотрительно были заперты проводниками. Руководствуясь опытом аналогичных поездок, они благоразумно заранее удалились в отдельный изнутри запертый вагон, где размещались сопровождавший команду офицер с несколькими сержантами, и предоставили своим пассажирам самостоятельно решать вопрос, что где взять и чем заняться…
На следующий день, частично протрезвевшая и, скорее всего, позабывшая о вчерашней драке команда, жаждала только одного действия: опохмелиться. Но где взять спасительный алкоголь, если двери вагона заперты, проводника нет, а поезд мчит без остановки? Для кого-то это может быть и стало бы проблемой, но только не для тех, кто уже имел опыт «отсидки». Дело в том, что в содержимое выданных призывникам сухих пайков входил чай. Целая пачка! Технология опохмеления «чефиром» в условиях отсутствия такого необходимого для его приготовления ингредиента, как кипяток, выглядела следующим образом: пригоршня чая засыпалась в рот страдающего, превращаясь после долгого его пережевывания в бодрящую жижу, которая и отправлялась вовнутрь изнуренного алкоголем организма…
Сутки спустя поезд, наконец, начал тормозить и все кинулись к окнам, пытаясь понять, куда их занесло. Вид стандартного для любого вокзала перрона ясности не внес. И только после того, как сопровождавшие состав сержанты, открыв двери, выпустили будущих воинов наружу, офицер-покупатель (так именовали офицеров, являвшихся на призывные участки за новобранцами) объявил: «Астрахань!».
Его попытки упорядочить на привокзальной площади толпу призывников, придав ей стройную форму колонны, успехом не увенчались. Команды: «Стройся! Равняйсь! Смирно!» – вызвали у «бывалых» только смех. Закончилось все тем, что один из «авторитетов» подал команду: «Садись!» – и вся толпа послушно села на корточки. «Встать!» – бегая вокруг нее, кричал офицер. Но его никто не слушал. Сергей, благоразумно посчитав, что офицер далеко и он один, а его быть может будущие сослуживцы рядом и их много, сидел на корточках вместе со всеми. Наконец, поняв тщетность своих попыток навести порядок, офицер удалился, а сопровождавшие команду сержанты, подшучивая над произошедшим, принялись налаживать дружеские отношения со своими неуправляемыми и готовыми на все (дай только «авторитетную» команду!) подопечными. От них транспортируемые к месту службы призывники узнали, что Астрахань – это всего лишь перевалочный пункт, из которого их уже другим составом отправят куда-то дальше. Куда? Сержанты добросовестно уверяли, что не знают, хотя, логически рассуждая, непременно должны были знать. Однако затуманенное похмельем сознание большинства членов призывной команды мешало выстроить эту умозрительную цепочку. Ну, а не пившему и потому способному к рассуждениям Сергею не было абсолютно никакого резона озвучивать итог своих умозаключений жаждущим ясности попутчикам. Тем более, что это принесло бы еще больше умственных страданий им, и так уже страдающим от головной боли из-за перепитого!
Ближе к концу дня всех их наконец погрузили в поданный на перрон состав и наш герой в окружении своих новых соседей по купе, непьющих и потому, как и он, напуганных всем происходящим, отправился дальше в неизвестность…
Сергея разбудила команда: «Подъем!» – ходившего по вагону сержанта, который осторожно (дабы не нарваться на вполне могущую случиться неприятность) пытался привести в чувства призывников, крепко спавших ввиду их позднего засыпания и достаточно ранней побудки. Кое-как эта весьма сложная задача ему наконец-таки удалась и все разбуженное сонное воинство нехотя поползло на выход из стоявшего вагона.
На заменявшей перрон насыпи щебня вновь прибывших встречала группа солдат из комендантской роты, на всякий случай вооруженная и предупредительно суровая. Поеживаясь от утренней прохлады, команда будущих защитников Отечества принялась с интересом осматривать окружающий их невзрачный пейзаж. А он действительно был тосклив и невзрачен: бескрайняя степь с редкими вдалеке стоящими зданиями, растущим кустарником и все!..
«Что за станция такая?» – процитировал наш герой с детства всем знакомый вопрос и тут же получил на него сопровождавшийся ухмылкой ответ: «Тюра-Там!». Это название ему ничего не сказало, зато в голове возникла созвучная данному слову фраза: «Тюрьма там!». «Ну что, салаги? Вилы вам!» – продолжил ухмыляться разговорчивый конвоир (как потом выяснилось, «салагами» согласно негласной солдатской иерархии называли военнослужащих первой половины первого года службы, а «вилы» на армейском жаргоне означали нелегкую полную лишений солдатскую жизнь).
«Стройся!» – раздалась команда сопровождавшего призывников офицера, на этот раз выполненная без пререканий ввиду присутствия поблизости вооруженных бойцов. Несмотря на поступавшую время от времени команду: «Раз, два, левой!» – неподготовленное для передвижения строевым шагом сборище новобранцев вразнобой плелось по пыльному покрытию, претендующему считаться дорогой.
Наконец они прибыли к месту назначения, представлявшему собой вместительный окруженный высоким забором барак, внутри которого находилась небольшая группа офицеров. «Итак! – начал старший из них. – Я приветствую вас на Байконуре, где вам и предстоит служить!». «Что???!!!... – заорал в голове у Сергея тот, который надеялся провести свою службу неподалеку от любимой. – Это же у черта на куличках!». Перед его затуманенным от расстройства мысленным взором предстала карта Советского Союза, на которой он начал отмерять разделявшее их расстояние.
Сокрушаясь неутешительным итогом своих мысленных расчетов, наш герой с трудом переключил внимание на вокруг происходящее. А внимать происходящему стоило: сидящих за столом офицеров интересовало наличие у прибывших тех или иных талантов, в соответствии с которыми из толпы новобранцев формировались отдельные команды. «Кто умеет играть на духовых инструментах? Кто умеет рисовать? Кто умеет петь?..» – спрашивал старший офицер и откликнувшийся на очередной вопрос призывник отправлялся в соответствующую группу «небожителей».
Сергей не считал себя талантливым человеком. Все свои способности он оценивал, как посредственные. Да, он умел рисовать! Но рисовал, по его мнению, посредственно. Да, он умел петь! Но пел, опять-таки, по его мнению, не настолько профессионально, чтобы об этом заявлять. Да, он умел играть на баяне! Но соответствующего вопроса просто не прозвучало. Наконец перечень запрашиваемых талантов иссяк и оставшуюся толпу бесталанных стали распределять по не требующим выдающихся способностей воинским частям.
Часть, в которую определили нашего героя сотоварищи, находилась, судя по длительности переезда, далеко от пункта их распределения. В пути, чтобы хоть чем-то занять свои мысли, он принялся рассуждать над тем, что в сложившейся ситуации можно было бы предпринять, чтобы убраться отсюда восвояси. Однако ничего стоящего и заслуживающего быть воплощенным в жизнь придумать ему тогда так и не удалось. Зато, когда по прибытию к месту назначения каждому из вновь прибывших были выданы для заполнения личные листки-анкеты, один из вопросов которых гласил «Есть ли у Вас родственники за границей?», Сергея, наконец, просто-таки осенило! Реализуя пришедшую на ум спасительную, по его мнению, идею, он, не задумываясь, большими буквами (так, чтобы это сразу бросалось в глаза!) ответил «Есть!».
В действительности, никаких родственников (по крайней мере, ближайших) за пределами страны у него не было. Были лишь те, про которых в простонародье говорят «седьмая вода на киселе»: у мужа его тетки по маминой линии – литовца по происхождению – был то ли брат, то ли сестра, живущие не то в ФРГ, не то в Швеции. Однако наш герой, нисколько не задумываясь насчет глубины этих «родственных» связей, именно на них и сослался (впоследствии, этот поступок несколько раз самым существенным образом сказывался на его судьбе).
У прочитавшего Сергееву анкету замполита от удивления глаза, что называется, полезли на лоб. Еще бы! На космодром привезли человека, потенциально опасного с точки зрения возможности утечки за рубеж не подлежащих разглашению государственных секретов! Он стремглав кинулся в штаб дабы доложить о произошедшем чрезвычайном происшествии командованию повыше. А наш герой тем временем, восхищенный своей сообразительностью, мысленно уже начал представлять себя сидящим в вагоне, который увозил его туда – на запад поближе к Людмиле! Однако все его надежды и вытекающие из них мечты прервал голос вернувшегося офицера. «Остаешься здесь!» – произнес он и матерно выругался в адрес, должно быть, Сергея…
Доставленных к месту службы призывников определили в учебный карантин, под который была отведена казарма, отдельно стоящая на территории приютившей их воинской части. В течение всего времени пребывания в нем будущие воины занимались тем, что постигали азы солдатской науки, а именно: учились ходить строевым шагом и зубрили воинский устав. Что касается сборки-разборки стрелкового оружия, включая и умение стрелять из него, то эти, казалось бы, атрибутивные для армии навыки, в учебную программу включены не были. А не были они включены потому, что часть, в которую попали наши непригодные к строевой службе призывники, входила в состав строительных войск, то есть относилась к категории «стройбат». А зачем стройбатовцам стрелковое оружие? Их оружие – кирка да лопата!
К счастью, заниматься познанием всех этих отупляющих и натирающих мозоли не только на ногах, но и в головах, воинских наук новобранцам приходилось только днем. По вечерам же они, предоставленные сами себе, в основном предавались тоске по родным и близким, оставшимся в той надолго уже утраченной ими жизни на «гражданке».
Что касается Сергея, то свою грусть по прошлому он (исключительно по просьбам и под одобрительные комментарии своих собратьев по карантину) изливал пением под баян, который случайно отыскался в кладовке армейского клуба. И если игрой на этом музыкальном инструменте он, по мнению непосвященных, владел весьма пристойно, то в отношении его вокальных данных следует рассказать отдельно…
Отступление третье.
«КТО ХОЧЕТ – ТОТ ДОБЬЕТСЯ…!»
Это может показаться удивительным (имеется в виду для тех, кто хорошо знал Сергея), но в детстве у него не было ни слуха, ни голоса! По крайней мере именно к такому заключению пришел музыкальный руководитель одного из пионерских лагерей, пытавшийся организовать там «лагерный» хор мальчиков. К тому же, чего только стоит фраза, сказанная ему – уже пятнадцатилетнему – одним из его однокашников по техникуму. Тогда после показательного озвучивания нашим героем песни, выбранной руководителем их группы для исполнения на предстоящем конкурсе «групповых» талантов, тот подошел к нему и сказал: «Послушай! Не надо больше петь! У тебя это не получается!».
Раздосадованный такой незаслуженной, по его мнению, оценкой своих вокальных способностей, Сергей решил доказать всем обратное: петь он все-таки будет и петь будет хорошо! С этой целью он, уединившись (хотя, как можно уединиться в коммунальной квартире?), начал терпеливо совершенствовать свой вокал. Наш герой пел и под баян, игре на котором научился еще во времена учебы в школе, и под покупаемые в больших количествах пластинки звезд советской и зарубежной эстрады, и даже (да простят его соседи, жившие с ним в одной коммуналке!) «а-капелла»! Образцом вокального искусства и примером для подражания ему служил испанский певец Рафаэль (полное имя – Мигель Рафаэль Мартос Санчес), имевший в те времена огромную популярность в Советском Союзе благодаря вышедшему на экраны кинотеатров музыкальному фильму «Пусть говорят».
В конце концов по истечению двух лет ежедневных занятий вокалом Сергей приобрел-таки способность петь и петь, по мнению слушавших, весьма недурственно. Причем это было мнение не только его друзей-непрофессионалов. По результатам прослушивания он, к примеру, был даже принят солистом в вокально-инструментальный ансамбль, организованный при одном из дворцов культуры. К сожалению, выступить на сцене ему так ни разу и не пришлось ввиду того, что какое-то время спустя руководитель этого ансамбля был призван в армию и руководимый им коллектив попросту распался…
Таким образом, сослуживцы Сергея (и, как выяснилось позже, не только по карантину) стали его самой первой массовой аудиторией и самыми благодарными его слушателями. И эту их благодарность, выказанную не столько на словах, сколько на деле, он очень скоро оценил по достоинству...
Недели через две пребывание в учебном карантине подошло к концу. Приняв присягу на верность Родине (по такому случаю на время ее принятия будущим воинам даже выдали автомат, правда, один на всех, получаемый на момент произнесения присяги!), они на следующий день уже в качестве полноценных военных строителей-рядовых были переведены в роту, поступив при этом в полное распоряжение своих новых командиров.
К сожалению, в этот командный состав входили не только офицеры и сержанты. Ими также стали «молодые» (военнослужащие второй половины первого года службы), «черпаки» (лица, начавшие отсчет первой половины второго года пребывания в армии) и «старики» (те, кто уже отслужил полтора года).
Новое место встретило прибывших не совсем (даже «совсем не») доброжелательно: всем им вручили швабры и приказали вымыть пол. Подчинившись этому приказу (а что еще оставалось делать?), они без всякого на то энтузиазма принялись неумело елозить тряпками по деревянной поверхности, мысленно при этом матерясь и проклиная свою «салажью» жизнь. Глупцы! Ведь все познается в сравнении! Тогда они еще не знали, что доверенная им мойка была сущим пустяком по сравнению с мойкой «штрафной», придуманной специально для того, чтобы как можно более изощренно наказать провинившегося. Ее технология выглядела так: несколько кусков хозяйственного мыла разбрасывалась по предназначенной для мытья поверхности, а затем тщательно растаптывалась армейскими сапогами. После этого подвергнутому наказанию бойцу вручалась зубная щетка, которой тот должен был тщательно смыть все это месиво, не прибегая при этом к помощи тряпки. Ее использование допускалось лишь в конце данного процесса, являясь его заключительным этапом.
К большому и весьма приятному удивлению Сергея в число «мойщиков» он включен не был. Его, по-дружески хлопнув «стариковской» рукой по плечу, вывели на площадку перед казармой и, вручив баян, попросили (именно попросили, а не приказали!) сыграть и спеть что-нибудь «на гражданке модное». Недолго думая, он с огромной радостью и усердием принялся за свое привычное и любимое занятие.
Во время этого выступления наш герой старался как никогда, прекрасно понимая, что, выступи он плохо, тут же будет низведен до категории «посредственность», пополнив при этом только что сформированный состав «полотеров». Но вопреки этим страхам все прошло «на-ура» и его сольные концерты приобрели характер ежевечерних, проводимых сразу после ужина и вплоть до вечерней поверки.
Закрепившийся в итоге за Сергеем статус «артиста», дополненный к тому же еще и доброжелательным отношением к нему «стариков», позволили нашему герою на время пребывания в этой части не только избежать каких-либо притеснений, именуемых «дедовщиной», но даже пользоваться некоторыми немыслимыми для других «салаг» привилегиями. Должно быть, таким образом судьба награждала его за то упорство и те старания, которые были проявлены им в борьбе со своей природой, изначально не заложившей в него надлежащие вокальные данные…
Отступление четвертое.
«ПОЧТОВЫЙ РОМАН»
К числу обретенных Сергеем привилегий относилась возможность сразу после команды «Отбой!» вместо того, чтобы улечься в постель, заняв при этом согласно воинскому уставу горизонтальное положение на правом боку, на какое-то время удалиться в «ленинскую» комнату («ленинской» она называлась потому, что в ней проводились политзанятия, направленные на повышение политической сознательности бойцов, а также их осведомленности о происходящих в стране событиях). Там, в тиши спящей казармы, он писал письма… И все они, в основном, были адресованы той единственной, которой посвящались и его мысли, и его чувства!
Он писал много – каждый день, а то и по два-три раза в день. Такое рвение к беллетристике объяснялось рядом причин. Во-первых, в процессе нее он мысленно находился рядом со своей Людмилой, видел ее, разговаривал с ней. Во-вторых, это было своего рода отдушиной, через которую он изливал накопленную за день тоску по тем дням, когда они были вместе. А, в-третьих, на каждое свое письмо он получал ответ, не раз и не два перечитываемый потом с упоением.
Кто служил, тот знает, как дороги для солдата письма с «гражданки» и как много они для него значат. Во время их чтения между солдатами разного срока службы возникало этакое «перемирие», напоминавшее существующий в животном мире закон, подчиняясь которому во время водопоя рядом с хищником безо всякого страха быть съеденной могла находиться и его потенциальная жертва.
Конечно же, испытываемая Сергеем тоска по утраченному не могла уместиться в одни лишь письма. Поэтому он решил заняться еще одним необычным для него видом творчества – сочинением песни, которую, по понятным причинам, собирался посвятить той, ради которой он был готов на любые, даже самые безрассудные и нелепые, поступки.
Достаточно расхожая, но так понравившаяся ему фраза «косые полосы дождя», была взята за основу припева задуманной песни:
И дождя косые полосы
Шепчут мне с утра:
«Ты ее глаза и волосы
Целовал вчера!»
Стихи на заданную припевом тематику писались легко и быстро:
Лужи пенятся, небо хмурится,
Дождь как из ведра.
Но по мокрым и серым улицам
Я брожу с утра.
И мне кажется: солнце яркое
Светит с высоты,
Что не осень, а лето жаркое,
И со мною ты!
Покончив с этим и еще двумя куплетами, Сергей перешел к их музыкальному оформлению. Однако придумать красивую не избитую мелодию у него никак не получалось. Муза, отвечавшая за процесс ее создания, блуждала непонятно где и абсолютно не спешила удостоить своим вниманием нашего мучительно ожидавшего ее начинающего творителя! По этой причине у него в голове рождались лишь какие-то перепевы иных уже кем-нибудь придуманных музыкальных композиций.
Но, как мы знаем, все, включая и отсутствие вдохновения, когда-нибудь кончается! В конце концов долгожданная встреча нашего героя со столь капризным и кокетливым созданием как муза все же состоялась, и зачатая в процессе их творческого соития новая песня в итоге обрела жизнь! К сожалению, отсутствие даже зачатков телепатических способностей не позволяло ему довести это свое творение до слуха той, которой оно посвящалось.
Тут следует отметить, что вообще-то попытки телепатического общения с Людмилой он все-таки предпринимал и делал это достаточно регулярно по следующей причине. Уже отбывая на службу в армии и предвидя ожидавшую его тоску по любимой, Сергей предложил ей вычитанный в каком-то литературном произведении способ мысленного общения разделенных расстоянием влюбленных: если они в одно и то же время посмотрят на Луну, то пересекшиеся там на ее поверхности их мысли и взгляды сольются воедино. В связи с этим по окончании своих ежевечерних концертов и в оставшееся до отбоя свободное время Сергей, уединившись, смотрел на висящий в небе светящийся спутник Земли, мысленно беседуя с той, ради которой он готов был на все.
И потом, уже находясь в постели, он продолжал еще долго думать о ней, пока убаюканный своими сладкими воспоминаниями и не менее сладкими грезами о будущем не погружался в нежные объятия сна…
Тот факт, что в части служит человек, имеющий родственников за границей и потому потенциально опасный с точки зрения государственных секретов, по-видимому, не давал покоя ее командованию. Поэтому, когда некая воинская часть попросила прислать ей специалиста-электрика, оно – это командование – с радостью решило воспользоваться подвернувшимся случаем, чтобы избавиться от присутствия нашего героя в списочном составе своих подчиненных.
Новое место службы встретило Сергея двумя абсолютно разными с точки зрения их оценки обстоятельствами. С одной стороны, неподалеку от этой части – всего в каких-то десяти километрах от нее – находилась стартовая космическая площадка, в будущем дававшая возможность наблюдать за пуском ракет. С другой стороны, тут не было баяна!
Последнее обстоятельство весьма огорчило нашего героя, поскольку не сулило ему ничего хорошего. Понимая, что прежнего статуса «артист» со всеми прилагаемыми к нему привилегиями здесь уже не обрести, он с нескрываемыми волнением и тревогой ожидал возвращения в казарму своей новой роты. И вскоре его опасения оправдались полностью!
Началось с того, что старшина, прогуливаясь вдоль шеренги только что вернувшихся с ужина новых сослуживцев Сергея, с ухмылкой спросил: «Кто хочет помыть полы?». На этот, казалось бы, дурацкий вопрос, как ни странно, откликнулось несколько добровольцев, понуро вышедших из строя. «Ты тоже выходи!» – прошипел стоявший рядом с ним крепыш и толкнул его в спину. «Так, ведь я не хочу!» – тоже шепотом произнес наш герой, опешивший от такого странного предложения. Заметив происходящие в шеренге телодвижения крепыша, старшина снисходительно произнес: «Не надо! Сегодня новенький отдыхает», – и скомандовал: «Разойдись!».
Руководствуясь этой командой, крепыш и несколько примкнувших к нему бойцов, почти как в песне у В.Высоцкого, не на шутку «расходились»! «Ты что – оборзел?» – спросил один из них, грозно надвигаясь на Сергея (в литературном русском языке синонимами армейского слова «оборзеть» являлись такие слова и выражения, как «распоясаться», «ни в грош не ставить полученные команды» и тому подобные). От вида этой картины у нашего героя живот свело судорогой, а в голову пришла мысль, которая в свое время при виде Остапа Бендера посетила Пашу Эмильевича из «Двенадцати стульев»: «Сейчас его будут бить, может быть, даже ногами!». Неожиданный удар под дых, реализовавший эту мысль, слава Богу, лишь наполовину, временно лишил Сергея возможности и дышать, и думать, и хотеть чего-либо кроме глотка воздуха в скованные спазмом легкие!
Кое-как отдышавшись, он, вконец расстроенный, решил, что в будущем надо вести себя более осторожно, не нарываясь на подобные инциденты. А, главное, следовало поскорее изучить заведенные в этой части негласные армейские порядки и традиции, чтобы затем попытаться придумать, как их избегать или даже использовать в своих интересах…
Отступление пятое.
«РЕЖИМНАЯ» ЗОНА
Воинская часть, в которую перевели Сергея, являлась автомобильным батальоном, в задачи которого входило обслуживание близлежащей стартовой космической площадки, предназначенной для запуска тяжелых транспортных кораблей. Парк вверенных батальону автомобилей состоял в основном из самосвалов, доставлявших на эту площадку бетон, который в неимоверных количествах выгорал во время каждого ракетного пуска.
Рота, столь нелюбезно встретившая нашего героя, называлась ремонтной ввиду того, что ее личный состав занимался ремонтом и обслуживанием автотехники батальона. Функциями же Сергея, окончившего техникум по специальности «Электрооборудование промышленных предприятий и установок», являлись ремонт и обслуживание электросетей, электроаппаратов, электроприборов и всего прочего, что имело прилагательное «электрический». Кроме того, объектом его ответственности являлся еще и располагавшийся в небольшом помещении автопарка старый электрогенератор, приводимый в действие столь же старым дизельным двигателем от трактора.
Наличие этого «дизель-генератора» объяснялось следующими обстоятельствами. Каждый запуск космического корабля сопровождался так называемым «режимом», на время которого личный состав всех воинских частей, находившихся в радиусе сорока километров от стартовой площадки, выводился за пределы этой «режимной» зоны. Кроме того, все расположенные внутри нее объекты отключались от источников электроснабжения. В то же время, на территории части, где служил Сергей, имелись установки, которые в силу своих технологических особенностей требовали непрерывной подачи электропитания. Поэтому, как только объявлялся «режим» и происходило обесточивание энергосети, наш герой запускал свой дизель-генераторный агрегат, продолжавший питать электроэнергией соответствующие ее потребители. Естественно, что на все это «режимное» время он оставался внутри запретной для всех, кроме дежурного персонала, зоны рядом с вверенным ему объектом.
Расположение части, где служил Сергей, неподалеку от стартовой площадки в совокупности с отсутствием в ней на время «режима» каких-либо командиров позволяли ему, взобравшись на крышу одного из цехов автопарка, воочию и с достаточно близкого расстояния наблюдать за грандиозным зрелищем, сопровождавшим запуск космического корабля.
Особенно он любил ночные старты! Тогда – ночью – ракета, установленная на стартовую площадку с помощью специальной фермы, в свете мощных прожекторов смотрелась на фоне ночного неба по-особому красиво, походя на этакий серебристый монумент, воздвигнутый в честь создавших ее людей.
После огромной, в полнеба, вспышки, знаменующей начало старта, нижняя часть ракеты исчезала за фонтаном разлетающихся во все стороны брызг горящего бетона и клубами плотного серовато-бежевого дыма. Затем, какое-то мгновение постояв, она, как бы прощаясь со своими создателями, медленно, словно нехотя, отрывалась от земли и, слегка подергиваясь, начинала движение вверх. Сопровождавший ракету хвост огня от работающих двигателей, напоминал длинный ступенчато раскрашенный всеми цветами радуги язык, которым она будто бы дразнила или награждала за свое создание наблюдающих за нею людей.
Постепенно, по мере набора высоты, ее подергивание прекращалось, а движение становилось все увереннее и увереннее. Наконец, уносящееся ввысь многотонное создание, уменьшаясь в размерах, исчезало из вида, как бы растворяясь в свете пламенного языка, который, потеряв радужный цвет, превращался в дрожащую светлую полоску. Сопровождающее полет зарево окрашивало редкие облака в темные пятна, смотревшиеся на фоне озаренного неба как-то по-особому причудливо и мрачно.
Это восхитительное действо сопровождалось толчками ударной волны такой силы, что Сергею, дабы не оказаться сброшенным с крыши, приходилось принимать позу человека, идущего навстречу буре.
Но все это было уже потом! А пока… Пока ему предстояло пребывать в условиях постоянного ожидания притеснений со стороны старослужащих…
Находиться в таком подвешенно-плачевном состоянии нашему герою, к счастью, пришлось недолго: судьба, благоволившая к нему, в очередной раз решила прийти на помощь.
Спустя всего две недели с момента прибытия в новую часть, комсорг батальона – совсем еще молодой прапорщик – вызвал Сергея к себе и предложил ему, как единственному в этой части человеку, имевшему техникумовское образование, стать комсоргом роты. «Вот он шанс!» – подумал наш герой и без всяких раздумий дал свое согласие!
Атрибутом его новой должности явилась возможность не быть больше привлеченным ни к «добровольному» мытью пола, ни к таким унизительным процедурам, как чистка сапог военнослужащих старшего призыва, стирка их белья и портянок, подшивание воротничков и многое, многое другое.
В его задачи как комсорга роты, кроме подготовки и проведения комсомольских собраний, входили также выпуск ротной стенгазеты и чтение некоторых лекций во время изредка проводимых политзанятий. Благодаря своей новой должности, после команды «Отбой!» он опять мог беспрепятственно уходить в «ленинскую» комнату, занимаясь там, как и раньше, написанием писем на родину.
Пребывать в роли комсорга Сергею, правда, пришлось недолго – всего лишь год. И не потому, что ненадлежащим образом выполнял возложенные на него обязанности. Нет! Просто в силу своих моральных устоев он не единожды отвечал отказом на некоторые просьбы и предложения своего комсомольского вожака.
Последним, ставшим финальным в его комсорговской карьере, стал отказ задним числом оформить решение комсомольского собрания роты об исключении из рядов ВЛКСМ одного военнослужащего. Дело в том, что тот – бывший лектор просветительского общества «Знание» в возрасте двадцати пяти лет, прикрепленный к армейской столовой в качестве разнорабочего – не выдержав регулярных издевательств со стороны старослужащих, наложил на себя руки, повесившись в одном из складских помещений.
Предстоявшее в связи с этим чрезвычайным происшествием разбирательство на уровне командования гарнизона, ничего хорошего батальонному начальству конечно же не сулило. Поэтому, дабы избежать к себе, как комсомольскому лидеру, возможных претензий относительно слабой воспитательной работы по комсомольской линии, тот и решил таким образом подстраховаться.
Лишившись своей должности, а вместе с ней и дарованных ею привилегий, Сергей, тем не менее, особых сожалений по этому поводу не испытывал. Отчасти это было связано с тем, что к тому времени в солдатской иерархии он уже занимал ранг «черпака», а отчасти (и это было главное!) – из-за морального удовлетворения, что не поступился своими принципами, один из которых совпадал с тогда еще ему не знакомой заповедью «Не лжесвидетельствуй!».
И только об одном своем поступке он впоследствии испытал глубокое сожаление. Это был его отказ от предложения влиться в ряды членов (точнее, кандидатов в члены) коммунистической партии. Конечно же, наш герой принял такое решение не из-за вредности, а вполне осознанно, потому как искренне тогда считал, что еще не заслужил столь высоко доверия! А пожалеть об этом ему пришлось после того, как он узнал, что этот обдуманно-необдуманный шаг лишил его возможности побывать дома…
Отступление шестое.
«ЕСТЬ ТАКАЯ ПРОФЕССИЯ…»
Дело в том, что обитель космических кораблей, в которой служил Сергей, в силу своей высокой секретности имела одну весьма неприятную для него особенность: здесь нельзя было рассчитывать на краткосрочный отпуск, именуемый по-армейски «побывкой». Единственное исключение из установленного порядка делалось лишь в отношении тех, кто, в отличие от нашего героя, соглашался с почетным предложением стать кандидатом в члены КПСС. Упустивший таким образом свой шанс побывать дома Сергей воспринимал «табу» на отпуск как некое проклятие, раз и навсегда данное месту его службы…
Но вот однажды его, возвращавшегося с обеда в автопарк, подозвал дежуривший на контрольно-пропускном пункте сержант по имени Виталий, с которым он был в дружеских отношениях.
– Хочешь побывать дома? – спросил тот. Опешивший Сергей молча уставился на вопрошавшего, не понимая причин и перспектив данного вопроса.
– Каким образом? – приведя сознание в почти что первоначальное состояние, наконец произнес он. Вместо ответа Виталий протянул ему газету с объявлениями, открытую на странице, где в числе прочего были напечатаны приглашения на поступление в различные учебные заведения. – Ну и что? – продолжил недоумевать наш герой.
– Что значит «ну и что»? – явно раздражаясь непонятливостью друга воскликнул Виталий. – У вас в Донецке есть военное училище?
– Есть! – ответил Сергей.
– Ну, так, вот! Ты пишешь рапорт о желании поступить в Донецкое военное училище, тебя туда отправляют, ты сдаешь все экзамены, а последний – «валишь»! И пока идет сдача экзаменов ты, практически, находишься у себя дома!
Наш герой был потрясен таким до гениальности простым способом обрести возможность оказаться рядом с родителями и любимой.
– Когда пишем рапорт? – выражая таким образом свою готовностью к авантюре, произнес он.
– Да, хоть сейчас! – ответил Виталий.
В тот же день три наспех написанных рапорта (к ним присоединился еще один сержант из соседней роты) были вручены дежурному по штабу…
Время шло, а никаких подвижек, свидетельствующих об успехе задуманной операции, не происходило. И тогда Виталий решился на в те времена немыслимое: он позвонил в политотдел гарнизона и доложил, что им – жаждущим стать офицерами Советской Армии – не дают хода. Прибывший представитель высшего командования, устроив для начала разнос нерадивому батальонному начальству, вызвал нашу троицу к себе и поставил ультиматум: либо они переписывают свои заявления на поступление в Симферопольское военное училище, либо остаются на месте. Понимая, что иного выхода попросту не дано, те так и сделали. «К тому же, Крым все-таки поближе к Донецку, чем кзыл-ординская степь!» – подумал наш герой, ища дополнительные тому аргументы.
Дальнейшие события развивались с необычайной быстротой. Срочно прибывшая в часть врачебная комиссия выдала Сергею заключение «Годен к строевой», приведя его тем самым в недоумение столь скорым излечением выявленного у него плоскостопия. Не вдаваясь в особые рассуждения, он просто порадовался этому факту и стал готовиться к предстоящей поездке…
Здесь следует ненадолго прерваться, чтобы пояснить читателю причину последующих его действий.
Дело в том, что пока еще верная ему подруга хоть и родилась в Донецке, но долгое время проживала вместе с родителями в Житомире, где военных училищ хоть пруд-пруди! А в те времена многие молодые девушки, особенно жившие в местах с высокой плотностью военного населения, мечтали выйти замуж за офицера. Не была исключением из этого правила и Людмила (по крайне мере, она как-то обмолвилась об этом Сергею). По этой причине он, ранее и не мечтавший о карьере военного, но желавший порадовать свою любимую, твердо решил: «Раз уж так распорядилась судьба – буду офицером!» – и стал серьезно готовиться к предстоящим экзаменам.
Предметы, по которым их надлежало сдавать, он знал достаточно хорошо. Хуже дела обстояли только с географией. Поэтому, раздобыв в библиотеке несколько соответствующих учебников, он принялся их штудировать. Его мозг, испытывавший доселе недостаток информации по причине однообразия солдатской жизни, впитывал географические знания с такой жадность, с какой впитывает воду обезвоженный организм. Через какое-то время Сергей уже без запинки мог ответить на любой возможный в рамках экзамена вопрос: какова, например, протяженность границ у СССР с каждым из соседних государств, каково количество народонаселения союзных республик, каково количество озер на территории страны и какова площадь их зеркал, а также многое, многое другое…
Вызов в штаб гарнизона наполнил его эйфорией! «Наконец-то!» – обрадованно подумал он и, надев парадную форму, в компании своих собратьев по затее прибыл к месту назначения. Оно представляло собой небольшое помещение, в котором находилась комиссия, сплошь состоящая из офицеров старшего командного состава. «Начнем с Вас! – обращаясь к нему произнес председательствующий. – Товарищ Суров, Вашу кандидатуру Москва отклонила! Прошу Вас подождать в коридоре!». Услышав этот приговор, Сергей не просто был придавлен своими в одночасье рухнувшими планами на будущее. Он был просто-таки раздавлен ими!
Еле осознавая, что делает и где находится, наш герой вышел в коридор и рухнул на скамейку. «Ну, почему?» – в отчаянии думал он. И тут ему припомнился случай, незадолго до этого произошедший в кабинете командира части. Тогда он, прибыв по вызову в начальственный кабинет, кроме командира обнаружил там еще и неизвестное гражданское лицо, с которым комбат вел себя как-то уж чересчур обходительно, где-то даже подобострастно. После того, как командир, выполняя просьбу незнакомца позволить ему остаться наедине с нашим героем, вышел и тщательно закрыл за собою дверь, гражданский начал задавать Сергею наводящие вопросы. Все они, в основном, касались его отношений с так называемыми заграничными «родственниками», наличие которых он в свое время указал в анкете. Через какое-то время наш герой попросту позабыл про это пустяковое и ничего не значащее, с его точки зрения, событие. Но, как оказалось, про него не забыли те, кто стоял на страже государственных секретов!
Удрученный полученным отказом, возврат назад в часть наш герой воспринимал уже как путь на эшафот. При этом он, естественно, даже не догадывался, что таким образом судьба в очередной раз уберегла его от неприятностей, которые по итогу задуманной авантюры были уготовлены двум другим любителям покататься за казенный счет «отпускникам».
Посокрушавшись для приличия над неудачей своего друга, те через какое-то время отправились в путь. Ждать их возвращения назад пришлось почему-то долго. Когда же они наконец появились в части, Сергея поразил внешний вид его товарищей: усталые, грязные, небритые и с потухшим взором! С трудом уговорив их зайти к нему в «дежурку», наш герой принялся слушать рассказ этих горе-путешественников.
Оказалось, что сразу же по прибытию в училище вместо столь долгожданного отдыха им предоставили лишь усиленно охраняемую отдельную казарму, которую они покидали исключительно в целях посещения столовой, отработки на плацу строевого шага и сдачи экзаменов. Но самое страшное было то, что по результатам каждого экзамена вне зависимости от полноты и качестве ответа они получали сплошные «пятерки». Предстояло сдать еще один, после которого, в случае аналогичной оценки их знаний, они из военнослужащих срочной службы превращались в курсантов военного училища. И тогда вместо остававшегося года службы им маячила служба длиною в жизнь!
В связи с этим решение наших «отпускников» в отношении их дальнейших действий было единодушным: на каждый задаваемый на последнем экзамене вопрос твердо отвечать: «Не знаю!».
Должно быть, подобные инциденты в училище случались уже не раз, поскольку один из членов экзаменационной комиссии на их очередное: «Не знаю!» – спросил: «Ребята, а вы поступать к нам приехали или просто покататься?». «Просто покататься!» – ответили те.
Получив по долгожданной «двойке», они, довольные собой, отбыли назад в часть, при этом даже не подозревая, что об их выкрутасах уже было доложено командованию гарнизона. И каково же было их удивление, когда вместо цветов и духового оркестра на станции Тюра-Там наших друзей встретил вооруженный взвод комендантской роты, тут же сопроводивший несостоявшихся курсантов на гауптвахту…
Наступивший 1975 год ознаменовался крутым поворотом в судьбе нашего героя. Дело в том, что в августе этого года в рамках программы «Союз-Апполон» с Байконура планировался запуск очередного космического корабля. Во избежание каких-либо непредвиденных осложнений, способных повлиять на судьбу такого ответственного мероприятия, высшее командование приняло следующее решение: с февраля по сентябрь месяцы въезд на космодром и выезд из него закрыть, а всех неблагонадежных с космодрома убрать! По мнению этого командования, к числу неблагонадежных относились следующие лица: евреи и немцы по происхождению и те, кто, также, как и Сергей (согласно его анкетным данным), имел родственников за границей.
Понятно, что в сформированный по таким критериям коллектив попутчиков нашего героя – всего человек восемь – вошли люди вполне интеллигентные и безобидные. Среди них ему больше всего понравился один «молодой» по имени Игорь, представившийся немцем, но очень походивший на еврея. Хотя, в общем-то, Сергею, воспитанному на принципе «Все люди – братья», было глубоко плевать на национальную принадлежность кого-либо.
Глядя на проплывавший за вагонным окном пейзаж, унылый серый цвет которого по мере удаления от кзыл-ординской степи постепенно вытеснялся зеленью распускавшейся листвы, он, находящийся к тому моменту уже в ранге «старик», с удовлетворением думал о том, что судьба в очередной раз преподнесла ему просто-таки «царский» подарок! Еще бы! В связи с вводимым с февраля запретом на выезд из Байконура все остававшиеся там военнослужащие, призванные в армию позже марта 1973 года, должны были быть уволены в запас лишь в сентябре месяце. Все, но не он!!!
Переезд к новому месту назначения проходил спокойно, где-то даже неинтересно, и запомнился Сергею лишь одним забавным случаем. На какой-то станции, где их ожидала пересадка в другой поезд, «неблагонадежная» команда решила зайти в столовую, чтобы, воспользовавшись отсутствием рядом строго начальства, «обмыть» свое отбытие к новому месту назначения. Заказав по порции второго, они уселись за стол в ожидании возвращения «молодого», посланного ими в магазин за спиртным. Появление в проеме столовской двери гонца было воспринято всеми просто с восторгом! Но радость длилась недолго. Бутылка, которую «молодой» нес, бережно прижимая под шинелью (чтоб никто ее не увидел!) к груди, вдруг выскользнула у него из рук и со звоном разбилась об кафельный пол столовой! Молча и нехотя проглотив ставшее таким ненужным и потому таким невкусным второе, окружавшая Сергея компания вернулась на станционный вокзал…
Новым местом приписки нашего героя явился расположенный на берегу Каспийского моря город Шевченко. Полк, в который он и его товарищ по переезду – Игорь – были направлены, оказался стройбатом в прямом смысле слова. В каждой роте этого полка имелись уже давно сформированные бригады военных строителей, работавшие на самых разных городских объектах. Вновь прибывшие Сергей и Игорь оказались там не к месту, а потому их направили с глаз подальше – в бригаду гражданских, занимавшихся строительством дачных домиков на берегу Каспия в сорока километрах от черты города.
По сравнению с предыдущим новое место их пребывания было сущим раем! Еще бы! Во время ежедневных, за исключением разве что выходных, выездов за город в условиях полного отсутствия командиров их ожидали море, пляж, женское общество, представленное разновозрастной бригадой малярш, неограниченная свобода перемещения, а главное – полноценная гражданская пища! Дело в том, что жена одного из членов бригады работала на мясокомбинате. В связи с этим обеденный бригадный стол просто ломился от представленных в самом широком ассортименте мясных изделий, поглощавшихся нашим героем сотоварищем в неимоверных количествах.
В свободное от обеденных перерывов время, называемое согласно Кодексу законов о труде «рабочим», Сергей, руководствуясь врачебным принципом «Не навреди!», старался поменьше вмешиваться в давно отлаженный профессиональными строителями производственный процесс. А потому он по большей части бродил по берегу, обозревая окрестности, купался в море, загорал и мечтал о «дембеле».
По вечерам, вернувшись после «трудового» дня в полк, наш герой, прихватив с собой Игоря, уходил на армейский стадион, где, поудобнее разместившись на скамейке, слушал его пересказы фильмов, вышедших на экраны после своего призыва. Такие посиделки он устраивал каждый день и не только потому, что они позволяли скоротать время до отбоя. Удивительно красочные и живописные рассказы товарища по службе будоражили воображение Сергея, унося его мысли туда – в такую уже далекую и такую уже близкую жизнь на «гражданке». Туда, где его возвращения ждали не только родители, но и сохранившая ему верность Людмила…
Отступление седьмое.
«ПОКИДАЮТ РОДНЫЕ КРАЯ ДЕМБЕЛЯ, ДЕМБЕЛЯ, ДЕМБЕЛЯ…»
Время хоть и непростительно долго с точки зрения его торопящих, но все-таки неуклонно сочилось чередой однообразных армейских будней. Ее украшением явилось лишь одно, но крайне радостное и долгожданное событие – публикация в газете «Красная Звезда» приказа министра обороны об увольнении в запас военнослужащих, призванных весной 1973 года!
После этой публикации Сергей по непонятно кем и когда заведенной армейской традиции из категории «старик» перешел в категорию «дед». Этот новый и высший в солдатской иерархии статус позволял ему теперь вместо выездов на работу оставаться в полку, занимаясь исключительно подготовкой к предстоящему «дембелю». Кроме чистки сто раз вычищенной и глажки сто раз выглаженной парадной формы эта подготовка включала также сбор подписей на обходном листе, свидетельствующих о том, что кроме долга перед Родиной у него, как и любого другого «деда», погашены также долги и перед строительной бригадой, в которой он работал, и перед полковой библиотекой, и перед армейским клубом, и перед прочими подразделениями и службами.
Первое июньское утро 1975 года началось как обычно: подъем, туалет, зарядка, умывальник, столовая. Поделившись на завтраке, как того требовала армейская традиция, своей порцией «дедовского» масла с одним из «салаг», Сергей вернулся в казарму. Мысли о том, чем заполнить очередной день ожидания «дембеля», прервал голос запыхавшегося от быстрой ходьбы дежурного по штабу: «У кого обходные подписаны, и кто хочет сегодня дембельнуться – бегом в штаб!». Стоит ли говорить, что наш герой был в числе первых, кто откликнулся на этот зов?
Оформление сопроводительных документов заняло часа два. Наконец все формальности были улажены и измаявшиеся от ожидания «деды», получив на руки кроме проездных документов еще и проездную наличность, а также обретя при этом заветное звание «дембель», поспешили на контрольно-пропускной пункт. Туда вот-вот должен был прибыть их «дембельский» автобус. Однако выход из штаба полка оказался блокирован непонятно откуда взявшимся командиром роты…
Здесь следует ненадолго прервать наше повествование, чтобы пояснить читателю кое-какие обстоятельства, явившиеся причинами некоторых дальнейших событий.
Дело в том, что военным строителям, как и строителям гражданским, за выполнявшуюся во время службы работу начислялась соответствующая заработная плата. Малая толика этих средств (около четырех рублей) выплачивалась военнослужащему в виде ежемесячного довольствия, установленного для рядового состава. Остальная же (и большая) их часть зачислялась на его сберегательную книжку. К концу службы размер этих сбережений у некоторых военных строителей достигал двух, а то и трех тысяч рублей, что составляло более, чем двухгодичную зарплату рядового советского инженера. Понятно, что от вида таких сумм на счетах у своих подчиненных в редкой командирской душе не проснулась бы склонность к мздоимству.
Автор не может говорить за все строительные войска, но в полку, где служил Сергей, был установлен своего рода «налог на дембель»: каждый военнослужащий, увольнявшийся в запас и не желавший иметь неприятности в виде непредвиденной задержки долгожданного отъезда на неделю-другую, должен был поделиться частью полученных на руки средств с командованием полка. Встретившийся на выходе из штаба командир роты и был этаким купюроприемным механизмом в давно уже отлаженной фискальной цепочке…
Отдав кесарю кесарево, Сергей вместе с другими однополчанами-«дембелями», прибыл в городской аэропорт. Здесь они обнаружили присутствие небольшой группы «дембелей» из других частей, а также огромную штурмующую кассовое окошко толпу гражданских лиц.
Пропуском к счастью стать обладателем желанного авиабилета в обход всей этой разгоряченной толпы билетоприобретателей для вновь прибывших явился килограмм шоколадных конфет «Мишка косолапый» (в те времена для простых граждан СССР это было одним из самых презентабельных угощений), который предусмотрительно был куплен заранее «дембельской» командой вскладчину и который наряду с правом внеочередного приобретения билетов даровал им еще и доброжелательное отношение женщины-кассира.
До вылета ближайшего рейса (это был рейс до Ростова – наиболее удобного для Сергея перевалочного пункта по пути следования домой) оставалось не менее трех часов. Поэтому, чтобы как-то скоротать время один из однополчан нашего героя – бывший старшина комендантской роты, переведенный за какую-то провинность в стройбат, – предложил зайти в находящийся рядом ресторан и «обмыть» окончание их службы. Понятно, что от такого предложения никто отказываться не стал.
В ресторане к ним присоединился еще какой-то гражданский, по-дружески поприветствовавший бывшего старшину-инициатора застолья. Где-то через час давно не пивший Сергей захмелел настолько, что обслуживавшая их столик официантка, подойдя к гражданскому, произнесла в адрес нашего героя достаточно обидную фразу: «Вашему другу, по-моему, пить уже достаточно! Иначе его могут забрать в комендатуру!». «Не бойся!» – в ответ на это успокоил Сергея гражданский.
Покончив с застольем, они вышли из ресторана и гражданский направился к стоявшим поодаль группам «дембелей». Собрав их воедино вокруг себя необычайно властным подзывающим жестом, он негромко произнес: «С каждого из вас – по червонцу!». Несмотря на абсурдность ситуации, кое-кто все же послушно выполнил эту необычную то ли просьбу, то ли команду. Остальные наотрез отказались это сделать, выразив свое несогласие в грубой нецензурной форме. «Как хотите!» – спокойно отреагировал на их отказ гражданский и, набрав по телефону-автомату какой-то номер, скомандовал тому, кто поднял трубку на другом конце линии: «Взвод – ко мне в аэропорт!».
Буквально через несколько минут в аэропорт прибыла вооруженная группа солдат и старший из них, подойдя к гражданскому, отрапортовал: «Товарищ капитан, взвод комендантской роты прибыл по Вашему приказанию!». «Вон тех, тех и тех, – указав пальцем на грубиянов, произнес гражданский, – ко мне в дежурку!». И только тогда наш герой понял, что гражданский – это командир комендантской роты, что его фраза «по червонцу с носа» – это тот же «налог на дембель», но только уже не полковой, а комендантский, а также то, что судьба в очередной раз уберегла его от неприятностей.
Чем закончилась история с отказавшимися платить дань «дембелями», Сергей не знает, потому как прозвучавшее из громкоговорителя объявление о начале посадки на его рейс пружиной вытолкнуло нашего героя на летное поле…
Опьяненный воздухом свободы и еще не выветрившимся из организма алкоголем свой перелет до Ростова и последующее перемещение от аэропорта до железнодорожного вокзала Сергей воспринимал как во сне. Что же касается переезда от Ростова до Иловайска – ближайшей к Донецку станции по маршруту следования поезда, – то этот отрезок пути мозг нашего героя не воспринимал вообще. Но на этот раз – по причине уже реального необычайно крепкого за последние два года сна на верхней полке купейного вагона под перестук вагонных колес…
Рассказ второй.
«НА РАБОТУ СЛАВНУЮ, НА ДЕЛА ХОРОШИЕ…»
Для только что вернувшегося из армии Сергея дилеммы: пойти работать или пойти учиться – не возникало. Конечно же, и то, и другое надо делать одновременно! А вот где – это уже была не просто дилемма, а уравнение со многими неизвестными. И если альтернативы учебе в политехническом институте для него – выпускника политехникума – не существовало, то в отношении трудоустройства, перечеркнув все попытки нашего героя самостоятельно найти себе подходящее место работы, провидение само повело его согласно своему заранее составленному плану.
Первым делом наш герой попытался влиться в дружный коллектив электрослесарей завода радиоэлектроники. Почему туда? Да, потому, что это предприятие, выполнявшее, в основном, заказы Министерства обороны и потому имевшее статус «закрытого», как и любое другое предприятие подобного типа было весьма перспективным. Причем, не столько в плане заработка, сколько в плане возможности получения отдельной квартиры. Однако, эта его затея оказалась провальной по причине отсутствия там соответствующих вакансий.
Его стремление обрести высокое звание пролетария не нашло также отклика ни в душе начальника отдела кадров чуть менее перспективного, чем завод радиоэлектроники, металлургического завода, ни у руководства совсем уж бесперспективной ремонтной базы отдела рабочего снабжения, где работала его мама (молодым читателям следует пояснить, что в Советском Союзе ОРСы были организации, практически, монопольно владевшие торговыми предприятиями на территории всей страны).
Поэтому в результате дальнейших поисков любой доступной, но желательно интересной, работы он в конце концов оказался сотрудником политехнического института, в котором работала одна из маминых подруг. Стоит отметить, что такой исход своих исканий наш герой воспринял как неизбежность судьбы. И это объяснялось следующими причинами…
Однажды, еще во времена учебы в техникуме, на одной из производственных практик он стал свидетелем мучений личного состава бригады, к которой Сергей был прикреплен, над составлением весьма «мудреной», по их мнению, схемы. Та должна была совместить возможность включения освещения на одном конце коридора с возможность его выключения на другом конце этого же коридора. Не выдержав долгих творческих мучений своих коллег по бригаде, наш герой в считанные минуты набросал искомую схему, чем заслужил их восторженные и одобрительные комментарии.
В то же время, получив от бригадира задание произвести монтаж магнитных пускателей (один из видов электрических аппаратов), он, усердно трудясь, к началу обеденного перерыва смог установить лишь один из них. И это при том, что остальные члены бригады за то же время установили не менее, чем по пять аппаратов каждый! Поднятый на смех их колкими шуточками, Сергей с того момента понял, что его удел – работать не руками, а головой!..
Что же касается учебы, то и тут судьба предусмотрительно внесла некоторые свои коррективы в первоначальные планы нашего героя. Одной из них стало то, что в первый год своего возвращения из армии в институт он так и не поступил. И это несмотря на то, что у него имелся достаточный для вступительных экзаменов багаж знаний. Причина такой неудачи была до смешного проста, и до слез обидна: свой второй письменный экзамен по математики он попросту проспал! И никакие уговоры членов приемной комиссии, никакие уверения в том, что за оставшееся до конца экзамена время он успеет выполнить все задания, желаемого результата не принесли.
Однако, как выяснилось позже, это был не просто какой-то там каприз судьбы, а самый, что ни на есть, ее холодный расчет. Ведь первоначально наш герой пытался поступить на заочное отделение института. Но, как говорится, заочное обучение –все равно, что заочное питание, а судьбой, видимо, для него было уготовлено получение более основательных знаний. В итоге, с подачи Того, Кто формирует наш жизненный путь, на следующий год Сергей выбрал уже вечернюю форму обучения, и по результатам экзаменов обрел желанный статус студента. Таким образом политехнический институт в конечном счете стал для него и «альма-матер», и местом его по-настоящему первой работы.
Местом трудовых свершений нашего героя в институте явился патентный отдел. В задачу этого подразделения входило оформление заявок на изобретения, создаваемых сотрудниками института в рамках их научной работы. Эта, казалось бы, несложная оформительская работа тем не менее требовала незаурядного аналитического мышления. Дело в том, что одно и то же техническое решение могло быть признано изобретением, а могло им и не стать. И все это зависело от способности патентоведа выявить в данном решении такие отличительные признаки, которые позволили бы ему в конечном счете обрести форму авторского свидетельства. Причем, помимо юридических тонкостей, влияющих на решение о выдачи охранного документа, процесс его принятия был отягощен еще и причинами чисто экономического характера…
Дело в том, что в Советском Союзе за каждое изобретение его автору (или авторам) из бюджета страны выплачивался определенный гонорар: пятьдесят целковых на человека, но не более двухсот рублей на одно изобретение (для случаев, когда авторский коллектив составлял пять и более человек). А поскольку, в СССР являвшемся страной с плановой экономикой, планировалось все, что способно было иметь хоть какую-то количественную оценку, то и в научно-исследовательский институт патентной экспертизы, решавший вопрос выдачи авторских свидетельств, сверху спускалась разнарядка, какое количество изобретений должно быть сделано в текущем году.
Таким образом, процесс выдачи авторских свидетельств напоминал нашему герою процесс судебный, при котором доля подсудимого (в данном случае – авторского свидетельства) решалась в интеллектуальном споре между адвокатом (патентоведом) и прокурором (экспертом НИИ). Однако именно эта состязательность как раз и радовала, и воодушевляла его.
Приятным дополнением к возможности реализации на новом поприще своего творческого потенциала для Сергея, с детства мечтавшего о путешествиях, было еще и то обстоятельство, что сотрудникам отдела время от времени предоставлялась возможность выезжать в Москву в командировку. Конечно же, ему, как вновь поступившему, ждать своей очереди пришлось довольно долго. И когда она наконец настала, наш герой был тому безмерно рад и счастлив! К сожалению, тогда он еще не знал, что эта его первая командировка запомнится ему на всю оставшуюся жизнь…
Отступление первое.
«ЛУЧШИЙ ГОРОД ЗЕМЛИ»
Сергей с интересом смотрел в иллюминатор самолета, который, приземлившись, катился по взлетной полосе. «Ну, здравствуй, Москва!» – подумал он. «Город-герой Москва!» – уточнил раздавшийся из динамика голос бортпроводницы.
Выйдя из самолета и размяв затекшие от долгого сидения в неудобном кресле конечности, он приступил к реализации плана своих действий на ближайший вечер. В нем под номером один значилась сдача в камеру хранения прихваченную в качестве багажа мечту любого рядового интеллигента – черного пластикового саквояжа, именуемого в простонародье «дипломатом». Местом пристанища столь завидной для многих поклажи явилась автоматическая камера хранения железнодорожного вокзала, расположенного поблизости от автобусной остановки, где по приезду в город высадился наш герой.
Далее, под номером два в плане его вечерних действий было поселение в гостиницу. Благословляя Сергея в путь, руководство отдела помимо денег на командировочные расходы заботливо снабдило его еще и телефонами, позвонив по которым, можно было выпросить у сидевшего на другом конце линии чиновника номер в какой-нибудь из гостиниц. К сожалению, все эти телефоны были рабочими, а время прилета – 18 часов – явно не способствовало положительному исходу данной затеи.
Следуя утверждению, озвученному в известной песенке из кинофильма «Дети капитана Гранта» «Кто хочет – тот добьется!», Сергей решил заняться своим ночлегообустройством в столице самостоятельно. Святая наивность! Он даже и предположить тогда не мог, что песенное изречение насчет непременного обретения искомого относится, в основном, к неприятностям, разыскиваемым на одно всем хорошо известное место на теле человека. А вот к чему оно совсем не было применимо, так это к московским гостиницам семидесятых годов двадцатого столетия. Подтверждений тому долго ждать не пришлось.
Первое же предпринятое им движение в холл гостиницы «Интурист» из прямой линии превратилось в перпендикуляр, преломившись об непреодолимое фортификационное сооружение в виде триединства брюк с лампасами, мятую ливрею и столь же мятую форменную фуражку. Промежуточным элементом, объединявшим ливрею с фуражкой в единый маскарадный наряд, были густые бакенбарды, переходившие в пышные усы, которые принадлежали швейцару. «Мест нет!» – пробасило «сооружение» и вернулось в дозор на исходные позиции за стеклянной дверью.
Ничуть не расстроившись, Сергей продолжил поиски. Однако его попытку проникнуть в гостиницу «Космос» предотвратил невесть откуда взявшийся молодой с виду гражданский человек в элегантном костюме. «Гостиница – для иностранцев», – вкрадчивым мягким и вежливым тоном предупредил он и, отвернувшись, продолжил контроль вверенной ему территории.
С учетом полученного опыта, стремление занять позу, Богом предусмотренную для уставшего человека в ночное время суток, наш герой решил реализовать в третьей по счету гостинице. Та имела невзрачный вид типового строения эпохи развитого социализма и такое же незапоминающееся шаблонное название. Однако эта попытка, так и не начавшись, была прервана самим Сергеем. Причиной тому послужила картина, вызвавшая у него ассоциацию с известной картиной В.Перова «Охотники на привале»: в предбаннике гостиницы три лица кавказской внешности, усевшись на свои поклажи, уныло распивали коньяк. Закуской им служил лимон, тонко нарезанный и заботливо уложенный на разостланную на одном из чемоданов газету. «Охотники» явно ожидали момента окончания контрольного для гостиничной брони времени, рассчитывая, что кто-нибудь, да и не явится на заявленное им поселение.
«Ну, раз ТАКИЕ люди не могут найти здесь ночлега, то что уж говорить про меня!» – подумал наш герой. «Такими» для него были все кавказцы, которые, по бытовавшему во времена СССР мнению простого населения страны, являлись людьми весьма богатыми и весьма пронырливыми. Считалось, что они могли уговорить кого угодно, и уж тем более рассчитывающего на хорошие «чаевые» администратора гостиницы. И уж тем более, если администратором гостиницы являлась особь женского пола. Женщины всегда (возможно это было заложено в их генетическом коде?) благожелательно относились к выходцам с Кавказа, которые помимо знаков денежных щедро одаривали объекты своих интересов еще и знаками внимания, помноженными на их неуемный южный темперамент.
Поняв, что ожидать положительного исхода своих поисков бессмысленно, Сергей примостился на стоявшую возле гостиницы скамейку и занялся перестроением планов своего первого дня (точнее, ночи) пребывания в Москве. «В конце концов, – подумал он, – в кои веки я, попав сюда, буду понапрасну тратить время на какой-то сон? Ну, уж, нет! А ли я не молод? Аль не энергичен? Лучше поброжу по ночной Москве, полюбуюсь красотами этого воспетого целыми поколениями писателей и поэтов города, а заодно разыщу место командировочного предписания». (Конечно, когда тебе всего двадцать два года, ты романтичен и полон оптимизма, такие мысли вполне оправданы!).
Покончив таким образом с формированием графика своего времяпрепровождения на ближайшие девять часов, Сергей тут же приступил к его реализации…
Ночная Москва окружала его огнями и полупустынными в ночное время улицами. Движение в направлении с координатами «в ту сторону», указанными кем-то из прохожих в ответ на вопрос: «Как пройти к патентной библиотеке?» (при этом, по мнению Сергея, в данной ситуации тому наверняка на ум пришла фраза из кинофильма "Операция "Ы" и другие приключений Шурика": "В три часа ночи!... Идиот!"), – съедало не только пространственно-временной континуум, но и силы. Главной причиной усталости были туфли. Точнее, не туфли, а мечта любого уважающего себя и рассчитывающего считаться модным молодого человека: на высоком каблуке и небольшой платформе, случайно купленные им в магазине для новобрачных по случаю предстоящей свадьбы. Венгерские дизайнеры обуви, разработавшие модель этих туфель, вряд ли предполагали, что результат их творческих изысканий будет использован для пеших прогулок на дистанции, сравнимые с марафонской. Но нашему герою было плевать на задумки дизайнеров! Главное – дать почувствовать москвичам, что приехал-то он тоже из столицы, пусть и Донбасса!
Решив, что спешить все равно некуда, Сергей свернул на какую-то длинную изогнутую в форме экспоненты аллею, сплошь усеянную скамеечками и фонарными столбами. Зайдя вглубь аллеи, он расположился на одной из скамеек, устало вытянул гудевшие от долгой ходьбы ноги и, закурив, вперил свой взгляд в ночное московское небо. Процесс созерцания небесных светил вскоре был прерван появлением из-за изгиба аллеи какого-то странного существа. А причиной этой странности был внешний вид незнакомца, чем-то напоминавший знаменитый квадрат Малевича, разве что только немного деформированный.
В старых немых фильмах положительные герои всегда выглядели только положительно: красивы и хорошо одеты, с прекрасными манерами и прочими свидетельствующими об их положительности атрибутами. Отрицательные же герои и выглядели соответственно: жутко одетые, с ужасной мимикой на уродливых лицах и не менее ужасной манерой поведения. То, что увидел Сергей, полностью соответствовало «синематографическому» отображению негодяя: лицо незнакомца было таким, будто Творец делал его с помощью одних лишь зубила и молотка. Грубые, словно вытесанные из камня черты лица дополняла массивная челюсть и густые бакенбарды, выползавшие из-под еще более густой и нечесаной шевелюры. Одет он был в одутловатую на животе рубашку, заправленную в превышавшие нужную длину и потому собранные внизу гармошкой брюки, а поверх нее – пиджак, также явно не с его плеча взятый.
Вид этой картины настолько потряс нашего героя, что у него возникло ощущение, будто он стал непосредственным участником съемки какого-то эпизода из немого фильма. При этом под воздействием слегка шокового состояния в его голове возник какой-то посторонний голос, принявшийся комментировать то, что непременно вот-вот должно было произойти.
«Сейчас он подойдет и присядет на твою скамейку», – объявил внутренний голос. И действительно, подошедший к скамейке незнакомец осторожно присел на ее противоположный от Сергея край. «Сейчас он пододвинется к тебе», – продолжил свое повествование голос. Следуя озвученному сценарию, незнакомец пододвинулся почти вплотную к нашему ошарашенному герою. «Сейчас он попросит закурить», – предупредил тот, кто сидел внутри него. Незнакомец не заставил себя долго ждать и вежливо попросил сигарету. Видя явно дружелюбные намерения незнакомца и руководствуясь желанием не обидеть отказом это картинное существо, Сергей удовлетворил его просьбу, заодно дав еще и прикурить.
Своим вопросом: «Вы откуда?» – незнакомец пригласил его к ни к чему не обязывающей беседе. Расслабившийся из-за отсутствия со стороны внутреннего голоса каких-либо новых предостережений, наш герой откровенно признался, что он из Донецка и прибыл в Москву в командировку. Наконец, их неторопливый разговор был прерван внутренним голосом, сообщившим то, что никоим образом не могло вписаться в сознание двадцатидвухлетнего парня, воспитанного в духе «Морального кодекса строителя коммунизма»: «Сейчас он положит тебе руку на колено!». Причем сказано это было как-то до обидного буднично, словно такое уже случалось не раз! Опешивший Сергей увидел, как незнакомец, исполняя озвученное внутренним голосом предсказание, опустил свою конечность, призванную называться рукой, на его ногу, нежно поглаживая ее при этом по колену. Не находя нужных слов, наш герой молчал, а незнакомец, чье так называемое лицо исказилось гримасой страсти, принялся что-то шептать, прерывисто при этом дыша и всхлипывая. Сквозь нахлынувшую на Сергея пелену возмущения и страха до него долетали лишь отдельные слова: «Поехали со мной!.. Ты проведешь незабываемую ночь!.. Я тебе сделаю мин…т, а утром оплачу твой проезд на работу в такси…».
Опешивший от происходящего Сергей вскочил, не понимая, как ему поступить в столь неординарной ситуации. «Может просто дать ему в морду?» – мелькнуло у него голове. Но желание таким кардинальным образом разрешить возникшую проблему тут же исчезло по причине того, что на аллее появились еще две фигуры, которые были сродни фигуре незнакомца. «С одним я еще может быть и справился, а вот с тремя…», – подумал наш герой и, не дожидаясь пополнения навязанного незнакомцем общества новыми его членами, ловко перемахнул через ограду. «Какой вокзал ближайший?» – крикнул он проезжавшему мимо и притормозившему при виде бегущего к нему ночного клиента таксисту. «Курский», – ответил тот. «Давай, гони!» – торопливо втискиваясь в автомобиль, озвучил свой заказ Сергей.
По пути к вокзалу его первоначально шоковое состояние постепенно сменилось состоянием возмущения, плавно перешедшим в состояние недоумения. Он недоумевал, почему в стране, где мужеложство является деянием уголовно наказуемым, тем не менее существуют любители таких вот претивших мужскому естеству отношений. Причем, не просто существуют, а еще и демонстрируют свои наклонности перед другими, пытаясь тем самым вовлечь их в круг себе подобных. Конечно же, во времена Советского Союза такое торжество идиотизма, как «гей-парады», придуманы еще не были. Они появились гораздо позже, и стали выражением идеи толерантности, вознесенной до уровня кретинизма. А пока что были лишь скромные, вызывавшие естественную брезгливость у обычных граждан немногочисленные «тусовки» любителей таких вот нетрадиционных отношений.
В городе, где жил наш герой, их «свидания» проходили в одном из городских скверов, который, то ли в насмешку, то ли с намеком, был расположен рядом с источником высокой культуры, духовности и нравственности – театром оперы и балета. Причем, как бы для компенсации возникавшего при этом «минусового» мужского начала, в сквере, находящемся по другую сторону театра, проходили ежедневные словесные баталии вполне нормальных мужиков – футбольных фанатов, которые создавали уже «плюсовую» мужскую энергетику…
«Приехали!» – прервал размышления Сергея спасший его от источника непристойных предложений таксист. Отведенный судьбой остаток ночи наш герой провел уже в имевшем стойкий запах немытых тел помещении Курского вокзала на жесткой лавке, дававшей вместо сна возможность лишь кратковременного отключения сознания. По этой причине свое первое московское утро он встретил с тяжелой головой, помятыми от неудобной деревянной лавки боками и деформированными от нее же ягодицами…
Поутру, кое-как ополоснувшись в привокзальном туалете, Сергей прошел в станционный буфет со скромным и вызывавшим опасение в его свежести ассортиментом. Затолкав в себя приобретенный там бутерброд, который представлял собой покоившуюся на зачерствевшем куске батона запотевшую полоску обветренного сыра, он наскоро запил все это напитком, претензионно именовавшимся «кофе», и отправился к месту своего командировочного предписания.
Придя в патентную библиотеку и оценив объем предстоящей работы, наш герой впал в уныние. «Да здесь работы на неделю, если не больше!» – удрученно подумал он. Подавив в себе стремление поскорее приступить к неизбежной, но чрезвычайно скучной работе, Сергей принялся прокручивать в голове варианты ее ускорения. Наконец выход был найден! Он вспомнил, что по пути следования в библиотеку ему на глаза попался какой-то исследовательский институт, тематика которого, если верить названию расположенной близ него троллейбусной остановки, совпадало с темой предстоявшего патентного поиска. Путем логических рассуждений наш герой пришел к выводу, что в недрах этого института почти наверняка должна была иметься уже готовая подборка технических решений, являвшаяся целью его приезда в Москву.
Недолго думая, он отправился туда, и, представившись находившемуся на входе охраннику коллегой из Донецка, благополучно проник в институт. Руководитель отдела, соответствующего тематике патентного поиска, поначалу даже опешил от непонимания причины появления своего «коллеги из Донецка». Тем не менее он радушно принял его и с напускным пониманием отнесся к просьбе поделиться опытом ведения тематических патентных подборок во вверенном ему подразделении. Проводив нашего героя в соответствующий кабинет и попросив находящихся в нем сотрудников оказать вновь прибывшему всяческую помощь и поддержку, руководитель отдела вышел, чтобы, как выяснилось позже, доложить своему вышестоящему начальству о прибытии столь неожиданного гостя.
После его ухода Сергей, понимая всю шаткость ситуации, принялся со скоростью хорошей стенографистки записывать в заранее подготовленный блокнот нужную ему информацию из подборки, которая по призыву руководителя отдела любезно была предоставлена его подчиненными.
То ли вышестоящее начальство долго отсутствовало на месте, то ли по какой-то другой причине, но он успел выписать, практически, всю информацию, когда в дверях показался уже знакомый нам руководитель отдела. Тот вернулся, но не один, а со своим вышестоящим начальством. «Покажите, пожалуйста, Ваше командировочное удостоверение», – попросил нашего героя этот вышестоящий начальник. «Ну вот и все! Пора и честь знать!» – подумал Сергей, протягивая запрошенный от него документ. «Простите, но Вы командированы не к нам!» – глянув в удостоверение удивленно произнесло вышестоящее руководство. Скорчив недоуменную гримасу и извинившись за возникшее недоразумение, наш герой поспешно покинул это учреждение, унося с собой блокнот, заполненный информацией, которая являлась целью его командировки.
Выполнив таким образом поставленную перед ним задачу и руководствуясь опытом прошедшей ночи, он, дабы не испытывать более судьбу, отправился на железнодорожный вокзал и, спустя какое-то время, уже сидел в плацкартном вагоне поезда, уносящего его домой, а главное – подальше от Москвы…
По причине того, что заработная плата рядового сотрудника в институте не превышала ста рублей, возможность пополнить семейный бюджет пятьюдесятью рублями авторского вознаграждения являлась для Сергея достаточно веским аргументом, чтобы попутно с выполнением служебных заданий заняться еще и изобретательством.
Конечно, руководство отдела не одобряло случаи, когда кто-либо из его сотрудников выступал в качестве соавтора оформляемой им же заявки. Но, учитывая, что наш герой всегда выступал единственным автором и, к тому же, являлся единственным мужчиной в сплоченном (но только исключительно желанием посплетничать!) женском коллективе, это хобби ему снисходительно прощалось.
Свое первое в жизни изобретение он сделал, едва поступив на работу, во время оформления одной из заявок. А дело было так.
В процессе анализа электрической схемы управления шахтным подъемным механизмом, которая являлась сутью изобретения, Сергей выявил ее неработоспособность. Озадачив столь неприятным фактом автора этой схемы, наш герой через какое-то время получил от него другую. Но и та в результате изучения, оказалась сродни первой. Такую же участь постигла и третье предложение этого горе-автора. Поэтому, дабы больше не мучать ни себя, ни его подобными возможно бесконечными обращениями, Сергей самостоятельно разработал нужную схему и предложил ее на согласование автору идеи. Тот долго смотрел на нее, а затем понуро спросил: «Значит мне придется брать Вас в соавторы?». Руководствуясь то ли благородством души, то ли чувством скромности, то ли своей глупостью (последнее, кстати, было мнением его жены!) наш герой наотрез отказался от такого предложения.
Вообще-то, отказываться от соавторства ему впоследствии приходилось довольно часто. Но один из таких случаев запомнился особо. И о нем стоит рассказать отдельно…
Отступление второе.
«ЕСЛИ КТО-ТО КОЕ-ГДЕ У НАС ПОРОЙ…»
Непонятно по какой причине, но всех надоедливых и скандальных посетителей, страдающих «изобретательской» зависимостью, почему-то направляли именно к Сергею.
Так было и в этот раз. Начальник отдела подвела к нему невысокого и скромно одетого мужчину.
– Познакомьтесь! Это – Михаил! Он работает в нашем институте разнорабочим и у него есть изобретение, – представила она своему подчиненному его нового клиента и, загадочно улыбнувшись, ушла в свой кабинет.
Предварительно поздоровавшись и по улыбке начальника поняв, что имеет дело с очередным «клиническим» случаем, наш герой участливо, также, как доктор обращается к явившемуся к нему за помощью больному, спросил:
– Рассказывайте, с чем Вы к нам пожаловали?
– Я не стану это рассказывать! – заявил Михаил категорическим тоном.
– Тогда как же я смогу помочь Вам оформить заявку? – недоуменно произнес Сергей.
– Вы просто дайте мне соответствующие нормативные документы, а я сам оформлю ее! – ошарашил его с виду тихий и скромный, но, как оказалось, до чертиков упрямый посетитель.
Удивленный столь неожиданной просьбой, наш герой тем не менее ее удовлетворил и этот страдающий гипертрофированными подозрительностью и самонадеянностью пациент-изобретатель покинул кабинет.
Следующий его визит произошел недели через две после первого.
– Я понял, что не смогу самостоятельно оформить заявку. Поэтому прошу Вашей помощи! – виноватым тоном произнес Михаил, возвращая ранее выданные ему документы.
– Тогда расскажите, что Вы там изобрели, – предложил Сергей и принял позу внимательно слушающего человека.
Суть наконец-таки изложенного ему таинственного решения заключалась в новом и весьма оригинальном способе создания реактивной тяги (описание конструкции устройства, предназначенного для его реализации, опустим дабы не напрягать читателя, скорее всего, неинтересными для него техническими деталями).
Несмотря на то, что озвученная Михаилом идея была вполне логична, а воплощающее эту идею устройство вполне тянуло на изобретение, какие-то непонятные сомнения все же мучили нашего героя. Дня через два эти не дававшие ему покоя сомнения наконец-то обрели конкретную формулировку: замысел, столь ревностно оберегавшийся его автором, базировался на ущербном теоретическом посыле, не учитывающем геометрию всех сил, действующих в придуманном им устройстве.
Такой вывод, доведенный Сергеем своему подопечному во время их третьей встречи, был воспринят тем с нескрываемыми растерянностью и смятением.
– Этого не может быть! – пролепетал он.
– Если я не прав, – авторитетно заявил наш герой, – то предоставьте акт хотя бы лабораторных испытаний!
– Давайте поступим следующим образом, – предложил Михаил. – Вы пока оформляйте заявку, а я тем временем займусь таким актом.
На подготовку всех необходимых документов у Сергея ушло два дня. Однако ни в оговоренный заранее день встречи, ни через день, ни даже через неделю его необычный клиент так и не появился. Пришел он лишь спустя месяц после их последней беседы весь какой-то сжатый и с потухшим взглядом.
– Знаете что, – начал он, – подайте, пожалуйста, заявку от своего имени.
Пораженный столь необычным предложением, наш герой молчал, а Михаил, не отрывая взгляд от пола, продолжил:
– Мне сейчас не важно, кто будет ее автором. Главное – чтобы мое изобретение увидело свет!
Придя наконец в себя, Сергей, уже вполне искренне сопереживая своему подопечному, спросил: – Что случилось?
И тот поведал ему удивительную и при этом очень грустную историю…
Оказывается, года два назад он, являясь научным сотрудником какого-то института, сделал, по его уверению, сногсшибательное открытие, в корне меняющее представление о планетарном строении Вселенной («шепот планет» – так назвал он результат своих теоретических изысканий). Стремясь заполучить авторитетные отзывы о своей работе, Михаил разослал ее описание во все академические заведения Союза. Почему во все? Это была его страховка своего авторства, поскольку оно – это авторство, – доведенное до сведения многих, уже не могло быть присвоено никем.
К сожалению, заключения ученых мужей были единодушными: теория, базирующаяся на открытии Михаила, – бред, а ее автор – бездарь и дилетант, не владеющий даже элементарными знаниями в затронутых вопросах.
Удрученный столь безрадостными для него ответами, он, тем не менее, рук не опустил. Стремясь заявить о своем открытии всему мировому сообществу, Михаил изложил его в виде статьи, которую решил опубликовать где-нибудь за рубежом. Запечатав статью в конверт и вложив в него еще и листок со своими данными, он пришел к зданию посольства ФРГ в Москве и, понимая, что вовнутрь посольства ему просто так не попасть, не мудрствуя лукаво, перебросил свой драгоценный груз через забор.
На ту беду в здании посольства шел ремонт, выполнявшийся силами наших отечественных строителей. Естественно, что с целью пресечения каких-либо контактов советских тружеников с иностранцами, за процессом ремонта следил представитель органа, призванного бдеть над безопасностью страны – Комитета государственной безопасности. К нему-то и попал переброшенный Михаилом конверт…
Итог этой невероятной истории печален: с формулировкой «за попытку разглашения сведений, составляющих предмет государственной тайны» наш горемыка-изобретатель был заключен в психиатрическую больницу, откуда после соответствующей терапии, был направлен на принудительные работы в институт, где работал Сергей.
– И вот сейчас, – заканчивая свой рассказ, грустно сообщил Михаил, – за мной опять началась слежка «кагэбэшников». А это значит, что скоро меня опять упекут в «психушку»!
Помолчав какое-то время, он поднялся и, даже не забрав подготовленную Сергеем заявку, ушел. С тех пор они больше не встречались и о том, как сложилась дальнейшая судьба этого столь удивительного клиента, наш герой так и не узнал…
Совмещение работы и учебы в одном и том же заведении, давала Сергею ряд преимуществ. Во-первых, поднаторев в делах оформительских, да еще почти в совершенстве овладев искусством печатания на доверенной ему, как и другим сотрудникам отдела, пишущей машинке (новенькая импортная электрическая «Optima»!), он просто-таки показательно оформлял все свои отчеты и рефераты. Во-вторых, преподаватели, в большинстве своем являвшиеся его клиентами по линии изобретательства, были благосклонны к нему, что позволяло не систематически, но изредка пропускать занятия без каких-либо штрафных санкций с их стороны (справедливости ради, заметим, что эти редкие прогулы никак не сказывались на его успехах в учебе).
Легко и с удовольствием постигая новые знания, он практически по всем предметам имел сплошные пятерки, а по некоторым из них даже освобождался от сдачи экзаменов, получая свои пять баллов «автоматом». Кроме того, отдельные технические решения, которые были разработаны Сергеем в процессе своей изобретательской деятельности, ложились в основу его курсовых работ, получавших впоследствии дипломы на различных студенческих конкурсах и выставках. И лишь один предмет для него являлся камнем преткновения – политическая экономия…
Отступление третье.
ТЕПЕРЬ НЕМНОГО ОБ УЧЕБЕ…
На протяжении всего курса лекций по данному предмету, столь важному с точки зрения министерских (а может быть и еще выше них стоящих) работников, вдалбливаемые в головы студентов политэкономические знания никак не могли надлежащим образом (то есть так, как это было изложено в учебнике) улечься в голове нашего героя. И это несмотря на то, что, к примеру, философия, была одной из самых его любимых наук. Более того, однажды (они тогда проходили философское произведение В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм») он даже позволил себе вступить в спор с преподавателем, доказывая тому необходимость пересмотра некоторых ущербных, по его мнению, выводов воинствующих материалистов. И хоть в ответ на озвученные Сергеем доводы преподаватель лишь снисходительно усмехнулся и заявил, что подобные мысли уже высказывал один из древнегреческих философов, это, равно как и последовавшее за этим заявлением хихиканье группы, нисколько его не смутило. Действительно, тот факт, что аналогичное суждение уже возникало у человека, воспринимаемого ученым миром в качестве авторитетного мыслителя, свидетельствовал о том, что и сам он не так уж и глуп, а потому высказанная им точка зрения имеет право на существование.
Серьезность ситуации с политэкономией объяснялась тем, что в те годы, несмотря на уже появившиеся ростки рыночной экономики и носившееся в воздухе перестроечное «мЫшление» (именно на звуке «ы» делал ударение великий зачинатель и завершитель перестройки – М.С.Горбачев), главным мерилом соответствия любого выпускаемого из недр высшего учебного заведения специалиста продолжали оставаться его знание и способность владения коммунистической идеологией. А потому всем студентам независимо от получаемой ими специальности приходилось сдавать по данному предмету государственный экзамен, оценка по которому решала судьбу всех лет учебы в ВУЗе.
Что касается Сергея, то его нежелание овладевать знаниями, противоречащими реалиям жизни, грозило неполучением диплома с отличием. И хоть обладание красной книжицей никогда и не было для него самоцелью, но, согласитесь, что такой итог шестилетних (по причине вечерней формы обучения) трудов был бы весьма и весьма обиден!
Взвесив все «за» и «против», наш герой в силу своей принципиальности (хотя жена определяла это его качество другим словом – «упертость») решил: «Пусть будет, что будет! В конце концов цвет диплома не является серьезной причиной, чтобы поступаться своими убеждениями!». Таким образом на госэкзамен он явился настроенный отвечать не по учебнику, а излагать и отстаивать свою точку зрения.
В аудиторию, где проходил экзамен, наш герой вошел в числе первых (впрочем, он это делал всегда, дабы избежать нудного и бессмысленного прозябания в коридоре). Согласно доставшемуся экзаменационному билету ему необходимо было рассказать о преимуществах планового управления социалистической экономикой, а также осветить вопрос производственных отношений при социализме, подчеркнув при этом, что в их основе лежит «общественная социалистическая собственность на средства производства, которая характеризует способ присвоения материальных и духовных благ в интересах трудящихся масс».
Раздав вошедшим студентам билеты с вопросами, члены экзаменационной комиссии вышли то ли покурить, то ли еще за чем-то. При этом один из них – самый молодой и энергичный – остался, чтобы наблюдать за порядком в аудитории и пресекать попытки списывания ответов со шпаргалок и учебника.
Сергей, нисколько не заморачивая себя поисками нужных формулировок, сидел и созерцал через окно красоту окружающей институтский корпус весенней природы. Заметив это, молодой экзаменатор спросил: «Вы уже готовы отвечать?». Молча выказывая готовность к ответу, наш герой решительно встал и, подойдя к экзаменаторскому столу, уселся напротив своего в чем-то коллеги (работали-то они все-таки в одном заведении!).
Какие ответы ожидал получить молодой экзаменатор от претендующего на «красный» диплом студента? Конечно же, исключительно точные и исчерпывающие! Однако, его ожиданиям не суждено было сбыться…
Вместо восторженных рассказов о преимуществах экономического планирования в СССР, Сергей начал говорить о его недостатках, аргументируя свои доводы ссылками на положение дел в дышащей на ладан советской экономике. Пораженный таким никак не предполагавшимся ответом, молодой экзаменатор поспешил его прервать и попросил перейти к освещению второго вопроса. Но здесь дело обстояло еще хуже. По мнению нашего героя, в условиях государственного планирования производства как материальных, так и духовных благ, государство, которое, по определению В.И.Ленина, являлось аппаратом насилия, могло действовать только в своих интересах, но никак не в интересах трудящихся масс, над которыми оно и призвано было совершать это насилие.
Поддавшись настроению строптивого студента, экзаменатор попытался было подискутировать с ним. Но тут, как назло, вошел один из членов экзаменационной комиссии и молодой сотрудник кафедры, так и не начав полемику, поспешно произнес: «Ну, что ж. На все вопросы Вы ответили. Так что можете быть свободны!».
Количество баллов, заработанных на этом экзамене, для Сергея, как, впрочем, и для всех остальных его однокашников, оставались загадкой вплоть до торжественного собрания, на котором всем им должны были вручать дипломы об окончании института. Сгорая от любопытства, наш герой еле дождался объявления своей фамилии. «Итак, – начал оглашение окончательного вердикта председательствующий, – нас очень удивил товарищ Суров! Ему по госэкзамену следовало бы вообще-то поставить четверку! Но учитывая, что этот экзамен является подведением итогов за весь период учебы, мы решили поставить ему пять и вручить диплом с отличием!».
Здесь автор считает необходимым поставить точку и оставить все вышесказанное без каких-либо комментариев…
Окончив учебу в институте, Сергей стал подумывать о том, что неплохо было бы ему сменить профиль своей деятельности, и перейти работать на какую-нибудь из кафедр, соответствующую профилю обретенной им специальности. Эта мысль возникла главным образом от того, что, поднаторев в искусстве выявления предмета изобретения, процесс оформления заявок стал для него постепенно утрачивать свое творческое начало, превращаясь в скучную и надоедливую процедуру. А когда у мужчины пропадает интерес к тому, что он делает, на перспективе его карьерного роста можно попросту ставить жирный крест. Кроме того, работая в патентном отделе, ни о какой защите кандидатской диссертации просто не могло быть и речи.
Перебрав все варианты перехода, Сергей решил остановить свой выбор на кафедре, один из творческих коллективов которой занимался разработкой весьма необычных электрических аппаратов. Их действие основывалось на принципе магнитной гидродинамики, тематика по которой имела гриф «Для служебного пользования». (Для читателя несведущего автор поясняет, что тема с грифом «Для служебного пользования» означала определенную степень ее секретности, а вот что такое «магнитная гидродинамика» автор пояснять не будет, ибо это может отнять у читателя уйму времени, да и, по-хорошему, оно ему и ни к чему). Именно оригинальность принципа действия этих приборов и необычность их конструкций и предопределили выбор нашего героя.
Новая сфера деятельности рождала и новые возможности для реализации творческого потенциала, а то обстоятельство, что заказчик всех предстоящих разработок – завод электронных приборов – был расположен в городе Рязани, сулило Сергею расширение географии его поездок. А она, в отличие от однообразных и уже поднадоевших «патентных» командировок исключительно в Москву, действительно была велика. В нее помимо столицы СССР и, естественно, самой Рязани, входили также Ленинград, Рига, Усть-Каменогорск и многие другие города, расположенные на бескрайних просторах бывшего Советского Союза. Но самой запоминающейся поездкой для нашего героя после его перехода на кафедру стала служебная командировка в Чехословакию…
Отступление четвертое.
…И ОПЯТЬ О КОМАНДИРОВКЕ
«Ну, что, едите в Прагу?». Именно таким вопросом встретила Сергея, полдня просидевшего в библиотеке над изучением научных статей, Наталья – его коллега по кафедральному коллективу «магнитных гидродинамщиков». По ее хитроватой, но искренней (та всегда искренне радовалась успехам нашего героя) улыбке он понял, что в его жизни намечается нечто весьма необычное. (Тут следует отметить, что во времена существовавшего в СССР так называемого «железного занавеса» поездки за пределы страны всегда были делом чрезвычайно значимым и событием весьма радостным).
Срочно разыскав своего руководителя темы, в рамках которой наш герой работал на кафедре (того звали Александром Давыдовичем), он убедился, что слова Натальи – не пустой розыгрыш, а самая, что ни на есть, реальность. Действительно, один из пражских институтов пригласил их двоих (его и Александра Давыдовича) в гости для проведения испытаний в своих лабораторных условиях экспериментального образца последнего из числа разработанных магнитогидродинамических аппаратов.
Бросив все дела, Сергей срочно занялся оформлением предусмотренных для зарубежной поездки документов и согласования самой этой поездки с «первым отделом» института («первым отделом» называлась служба, представлявшая Комитет госбезопасности СССР).
На удивление, все оформительские процедуры прошли быстро и без каких-либо часто возникающих в таких случаях эксцессов. Получив в отделении Госбанка причитающуюся на командировочные расходы валюту – чехословацкие кроны, – Сергей принялся готовиться к поездке. Кроме выслушиваний наставлений жены, как себя вести и где прятать деньги (валюта, как никак!), эта подготовка включала также составление списка вещей, которые ему надлежало привезти из зарубежья. Кроме одежды для детей (себя в этом списке жена, как всегда, скромно не упомянула), в него входили еще и подарки для многочисленных родственников, близких друзей и просто хороших знакомых.
Постепенно, ближе к началу поездки, размер этого списка стал явно превышать размер полученного на руки валютного запаса нашего героя. А потому ему срочно требовалось подумать над тем, как решить вопрос этого валютного дефицита. Конечно, в Праге небольшую часть крон можно было докупить на прихваченные с собой советские рубли. Однако такого довеска для материализации жениного списка все равно не хватало. Из услышанных ранее рассказов поднаторевших на зарубежных поездках людей Сергей знал, что там – за границей – весьма ценятся советские фотоаппараты и русская водка. А потому, прихватив что-нибудь из этих вещей с собой, по приезду туда можно было либо произвести их бартерный обмен на какие-нибудь нужные вещи, либо попросту их продать. Что касается фотоаппаратов, то приобретение столь дорогостоящих товаров, имевших к тому же довольно туманную перспективу последующей реализации, для семьи нашего героя было делом, весьма накладным. А вот водка!..
Итак, когда Сергей садился в поезд сообщением «Москва-Прага» в содержимое его командировочного чемодана помимо вещей личных входило еще и несколько бутылок русской водки…
Состав его соседей по трехместному купе чехословацкого вагона кроме Александра Давыдовича был укомплектован еще одной пожилой дамой. Ее сопровождала уйма багажных сумок солидной вместимости, которые с трудом были втиснуты во все хоть мало-мальски подходящие для таких целей свободные пустоты купе. Уступив даме свою среднюю полку (ее спальное место находилось под самым потолком), наш герой с волнительным ожиданием стал ждать отправки поезда.
Как только состав тронулся, спокойно стоявшая до того в вагонном коридоре группа молодых людей принялась оживленно о чем-то болтать. Чтобы хоть чем-то занять свое время (не сидеть же целый вечер рядом с великовозрастными попутчиками?), Сергей тоже вышел в коридор и попытался присоединиться к этой веселящейся компании. Стоило ему, однако, выйти, как вся она, будто по команде, распалась на отдельные составляющие, быстро разбежавшиеся по своим купе. «А что случилось?» – недоумевая о причине столь скорого завершения едва начавшейся беседы, обратился он к девушке – единственному человеку, кто остался стоять в вагонном проходе. Вместо ответа та, с настороженной улыбкой и как бы вскользь, сама начала расспрашивать нашего героя, кто он, где он работает и какова цель его поездки за рубеж. Сергей откровенно признался, что работает в политехническом институте, а в Чехословакию едет по служебной командировке. «Просто все Вас приняли за сотрудника органов Госбезопасности», – наконец откровенно призналась его героическая (не побоялась ведь остаться с ним наедине) собеседница.
(Здесь стоит объяснить читателю причину такого восприятия нашего героя. Дело в том, что после своего возвращения из армии он, начав регулярно заниматься различными видами единоборств, имел стройную подтянутую фигуру. Да к тому же еще носил короткую стрижку типа «ежик». Именно такой – спортивный – внешний вид и являлся причиной, по которой люди посторонние частенько принимали его за представителя правоохранительных органов).
«Ну, так объясните им, что я – работник института, то есть такой же рядовой гражданин, как и они», – попросил эту смелую девушку Сергей и вернулся в свое купе. Какое-то время спустя молодежь опять стала понемногу выходить в коридор вагона, и их оживленная беседа в конце концов продолжилась. Выждав, когда весь этот веселый коллектив соберется в полном составе, Сергей предпринял очередную попытку влиться в него на правах участника. Однако эта попытка, также, как и первая, закончилась неудачей: коридор вагона вновь резко опустел. И лишь его прежняя собеседница продолжила одиноко стоять на месте у окна.
«Так Вы сказали им, что я – сотрудник института?» – поинтересовался у нее наш герой. «Да, – ответила та. – Но они заявили мне, что знают из какого Вы, так сказать, «института»! А потому разговаривать с Вами они не будут». Поняв, что дружеской беседы ему уже не видать, Сергей, разочарованный столь глупым недоразумением, вернулся назад в купе и вынужденно присоединился к своим соседям, которые были предопределены судьбой на все время его поездки.
К счастью, скучать ему пришлось недолго. «Будете что-нибудь заказывать?» – спросил заглянувший в купе чех-проводник. «Чай, пожалуйста», – попросил Александр Давыдович. «Чая нет, – ответил хозяин вагона. – Есть только пиво». «Ну, что ж, дайте бутылку», – крайне неохотно и с явным недовольством огласил свой заказ совершенно не употреблявший алкоголь Сергеев руководитель. «А мне – три!» –присоединился к нему наш герой, обрадованный тем, что самым что ни на есть естественным образом возник повод вместо чая и не в одиночку впервые в жизни испробовать весьма прославленный и потому весьма дефицитный в Советском Союзе напиток.
Пиво действительно было приятным на вкус, хотя, по правде говоря, ненамного превосходило то «Жигулевское», которое варилось в цехах их донецкого пивзавода. Постепенно, по мере опорожнения пивной тары, тем для беседы с соседями по купе у Сергея возникало все больше и больше. А потому их разговор становился все оживленнее и оживленнее.
На станции, где поезд совершил свою первую остановку, он, выйдя покурить, обнаружил у дверей вагона вереницу людей, поочередно заходивших в купе проводника и выходивших оттуда с ящиками пива. «Да ведь они так все пиво разгребут!» – подумал наш герой. А потому, как только очередь покупателей-«чужаков» рассосалась, он приобрел еще несколько бутылок этой хоть и слабоалкогольной, но все же веселящей продукции…
На пограничную станцию «Чоп» их поезд прибыл уже ночью. Здесь его пассажиров ожидали паспортная проверка с последующим волнительным для всех таможенным досмотром перевозимого багажа. Вошедший в купе, где находились Сергей с Александром Давыдовичем, пограничник, глянув на заранее выложенные на столик паспорта, спросил: «Синие паспорта чьи?». «Наши!» – чуть ли не хором ответили те. «Выйдете, пожалуйста, в коридор и обождите там, – попросил их представитель паспортно-таможенной службы. – А Вы (это было адресовано уже их соседке по купе), пожалуйста, откройте и покажите свой багаж!».
(Здесь стоит пояснить читателю, что согласно установленному в СССР порядку тем лицам, которые отправлялись за рубеж по делам служебным (как, например, наши герои), заграничные паспорта выдавались с синей обложкой. А поскольку считалось, что эти лица вряд ли будут перевозить с собой какой-нибудь контрабандный товар (ведь не с целью же обогащения их туда посылают), то отношение к ним у пограничников было совершенно иным, чем к так называемым «туристам», получавшим паспорта с красной обложкой).
По окончании досмотра таможенники попросили пассажиров зайти в свои купе и закрыть за собой двери, а сами приступили к досмотру самого вагона. Через какое-то время Сергей, чье любопытство, подогретое употребленным пивом, перевешивало чувство благоразумия, приоткрыв дверь, выглянул в коридор. Там два пограничника, сняв панели, придирчиво оглядывали вагонные ниши, о существовании которых наш герой даже и не подозревал. Заметив высунувшуюся в коридор голову постороннего, один из них строго предупредил: «Закройте, пожалуйста, дверь!». Нехотя, Сергей подчинился этому приказу. Однако буквально через несколько минут, он, не вытерпев, вновь повторил свой «выход» в коридор.
Видя неуемное любопытство одного из пассажиров, второй пограничник, войдя к нему купе, тихо и вежливо спросил: «Молодой человек, Вы куда едите?». «В Прагу!» – не без гордости ответил Сергей. «Ну, так вот! Вы можете туда и не доехать, а вернуться домой», – по-прежнему тихо и вежливо произнес представитель органов контроля. На этот раз предупреждение подействовало отрезвляюще, и наш герой, взобравшись на свою верхнюю полку, стал терпеливо дожидаться отправки поезда…
В Прагу они прибыли днем. Встретивший их представитель приглашающей стороны сразу же отвез вновь прибывших на служебную квартиру института, заменявшую дорогостоящий гостиничный номер. Та была достаточно просторна, а также хорошо и со вкусом обставлена. Но больше всего Сергея порадовало то обстоятельство, что обе кровати находились в разных комнатах. Такое их расположение позволяло ему по утрам избегать чувства неловкости перед Александром Давыдовичем за свой безудержный ночной храп.
Провожатый сообщил, что завтра с утра за ними пришлют машину, которая и отвезет их в институт. А на сегодня они могут быть свободны…
Распаковав чемоданы и приняв душ, оба наших героя тут же отправились в центр Праги – Старый город, – чтобы незамедлительно начать знакомиться с его достопримечательностями. Разузнать, как туда добраться, было делом несложным. Жители Чехословакии (по крайней мере, те, кто был старше среднего возраста) весьма неплохо понимали и изъяснялись на русском языке, обязательное изучение которого входило тогда в их школьную программу.
На следующее утро, погрузившись в присланную за ними «Шкоду», они прибыли в институт, занимавшийся системами железнодорожной автоматики. Именно для нужд таких систем и была предназначена заинтересовавшая чехословацких коллег разработка наших дончан.
(Здесь автор опускает подробности последовавших между Высокими договаривающимися сторонами переговоров и оглашение результатов испытаний доставленного из Донецка аппарата. Отметит он лишь одно: и сами переговоры, и испытания нового аппарата прошли достаточно успешно. А потому описываемая здесь поездка вполне могла увенчаться в дальнейшем плодотворным и взаимовыгодным сотрудничеством. Могла бы! Но этого не случилось… А не случилось потому, что буквально через несколько месяцев после описываемых событий безудержно шедшая тогда в Советском Союзе пресловутая «перестройка» безжалостным плугом пройдется по соединявшим СССР со странами Восточной Европы политическим, экономическим, научно-техническим и прочим связям. Пройдется, разорвав и изуродовав их до неузнаваемости).
Но все это будет потом. А пока в оставшееся до конца командировки время наши герои наслаждались красотами Праги и совершали запланированные покупки, поражаясь заодно ассортиментному изобилию товаров в магазинах. А поражаться тут было чему! В то время, как в Советском Союзе пустующие полки торговых витрин были «украшены» лишь батареями трехлитровых бутылей с березовым соком, здесь в Праге у наших дончан, как говорится, не хватало пальцев на руках, чтобы посчитать количество видов выложенных на прилавках мясных, молочных, кондитерских и других изделий! Такая же ситуация была и с промышленной группой товаров. В магазинах терпеливо дожидались своей очереди быть приобретенными штабеля высоко ценившейся в СССР чехословацкой обуви, длиннющие шеренги висящей на тремпелях одежды самых разных фасонов и расцветок, горы посуды, а также всего прочего, что в стране Советов именовалось тогда «дефицитом».
Правда, приставленный к нашим героям в качестве гида один из сотрудников пражского института на их очередное восхищенное по поводу ассортимента обувного магазина «Да у вас тут есть все!» недовольно возразил: «Есть все, – сказал он, – это когда я, зайдя в магазин, могу купить туфли нужного мне размера именно того фасона и именно того цвета, которые я себе наметил!». («Да, зажрались вы тут, однако!» – не без упрека подумал тогда Сергей).
Сопоставление суммы, требуемой на приобретение входивших в составленный женой список вещей, с суммой обладаемой нашим героем валюты, явно было не в пользу последней. По этой причине из всего нафантазированного супругой списочного разнообразия он решил ограничится только покупками подарков для нее самой и детей. А потому Сергей неспеша и терпеливо выбирал лишь то, что имело наиболее оптимальное соотношение цены и качества и что безусловно могло порадовать его домочадцев.
А как же водка, взятая им для обмена или продажи? А с ней дела обстояли совсем не так, как хотелось бы. Еще в самый первый день своего приезда в Прагу он, зайдя в магазин, торгующий спиртосодержащей продукцией, сразу же оценил всю нереальность запланированного мероприятия. Зеркальные витрины того были сплошь заставлены рядами бутылок самых разных форм и размеров с водкой, виски, коньяком, и прочими крепко-, и слабоалкогольными напитками. Да к тому же еще в таком их ассортименте, о существовании которого Сергей даже и предположить не мог.
В то же время он, не имея даже зачатков предпринимательства, приобрел в Москве водку, какую подешевле. А потому предлагать кому-либо (к тому же, где, кому и как?) бутылки с блеклыми этикетками и укупорками типа «бескозырка» при наличии аналогичной по содержанию, но более привлекательной по форме продукции, было, по мнению нашего героя, затеей бессмысленной и глупой. (Здесь для молодых читателей автор поясняет, что «бескозыркой» называлась бутылочная пробка, изготовленная из плотной фольги, которая открывалась зубами или срезалась ножом).
Не найдя возможности для реализации прихваченного с собой «бартерного» товара, его конечно же можно было попросту употребить нашим героям самим, например, за ужином. Тем более что тот с целю экономии валюты всегда проходил в стенах предоставленной им квартиры и состоял исключительно из «сухого» пайка, прихваченного еще из дома. Однако, как уже было сказано ранее, Александр Давыдович алкоголь не употреблял, а пить одному, да еще в присутствии непьющего руководителя, Сергею не хотелось…
В итоге, когда по окончании командировки наш герой садился в поезд сообщением «Прага-Москва», его чемодан по-прежнему был обременен все теми же бутылками водки, с которыми он так романтично начинал свое путешествие.
Возвращение домой было скучным и неинтересным. А потому его описание не стоит того, чтобы автор понапрасну растрачивал свой словарный запас, а читатель – свое время…
Рассказ третий.
«ВРОДЕ ЗЕБРЫ ЖИЗНЬ, ВРОДЕ ЗЕБРЫ»
О том, что все в нашем мире происходящее взаимосвязано и взаимообусловлено, Сергей знал всегда. Знал он также и то, что человек своим ограниченным сознанием, являющимся лишь бесконечно малой частью всеобщего – Вселенского – Разума просто не в состоянии отследить всю организованную свыше цепочку причинно-следственных связей одного события с другим. И только уже с высоты прожитых лет, оценивая отдельные вехи в своей жизни, человек может осознать это, да и то, по правде говоря, не в полной мере.
Именно поэтому свое знакомство с Борисом, произошедшее еще во время работы нашего героя в патентном отделе, первоначально было воспринято им качестве рядового ничем не примечательного эпизода. Однако, как выяснилось потом, оно стало предтечей некоторых событий, достаточно существенным образом сказавшихся на его дальнейшей судьбе…
Как это уже случалось не раз, пришедший тогда в патентный отдел «со стороны» (то есть не из институтского подразделения) новый посетитель, тематика предложения которого (механизированная шахтная крепь для очистных выработок) не имела ровным счетом никакого отношения к тематике знаний нашего героя, в силу так и невыясненных до конца причин достался конечно же ему.
Его нового клиента звали Борис. Посетитель, как посетитель, без особых примет, среднего роста и среднего телосложения, работавший на одной из шахт горнорабочим очистного забоя. Но как только этот ничем не примечательный человек начал говорить, отношение Сергея к нему сразу же поменялось в корне: легкая сопровождавшая процесс беседы улыбка и слегка прищуренный, но необычайно пронзительный взгляд, который, казалось, как рентгеновские лучи пронизывал собеседника насквозь, высвечивая все его тайные мысли и желания, почему-то сразу расположили нашего героя к доверительному общению с ним.
Взглянув на принесенный чертеж нового устройства, Сергей тут же определил и озвучил, какие конструктивные изменения необходимо в него внести, чтобы оно могло претендовать на авторское свидетельство. В итоге взгляд Бориса с просто пронизывающего сменился сначала на пронизывающе-растерянный, а затем – на пронизывающе-удивленный. Немного подумав, он сказал: «Я согласен!» – и они приступили к оформлению заявки.
После ее подачи их общение прекратилось и возобновилось лишь два года спустя (именно столько времени, как правило, проходило с момента подачи заявки на изобретение до момента получения на него авторского свидетельства), когда наш герой уже работал на кафедре. Причиной появления Бориса стала необходимость передачи ему наконец-таки выданного авторского свидетельства.
Встретившись, они по инициативе пришедшего вышли в холл, где количество болтающихся студентов было минимальным, и тот, по-заговорщицки полушепотом и постоянно озираясь, принялся рассказывать о себе. Оказывается, он, бросив работу на шахте, организовал свой кооператив (в то время кооперативное движение уже вовсю шагало по стране), который занимался отделкой «под шубу» обветшалых фасадов зданий.
Благодаря своим незаурядным творческим способностям, Борис придумал оригинальную конструкцию форсунки, позволявшую наносить на поверхность стены раствор с невероятной (по оценке специалистов – не менее, чем в десять раз большей) производительностью. Естественно, во сколько раз была повышена производительность труда членов кооператива, во столько же раз была повышена и сумма зарабатываемых ими денег!
Помолчав (дабы озвученная информация должным образом впиталась в сознание собеседника), Борис продолжил: «Я предлагаю тебе стать членом этого кооператива! Твоя задача будет заключаться в защите моих авторских прав на это и другие придуманные мною устройства».
Надо ли говорить о том, что наш герой, ни минуты не колеблясь, дал свое согласие! Условие при этом было только одно: работать в кооперативе он будет лишь по совместительству (это условие объяснялось нежеланием Сергея подводить своего руководителя, возлагавшего на него определенные надежды в плане защиты кандидатской диссертации).
Энтузиазм, с которым он принялся за дело, был оправдан! Шутка ли, при его институтской зарплате в сто с небольшим рублей, первый месяц работы у Бориса пополнил семейный бюджет на сумму более, чем в пятьсот рублей, которые (дабы порадовать жену и компенсировать ее моральный ущерб из-за его работы дома по вечерам), тут же были потрачены на приобретение двух женских костюмов и югославских сапог на невероятно высоком для той поры каблуке-шпильке!
Целиком и полностью доверившись своему новому другу, а также искренне желая помочь ему в развитии своего бизнеса, наш герой по собственной инициативе решил к своим функциональным обязанностям как патентоведа добавить (причем без всякой дополнительной за это оплаты) еще и работу по налаживанию в кооперативе внешнеэкономической деятельности. Для этого он обратился за помощью к своему давнему знакомому по имени Борис, который с оглядкой на его возраст (на тот момент ему было где-то за пятьдесят) и во избежание путаницы его с Борисом-кооператором в дальнейшем будет именоваться исключительно Борисом Григорьевичем.
Отступление первое.
БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ
С этим человеком Сергей был знаком давно – еще со времен работы в патентном отделе. Кандидат юридических наук, бывший офицер военно-морского флота и бывший работник Министерства иностранных дел, тот на момент знакомства с нашим героем занимал должность руководителя патентного отдела Министерства образования Украины.
Будучи человеком весьма инициативным, Борис Григорьевич частенько выезжал на проверки организации рабочего процесса во вверенных ему патентных службах украинских ВУЗов. Честно говоря, проверками эти мероприятия можно было назвать лишь условно, поскольку, будучи человеком не только инициативным, но также еще и общительным, любящим шумные застолья, на каждую такую проверку он приезжал не один, а со свитой своих друзей. А там всю эту ватагу уже ожидали организованные проверяемыми лицами столы, которые просто ломились от изобилия съестного и спиртного. И именно качество организации таких столов, а также других внебанкетных развлекательных мероприятий (какие именно – решали сами проверяемые) и определяли оценку качества работы того или иного патентного подразделения.
Не явилась исключением и проверка в отделе, где работал наш герой. После неизбежного ритуала изучения представленных руководителем документов, Борис Григорьевич в окружении наиболее подготовленной к тому части коллектива отдела приступил к главной – неофициальной – части своего действа под названием «проверка». Учитывая, что мужская половина участников этого процесса в тот раз была представлена лишь им и Сергеем, вся ударная застольная нагрузка легла, естественно, на них обоих.
В итоге, степень веселья, должно быть, превысила допустимые для человека в возрасте за пятьдесят нормы, ибо на следующее утро к назначенному для визита времени Борис Григорьевич в отдел так и не пришел. Обеспокоенное таким непредвиденным фактом руководство института попросило нашего героя поехать в гостиницу, чтобы выяснить причину этой неявки.
Как и следовало ожидать, она оказалась проста и банальна: проверяющий пребывал в состоянии, которое исключало способность его сознания делать какие-либо логические умозаключения. Стремясь оказать своему подопечному действенную помощь в восстановлении этой столь необходимой, но временно утраченной функции мозга, наш герой предложил ему воспользоваться процедурой «УВЧ» (так в шутку студенты называли процесс посещения очень популярных в то время в Донецке пивных баров «Уголек», «Волна» и «Чебурашка»).
Стартовая доза хорошо излечивающего от похмелья напитка в совокупности с родственностью их душ расположили обоих к душевной и откровенной беседе.
Выяснилось, что во время работы в Министерстве иностранных дел Борис Григорьевич, будучи сотрудником дипломатического посольства СССР в Монголии, познакомился с председателем одного из тамошних то ли колхозов, то ли совхозов.
Как-то, прибыв по приглашению своего монгольского друга к нему в гости, он был принят там настолько хорошо, что в процессе своих посиделок ни один, ни другой даже и не заметили, как наступил вечер. Со слов Бориса Григорьевича, по монгольскому обычаю, как только наступал вечер, полог юрты опускался и задержавшийся в ней гость обретал статус желанного. При этом согласно все тому же обычаю, радушный хозяин был обязан рядом со своим желанным гостем уложить еще и свою жену. Так это и случилось…
Было ли между ними то, что в таких случаях обычно происходит, не было ли – история в лице Бориса Григорьевича об этом утаивает. Да это и не столь важно! Суть в другом! Через неделю-другую уже этот председатель то ли колхоза, то ли совхоза прибыл к своему советскому другу с ответным визитом. По вполне понятным причинам организованное по этому случаю застолье так же, как и первое, продлилось далеко за полночь.
– Жена постелила тебе в зале на диване – вставая из-за стола, подвел черту под их затянувшейся беседой Борис Григорьевич.
– Что значит «на диване»? – возмутился монгольский труженик села. – Ты у меня в гостях был? Был! Желанным гостем был? Был! Я тебя со своей женой укладывал? Укладывал! Так что теперь я как твой желанный гость должен спать с твоей женой!
Ответом на столь возмутительное с точки зрения гражданина страны Советов заявление явился процесс спуска представителя дружественной нам страны кубарем вниз по лестнице…
В итоге по результатам рассмотрения жалобы, поступившей в посольство СССР от пострадавшей стороны, Борис Григорьевич как сотрудник, несоблюдающий обычаи и традиции народа, в стране которого он работает, был возвращен назад в Союз…
Как мы видим, беседа нашего героя со своим подопечным протекала живо и интересно. Причем она была настолько увлекательна, что обретенная было Борисом Григорьевичем работоспособность осталась им незамеченной, и какое-то время спустя вновь оказалось им утраченной. Но зато на следующий день работа отдела была оценена проверяющим из министерства высшим баллом, а Сергей приобрел в его лице влиятельного покровителя, приятного собеседника и, наконец, просто хорошего приятеля.
Но вернемся к тому периоду жизни нашего героя, который был прерван этим отступлением…
Кроме интересов материальных, энтузиазм работы Сергея на благо кооператива подогревала еще и высказанная Борисом задумка организовать на базе своей структуры этакую коммуну сродни той, о которой в свое время мечтали социалисты-утописты. Для нашего героя, являющегося романтиком и безудержным мечтателем, которому утопизм как тип человеческого сознания был присущ по самой его природе, это ли был не повод целиком и полностью отдаться работе?!
Досконально изучив действующее на тот момент законодательство в сфере предпринимательской деятельности, он приступил к написанию нового устава кооператива, призванного обеспечить его сотрудникам и членам их семей счастливую и полную социальной справедливости жизнь!
Однако ни документально оформленная нашим героем внешнеэкономическая деятельность кооператива, ни его новый устав, ни проекты иных документов по созданию коммуны, Борису не нужны были вовсе. Как выяснилось позже (где-то через полгода их совместной деятельности), знания Сергея как патентоведа понадобились Борису по совершенно иной ранее не озвученной им причине.
Оказывается, оформив массу своих новых технических решений в виде изобретений и получив на них авторские свидетельства, он просто хотел все зарабатываемые им в кооперативе деньги представить в налоговых органах как выплаты причитающихся ему по законодательству авторских вознаграждений. При этом Борис рассчитывал, что такой выверт позволит избежать уплаты огромной суммы алиментов, которые согласно судебному решению он задолжал своей первой жене в результате их бракоразводного процесса!
Эта информация, случайно доведенная до сведения нашего героя новой женой Бориса (та однажды просто проговорилась об этом!), тут же поставила жирную точку в их отношениях.
Несмотря на понесенные моральные издержки в виде обманутых надежд и разочарования в порядочности человека, которого считал своим идейным другом и вдохновителем, Сергей, тем не менее, веру в людей не потерял. Отвлекающим от огорчения фактором при этом стало то, что мысли, зародившиеся у него относительно формы организации труда и быта сотрудников хоть и коммерческой, но, главное, очеловеченной структуры, а также хорошо изученное им за время работы в кооперативе законодательство сподвигли его на создание своего частного предприятия…
Это произошло тогда, когда в той части огромной некогда великой и могучей, но развалившейся на удельные княжества страны, где жил наш герой и которая именовалась Украиной, бесчинствовали прозванные «лихими» девяностые годы. Они протекали сопровождаемые бандитскими «разборками» при дележке криминалитетом сфер своего влияния, дерибаном собственности исчезнувшего с географических карт государства и разгулом узаконенных формулировкой «приватизация» грабежей простого неприспособленного к рыночной стихии населения.
Тогда рухнувшие финансовые связи между Украиной и Россией, а также развал предприятий оборонного комплекса (а хозяйственная тема, в рамках которой работал наш герой, была заключена с одним из них – Рязанским заводом электронных приборов) стали причиной его увольнения из института. Так что создание Сергеем своего предприятия произошло как нельзя кстати.
Детище своей предстоящей коммерческой деятельности наш герой назвал по имени главной героини романа А.Грина «Бегущая по волнам» – «Фрези Грант». И о том, почему он выбрал именно такое необычное название, стоит рассказать отдельно…
Отступление второе.
«МЕЧТАТЬ! НАДО МЕЧТАТЬ…!»
«Мечтать! Надо мечтать детям орлиного племени!». Эти слова из песни Н.Добронравова полностью резонировали как с внутренним душевным укладом, так и с основными жизненными принципами нашего героя. Да, уж! Что-что, а мечтать он и любил, и умел! К тому же эта его природная мечтательность с детства была дополнительно отточена еще и долгими часами вынужденного одиночества.
Дело в том, что родители Сергея, в чью юность (в ту пору – четырнадцатилетних), искалечив судьбы миллионов людей, вломилась война, не имели оконченного среднего образования. А потому им, как и многим их сверстникам, по вечерам после работы приходилось посещать занятия в так называемых вечерних школах рабочей молодежи. Следует заметить, что в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов такая форма обучения носила массовый характер и даже использовалось в качестве основы для сюжетов некоторых кинолент (вспомним, хотя бы, всем хорошо известный фильм «Весна на Заречной улице»).
Ничегонеделанье вынудило нашего героя долгие часы ожидания родительского прихода коротать за чтением. Причем чтением не только книг. Он читал много и все подряд: художественную литературу, школьные учебники родителей (особенно по физике и астрономии), научно-популярные журналы и прочие информационно наполненные издания. При этом вне зависимости от вида объекта чтения он попутно мечтал: читая физику – мечтал о новых открытиях и изобретениях, читая астрономию – о далеких галактиках. Ну, а что касается художественной литературы, то здесь разбег его воображения вообще не имел границ!
Благодаря тому, что его мама была большим книголюбом, их домашняя библиотечка была достаточно (насколько это позволяли размеры их «однушки» в коммунальной квартире) обширной. И хоть тематика имевшихся в ней книг была не слишком разнообразной – в основном книги о войне да приключенческая литература, – но что еще нужно мечтательному мальчугану?! Произведения А.Дюма, В.Скотта, Д.Лондона, Р.Сабатини и прочих авторов буквально проглатывались нашим героем!
Особенно он любил читать книги про море. Морем он был не просто увлечен. Он им бредил! В процессе чтения его мысли уносились туда – в бескрайние морские просторы, где из зримого присутствовали только волны, а из слышимого – заглушаемые шумом этих волн свист ветра в снастях корабля, скрип мачт да хлопки парусов (крики чаек в его мысленных картинках при этом отсутствовали по причине того, что появление этих вестников приближающегося берега просто-напросто означало бы конец путешествия).
Но самыми любимыми произведениями нашего героя были роман А.Грина «Бегущая по волнам» и повесть-феерия этого же автора «Алые паруса». В них помимо потрясающих по красоте и образности фраз и выражений присутствовало все, что только могло затронуть душу Сергея-подростка: и романтический сюжет, и море, и любовь…
Именно по этой причине, призрачная и загадочная Фрези Грант из «Бегущей по волнам», помогавшая тем, кто попал в беду, но продолжал верить в чудеса, стала названием его новой фирмы и (по совместительству) ее ангелом-хранителем. А заложенная в «Алых парусах» главная авторская мысль, выраженная словами героя феерии Грэя: «…я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Когда для человека главное – получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа таит зерно пламенного растения – чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя», – стала на будущее одним из девизов его жизни…
Поначалу дела у новоиспеченной фирмы никак не клеились. Оно и понятно! В обнищавшей стране научные исследования и разработки (а именно этот вид деятельности и являлся основным предназначением созданного предприятия) не были нужны никому. А обретенный благодаря знаниям патентного дела и помощи Бориса Григорьевича статус патентного поверенного воспринимался нашим героем как насмешка судьбы. Действительно, о каких изобретениях можно было вести речь в стране, наиболее активная часть интеллигенции которой, позабыв о своем призвании, торговала на стихийных рынках, язвами покрывших тело родного города? Хотя, нет! С одним изобретателем ему все же довелось поработать. Тому было где-то за семьдесят и в качестве платы за помощь в оформлении заявки на изобретение он вручил Сергею две банки варенья и бутыль соленых огурцов!..
Таким образом, потеря работы в институте плюс отсутствие даже намеков на возможность зарабатывания денег посредством созданного предприятия сулили для нашего героя и его семьи самые мрачные и безнадежные перспективы…
Вскоре, однако, семейное пике в мрачность и безнадежность было прервано произошедшей в трамвае случайной встречей Сергея с одним давним и хорошим приятелем из числа его клиентов по работе еще в патентном отделе. Того звали Александр и, как выяснилось в процессе их недолгой беседы, финансовые дела у него шли весьма успешно. Являясь достаточно предприимчивым ученым, он умудрялся заключать со многими предприятиями договоры на проведение научно-исследовательских работ, целью которых была разработка рекомендаций по снижению потребляемой этими предприятиями электроэнергии. В числе его заказчиков были и крупные металлургические заводы, и нефтеперерабатывающие предприятия, и даже небольшие располагавшиеся в селах птицефабрики.
Конечно, в условиях острой нехватки бюджетных средств их экономия являлась достаточно веской причиной для заключения подобного рода сделок. Но главный секрет успешной работы Александра заключался в другом: из денег, перечисляемых заказчиками за выполненные по договору работы, определенная их часть возвращалась руководству этих самых заказчиков в виде «откатов». Такая трансформация средств государственных в средства личные последних вполне устраивала, а потому перечень клиентов ученого-предпринимателя ширился и множился.
Факт создания Сергеем своей частной фирмы, а также установленный в ней размер оплаты работ их исполнителям Александра заинтересовали, и тот предложил нашему герою попробовать поработать вместе. Первая же их совместная работа оказалась настолько удачной, что вопрос о ее продолжении уже попросту не стоял! В итоге дотоле существовавшая лишь на бумагах фирма ожила и начала приносить своему хозяину вполне пристойный доход.
После этой кардинально поменявшей жизнь нашего героя ситуации он понял, что случайных встреч, дарящих человеку шанс на позитивные перемены в его жизни, не бывает. Учитывая взаимообусловленность всех происходящих в мире событий, они – эти встречи, – воспринимаемые человеком как подарок судьбы, на самом деле являются итогом всех его предыдущих поступков!
Обрадованный успешной работой своей фирмы, Сергей начал постепенно воплощать в жизнь то, к чему его и всех нас призывал автор «Алых парусов»: делать так называемые чудеса своими руками. Он и оформлял на работу нуждающихся в деньгах знакомых, и покупал для детских домов канцелярские товары и игрушки, и организовывал в детском саду, который посещала его дочь, различные конкурсы и викторины.
Но самым значимым среди всех этих дел и акций мероприятием, о котором даже писалось в газетах, для него стал областной конкурс детского рисунка на лучший портрет той, чье имя его фирма носила – Фрези Грант. Об этом конкурсе он известил всех желающих посредством областного телевидения, а также путем посещения ряда кружков и студий изобразительного искусства. Для выбора победителей конкурса он сформировал компетентное жюри из числа отдельно приглашенных экспертов и специалистов. Участников, занявших первых семь (!) мест, ожидали призы в виде денежных вознаграждений, а остальных – проигравших (а таковых впоследствии оказалось, ни много, ни мало, человек двадцать) – призы утешительные в виде заранее оплаченных лакомств в одном из детских кафе.
На вопрос отдельных посетителей конкурса, почему его предметом явился портрет именно Фрези Грант, Сергей с улыбкой отвечал так: «А почему бы и нет?». Объяснять им истинную причину своего решения ему просто не хотелось. Ведь не каждый из них смог бы ее понять и принять. А она заключалась в том, что для написания портрета главной героини романа требовалось пусть и вкратце, но все же прочесть это произведение. И если при этом хотя бы в одной детской душе смогло бы пробудиться чувство романтичности, то свои усилия Сергей считал бы уже потраченными не впустую. Согласитесь, что ответь он так, его в те годы скорее всего посчитали бы просто умалишенным!
Процветающее положение дел у фирмы и, соответственно, нашего героя длилось около полутора лет, пока маятник судьбы, достигнув в зоне его финансового благополучия своего крайнего положения, не начал движение в обратную сторону. Ускорение этому движению придала проверка налоговыми органами хозяйственной деятельности фирмы, которые (кто бы сомневался?) узрели в ней отдельные нарушения действующего законодательства.
Истратив в ходе нее свои финансовые, а, главное, моральные ресурсы, а также потеряв при этом главного поставщика хозяйственных договоров Александра (это произошло из-за возникших между ними разногласий в понимании слова «порядочность»), Сергей с коммерческой деятельностью решил покончить. Причем, покончить окончательно и бесповоротно!
В итоге, просуществовавшая четыре с небольшим года, частная фирма по инициативе своего создателя была ликвидирована и для нашего героя вновь наступили тяжкие времена…
Рассказ четвертый.
«И ВНОВЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ БОЙ»
Отшумев долгими застольями и праздничными фейерверками, одна из характеристик открытого А.Эйнштейном миру пространственно-временного континуума под названием «время» сменила свою формулировку с «год 1995» на «год 1996». К сожалению, для Сергея все ожидаемые по такому поводу изменения на том и закончились. А вот проблемы, возникшие в году ушедшем по причине потери работы, как были, так и остались. Причем не просто остались, а с каждым днем становились все более тягостнее и невыносимее.
Осознание своего иждивенческого положения подтолкнуло нашего героя к мысли попробовать заняться хотя бы частным извозом. Но, как известно, что для человека судьбой не уготовлено, то, как ни старайся, у него получаться не будет. В силу этого обстоятельства, вместо того, чтобы приносить хоть какой-то доход, его «таксование» чаще всего приносило в семью лишь расходы, связанные с покупкой бензина и техническим обслуживанием автомобиля.
Несмотря на то, что в жизни Сергей всегда исходил из принципа «Все, что ни случается – все к лучшему!», непонимание того, в чем будет заключаться это лучшее и когда оно наконец наступит, морально давило на него тяжелым и непонятно как выдерживаемым грузом.
Но вот однажды во время очередной безрезультатной поездки в поисках случайного клиента он остановился на перекрестке, перекрытого красным сигналом светофора. Поглядывая по сторонам (а вдруг кто-то да и «проголосует» ему!) он заметил на пассажирском сидении остановившегося рядом с ним автомобиля Олега – своего старого знакомого, опять-таки, из числа давнишних клиентов по изобретательской линии.
Увидав Сергея, тот опустил окошко своей двери и, по-приятельски поздоровавшись, задал стандартный для таких случайных встреч вопрос:
–– Как дела?
–– Никак! – ответил наш герой и в свою очередь задал точно такой же ни к чему не обязывающий вопрос Олегу: – А ты как?
– А я работаю вон там директором, – указывая на расположенное рядом с перекрестком здание Информационного центра, ответил тот.
– Работники тебе не нужны? – ни на что не надеясь, а так – на всякий случай – спросил наш герой.
– Приходи – поговорим! – неожиданно предложил его бывший клиент.
– Так я сейчас! – разволновавшись от вспыхнувшей надежды, откликнулся Сергей.
Загоревшийся зеленый сигнал светофора прервал их короткую беседу. Однако, руководствуясь общеизвестной поговоркой: «Куй железо, пока горячо!», Сергей быстро припарковал свой автомобиль возле обозначенного Олегом здания и поспешил в его директорский кабинет.
– Ну, рассказывай, как ты докатился до такой жизни? – шутливо продолжил их прерванный разговор хозяин кабинета.
Наш герой во всех деталях и подробностях рассказал о своих мытарствах, случившихся с ним после ухода из института.
– Ясно! Подумаю и позвоню! – подытожил Олег их беседу.
Обещанного звонка не было целый месяц. Разочарованный его отсутствием Сергей уже начал было подумывать о том, что выданное ему обещание оказалось пустым звуком, как вдруг!..
– Быстро ко мне! – раздался в телефонной трубке не терпящий возражений голос Олега.
Когда наш герой, примчавшись согласно озвученной команде, зашел к нему в кабинет, тот положил перед ним чистый лист бумаги, ручку и сказал:
– Пиши!
– Что? – недоуменно спросил Сергей.
– Как «что»? Заявление о приеме ко мне на работу на должность главного специалиста! – пряча улыбку, ответил Олег.
Позже наш герой узнал, что долгое отсутствие звонка объяснялось проводимой все это время проверкой его кандидатуры Службой безопасности. Собственно, такую проверку проходили все, кто поступал на работу в этот центр, ввиду того, что тот тесно сотрудничал с областной администрацией, и, несмотря на свою организационную самостоятельность, занимал в ней уровень областного управления.
Задача, которую поставили перед Сергеем, заключалась в составлении технико-экономического обоснования разработанной под руководством Олега автоматизированной системы платежей за жилищно-коммунальные услуги. Дело в том, что тогдашний председатель Донецкой областной администрации договорился с Мировым Банком о выделении достаточно большого по тем временам кредита на разработку и внедрение такой системы.
Порученная нашему герою работа была для него новой и непривычной. Ну, а поскольку раньше он никогда не составлял подобные обоснования, то к его написанию Сергей решил подойти креативно, то есть по-дилетантски. Он решил изложить его так, как если бы прелесть создаваемой новой системы платежей ему пришлось бы объяснять студентам, то есть таким же дилетантам, как и он.
По-видимому, в силу своей необычности по причине абсолютного незнания основ бизнес-планирования рожденный усилиями нашего героя документ был воспринят экспертами Мирового Банка не только удивленно, но и восторженно! И, как тогда казалось, этот успешный итог его работы вот-вот должен был подвести черту под процессом принятия решения о начале финансирования.
А пока такое решение принималось, Олег решил послать Сергея в Луцк на конференцию, посвященную вопросам автоматизации платежей за жилищно-коммунальные услуги. Там он должен был выступить с докладом о достигнутых ими успехах. И эта командировка, как и его самая первая – московская – до мелочей врезалась в память нашего героя…
Отступление первое.
«И Я ПО ШПАЛАМ, ОПЯТЬ ПО ШПАЛАМ…»
Добираться до Луцка Сергей решил через Киев. Нет, не потому, что ему нравился этот город. Наоборот, он у него вызывал даже антипатию, поскольку тот из занимавшего во времена СССР, согласно оценке нашего героя, второе по красоте место (первое принадлежало Ленинграду), после развала Союза превратился в изуродованный многочисленными торговыми ларьками и киосками, замусоренный бытовыми и не бытовыми отходами источник мрачной и подавляющей энергетики.
Просто он считал, что провести день на свежем воздухе будет куда лучше, чем дышать пропитанным пылью, потом и туалетными запахами вагонным воздухом. К тому же, в Киеве его ожидали заранее обговоренные встречи с людьми, которых он давно знал и с которыми приятно было провести время в ожидании своего вечернего поезда.
Учитывая, что у Сергея состоявшихся в тот день встреч было несколько, к моменту посадки на поезд внутренний градус его организма и, соответственно, настроение были несколько выше, чем у обычного человека. Зайдя в вагон, он по составу своих попутчиков (мать с орущим младенцем и чета пенсионеров!) понял, что дорожка ему предстоит еще та, а потому на первой же остановке вышел на перрон, чтобы отдохнуть от криков малыша и, покурив, подумать над текстом своего предстоящего доклада.
Прохаживаясь по перрону, он тогда не обратил никакого внимания на состав таких же, как и он, любителей перекура. Уже потом, после всего, что случилось, он припомнил, что кроме него возле вагонной двери находились еще два молодых человека и столько же – в вагонном тамбуре.
Когда поезд собрался двигаться дальше, наш герой, взобравшись последним по ступенькам вагона, предпринял попытку пройти в свое купе, протискиваясь между теми двумя, что стояли в тамбуре. Где-то на середине пути между этими замершими как истуканы пассажирами, он вдруг получил от стоящего перед ним верзилы неожиданный и сильный удар в живот, после чего уже тот, кто находился сзади, заломил ему руки за спину, прижав лицом к стене.
Верзила быстрыми и ловкими движениями прошелся по карманам брюк и куртки, в которой находился наш герой, извлекая оттуда все их содержимое, а затем сильным толчком вытолкнул хозяина этих брюк и куртки в открытую дверь вагона. Поскольку сила толчка, по всей видимости, не была рассчитана на комплекцию Сергея, а набиравший скорость поезд уже начал отходить от перрона, падение жертвы грабежа произошло не на перрон, как того, скорее всего, ожидали нападавшие, а между ним и движущимся составом.
Упав на землю возле рельсов, Сергей откатился к стене платформы и уткнулся в нее лицом. Позади себя он слышал грохот катящихся вагонных колес, а в голове почему-то пульсировала глупая для такого случая фраза из анекдота: «Ничего себе, за хлебушком сходил!».
Когда стук удаляющихся вагонных колес наконец стих, он неспешно (а куда теперь спешить?) поднялся и побрел в сторону только что покинутого вокзала. Хромая (в момент падения Сергей сильно ударился о край платформы лицом и коленом), он шел по шпалам, освещаемым висевшей прямо перед ним полной луной, и пытался хоть как-то утихомирить снующие в голове мысли.
Когда наконец их сумятица немного улеглась, он перешел к формированию плана своих дальнейших действий. В этом плане под номером один у него, как и у любого другого здравомыслящего человека, значилось посещение опорного пункта линейной милиции. Каково же было его удивление, когда те, чей гимн уверял, что, если где-то человек попал в беду, они помогут, они все время на посту, со словами: «Утром разберемся, кто ты!» – в грубой форме препроводили нашего героя в «обезьянник». Избавившись таким образом от необходимости выполнения соответствующих оперативно-розыскных действий, они вернулись назад в дежурную комнату, чтобы продолжить свою службу, которая «и опасна, и трудна, и на первый взгляд, как будто не видна».
Конечно, Сергей не рассчитывал на то, что его, не имеющего при себе каких-либо документов, зато хромающего, подвыпившего, с ссадинами на лице и в испачканной одежде, будут встречать с распростертыми объятиями! Но и такого бесчувственного к себе отношения он тоже никак не ожидал.
Сидя в «обезьяннике», наш герой принялся вносить в первоначально выстроенный план своих будущих действий корректировки сообразно возникшей ситуации. И тут он вспомнил, что, собираясь в дорогу, свое удостоверение сотрудника Информационного центра как всегда «на всякий случай» положил в нагрудный карман рубашки. Волнуясь (а вдруг нет!) он полез к этому хранилищу последней надежды и… и его спасительный документ оказался на месте! Да, правы-таки японцы, чья народная мудрость гласит о том, что, даже если меч понадобится всего один раз в жизни, носить его нужно всю жизнь!
Пытаясь привлечь к себе внимание, Сергей поднял шум, но поднял его ровно настолько, чтобы не вызвать раздражение у тех, кто нес свою опасную, трудную и невидимую службу в дежурке.
– Чего надо? – тоном, выражающим крайнюю степень недовольства, что его оторвали от дел, должно быть, очень срочных и важных, спросил вошедший милиционер.
– У меня есть удостоверение! – торжественно объявил наш герой.
Нехотя, милиционер открыл дверь «обезьянника», выпуская на свободу того, кого они, возможно, приняли за ищущего ночлег бродягу, и предложил (наконец-то!) рассказать о том, что же с ним произошло.
В итоге, то ли проникнувшись горестным повествованием Сергея о своих злоключениях, то ли просто чтоб поскорее избавиться от своего ночного клиента, дежурные предложили ему на выбор: либо они отправляют его (слава Богу, хоть бесплатно) назад в Киев, либо дальше в Луцк.
Учитывая, что в Киеве без гроша в кармане делать было нечего, а в Луцке на конференции должна была присутствовать делегация из Донецка, в составе которой было много знакомых Сергею лиц, он выбрал последнее…
Прибыв ранним утром к месту назначения, наш герой быстро разыскал гостиницу, где должна была остановиться донецкая команда (благо, что та оказалась рядом с вокзалом), и прошел в гостиничный номер, занятый старшим по группе.
Появление Сергея было встречено находящимися в номере участниками делегации, возгласами, выражавшими одновременно и радость от пополнения их компании, и удивление от его внешнего вида.
Вкратце рассказав о произошедшем, наш герой одолжил у наиболее близкого из числа присутствующих знакомого небольшую сумму денег, достаточную на обратную дорогу и временное пребывание в столице, а затем, приведя себя в порядок и быстро перекусив, поспешил на вокзал, откуда вскоре должен был отправляться поезд на Киев.
Добравшись туда он первым делом заглянул в камеру забытых вещей (а вдруг его оставшаяся в поезде сумка с вещами и документами уже находится там!). Вторым делом (правда, заранее понимая, что оно, скорее всего, безнадежно) было посещение опорного пункта киевской линейной милиции (а вдруг их уже известили о том, что произошло в пути, и они знают, где искать его злополучную сумку?). Как и следовало ожидать, ни первое, ни второе действо положительных результатов не имело.
Оставалось одно: идти «на поклон» к бандитам. Найти тех оказалось делом совсем несложным (непонятно, почему это не получается у правоохранительных органов?). В ходе беседы с предводителем этих «джентльменов удачи» и «романтиков с большой дороги», выяснилось, что территорией их «производственной деятельности» являлся исключительно железнодорожный вокзал. К преступлениям же, совершаемым в поездах, они не имели абсолютно никакого отношения, потому как их деятельность с деятельностью их «линейных» коллег никак (за исключением разве что статей уголовного кодекса) не пересекалась.
Прозябать в Киеве нашему герою пришлось два дня. В течение всего этого времени он регулярно (а что еще оставалось делать?) наведывался на вокзал в камеру забытых вещей, раз за разом получая там обескураживающее: «Нет!».
И вот наступил день последний… Поезд на Донецк отправлялся вечером. Бесцельно пробродив весь день по городу, Сергей прибыл на вокзал и, ни на что уже не надеясь, заглянул в камеру забытых вещей. «Вашей сумки нет!» – прозвучал ответ кладовщика, окончательно погасивший и без того едва тлевшую в душе надежду. Вконец расстроившись, наш герой собрался было идти восвояси, как тут (о, чудо!) в самом дальнем углу на одной из полок он заметил сумку, очень похожую на его. «А можно глянуть на вон ту!» – попросил он работника камеры. Тот, нехотя, снял с полки поклажу, на которую указал Сергей, и сердце у нашего бедолаги чуть было не зашлось от радости: это была его сумка!
Удостоверившись, что все документы и вещи на месте (отсутствовал только спортивный костюм, ну, да и Бог с ним!), после прохождения всех предусмотренных для таких случаев процедур опознания вещей и оформления соответствующих протоколов, наш герой, сияя от восторга, поспешил на посадку в свой уже стоявший на перроне поезд…
Пока вопрос о выделении кредита все еще решался в недрах Мирового Банка, организованная судьбой цепочка событий в который уже раз привела Сергея к очередной случайно-неслучайной встрече. Это произошло во время одной из его совместных с Олегом командировок в Киев.
Человек, с которым они «случайно» встретились, также совершенно «случайно» занимался организацией учебных курсов по вопросам в то время мало кому еще понятных тендерных процедур.
Олег, знавший порядок расходования средств Мирового Банка (а тот предполагал обязательное проведение конкурсных, то есть тендерных, процедур), а также умевший каким-то непостижимым образом чувствовать перспективность того или иного вопроса, тут же, без раздумий, определил нашего героя слушателем этих курсов.
Читавший на них лекции эксперт Мирового Банка оказался очень даже талантливым преподавателем. Он настолько доходчиво и со знанием дела втолковывал в головы слушателей доселе неизвестный им механизм тендеров, что к концу учебного процесса Сергей знал его так, как будто бы всю жизнь только тем и занимался, что организовывал и проводил подобные мероприятия.
По окончании курсов нашему герою, как человеку, получившему в вопросе тендерных процедур необходимые и достаточные знания, руководством областной администрации была поставлена задача разработать нормативно-правовую базу для проведения тендеров при закупках, совершаемых не только в рамках ожидаемого кредита, но также и за счет средств областного бюджета.
Работа над созданием соответствующих документов для Сергея оказалась не такой уж и сложной. Гораздо большую сложность вызвало внедрение в сознание руководителей областных подразделений понимания удобства конкурсных процедур. Те, привыкшие к атрибутивной для их должности привилегии заключать договоры с исполнителями, отобранными согласно своим собственным критериям, как могли пытались саботировать новый механизм закупок.
Однако, несмотря на все их противодействия, телега под названием «тендер» хоть и со скрипом, хоть и под чиновничьи стенания, но все же покатилась. И покатилась она по всей Донецкой области.
Совокупность трех обстоятельств (полученные знания, работа над нормативными документами и опыт проведения первых в истории области тендеров), способствовала тому, что в вопросах закупок за бюджетные средства Сергей приобрел репутацию специалиста высокого класса. («Мистер Тендер», – так окрестили нашего героя знавшие его сотрудники областной администрации).
В итоге, когда вопрос о выделении кредита со стороны Мирового Банка канул в Лету (это произошло из-за того, что председатель администрации, у которого с этим банком была соответствующая договоренность, покинул свой пост, а назначенный на его место руководитель, то ли не был о том проинформирован, то ли просто не был в том заинтересован), Сергей своей востребованности не потерял. Просто теперь он стал востребован в ином качестве: как специалист по тендерам.
Постепенно чиновники начали входить во вкус сразу так не понравившихся им тендерных закупок. Еще бы! Если раньше на вопрос контролирующих органов, почему тот или иной договор был заключен именно с этим, а не иным исполнителем, им приходилось придумывать какие-нибудь веские аргументы, то теперь объяснение было одно: он просто выиграл тендер!
Возрастание чиновничьего аппетита к тендерным процедурам обусловил и возрастание объема выполняемой нашим героем работы. А после того, как Верховная Рада Украины разродилась законом о тендерах, который обязывал все закупки, производимые в стране за государственные средства, осуществлять только на конкурсной основе, объем выполняемой им работы стал просто зашкаливать.
Причина тому была проста: изложение нового закона, свалившегося на неподготовленных к нему бюджетников как снежная лавина на головы альпинистов-любителей, было настолько запутанным, что в нем не могли должным образом разобраться даже юристы. А что уж тут говорить о незнакомых с юриспруденцией рядовых сотрудниках! В связи с этим перечень заказчиков, стремившихся получить у нашего героя помощь в вопросах тендерных процедур, был просто-таки огромен и включал, практически, все организации и учреждения Донецкой области.
Несмотря на то, что работы у Сергея было хоть отбавляй, в его семью она приносила только радость и удовлетворение: ему – по причине осознания своей нужности и полезности, а жене – по причине его хорошего заработка. Но вот однажды…
Отступление второе.
«КАК КАЗАКИ ТЕНДЕР ИЗОБРЕТАЛИ»
Но вот однажды (это случилось где-то через два года после принятия закона о тендерах) ему позвонили из департамента Министерства экономики, курировавшего закупки за государственные средства. Звонившим был его хороший знакомый, с которым они сдружились еще на заре принятия такого закона.
– А знаешь ли ты, что два дельца от тендеров получили патент на способ проведения этих самых тендеров? – спросил он.
– Этого не может быть! – ответил наш герой, просто ошарашенный такой невероятной новостью. Он хорошо знал патентное законодательство еще со времен работы в патентном отделе. И оно – это законодательство – запрещало выдавать охранные документы на подобные вещи!
– Тем не менее, это так! – печально подытожил его знакомый.
Сергей, бросив все дела, помчался в библиотеку, чтобы разыскать и изучить этот противоречащий всем нормам и правилам документ. Оказалось, что тот, несмотря на его подачу в патентное ведомство Украины спустя целых два года после принятия закона о тендерах, в своей притязательной части (часть, на которую заявлялись авторские права), практически, полностью (разве что только в обобщенном виде) повторял положения своего законодательного прототипа!
Но дальше – больше! Пока наш герой решал, что ему следует предпринять, чтобы восстановить нарушенную справедливость, из Кабинета министров Украины пришло письмо за подписью первого вице-премьера. И это письмо гласило невероятное: учитывая, что способ проведения тендеров защищен патентом, всем бюджетным организациям и учреждениям, проводящим тендерные процедуры, предписывалось заключить с его авторами лицензионное соглашение!
Таким образом получалось, что все, кто согласно закону обязан был проводить тендеры, должен был за право их проведения (читай – за обязанность исполнения закона!) еще и заплатить лицам, эти самые тендеры якобы придумавшим!
Остап Бендер знал четыреста сравнительно честных способов отъема денег у населения. Но чтобы отнимать их у самого государства, да еще таким противоречащим не только закону, но и здравому смыслу способом?!!! Как мы видим, украинские потомки великого комбинатора пошли гораздо дальше своего знаменитого предка!
«Мозговым» центром этой, по сути, преступной группы лиц стал молодой (примерно, двадцати пяти лет отроду) сотрудник Администрации Президента Украины, а ее «движущим» центром – столь же молодой родственник одного из высших партийных чинов в руководстве того органа, который во времена Советского Союза представлял ум, честь и совесть эпохи – Коммунистической партии.
В ответ на обращения, разосланные Сергеем во все профильные министерства и ведомства с просьбой дать правовую оценку возникшей ситуации и принять экстренные меры по ее исправлению, он получал либо простые отписки, либо пустые обещания рассмотреть, изучить и подумать… И только Министерство юстиции ответило конкретно и по-деловому: действительно, патент выдан в нарушение действующего законодательства, но, коль он уже выдан, признать его незаконным можно только через суд.
Решительно настроенный добиться торжества справедливости, наш герой принялся составлять соответствующее обращение в судебные органы. Когда работа над его созданием уже подходила к концу, ему позвонили. И звонил не кто-нибудь, а главный зачинщик патентной авантюры. Целью звонка было приглашение Сергея на переговоры в Киев. Оговоренным по инициативе приглашаемого местом для встречи явилась всегда людная (мало ли что на уме у его оппонентов!) площадь Независимости.
Разговор противоборствующих сторон незадался. Несмотря на уговоры и даже угрозы в свой адрес, наш герой был непреклонен: злополучный патент должен быть аннулирован! В итоге, переговорщики разошлись, так ни о чем и не договорившись. Однако, как выяснилось позже, положительный для Сергея исход эти переговоры все же имели.
Где-то через неделю-другую из Кабинета министров за подписью уже знакомого нашему читателю первого вице-премьера во все города и веси пришло письмо, смысл которого сводился к следующему: руководствуясь исключительно благородными помыслами и намерениями, авторы патента безвозмездно (то есть даром!) уступают свои права на их изобретение всем, кто когда-либо проводил, проводит или намеревается проводить тендерные процедуры!
Казалось бы, все? Торжество справедливости состоялось? На тот момент – да! Но спустя всего месяц (не более) из все того же Кабмина за подписью все того же первого вице-премьера пришла новая бумага и она гласила следующее: поскольку на совокупность слов «тендерная документация» Департаментом интеллектуальной собственности выдан охранный документ, узаконивающий на нее авторские права двух граждан Украины, всем бюджетным организациям и учреждениям предписывалось заключить с авторами этого словосочетания лицензионное соглашение! Ну, а кем были эти «авторы», догадаться, конечно же, нетрудно: все те же лица, которые «изобрели» и сам тендер! (Тут следует пояснить читателю следующее обстоятельство: согласно не только закону Украины, но и всем мировым канонам, лицо, осуществляющее тендерную процедуру, обязано подготовить и раздать всем желающим в нем участвовать документ с прописанными там условиями проводимого мероприятия. Этот-то документ и носил название «тендерная документация»).
Наученный опытом борьбы с незаконно выданным патентом, Сергей решил в этот раз действовать иначе. Письмами от имени областного совета, а также публикациями в средствах массовой информации он известил всех, кто обязан был проводить тендеры, о незаконности кабминовской директивы. Наш герой исходил при этом из следующих соображений: ежели «авторы» документа под названием «тендерная документация» захотят истребовать с кого-либо компенсацию за нарушение их якобы «авторских» прав, то пусть теперь они сами и обращаются в суд. А там – в суде – вместо столь желанной для них компенсации им непременно будут светить, по выражению Остапа Бендера, «от мертвого осла уши».
Испортивший таким образом своим недобросовестным коллегам по цеху очередную обедню, виновник их неприятностей вновь был приглашен на переговоры в Киев. В этот раз характер встречи – и ее тон, и ее содержание – разительным образом отличались от предыдущей. К своему большому удивлению в процессе почти что дружеской беседы его оппонентами было предложено «закопать топор войны» и подумать над тем, в каком плане они могли бы в будущем посотрудничать во благо державы.
Привычно поверив в искренность слов своих с виду миролюбиво настроенных собеседников, а также руководствуясь желанием направить их колоссальный административный ресурс на благое дело, Сергей поделился одной давно вынашиваемой мыслью. Она заключалась в том, что неплохо было бы создать некую общегосударственную общественную организацию, призванную силами объединившихся под ее эгидой высококвалифицированных экспертов оказывать бюджетным структурам действенную помощь в плане консультационного, документального и правового сопровождения их закупок.
Да, уж! Если бы он тогда знал, чем обернется для всей страны эта его идея! А случилось вот что.
Организация, о которой Сергей мечтал, в конце концов была-таки создана. Звалась она Тендерной Палатой Украины. Правда, ни в числе ее создателей, ни в числе ее членов наш герой при этом не значился. Казалось бы, ну и что тут такого? Мало что ли в его жизни было идей, высказанных им кому-либо и впоследствии реализованных без его участия? Но этот случай был особый. Дело в том, что после создания такой организации по инициативе засевшей в Верховной Раде фракции коммунистов в закон о тендерах было предложено внести изменения, предусматривающие предоставление Палате прав, ранее в сфере закупок за государственные средства относившихся к исключительной компетенции Министерства экономики.
Понятно, что эту законотворческую инициативу сопровождала соответствующая финансовая инъекция, которая для осевших в Верховной Раде народных избранников, также, как и для женщин с пониженной социальной ответственностью из служб эскорта, всегда являлась главным аргументом в пользу принятия любого, даже самого непристойного, предложения. И это финансовое вливание в организм законодательного органа страны свою роль сыграло безупречно: изменения были приняты и утверждены.
Этим дичайшим и противоречащим не только иным нормативно-правовым актам, но и всякому здравому смыслу, депутатским решением в стране, именуемой Украина, на законодательном уровне был закреплен беспредел тендерного монстра, рядившегося в тогу общественной организации, а на деле являвшегося инструментом незаконного обогащения лиц, к нему причастных.
Благодаря предоставленной Тендерной Палате монополии на публикацию в своем бюллетене объявлений о всех проводимых в стране тендерах (для отвода глаз она была задекларирована как бесплатная!) та оговаривала такую публикацию целым рядом условий. Во-первых, лицу, подающему объявление, равно как и лицу, желавшему принять участие в тендере, необходимо было зарегистрироваться (а это делалось уже за определенную плату!) в специально созданном для этих целей реестре.
Во-вторых, непременным условием публикации объявления было заключение лицом, проводящим тендерную процедуру, договора со специализированным коммерческим консалтинговым агентством, призванным готовить (опять-таки на платной основе!) все документы по тендеру, включая и (внимание!) решение о выборе его победителя.
Но это еще не все! Для разработки новых залежей финансовых месторождений на поприще тендеров были созданы две группы лиц, призванных участвовать в закупках, представлявших хоть какой-то интерес для руководства Палаты.
Первая группа состояла из юридических лиц, которые позиционировали себя либо как строительные, либо как торговые, либо как иные (в зависимости от вида предмета закупки) предприятия, а по сути являлись обычными посредниками, имевшими в своем штате не более двух-трех человек.
С помощью ранее упомянутого консалтингового агентства эти, с позволения сказать, «производственники» выбирались (по правде говоря, здесь вообще-то уместнее было бы употребить слово «назначались»!) победителями тендеров. Затем после заключения между ними и заказчиками тендеров договоров о закупке, они на основании договоров субподряда передавали исполнение этих самых закупок иным предприятиям, которые являлись уже реальными поставщиками или производителями. При этом разница между суммой основного договора и суммой договора субподряда как раз и являлась тем вожделенным «призом», ради которого все это и было организованно.
В задачу второй группы, состоявшей, в основном, из частных предпринимателей, входила подача жалоб на якобы имевшие место в ходе тендера нарушения действующего законодательства. При этом условиями заключения с «нарушителями» мирового соглашения (чтобы не отменять результаты тендера и не срывать из-за этого выполнение, как правило, не терпящей отлагательства закупки!) была выплата им определенного процента от суммы предстоящего договора. Ну, а поскольку арбитром в этом споре выступал никто иной, как Тендерная Палата, понятно в чью пользу мог быть решен такой спор в случае, если лицо, проводившее тендер, начало бы артачиться.
Существовала масса еще и других законно-незаконных способов «стрижки купонов». Однако утомлять их описанием нашего читателя, итак уже наверняка успевшего оценить размах и изощренность действий тендерных псевдообщественников, по мнению автора, является излишним.
Чтобы пресечь любые попытки хоть как-то обойти частокол финансовых поборов, с подачи все той же Палаты были созданы специальные репрессивные органы по вопросам государственных закупок в виде Временной следственной комиссии при Верховной Раде Украины и Специальной контрольной комиссии при Счетной палате Украины.
На любую бюджетную структуру, проявившую малейшую строптивость или неуважение в отношении Тендерной Палаты или ее сателлитов, обрушивался шквал запросов от этих органов с требованиями предоставить копии всех документов, касающихся ее закупок за бюджетные средства на протяжении ряда лет. Ну, а чем заканчивались такие проверки, догадаться не трудно…
По оценке специалистов, через все эти, образно говоря, отводящие краники, врезанные в бюджетный трубопровод страны, из финансовых закромов Родины в карманы дельцов их создавших, всему этому способствовавших, и все это покрывавших, ежегодно утекало не менее десяти процентов от суммы средств, именуемых государственным бюджетом. А он тогда составлял, ни много, ни мало, почти восемьсот миллиардов гривен! И это притом, что официальный курс доллара на тот момент находился на отметке чуть более пяти гривен. Так что, умеющий считать да посчитает!..
В течение полутора лет Сергей как мог пытался противостоять всей этой на государственном уровне организованной системе экспроприации бюджетных средств. И не потому, что ему их было жаль. Просто его коробило от той наглости и той безнаказанности, с которыми действовал взращенный Палатой коллектив тендерных прилипал.
Но, самое главное, ему было искренне жаль людей, которые вынуждены были ехать изо всех, даже самых дальних и скромных, уголков страны в созданные Тендерной Палатой структуры узаконенного рэкета. И ехали к ним лишь для того, чтобы, выстояв в толпящихся там огромных очередях из числа таких же, как и они, просителей, что-то туда подать или что-то у них получить. Да при этом еще и заплатить, а потом еще и дальше платить, платить и платить!..
Однако, несмотря на все его усилия и старания, любые предпринятые им действия вязли в болоте попустительства: письма растворялись в бюрократическом мраке, а газетные статьи… Последняя из них, вышедшая в областной газете под заголовком «Как казаки тендер изобретали», явилась причиной угроз, которые последовали в адрес ее автора, если та не согласится опубликовать опровержение изложенным в статье фактам, а также не напишет новую, в которой даст хвалебные отзывы о работе Палаты.
Не желая более подставлять никого из числа немногочисленных своих помощников, а также поняв всю тщетность борьбы с выстроенной преступной системой казнокрадства, наш герой сражение с ветряными мельницами прекратил и предоставил судьбе самостоятельно решать, как долго узаконенному беззаконию длиться. А длилось оно, ни много ни мало, около трех лет…
Как уже отмечалось ранее, работа, которой занимался Сергей, несмотря на сопровождавшие ее скандалы и различного рода перипетии, ему все же очень нравилась. По этой причине он, продолжая даже в зрелые годы оставаться таким же, как и в дни юности, неисправимым романтиком, раздавал своим клиентам-заказчикам советы иной раз абсолютно бесплатно. И хоть такая благотворительность вызывала заслуженное недовольство супруги, наш герой, тем не менее делать это не прекращал, потому как к итогам своего труда относился совершенно по-иному.
Во-первых, ему было жутко интересно решать неразрешимые, казалось бы, для других проблемы, которые время от времени добросовестно подкидывались непревзойденным сценаристом – жизнью. Во-вторых, ему нравилось видеть восхищенные взгляды получивших спасительный совет людей и особенно женщин, которым, по уверению М.Булгакова, нравились те, кто умел делать что-либо первоклассно. И в-третьих, его вроде бы и бесплатные консультации имели, тем не менее, вполне материальную выгоду, поскольку давали основания обращаться к руководителям своих заказчиков для решения личных проблем, относящихся к их компетенции, на совершенно бесплатной основе. И, кстати, это третье впоследствии спасло ему жизнь. А случилось это так…
Отступление третье.
«ЕСТЬ ТОЛЬКО МИГ, ЗА НЕГО И ДЕРЖИСЬ»
То утро не предвещало ничего необычного. Утро, как утро, без каких-либо намеков на исключительность: мартовское солнце приветливо светило, а за окном тарахтели изредка проезжавшие мимо автомобили, заглушая при этом пение птиц, которых все равно не было слышно из-за закрытых окон квартиры.
Приведя себя в порядок и проглотив стандартный для всех своих завтраков набор, состоявший из трех сырых яиц и чашки крепко заваренного чая с бутербродом, Сергей отвез жену на работу, а сам занялся реализацией намеченного на этот день рабочего графика своих встреч.
Ближе к обеденному перерыву он прибыл к своему очередному на сегодняшний день клиенту-заказчику (это было одно из областных управлений), и, расположившись в просторном кабинете, заполненном сотрудниками этого учреждения, принялся отвечать на интересующие тех вопросы. В какой-то момент наш герой вдруг почувствовал, как его пламенный мотор, именуемый сердцем, начал давать сбои. При этом в груди появилась боль, похожая на ту, которую испытывает человек от неудачно проглоченного и застрявшего в пищеводе варенного яйца. Такое состояние Сергея, правда, нисколько не испугало, потому как он знал, что все это (за исключением разве что боли в груди) – следствие тахикардии, приобретенной им еще во времена учебы в аспирантуре…
Тогда, много лет назад, работая над кандидатской диссертацией, он зачастую вместо обеда выпивал лишь несколько чашек крепко заваренного кофе, чтобы побороть чувство голода, а заодно – сэкономить столь необходимое ему для работы время.
Но как-то ночью, находясь в харьковской гостинице (ученый совет по теме его диссертации находился в Харьковском политехническом институте), он впервые испытал непонятные симптомы. В ту ночь его сердце начало стучать так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, а металлическая сетка кровати от этих стуков раскачивается, ну, просто-таки до самого пола!
Серьезно испугавшись, он по возвращении домой тут же обратился за консультацией к врачу. Однако прекратившиеся ненормальности в работе сердца не позволяли ему доходчиво объяснить испытанные симптомы, а сделанная кардиограмма была просто прекрасна. «Здоров как бык!» – было заключение кардиолога, ставшее итогом посещения нашим героем больницы в попытке выяснить природу испугавшего его состояния.
К аналогичному заключению впоследствии приходили и другие врачи, вызываемые Сергеем по причине постепенно учащающихся случаев непонятного сердцебиения. И только старушка-божий одуванчик, прибывшая однажды в карете «Скорой помощи» по причине очередного приступа доселе никем не выявленной болезни, задав всего лишь один вопрос: «А Вы кофе пьете?» – и получив на него ответ: «Не просто пью, а ем!» – авторитетно заявила: «У Вас тахикардия!». Приписанные ею пилюли действительно помогли нашему герою и потому стали неотъемлемым содержимым карманов его гардероба, периодически оттуда извлекаемым для употребления хоть и регулярного, однако без приставки «зло-»…
Стараясь не привлекать чье-либо внимание, он незаметно достал и, не запивая, отправил вовнутрь себя спасительную пилюлю. Однако, это не возымело желаемого действия. Вторая, проглоченная им таблетка, облегчения также не принесла. Более того, к ненормальной работе сердца добавилось состояние, которое можно охарактеризовать как потерю самого себя в пространстве и во времени…
Что было потом, Сергей сказать не может, поскольку дальнейшие события в течение какого-то времени происходили без его осознанного участия. Когда же наконец он открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на полу с обильно политым лицом, а рядом – испуганную девушку с полупустым графином воды в руке. Остальные ее коллеги сидели на своих местах, остолбенело таращась на происходящее. Извинившись за причиненные неудобства, Сергей с трудом поднялся и побрел из кабинета. Выйдя на улицу, он вдохнул полной грудью свежий мартовский воздух и, сожалея о непристойной выходке своего организма, сел в припаркованный неподалеку автомобиль. Решение было одно – ехать в больницу, где есть приличная кардиология. Однако, проехав несколько метров, он понял, что без каких-либо происшествий ему туда не добраться, поскольку окружающий его мир начал почему-то восприниматься как-то блекло и плоско, впрямь как изображение на засвеченной кинопленке.
Оставив в покое автомобиль, он жестом остановил проезжавшую мимо «Газель» и попросил отвезти его в больницу. Местом своего планируемого спасения наш герой избрал учреждение, с главным врачом которого по имени Юрий был в хороших, даже дружеских, отношениях. Позвонив и предупредив того о своем непредвиденном визите, он откинулся на спинку сиденья и попытался понять, что же с ним произошло. Увы, его мозг не выдал никаких вразумительных выводов относительно случившегося по причине отсутствия в нем каких-либо познаний в области медицины вообще и кардиологии в частности.
Прибыв к месту назначения, Сергей, пошатываясь, медленно просочился в кардиологическое отделение, благо, что находилось оно на первом этаже поликлиники. Его медперсонал уже был предупрежден Юрием о предстоящем приезде потенциального больного, а потому встретил его без лишних вредных с точки зрения потери времени формальностей.
Доставленный на каталке в операционную наш герой своим меркнущим сознанием, но не меркнущим любопытством наблюдал за всем, что происходило вокруг него. Подстегнутые присутствием рядом с операционной начальства (Юрий лично решил проконтролировать процесс реабилитации своего товарища), медсестры суетливо искали на руке Сергея вену, еще не успевшую в отличие от остальных спрятаться внутри его тела как прячутся по щелям от яркого света тараканы. В конце концов, отысканная где-то на правой кисти вена позволила ввести в себя иглу капельницы и он, переживавший не столько за себя, сколько за волнующийся рядом медперсонал, облегченно вздохнул.
Страха не было никакого. Наш герой нисколько не волновался, потому как не просто знал, а абсолютно был убежден, что ничего из ряда вон выходящего с ним не случится. Осознаваемая уверенность в реальной объективности будущих событий не раз посещала его и раньше. Время от времени он как-то вдруг всем своим естеством ощущал такую убежденность, оправданную разве что для человека, заглянувшего в будущее. Откуда возникало это чувство он не знал, но по опыту прошедших лет доверял ему полностью.
Мысленно (но только мысленно!) приняв позу эмбриона, он проваливался в наполненное умиротворением забытье. При этом постепенно окутывающий его мрак был почему-то не пугающе-темных тонов, а каким-то белесым, под цвет неба в момент, когда начинает брезжить рассвет. Откуда-то издалека снаружи до него донеслись слова дочери: «Папочка, я тебя люблю!». «Я тоже тебя люблю, доченька!» – произнес Сергей и окончательно погрузился в небытие. И он уже не слышал, как упав возле операционной на колени, рыдал его сын!..
Сергей открыл глаза… Окна операционной были завешены сгустившимися сумерками. «Да, поспал я на славу! – подумал он – Прибыл-то сюда еще днем, а уже вечер!». Рядом, находясь в явно хорошем расположении духа, стоял врач-мужчина, которого наш герой раньше здесь не видел. «С возвращением!» – произнес врач, чье пребывание в операционной сознание Сергея до того не зафиксировало, после чего тот принялся доводить до еще не пришедшего в себя сознания нашего героя все прелести рекомендуемой им дальнейшей операции стентирования. Однако Сергею было не до этих объяснений. Его мысли были заняты абсолютно другим: он пытался понять причину произошедшего. Из-за чего он так долго был «вне зоны доступа»? Долетевшее до его слуха слово «инфаркт», расставило все на свои места.
Допущенная к Сергею «группа поддержки» в составе его детей и друзей стояла рядом радостно улыбаясь. И только один из них по имени Марк – директор единственного уцелевшего после развала СССР ОРСа – почему-то плакал…
Уже потом ему, находящемуся на излечении после операции, расскажут, что выжил он вообще-то чудом. Если верить медицинской статистике, наш герой попал в число двух процентов, выживаемых при аналогичных диагнозах. На протяжении четырех часов врачи-реаниматологи (мужчина и женщина) бились над тем, чтобы вернуть его к жизни из состояния клинической смерти, в которую он окунался дважды. Их попытки действовать в рамках предусмотренного для таких случаев медицинского протокола положительного результата не давали. И тогда женщина-врач на свой страх и риск решила действовать так, как ей подсказывали ее опыт и интуиция. Но для этого ей нужно было лекарство, весьма дорогостоящее и потому редко заказываемое аптеками.
Вышедшая из операционной медсестра озвучила томящимся в ожидании членам семьи Сергея вердикт врача: «Нужно вот это лекарство». Потом, протянув листок с его названием и потупив взор, добавила: «Если в течение сорока минут его не будет, то…».
Да будут благословенны те, кто придумал мобильный телефон и автомобиль! Наплевав на все установленные правилами дорожного движения ограничения скорости, дорожные знаки и разметки, Максим – сын Сергея – мчался по, слава Богу, не загруженным улицам в поисках аптеки. Но ни в первой, ни во второй, ни даже в третьей нужного лекарства не оказалось. Оставалось одно: звонить Оксане.
Оксаной звали одну из многочисленных знакомых нашего героя, которой тот часто помогал по работе своими бесплатными консультациями и которая, кроме занимаемой должности заместителя руководителя крупного медицинского учреждения, была еще депутатом городского совета. Безо всяких промедлений та принялась за поиски. В конце концов аптека, в недрах которой хранилось спасительное снадобье, была найдена и лекарство, от которого зависела жизнь нашего героя, было бесплатно (правда, под гарантии Оксаны, что на следующий день оно обязательно будет оплачено) выдано Максиму.
Удивительно, но все эти пространственно-временные события, размазанные в обычной жизни не на один час, в данной ситуации оказались каким-то непостижимым образом спрессованы настолько, что смогли уложиться в отведенный реаниматором срок!..
«Ты видел свет в конце туннеля?» – полушутя-полусерьезно, спрашивали потом Сергея друзья. «Увы! – в тон им отвечал он. – Одно из двух: либо мне уготовлена тьма в конце туннеля, либо вопрос о моем возвращении назад просто не стоял!». И последнее уже не было шуткой. Коль его вернули в этот Мир, значит он здесь кому-то и для чего-то еще нужен!..
P.S.
Радуясь своему возвращению из небытия, наш герой даже подумать тогда не мог, что пройдет еще совсем немного времени как на Донбасс придет война и врач-мужчина, помогавший вернуть его к жизни из состояния клинической смерти – Ставинский Константин Сергеевич, – погибнет от пули украинского снайпера. Он будет убит в январе 2015 года под Дебальцево возле развернутой вблизи линии фронта операционной палатки в тот момент, когда, на ходу прикурив, выйдет из нее после очередной успешно проведенной операции.
Светлая ему память!..